Жанна РУСАНОВА 
Жанна РУСАНОВА
ЛЕТО РАДОСТИ
Расссказы из послевоенной жизни
ПО ДОРОГАМ ОСВОБОЖДЁННОЙ УКРАИНЫ
Это была не просто учительская командировка в освобождённую Украину, а боевая операция по спасению и сохранению детей, затерявшихся на её фронтовых дорогах.
Мой отец по болезни не участвовал в боях Великой Отечественной войны, но как педагога и коммуниста его командировали летом 1944 года подо Львов, когда город был ещё в руках немецко-фашистских захватчиков.
Маме исполнилось 25 лет, мне – 5, а папе – 33 года. У мамы был уже шестилетний партийный стаж, поэтому и она получила возможность отправиться вместе с моим папой в такую далёкую и опасную поездку. В паспорте её мужа Бондысек Александра Ивановича в графе «Национальность» было записано «Поляк», что явилось одной из основных причин, по которой райком партии направил его на польскую территорию. Эта командировка показала глубокую преданность двух молодых учителей – Елены и Александра – своей Родине и друг другу.
Война продвинулась далеко на запад. Мы ехали по местам, где прошли тяжелейшие сражения. И наша проводница строго приказала пассажирам плотно закрыть все окна шторами. Но мама всё-таки взглянула: всё поле вдоль железной дороги было покрыто телами советских воинов. Их ещё не успели предать земле. Но когда снова открылись шторы, пассажиры могли видеть поля, усеянные крестами с касками – так были похоронены немецкие солдаты. Разрушенные города, плохо одетые люди. Дети, потерявшие своих родителей. Дети без семьи. Их нужно было скорее спасать, накормить, учить и обласкать.
Украина. Город Подволочиск. Наш поезд пришёл ночью. Не успели все выйти из вагона, как тотчас же началась бомбёжка. Мы ехали вслед за фронтом. Всё вокруг грохотало и сверкало. Опытные пассажиры быстро попрятались в новые гробы, которые возвышались на перроне как белые горы. Наша семья последовала их примеру. Так прошла целая ночь.
Утром моих родителей принимали в райкоме партии. Папа получил задание и вскоре в Подволочиске организовал детский дом, который расположился в двухэтажном особняке – с балконами, галереями и венецианскими окнами. Вокруг дома раскинулся большой парк, обнесённый высоким узорчатым металлическим забором. В парке были устроены фонтаны, но тогда они бездействовали. Говорили, что дом покинул богатый помещик – ушёл с немцами. На территории парка появлялся несколько раз молодой человек серьёзного вида. Предполагали, что это сын хозяина особняка. Неподалёку от дома находился костёл. И звуки органа нередко привлекали меня. Я как-то не выдержала и сказала маме: «Хочу туда». – «Нам туда нельзя», – ответила она. И я больше не просила.
В наш детский дом днём и ночью привозили детей. Помнится, что всех очень хорошо кормили. На завтрак постоянно подавали вкусные бутерброды с ароматной колбасой и душистый цейлонский чай в кружках, которые были очень умело вырезаны из узких консервных баночек, с удобными ручками. Дети не капризничали, не устраивали ссор. Только очень скучали по своим родителям: у многих они погибли. Воспитатели часто обнимали и жалели их. Под присмотром моей мамы и других женщин дети постоянно играли в парке. Отдыхали все на втором этаже в просторных комнатах с высокими потолками. Там было чисто и спокойно, совсем как дома.
Мы жили в гостинице за железной дорогой в частном секторе. Вокруг тянулись густо заросшие травой огороды. Нам иногда разрешалось отыскивать в них помидоры. В гостинице наша семья занимала часть второго этажа. Каждое утро мы с мамой ходили на работу в детский дом, а вечером возвращались обратно. Мы шли мимо железной дороги, по которой спешили поезда на западный фронт. Иногда они останавливались. И мы слушали, как пели бойцы под гармонь. И почти всегда звучала песня «Огонёк». На всю жизнь она осталась для нас самой родной из всех военных песен, самой тревожной и волнующей.
На позиции девушка
Провожала бойца,
Тёмной ночью простилася
На ступеньках крыльца.
И пока за туманами
Видеть мог паренёк,
На окошке на девичьем
Всё горел огонёк.
Папа часто уезжал: он и другие его помощники собирали детей по ближайшим посёлкам, лесам и дорогам. И привозили их в детский дом. Своего транспорта не было. Пользовались только попутными машинами. Удивительно, но папа часто ходил один. Мама всегда очень беспокоилась... С её заболеванием (врождённый порок сердца) нельзя было волноваться. Однажды папа уехал и долго не возвращался. Мама всё это время провела у окна, почти не спала ночами. И всё ждала. В одну из ночей он вернулся. Мы так радовались! Он успокаивал маму и говорил, что его никто никогда не останавливал и не угрожал. Папа был худой, с утончёнными чертами лица. «Я похож на поляка и поэтому свободно хожу один по лесам и полям, – улыбаясь, говорил он маме. – Не беспокойся, Леночка, за меня». И всё же они оба рисковали своей жизнью. Ещё летом сорок первого года в инструкциях бандеровцев (на период войны) по очищению территории от враждебных элементов было чётко сказано о ликвидации поляков, главным образом интеллигенции.
