Анатолий АРЕСТОВ. ЦЕНТР НАЧАЛА. Рассказы

 

Анатолий АРЕСТОВ

ЦЕНТР НАЧАЛА

Рассказы

 

ТИШИНА НАД ПОЛЕМ

 

Старый трактор громыхал и лязгал мотором на краю необъятного поля. Идеально ровная полоса горизонта завораживала и пугала.

Пространство…

Солнечный диск зацепился за край Земли лучами, густая синяя краска неба отступала на запад, забирая с собой блёстки звёзд. Вырвавшийся из объятий ночной мглы самолёт, словно небесный трактор, оставил за собой белую полосу борозды.

В лесополосе птицы пели на разные голоса, но притихли, когда сверху до них дошёл гул самолёта: птичий трепет взял своё, ведь им не суждено подняться так высоко!

Мелкие капли росы на травах, словно птичьи слёзы по неведомому небесному страннику. Травы переплелись стеблями, как множество крепких братских рукопожатий.

Благословенное поле, терпящее терзания ветра, благородно выносило нападки этого проходимца…

Свежие мысли возникали в голове Андрея с самого утра, яркие образы родных мест подпитывали и вдохновляли! Он присел на раму красного культиватора и принялся записывать увиденное и обдуманное в блокнот. Промасленные листы сопротивлялись, не давая синим чернилам пропитать их поверхность; под нажимом мозолистых пальцев сопротивление исчезло, и повиновавшаяся бумага обрастала каракулями и кляксами.

Состояние задумчивости и погружённости в себя прошло, Андрей улыбнулся и пошёл к кабине трактора…

 

Поле закончилось. Чёрная полоса вывернутой земли, испаряя влагу, нежилась под лучами солнца. От неё исходил еле заметный пар, словно почва свободно задышала. Андрей закурил, выпустив клуб дыма в серый потолок, и выпрыгнул из кабины на мягкую пахоту. Ноги в резиновых сапогах пригрело солнце, тепло поднималось по телу, он присел на гусеницу, ощущая приятную дрожь. Блокнот наполнился новыми мыслями, разгруженная память предоставила освобождённое место для новых наблюдений…

 

Ломая кленовую поросль, танк осторожно пробирался к обозначенной командиром точке. Оглушительный рёв двигателя невозможно было нарушить ничем. Всё живое, имеющее голос или возможность издать какой-нибудь звук, не могло превысить количества выдаваемых децибелов. Танк – настоящий агрессор в мире звука!

Многотонная махина вминала в землю всё попавшееся на пути следования. Безусловное превосходство очевидно! Андрей ловко управлял танком, он понимал машину, машина понимала его. Любовь к технике, особенно к дизельным монстрам, появилась в детстве, когда Андрей помогал отцу чинить трактор. Один только блеск отполированной частицами грунта гусеничной ленты приводил его в восторг! Что говорить о работающем в такт сердца двигателе!

Андрей пошёл на фронт добровольцем. Сентябрьская мобилизация закончилась, но ему по какой-то неведомой причине не прислали повестку из местного военкомата, хотя он служил в армии танкистом. Неразбериха и сумятица нового времени, казалось, проникли во все сферы жизни. Следующее двадцать третье февраля поднимет накипевший вопрос о том, кто есть настоящий защитник Отечества, а кто лишь бегунок за её пределы. Собственно, по причине любви к Родине и мужского долга Андрей оказался в бескрайних чернозёмных просторах соседнего государства, прекрасно понимая и осознавая происходящее…

Сколько выстрелов совершил его танк, сколько целей поразил, Андрей уже не считал, главное – экипаж жив, и машина не подводит! Грязь, кровь, скрытый глубоко в тёмных зрачках людей ужас и страх – всё было… Всё есть. Есть время для шуток, сдержанных улыбок и настоящего смеха. Однажды, во время кратковременной передышки, Андрей придумал новую расшифровку аббревиатуре СВО – «Стервятникам Вырвем Оперение», вроде бы ничего особенного и блещущего остроумием, но фраза вмиг разошлась по батальону и за его пределы. Все понимали, что нельзя ни в коем случае падать духом, поэтому цеплялись за любую возможность повеселиться!

