Владимир СПЕКТОР. У ВРЕМЕНИ ПОД АНГЕЛЬСКИМ КРЫЛОМ. Поэзия

 

Владимир СПЕКТОР

У ВРЕМЕНИ ПОД АНГЕЛЬСКИМ КРЫЛОМ

 

* * *

Вновь время мертвых душ. Цена им грош.…

Жизнь далека от праведного слова.

Тем более, и тень уже свинцова.

А думалось «уж замуж невтерпеж»...

 

На праздники встречались за столом

И обсуждали тайны винегрета.

И лишь сейчас понятно: было это

У времени под ангельским крылом…

 

* * *

Вдоль памяти, как будто вдоль дороги,

Витают непросроченные сны,

Смешными кажутся надежды и тревоги

И тень страны видна сквозь тень войны.

 

Мы в той стране с тобой уже не будем.

Хоть то же место, да не тот же час…

Она ушла. Еще уходят люди.

Как эти сны, не вещие для нас…

 

* * *

Эхо гудящих стен и молчаливых дней.

И не понять – кто с кем. Жизни всегда видней.

Памяти патронташ туго набит бедой.

Кто это: наш – не наш? Отзыв чуть слышно: «Свой».

 

Эхо луганских нот прошлому не верну.

Плачет или поёт? Лучше спроси войну.

Там молчаливых дней встречная полоса,

Эхом парят над ней вечные небеса.

 

* * *

Слышишь эхо: «Крибли-крабле-бумс» –

Сказочного прошлого пароль.

Память о важнейшем из искусств

На экране растворяет боль.

 

Масляные краски в небесах

Преломляют тот и этот свет.

Воздух одиночеством пропах.

В ожиданье сказочных побед.

 

* * *

Казалось, что всё еще можно

Исправить, понять, изменить…

Неспешное время вельможно

Тянуло незримую нить.

 

На вдохе вдруг стало понятно,

Что поздно… И кто виноват,

Что вечный клубок Ариадны

Запутал дорогу назад.

 

* * *

Едем, едем… Этот кружит,

Тот петляет по спирали.

И следит – не сесть бы в лужу,

Чтобы вдруг не обогнали.

А дорога-то – щербата.

Проезжаем чьи-то даты,

Чьи-то хаты, казематы…

В небе скачет конь крылатый.

А дорога – не цветами,

Вся усыпана камнями,

Изборождена следами,

И пропитана веками и годами,
                                                    и часами…

И слезами вся дорога,

Как святой водой, умыта.

Скользко. Смотрят все под ноги.

Сеют звезды через сито.

В спешке звезд не замечают.

Звезды падают на землю.

А дорога мчится дальше.

А из звезд растут деревья.

 

* * *

Ветер живёт в кармане,

Ищет небесный путь.

То ли он кем-то занят,

То ли нельзя свернуть.

 

Что-то рисуют птицы

Там, где их след исчез.

В грудь, как в окно, стучится

Ветер чужих небес.

 

* * *

Это всё – гравитация.
                        Вновь падаю в прошлый век,

И «минусы» множу на «минусы»,
                                               реже – на «плюсы».

Где ты, Ной? Вот трехкомнатный,
                                      с грузом желаний ковчег,

Желания там и надежды
                                            пока что в союзе.

 

Это время на вырост.
                                      Ни злее оно, ни добрей.

Но чем-то влечёт, не пойму, почему,
                                                       хоть ты тресни,

Эхо песен, «грамматика боя, язык батарей»,

Это кануло? Времени нет?
                                            Но память воскресла…

 

* * *

Никто и звать никак…

«Равнение на середину»!

Беспечный, как сквозняк,

Счастливый, что не сгинул

 

В толпе вчерашних дней,

Где всё, что было, – с краю

Судьбы. И вместе с ней

Никто, никак, не знаю…

 

* * *

Летят планеты – как бильярдные шары.

Земля, запыхавшись, теряет счет.

И страшно думать, что они там не добры,

Иные запредельные миры,

И кто там эту партию ведёт.

 

Сквозь гул тревоги и пустую болтовню,

Глотая пыль, идут. Спроси: куда…

За сорок лет всё могут срезать на корню.

Я со спины узнаю всю родню,

Где в поле битвы превратились города…

 

* * *

Голос тишины внятен иногда.

В нём живут слова тех, кто были живы.

