Александр АФАНАСЬЕВ. ДЕРЖАВНОЕ ДОСТОИНСТВО И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС. Цветущая сложность

 

Александр АФАНАСЬЕВ     

ДЕРЖАВНОЕ ДОСТОИНСТВО И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС

Цветущая сложность

 

В романе Михаила Булгакова (1891-1940) «Мастер и Маргарита» Кот, философски рассуждая об истоках человеческой жадности, пришёл к заключению, что советских людей «испортил» квартирный вопрос. По-видимому, имелся в виду не только и не столько вопрос приобретения жилья как такового («бомжей» при Сталине, как известно, не было), сколько проблема проживания в скученных «коммуналках» с их общими кухнями и местами общего пользования, порождавшими вечные склоки и дрязги. Учитывая этот негативный фактор, надеявшийся жить при коммунизме Никита Хрущёв уделил серьёзное внимание массовому строительству панельных пятиэтажек, а Леонид Брежнев поставил на поток возведение более благоустроенных девятиэтажек.

Да, были очереди на получение жилья, но в целом квартирный вопрос в советское время успешно решался. А с учётом бесплатности жилья и при дешевизне его бытового обслуживания он из начальной проблемы превратился, в конечном счёте, в великое достижение советской власти. Ныне же, в условиях торжества либерально-демократической буржуазности, квартирный вопрос вновь вышел в российском обществе на первое место, превратившись в проблему проблем и являясь ныне причиной многих житейских драм, а порой и жутких преступлений.

На этом бытовом фоне национальный вопрос при Иосифе Сталине казался менее сложным и как бы решённым раз и навсегда. Опираясь на Конституцию и факт принятия гражданства СССР всем населением страны, сверху было узаконено юридическое понятие «советский народ». Тем самым как бы вообще упразднялась национальная нюансировка. Однако образованный по социалистическому принципу Советский Союз, объединявший, в пику США, не штаты, а республики, сами союзные республики формировал не на территориальной, а на сугубо национальной основе. Это было оригинально и выигрышно, но таило в себе внутреннее противоречие и, по сути, было миной замедленного действия.  

Как только к концу существования советской эпохи у СССР начались серьёзные внутриполитические и экономические проблемы, национальный вопрос вдруг вновь возник и стал приобретать в стране всё более нараставшую актуальность. В конце концов, он дозрел до проблемы номер один и подспудно накопившимся антагонизмом на финише буквально взорвал СССР. В этой связи возникает масса вопросов, и главные из них – три. Первый – был ли в Советском Союзе действительно решён национальный вопрос? Второй – насколько верными были методы его решения? Третий – разрешим ли вообще национальный вопрос в многонациональной стране, отстаивающей на мировом уровне суверенную державность? Это сложные вопросы, но от ответа на них зависит будущность нашей страны.

Начну с первого вопроса. Мне кажется, что национальный вопрос для руководства СССР имел не столько реальный, сколько пропагандистский характер. Важно было не решать его по-настоящему (это очень трудно сделать, почти невозможно), а создать впечатление его решённости (так быстрее и проще). Ради этой простоты власти пошли на негласный компромисс с национальными элитами: мы (союзный центр) создаём вам разного рода преференции, а вы (национальные лидеры) подыгрываете нам в снятии возникающих проблем межнациональных трений и в утверждении тезиса беспримерной дружбы советских народов.

В качестве примера-догадки хочу привести факты из жизни лауреата Государственной премии СССР (1941) казахского народного поэта-акына Джамбула Джабаева (1846-1945). Он не просто приветствовал советскую власть, но был певцом великой дружбы советских народов, восторженно откликаясь на все важные события в едином советском государстве. После распада СССР и смены курса казахской национальной элиты с дружбы на отчуждение от России (в 1990-е годы доходило даже до обвинений в «оккупации» ею казахов!) Джамбул остался в великой чести на своей родине. Объяснялось это очень просто: он, оказывается, был «вынужден» угождать советской власти.

То есть для национальных элит в Советском Союзе дело было не столько в объективности общих оценок и в проявлениях истинных чувств собственных народов, а исключительно в политической конъюнктуре и вытекавшей из неё для верхов выгоды. В советское время для национальных элит было выгодно дружить с союзными властями и государствообразующим русским народом. Когда же пришло время развала страны, стало выгоднее дистанцироваться от нищей России и попытаться наладить дружбу с богатеньким Западом, в первую очередь – со США.

