Михаил ПОПОВ. СТРОКИ, ПРОНИЗАННЫЕ СКОРБЬЮ И ГОРДОСТЬЮ… Вышел из печати № 2 журнала «Двина»

Михаил ПОПОВ

СТРОКИ, ПРОНИЗАННЫЕ СКОРБЬЮ И ГОРДОСТЬЮ…

Вышел из печати № 2 журнала «Двина»

 

Канун 70-летия Великой Победы. Это событие и определяет содержание номера. Но это не значит, что юбилейный выпуск целиком наполнен гулом далёкой войны. Нет. Журнал делится на две части, названия которых определяют классическая формула – война и мир. Война – как шли к Победе. А мир – как жили и живём после Победы. Ведь это главный результат Великой Победы – долгожданный Мир.  

В войну окунаешься с первых страниц номера.

Вот фронтовой дневник августа 41-го года. Автор его командир роты связи Николай Рычков, уроженец мезенской деревни Тимощелье. Торопливые записи, сделанные простым карандашом почти в горячке боя:

«…20 августа 41-го. 08.00. Покинули КП. Проезжаем через горящий Кексгольм. Все улицы в огне… 12.00. Получил печальное известие. Политрук Герасимов с линии возвращался на чужой машине. Шофёр Кашуба… В 5.00 они подъехали к станции Пюхяярви. Противник открыл по ним ураганный миномётный огонь. Все ребята залегли в канаву… Кашуба осматривал машину. В это время около него разорвалась мина и осколком пробило грудь…

21 августа 1941. …16.00. Всё ещё ездим, выбираем КП. Заблаговременная неподготовленность сказывается во всём. 20.00. Едва удалось восстановить связь с передовыми. Загвоздка вся в том, что КП стараются выбрать как можно дальше от передней линии. И это прямо-таки безобразие. Разве можно руководить боем и силами, когда сам находишься у чёрта на куличках?!».

Сам Рычков от опасности не бежал, а, подавая пример подчинённым, старался сплотить, соединить телефонной и радиосвязью рассыпанные подразделения. Как же мало тогда было таких стойких офицеров! Враг, конечно, чуял, откуда идёт сопротивление, и обрушивал на такие части самый ожесточённый огонь. Вот разбит КП роты связи, которой командует Николай Рычков. Вот лежат недвижимы его боевые товарищи… А ещё через несколько дней и он будет сражён вражеской пулей. По-счастью, не наповал – блокнот с дневниковыми записями сдержит смертоносный свинец, и наш земляк, потом ещё не раз раненый, дойдёт до Победы.

А вот история фронтового шофёра, который в минуты смертельной опасности сумел в одиночку вытащить из болотины гружёную снарядами машину – такая в нём несказанная, сам её назвал «лешакова», сила открылась. Чужеземцы бьются над разгадкой русского секрета, а не в этом ли он состоит, рассуждает автор очерка «Лешакова сила» северянин по рождению Сергей Кириллов: «Не в скрытой ли до поры от чужого глаза «лешаковой» – а по сути, богатырской – силе, которая дремлет, дремлет, но уж как проснётся, коль припрёт, то и полетят тогда клочки по закоулочкам!». А я, редактор, увидев недавно крест, выпиленный из медали «За отвагу», добавил бы к этому: помогает небесная сила, Господня милость, которая даётся на правое дело.

«У войны не женское лицо». Так, наверное. Однако самые пронзительные страницы номера – это женские судьбы, поведанные от первого лица. «Рассказы моей мамы» – таков подзаголовок носит повествование Бориса Алмазова (С.-Петербург) «Сестра милосердия». Устами мамы ведёт рассказ о северной деревне военной поры Антонина Арнаутова (Оренбург), он называется «Фронт в глубоком тылу».

Женская память в деталях выразительнее мужской и эмоции подчас ярче.

Вот Евгения, сестра милосердия, вспоминает обстановку под Ельней, на подступах к Москве. В грузовик, полный ранеными, надо бы поместить нехожалого старика, о том молит-просит его дочка, дескать, куда его девать, не дойдёт, пропадёт ведь:

«Раненые смотрят на них – в полуторке битком насованы, на ухабах качаются, как вода в ведре. Все разом. Даже на ступеньках у кабины стоят, за кабину держатся. Один, что у кабины стоял – голова перевязанная, зло так:

– Куда девать! В гроб.