Срок папиной командировки заканчивался. Мои родители очень хотели вернуться домой. Как-то, слишком рано проснувшись, мама выглянула из окна и испуганно отпрянула. Из гостиницы выносили один за другим закрытые гробы. Оказалось, что вчера ночью жильцов первого этажа уничтожили бандеровцы. Как выдерживало всё это больное мамино сердце?
Возвращаться в Самару было нелегко, поезда ходили редко. Передвигались, в основном, военные эшелоны. В один из вагонов папа с трудом пробрался через крышу. Потом, почти полностью свесившись из окна, поднял меня и посадил на вагонную скамью. И снова, едва не выпав из окна, поднял в него маму. Я была коротко пострижена и одета в шаровары. Интересно, что в вагоне меня нередко подкармливали солдаты. Один из них постоянно повторял: «Какой хороший, спокойный мальчик… ешь, ешь…».
Мы приехали в Киев. Папе предлагали здесь работу и квартиру. Но родители решили твёрдо – вернуться. Дом, где мы остановились, стоял в центре Киева. Одним солнечным утром во дворе собрались жители и что-то обсуждали. Мы тоже вышли. И узнали, что сейчас поведут («будут гнать» – так говорили вокруг нас) пленных немцев. Все пошли смотреть. А я присела возле ворот со стороны улицы на маленький стульчик и наблюдала. Улица спускалась далеко-далеко вниз. Неожиданно на ней показалась колонна пленных немцев. Обыкновенные люди. Молодые, русоволосые. Улыбались и несли, как мне казалось, деревянные башмаки через плечо. Их сопровождали конные конвоиры. Было солнечно, тепло и покойно. Покой был также на лицах пленных...
ЛЕТО РАДОСТИ
Это послевоенное лето казалось особенно жарким. И всё светлое время суток я проводила на воздухе. Однажды утром в нашем просторном и как всегда многолюдном дворе оказался незнакомый военный. Он о чём-то разговаривал с жильцами, и кто-то уже показывал ему на нашу дверь. Увидев всё это, я вбежала в дом и громко крикнула:
– Сейчас к нам придёт чужой человек!
– Да нет же, не чужой. Это твой дядя Стёпа. Мы его ждём, – сказал папа.
– Так точно – это я! – воскликнул человек в военной форме и широко улыбнулся. – А ты Жанна?
– Да.
– А я тебе подарок привёз от тёти Любы и от меня. Получай.
Он подал мне большой свёрток, в котором оказалось вишнёвого цвета… платье, с мраморным золотисто-коричневым узором: рукава-фонарики, с кокеткой, пышное и длинное – до самых щиколоток. Мне оно оказалось впору!
– Какая ты красавица стала у нас, – и дядя Стёпа снова широко улыбнулся. – Проводишь меня в магазин?
– Да.
И я доверчиво протянула ему свою маленькую ладошку. Весело беседуя, словно старые знакомые, мы отправились за покупками.
Магазин находился в большом двухэтажном деревянном доме. Мы поднялись по широким ступеням на высокое крыльцо и вошли в невиданный мной мир. Мне было тогда всего шесть лет и два месяца. Дядя поприветствовал всех в магазине. Внимательно посмотрел на меня и предложил выбрать по желанию любой подарок… Всё это было так необычно и заставляло почувствовать себя совсем большой девочкой. Я решительно подошла к витрине и показала пальчиком на большой нарядный гребень для волос. Мои длинные, разбросанные по плечам волосы нуждались именно в этом. И как только продавец протянула мне желанный предмет, как он уже красовался на своём месте – в моих густых сине-чёрных волосах.
– И это всё? – удивился дядя.
– Да, спасибо большое! – был мой ответ.
– Вы только посмотрите на мою племянницу – я такой скромности не встречал никогда, – шутя обратился он к окружающим. Поблагодарил всех, попрощался. И мы пошли. А сзади слышалось:
– Какой вежливый и добрый человек – этот военный.
Моя детская ладошка покоилась в его сильной мужской ладони.
Мы аккуратно спустились по высоким для меня ступеням и ступили на землю. Встреченные нами знакомые весело удивлялись, когда же я так быстро успела вырасти и какая я нарядная девочка. Мы тоже радостно улыбались всем в ответ. А с неба жаркое солнышко щекотало своими нежными лучами наши лица и заставляло улыбаться ещё больше…
Мой дядя вернулся с войны!
Это событие было столь замечательным для маленькой девочки! И сохранилось в её сердце на всю оставшуюся жизнь. Оно произошло 75 лет назад.