Разумеется, это был лишь один из факторов развала Советского Союза, справедливо гордившегося своей многонациональностью и политической ориентированностью всего советского народа на дружбу, сплочённость и взаимопонимание. Тем не менее, курс на угоду национальным элитам со стороны союзного руководства прослеживался вполне чётко, и он был взят на вооружение руководством страны уже в первые годы существования советского государства. Владимир Ленин наглядно продемонстрировал этот курс в 1921-1922 годах в жёсткой полемике с Серго Орджоникидзе, Феликсом Дзержинским и поддержавшим их Иосифом Сталиным. Употребив грубое выражение «великорусские держиморды», Ленин настаивал на «неравенстве» мелких наций по отношению к большой (РСФСР). Предполагалось, что последняя должна испытывать постоянное чувство вины перед первыми и стремиться загладить её непрерывными уступками.

Парадокс этой полемики заключался в том, что Орджоникидзе, Дзержинский и Сталин вовсе не были «шовинистами». Ставя во главу угла интересы практического обеспечения безопасности единственного в мире социалистического государства, находившегося в капиталистическом окружении, они считали приоритетным всемерное укрепление его державного достоинства. И тем самым навлекли на себя обвинение со стороны Ленина в «великодержавности» и в отстаивании интересов «имперской» русской нации. Это был явный перебор, но в этом и состоит искусство полемики, в которой вождю революции не было равных.

Однако это был не единственный парадокс. Вторым парадоксом в этой принципиально важной полемике было то, что вождь Русской революции был убеждённым марксистом, то есть последовательным западником и к тому же ярым апологетом мировой революции. В силу этого, следуя канонам западноевропейского политического гуманизма, он при формировании Советского Союза превыше всего ставил интересы входящих в него наций, делая при этом упор на отстаивании национального достоинства, принципе добровольности, деликатности и праве на отделение.

Однако был и третий парадокс в этой общероссийской полемике. Он был самым несуразным, грубо нарушающим принципы социалистической справедливости. Отстаивая тезис достоинства наций в едином союзном государстве, Владимир Ленин требовал не абсолютного, а относительного их равенства между собой. Исключение делалось для единственного субъекта, с помощью которого и за счёт которого должно было осуществляться укрепление достоинства других («мелких») наций. Этим исключением должна была стать Российская Федерация. И это при том, что РСФСР отводилась роль станового хребта будущего Союза и что сама Российская Федерация состояла из массы автономных национальных республик, краёв и областей, интересы которых она тоже должна была учитывать.

В конечном счёте, 30 декабря 1922 года СССР сформировался и до конца своего существования в идеале представлял собой компромиссное политическое объединение с мощным союзным центром и весьма влиятельными союзными республиками. Если бы это сбалансированное состояние Советского Союза его правителям удалось сохранить и упрочить, СССР и сегодня был бы крепок и нерушим. Но на практике этого не получилось. После смерти Ленина Иосиф Сталин, мощно включив волевой властный рычаг, резко усилил централизацию союзного государства. Это не могло не задеть интересы национальных элит – и это минус. Но за счёт этого Советский Союз одержал победу в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов – и это плюс. Причём плюс, многократно перекрывающий все минусы сталинской национальной политики.

Объявив войну «культу Сталина», сменивший «отца народов» Никита Хрущёв провозгласил себя непоколебимо верным ленинцем и, по сути, перечеркнул весь политический курс «сталинизма», включая национальную политику. Щедрое дарение Украине Крыма вовсе не было спонтанным проявлением хрущёвского «волюнтаризма». В определённой мере это было заглаживание политической «вины Москвы» за обиды, причинённые Сталиным «украинским товарищам» (Х.Раковский, Н.Скрыпник, Г.Гринько), настаивавшим на «независимости» украинского хозяйственного организма. В более широком плане «дарение» Крыма было символическим провозглашением курса Москвы на откровенное заигрывание со всеми национальными элитами.

Тот факт, что исторически неправомерное и юридически необоснованное присоединение Крыма к Украине не было оспорено ни Леонидом Брежневым, ни Михаилом Горбачёвым, ни Борисом Ельциным, многое объясняет в причинах развала СССР. Во всяком случае, сей факт является реальным доказательством того, что ленинско-хрущёвский политический курс угоды Москвы национальным элитам за счёт Российской Федерации был продолжен и после отставки Никиты Хрущёва и просуществовал вплоть до мая 2014 года. В свою очередь, ликующее, дружное волеизъявление крымчан о возвращении Крыма в родное лоно России должно послужить серьёзным поводом к пересмотру отношения Москвы к соотечественникам, проживающим за рубежами нашей страны.   