Там, как первый блин, падает звезда,

И родным сердцам угрожают взрывы.

 

Время первых встреч и влюблённых глаз

Голос тишины – это наша память.

Это мы с тобой, как тогда, сейчас,

И не гаснет свет. Будто и не с нами.

 

* * *

Эхо незабытых адресов,

Голосов упавших в эхо дней…

Есть слова, и не хватает слов,

Ясно всё. Но хочется ясней.

 

Времени потерянный вагон

На вокзале памяти застрял.

Всё проходит, и со всех сторон –

Потерявший прошлое вокзал.

 

* * *

Бродячим ветрам нет покоя.

В кроваво-красной вышине

Им что-то видится такое,

Что не видать тебе и мне.

 

Там пламя дальнего пожара,

Где между миром и войной

Мой дед с ружьём, ещё не старый,

И вечность за его спиной.

 

* * *

Что же через годы будут петь

Новые былинники про нас?

Что подскажет будущего сеть,

Станет ли правдивым их рассказ?

 

Будет времени звучать дано,

Пушкинские строки не тая?

Я не жду, что в жизни, как в кино.

И не помню фильмов без вранья…

 

* * *

Маятник войны – как маятник Фуко.

Взгляд со стороны – близко и далеко.

Маятник беды – не дальше, чем враньё.

Ты или не ты – эхо беды твоё.

 

Справа – страшный суд, слева – концерт на бис.

Кто ушли – придут. Время, и ты вернись…

Времени злой дождь гасит небесный свет.

Верю, что придёшь. В маятник веры нет.

 

* * *

Не показывай на себе и судьбу не искушай.

Лучше вспомни хорошие времена.

В небесах над Советской шарами парит Первомай,

А в день города осень, как гимн, слышна.

 

Ничего не известно, тем более, наверняка,

Но на мудрость молчания нету сил.

А заря над луганским заводом всё также легка,

Будто кто-то окно для неё открыл…

 

* * *

Учусь ничего не ждать, тем более, не просить.

Время поставит печать, времени тонкая нить

Свяжет прочней, чем слова, дело, судьбу и мечту.

Компот – на потом, сперва горькую правду прочту.

        

Горечь поможет уйти от красоты-пустоты,

С ней не всегда по пути, но с нею судьба – на «ты».

Ждать и просить ей не впрок, надо привычки менять.

Горечь сквозит между строк в каждом ответе на «пять»…

 

* * *

Утренние новости. Семь часов.

Чья-то тревога прошита словами.

Смотрит устало воскресший Иов.

Это не с нами? Нет, это всё с нами.

 

Кажется, память сильней, чем магнит.

Но даже сказки не знают ответа.

Кровью за кровь – это не Айболит.

И в новостях не расскажут про это.

 

* * *

                                                     Но не по нотам, а так…
                                                                                 Из песни

Я тоже не по нотам мелодию веду,

А буквы хоть не пляшут, но иногда поют

О том, как мы с тобою вдоль строчек, как по льду,

Скользим. И время тает, делясь на «там» и «тут».

 

Веселые напевы остались вдалеке.

Чужими стали песни про новый поворот.

И, кажется, удача – в зажатом кулаке.

Но слышится другое, по нотам и без нот.

 

* * *

Говоришь, что правда у всех своя?

И чужая кровь – не в счёт?

Но там чьи-то падают сыновья,

Где кровь течет и печет…

 

Завтра забудется злое вчера,

Где бесам в радость беда…

От жизни не вылечат доктора.

От смерти – лишь иногда.

 

* * *

Он попал под автобус «Ростов – Мариуполь».

И кровавые пятна затмили стекло.

Как обычно, толпа хлопотала над трупом,

И шофера в тоске безысходной рвало.

Между двух городов, посредине дороги

Он лежал на земле.
                                     Не бывает чудес.

Но завыл верный пес во дворе в Таганроге,

И упала слеза из разверстых небес.

 

* * *

– Что же из этого следует?
       – Следует жить!
                   Юрий Левитанский

Следует жить, даже если неведомо, что

Завтра случится, а может быть, и не случится.

Следует жить – у судьбы не бывает «потом»,

И потому, проверяя улыбками лица,

 

Следует жить не нарочно, не в долг, не в укор.

Наши ушедшие звёзды не меркнут, сгорая,

Нам оставляя и время своё, и простор…

«Следует жить» – завещание прямо из рая.