А Коля шофёр – матерщинник жуткий. Засмеялся и говорит:

– Рано ты, м…, помирать собрался! Ты ещё повоюй, помучайся. Помирать – оно как в отпуск! Это ещё заслужить надо.

У меня от его смеха – мурашки по спине…

А они нас победить хотели! Идиоты!».

А сколь отчаянные картины рисует память Марии Поповой, в годы войны председателя одного из архангельских колхозов («Фронт в глубоком тылу»). Вот только один эпизод: 

«Как-то в 1944 году ребята вдовы Валентины Силуяновой, их было трое 5-7-10 годиков, у перехода на Окулово собирали колоски ржи. Мне тут же донесли. Я испугалась: если поймают их с колосками, а Валентину засудят (тогда за колоски давали 5 лет), что будет с этими ребятишками! Побежала, встретила детей, отобрала колоски. Сколько же рёву было, сколько проклятий, плевков в мою сторону, сколько гнева народного! Как только не обзывали меня за глаза. А что было делать?! Всё равно бы в район сообщили ненавистники, раз мне тут же донесли. Так я и работала, вся проклятая. Одни люди доносили, другие в партию вступали».

На фоне «народной священной» трагедии, которая разворачивалась на территорий Советского Союза, представлена ещё одна сторона войны – западная. Франция, Швеция, Норвегия… Одни из них без всякого сопротивления сдались Гитлеру и жили себе без особых хлопот под пятой боша. Другие назывались нейтральными, но вовсю сотрудничали и помогали Гитлеру в его захватнических планах. Теперь же они называют себя жертвами нацизма, а то и победителями. Этой теме посвящён целый ряд публикаций «Двины», которые хорошо бы перевести на европейские языки, дабы напомнить этим «победителям» о их неприглядной роли во Второй мировой войне, а то больно уж они ретиво принялись нынче честить нашу Родину. Если бы не Россия, не миллионные жертвы её, вы, господа неблагодарные, может быть, так бы и не вылезли из гитлеровского хомута, пользуясь объедками с «барского стола»!

Тяжко далась нашему народу война. Но и после Победы было нелегче. Надо было отстраивать порушенное войной хозяйство. А ни сил, ни средств для этого не хватало. К тому же выпало несколько неурожайных лет. И всё-таки страна строилась, развивалась, жила будущим.

Послевоенная жизнь в свежем номере «Двины» представлена в двух главах: одна – до перестройки-переломки, учинённой предателями-либералами; другая – от начала смуты и до нынешних дней.

Первая по преимуществу наполнена светом. Её настроение определяет лирическая нота, связанная с именем Юрия Казакова. Архангельские литераторы планируют провести фестиваль имени этого русского классика, чьё творчество определило Беломорье. Таким образом, произведения этой части несут двуединую задачу: с одной стороны, передать настроение далёкого времени, а с другой, подготовить читателя к предстоящему в августе фестивалю. Здесь представлены произведения тех прозаиков, кто знал Юрия Казакова или кто исповедует близкое ему творческое кредо – Владимир Личутин, Гарий Немченко, Юрий Пахомов-Носов, Геннадий Иванов, Павел Кренёв, Илья Иконников...

Другая глава по тональности сложнее, здесь, как и в нынешней жизни, свет мешается с сумраком. Сыновней болью пронизан рассказ калининградца Дмитрия Воронина «Ильич» – притча о мытарства старого солдата, которого наглые современные выжиги оставили без крыши над головой.

О святом и современной пошлости вокруг этого святого повествуют дневниковые заметки Сергея Доморощенова (Архангельск).

Отец Николая Шкаредного (г. Коряжма) погиб на Луганщине под городом Славяносербском осенью 1942 года. Спустя десятилетия над братской могилой, где земляк похоронен, засвистели пули и завыли снаряды. Скорбью и горечью наполнен очерк сына фронтовика, павшего за нашу общую Родину.

Таково вкратце содержание очередного номера архангельского журнала «Двина», посвящённого 70-летию нашей Великой Победы. Журнальную ретроспективу можно увидеть на сайте Архангельской областной научной библиотеки имени Добролюбова, последние номера – на сайте Издательского дома «Двина».

Архангельск