Пепельное небо заплакало дождём. Бронированный монстр, ставший другом и братом, покрылся мокрыми пятнами. Идеально ровная полоса горизонта настораживала, но не пугала. Бескрайние степи с густыми посадками, как дома, не вызывали в душе былого умиления и спокойствия.

Андрей опёрся спиной на прохладную броню танка, достал новенький блокнот, который нашёл на дороге возле села, покрутил в пальцах ручку, но ни одной стоящей мысли не пришло на ум, а ведь он хотел написать книгу! Дома лежат три исписанных блокнота, здесь же ни одной строчки… Не до писанины как-то…

Двигатель грозного танка остывал, внутри машины что-то стрекотало, урчало и ухало, разбавляя тишину, остановившуюся над полем…

 

ЦЕНТР НАЧАЛА

 

В этом году осень забрала последние листья с деревьев ещё двадцать третьего октября, следующие четыре дня ветер обрывал оставшиеся в гордом одиночестве и играл ими в воздухе дольше обычного, видимо, пришло время прощания, когда осень робко просила извинения за невозможность радовать яркими красками, пляской листьев в ветряном вихре, ленивыми и тихими дождями. Что она могла ещё предложить избалованным людям, видевшим сочное и жаркое лето? Тёплые дни? – Нет, осень была уже не в силах предложить их! Вот и пришлось ветру заканчивать театральное действо, расхлёбывать заваренную межсезонную кашу. Серые и коричневые плети веток качались на фоне таких же серых, лениво плывущих облаков, напоминающих несуществующие лица несуществующих людей.

Троллейбусная остановка стояла возле тротуара, отгороженного с одной стороны ржавой прямоугольной рамой высотой около тридцати сантиметров, к которой были приварены прутья арматуры. Кто был проектировщиком данной достопримечательности – неизвестно, известно одно – в советское время металл не жалели! Делали на века! Это не просто ограда, это место для отдыха, для небольшой передышки или созерцания и медитации! Уставшая женщина, идущая из продовольственного магазина, с удовольствием поставит большие пакеты на широкую раму ограды; придерживая их и отдыхая, пересчитает в кошельке оставшиеся деньги и, может быть, зайдёт ещё в один магазин. Мужчина, купивший разливного пива, обязательно поставит пластиковую бутылку на ограду, непременно закурит, позвонит по телефону и будет долго обсуждать насущные проблемы, попивая ядрёный напиток.

Под оградой находилась переходная зона между асфальтированной дорожкой и подобием газона, где концентрировались опавшие листья и мелкие отбросы человеческого бескультурья: окурки, вперемешку с чеками из магазина, пластиковые и железные крышки от бутылок, сожжённые спички, лопнувшие и помятые пластиковые стаканчики, мелочь, выпавшая из кармана, и билеты на троллейбус. Бутылки и сигаретные пачки с ужасающими фотографиями последствий курения, словно трупы, покрывали наспех скошенный газон, успевший за период бабьего лета кое-где отрасти…

Катя любила смотреть из окна и подмечать мелкие детали. Она с интересом следила за изменениями, происходившими на любимом тротуаре, ведущем к её любимому перекрёстку, где четыре дороги расходились под прямым углом из одной точки. Катя долго искала центр перекрёстка, несколько раз прикладывала к оконному стеклу тонкий лист бумаги, обводила карандашом еле заметный контур «пятачка» и, вооружившись циркулем и линейкой, на письменном столе завершила инженерный расчёт. Центр найден! Он представлял из себя небольшую ямку на асфальте. Со второго этажа видно всё: и грязные автомобили, и спешащих пешеходов, и ямку – центр начала, именно так назвала его Катя…