Переходя к теме разрешимости или неразрешимости национального вопроса в многонациональной стране, отстаивающей на мировом уровне суверенную державность, хочу без обиняков и недомолвок твёрдо заявить себя сторонником позитивизма. Не знаю, как в других странах, но в России этот сложный вопрос вполне разрешим, но не вообще, а на принципах, органически присущих менталитету и духовному строю русского народа. Этих принципов два. Один из них сформулирован нашими мудрыми предками для внутреннего пользования, второй касается внешних отношений.

Первый принцип сводится к понятию свой – чужой. Так исторически сложилось, что для русского народа на первом месте стоит не голос крови, доминирующий в явлении нации, а разумность и нравственность любого человека, с которым приходится иметь дело. Если человек дружелюбен, порядочен, трудолюбив и уважителен, он для русского/россиянина всегда будет «своим», независимо от национальности и вероисповедания. Но если он себе на уме, склонен к подлости, жуликоват и держит камень за пазухой, этот человек для русских/россиян всегда будет «чужим», даже будучи русским по крови и «патриотом» по убеждениям.

Второй принцип вытекает из первого, но с акцентировкой внимания на «чужом». Он гласит: «Нам чужого (вашего) не надо, но и своего (нашего) не отдадим». У князя Александра Невского эта концовка вылилась в грозное предостережение: «Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет». Первая часть этого завета наших предков предполагает бескорыстное миролюбие, вторая – раскрывает меру его допустимости. Лесть и лукавство в данной трактовке не проходят, ибо воспринимаются русскими людьми как намеренно утаиваемые подлость и обман.

Так получилось, что при распаде СССР образованные на базе национальных республик государства, демонстративно доказывая свою «независимость» от России, приложили максимум усилий к тому, чтобы отречься от понятия «своих». Это им удалось. Более того, рассчитывая на щедрые подачки Запада, они переусердствовали в настаивании на понятии «чужих». Но Москва им не поверила и продолжила считать «своими». Это была наша роковая ошибка, вылившаяся, в конечном счёте, в предательство соотечественников и в вооружённый российско-украинский конфликт, тайно разогретый и злонамеренно спровоцированный Западом.

24 февраля 2022 года набухший зловонный гнойник вражды на Украине Россией был вскрыт, и началась хирургическая «операция» по его удалению. Но метастазы вражды в мире оказались настолько укоренёнными и далеко идущими вглубь и вширь, что Украина превратилась в выгребную яму накопленной в мировых масштабах звериной злобы, дьявольского лукавства и распалённой алчности. Победить Украину Россия могла бы легко и быстро, если бы уподобилась США и действовала их беспощадными методами. В этом, прежде всего, и состоит серьёзность проблемы, ибо перед нами стоит задача победить звериное Зло, не теряя человечности Добра.

Нацелившись на мировое господство, США стремятся предельно упростить мир для облегчения задачи управления человеческими «массами». Отсюда упор на совершенствование орудий манипуляции человечеством: цифровизация, роботизация, искусственный интеллект. За этим кроется умысел смены качественного вектора мирового развития с позитивизма на негативизм путём утверждения цивилизации «чужих», начисто лишённой человечности и культуры. 

Но это противоречит закону развития человеческого общества в его стремлении двигаться от простого к сложному. Причём не столько в техническом отношении, сколько в плане духовно-интеллектуальном, то есть в развитии самого человека, его личностном самосовершенствовании. На это были нацелены все мировые религии, и в этом направлении развивали свою духовность русско/российская культурная элита и народ России в целом. И это совсем иная цивилизация, утверждающая мудрость и человечность.

Русский философ Константин Леонтьев (1831-1891) видел будущность России и мира в утверждении феномена «цветущей сложности». При этом «сложность» представлялась ему как закономерный объективный процесс, а «цветущей» её должен сделать сам человек своими ментально-душевными качествами. На этом космическом фоне национальный вопрос переходит, на мой взгляд, из сферы исключительности в разряд бытовых проблем, воплощаемых и решаемых в рамках обеспечения человека хлебом насущным.

Тем не менее, «не хлебом единым жив человек», ибо он обладает помимо тела ещё душой и разумом. Ныне битва за человеческие душу и разум приобретает вселенский, апокалипсический масштаб, и богоподобный человек просто не имеет права проиграть её двуликому бездушному монстру.