Ранним утром Катя сидит возле окна, как обычно совершая мысленную прогулку по тротуару – вот она выходит из троллейбуса, смотрит на подбежавшую собаку и угощает её кусочком колбаски, которую специально припасла для голодного животного! Собачка идёт по тротуару за ней в знак благодарности, но вскоре убегает во двор. Катя останавливается возле ограды, ведь спешить ей некуда, разговаривает с женщиной-дворником, осуждая людей, которые не хотят пользоваться урнами и всегда мусорят. Проходя мимо высокого тополя, она замечает белку, долго любуется хвостатой проказницей и направляется к перекрёстку. Нескончаемый поток автомобилей разных цветов, форм и марок проносится вблизи, «зелёный» – моментальная остановка несущихся железных коней, пешеходный переход свободен! Прямоугольники белых полос призывают не наступать на них, не загрязнять подошвой, и Катя, понимающе, наступает только на чёрный асфальт, наверное, со стороны её походка выглядит нелепо, ну и пусть! Вот он, с левой стороны, долгожданный «центр начала»! Девочка представила себя стоящей в центре, представила, как на неё все смотрят: и остановившиеся пешеходы, и затормозившие автомобили с выглядывающими водителями, даже светофоры остановились на «красном», но она стоит, долго стоит…

Внезапно дважды щёлкнул замок входной двери, Катя вздрогнула от неожиданно резкого звука.

– Катенька, я пришла! – крикнула мама, закрывая за собой дверь. – Где ты, дочка?

– На перекрёстке! – сказала Катя и отвернулась от окна.

Мама зашла и села на диван. Запах духов, уличной свежести и горьковатый запах больницы ворвался в комнату вслед за ней. Катя смотрела на маму с ожиданием.

– Пока всё без изменений… Ни улучшений, ни ухудшений нет, – еле сдерживая слёзы, произнесла мама.

– Что ты… Не плачь, мамуль! Сколько лет это продолжается, конечно, хотелось бы встать на ноги… Но я привыкла к инвалидному креслу… И мысленно прогуливаюсь по тротуару…

Мама зарыдала сильнее, но выдержала, поражаясь стойкости дочери. «Ходить» – Катя знала лишь значение этого слова, осуществить действие она не могла с рождения из-за болезни.

– До «центра начала»? – всхлипнула мама.

– Да, до него! – ответила Катя, поглаживая маму по руке.

Катя решила ещё раз мысленно прогуляться по тротуару, но уже с мамой. Они разместились возле окна и… вот уже выходят из троллейбуса… смотрят на подбежавшую собаку… и угощают её, как из песни: «двумя кусочками колбаски», которую специально припасли для голодного живого существа… Собачка идёт по тротуару за ними в знак благодарности, но вскоре убегает во двор…

Катя с мамой останавливаются возле ограды, ведь спешить им некуда…

 

МЫШИНАЯ ЖИЗНЬ

 

Парящий под облаками коршун не мог не заметить пробежавшую между стеблями полыни толстую полёвку. Он ринулся из поднебесья вниз, возле поверхности земли на мгновение притормозил своими могучими крылами, словно выбросил парашют, и камнем упал в травостой – сочная мышка моментально убита смертоносными когтями! Птица не спеша перелетела чуть дальше от места преступления и принялась за ужин…

Полёвка проснулась рано. Аккуратно слизнула бодрящей росы с острого листа осоки, пробежала несколько кругов в поисках пропитания рядом с норкой, но нашла немного: хрустящего жука, отбивавшегося и щекочущего нос, пару ягод полевой земляники и безвкусный корешок какого-то растения – она не знала какого, но всегда употребляла его в пищу: в желудке становилось приятно! Вчерашняя дорога между пахучими стволами полыни и разноцветными листами мать-и-мачехи размокла – лапки стали грязными, а в норке чисто и по-домашнему уютно.

Вот незадача! Нужно обязательно отряхнуться. Присев на несколько минут под одурманивающим кустиком белой кашки, она принялась энергично чистить свой длинный и почти голый хвостик и испачканные лапки, пригрелась в лучах набирающего силу утреннего солнца, вдохнула полной грудью степной аромат и задремала…

Вздрогнула от громкого пения никогда не замолкающего хулигана-солиста – жаворонка. Зашевелила густыми усиками от негодования, хотела ещё пуще прогневаться, но жаворонок внезапно перешёл с трели на плавный и нежный напев – это самая любимая и прекрасная часть в его музыкальных шедеврах! Полёвка заслушалась, в чёрных круглых глазках зарождались слёзы. Нет, не от грусти по потерянному прошлому или по убежавшему вкусному жуку, нет – это выступили слёзы счастья, слёзы понимания большего, чем может дать её мышиная жизнь.

Жаворонок, как и всегда, то удалялся от земли в самую высь, то приближался к земле, летал какими-то волнами – что за привычка?! Но он же птица – все птицы немного того... Жаворонок спустился как по воздушным ступеням с неба и очутился возле полёвки, окинул её быстрым, настороженным взглядом, попрыгал на месте – непонятно зачем, и вновь вырвался из зарослей в открытое пространство.

Мышка сидела, замерев, ошарашенная внезапной встречей с великим талантом!

«Время – есть время! Время – есть!» – полёвка не ожидала нашествия столь высоких мыслей, но быстро забыла их, так как была голодна. Снова пробежала круг возле дома, отбежала дальше к бурлящему потоку ручья и… оказалась на чужой территории. Этого нельзя было делать ни в коем случае! Но было поздно. Выбежавшая из-за огромного листа девясила толстая, огромная мышь – мать шестерых детей, кинулась на неё без разбирательства и назидательной беседы по поводу невидимой ареальной черты – и укусила за бок! Вот сволочь! Ещё мать называется! Пришлось спешно ретироваться, убегая без оглядки в свои владения.

«Дома хорошо – уютно и безопасно! Потрёпанные усы, немного кровоточащая рана в боку и вывихнутый палец на левой лапе – вот так утро! Давненько не происходило столь неприятных событий! – размышляла получившая ни за что мышка, выглядывая по сторонам из своего укреплённого бункера. – Да чтоб тебя коршун утащил!».

День подходил к логическому завершению, но жара стояла невыносимая, хотя солнце уже коснулось жёлтых корзин пижмы, и лучи словно породнились с земным цветком. Жёлтое небесное на жёлтом земном – что-то в этом есть! Не поддаваясь непонятным размышлениям, преследующим её целый день, полёвка решила немного отдохнуть: «Сегодня больше набегалась, чем наелась. Хорошо, что в норке есть небольшие запасы свежего зерна. Жуки какие-то несытные. Бабуля рассказывала, что в их-то времена жуки были, ой-ёй-ёй! Одного съел – и полдня сыт, бегай только на ручей – водичку пей!».

Чёрная тень молниеносно пронеслась над входом в норку, через несколько секунд коршун уже нёс в когтях соседку – утреннюю обидчицу. Полёвка вспомнила, что пожелала ей после случившегося конфликта. Стало грустно и больно за свои мысли, но всех полёвок учат с детства остерегаться небесных разбойников, не щадящих никого! Видимо, толстая сама виновата, выбежала на открытое пространство или увлеклась чем-то другим…

Солнце село в густые травы, туман насытил воздух влагой, вдалеке послышались голоса перепелов: «Спать пора. Спать пора!». Небо потемнело, засияла единственная звезда, мерцающая и одинокая – это душа полёвки, которую схватил коршун, прощала свою соседку. Но соседка не видела, она уже крепко спала на запашистых и мягких соломинах степных трав…

 

МАГИЧЕСКИЙ ШАРФ

 

Весело кататься на картонке с ледяной горки! Сядешь – и покатился вниз! Морозный ветер дует в лицо, но ничего страшного, главное – шея под шерстяным шарфом. Мама вязала, сказала, что он особенный, магический – с ним никогда не простудишься.

Володька был один во дворе, друзья разошлись по домам: кого позвала мама, кто проголодался и сам ушёл, кто-то просто замёрз. Если честно, одному кататься даже лучше, никто не толкается, никто с размаху не въезжает в спину, да и трамплин никто не разбивает.

Володька построил из снега трамплин, где заканчивалась ледяная дорожка, и пытался подпрыгнуть на нём с каждым разом выше, ведь именно так делают на Олимпийских играх! Два часа он пытался превзойти свой результат, но никак не получалось, наверное, усталость брала своё. На улице потемнело, морозный ветер внезапно стих; Володька стоял возле горки и смотрел в небо, где белые хлопья медленно летели из серых туч. Он высунул язык в надежде поймать холодную снежинку и, как ни странно, ему удалось это запрещённое родителями действо: несколько пойманных снежинок приятно охладили язык.

А снег совсем разгулялся! Лёгкое шуршание его нарушало тишину двора, даже пробегавшая мимо собака услышала это шуршание и подняла морду вверх. Мальчик посмотрел на собаку, она повиляла хвостом и побежала дальше. Несколько снежинок упало Володьке на шарф. «Если он особенный, как говорит мама, – подумал Володька и пристально посмотрел на кончики шарфа, – значит снежинки тоже стали особенными! Нужно загадать желание!».

Попытка загадать желание окончилась неудачей – снежинки таяли от горячего дыхания. Володька решил снять шарф и поймать им как можно больше снежинок, чтобы желание наверняка исполнилось! Запыхавшись от бега вокруг горки, он принялся рассматривать снежинки. Какие же они красивые! У одной лучики острые, у второй круглые, напоминающие футбольный мяч, третья ему не понравилась – она напоминала половинку горькой таблетки, зато четвёртая была настоящей красавицей – кругленькой, аккуратной, с вырезом посередине и двумя крылышками по сторонам, словно божья коровка, которую Володька спас из лужи, когда был летом у бабушки в деревне.

«Что бы такое загадать? – думал Володька. – Игрушек у меня много. Да и взрослый я уже. Что-нибудь особенное… Хочу малинового варенья!». Зажмурившись, он вдохнул морозного воздуха и выдохнул паром на шарф, снежинки растаяли, оставив маленькие капли воды. Покатавшись ещё немного с горки, Володька пошёл домой, отряхнулся в подъезде и сел за письменный стол доделывать домашнее задание.

Ближе к ночи у него поднялась температура. Мама бегала с градусником и какими-то таблетками.

– Ты что, шарф что ли снимал?! – возмущалась мама

– Я на него снежинки ловил… – признался Володька, но кое-что утаил от мамы.

– Не слушаешь родителей, теперь вот лежишь – дрожишь. Выпей микстуры.

– Она горькая. Не хочу!

– Хочу, не хочу… Поздно не хотеть – нужно! Кто тебя заставлял шарф снимать? Ты уже взрослый, должен понимать, что после катания с горки организм разгорячённый, и ни в коем случае нельзя расстёгиваться или снимать шарф.

Володька ничего не ответил.

– Ладно. Засыпай. Быстрее поправишься.

Мама выключила свет, оставив светильник-прищепку на подоконнике, где лежал маленький камень – осколок звезды, найденный Володькой год назад в парке.

Лучи утреннего солнца рассыпались искрами на оконном стекле. Володька открыл глаза и стал наблюдать за игрой света, представляя битву между армиями ледяных и огненных солдат. Мама стояла рядом, поправляя одеяло.

– Как ты, Володя?

– Хорошо… Правда, не очень хорошо.

– Измеряй температуру. У классного руководителя я тебя отпросила. Больше лежи, не вставай.

– Хорошо, мамуль, – с хрипом произнёс Володька.

– Я тебе приготовила травяной чай, сейчас организму нужно больше жидкости. Это варенье малиновое – бабушка передала! – мама поставила на тумбочку полную пиалу запашистого варенья.

Володька вспомнил загаданное желание! Не зря он ловил снежинки! Магия особенного шарфа действовала! Травяной чай и сладкое варенье напомнили летние дни, проведённые в деревне, божью коровку, спасённую из лужи, и вкусную малину возле забора. На батарее висел шарф, Володька, конечно же, был благодарен ему за магию, переданную снежинкам, но испытывать ещё раз особенные свойства его уже не хотел – хватит и одного сбывшегося желания!