Анатолий АРЕСТОВ 
Анатолий АРЕСТОВ
СТЕПНОЕ МОЛЧАНИЕ
ВЫРОЖДЕНИЕ
С Киевской Русью делили степное раздолье,
Словно краюху ломали хрустящую мы пополам.
Что-то судьба воспротивилась дружбе-застолью,
Ветры степные устроили в поле бедлам.
Горько заплакала нынче весною берёзка,
Криком печальным с надрывом грачи пронеслись,
Пишут дожди проливные в смятении хлёстко –
Мир беспрерывно-скорбящих людей, оглянись!
Хватит насилия, чёрных крестов умноженья,
Боли, терзающей плоть, прибавления мук…
Может глухие услышат когда-то прошенье?
Может слепые прозреют от боли вокруг?
ЗЛОПЫХАТЕЛЯМ
Ты, Россия моя, ты немного больна
беспробудной тоской о прошедшем –
было всё, но прошло, и теперь ты вольна
в ритме времени быть сумасшедшей!
Разношёрстная мразь европейских племён
не насытится болью твоею.
Усмехаются? Пусть! Кто с клеймом – заклеймён
принадлежностью верной Бродвею…
НА ПОСТРОЙКЕ ПИТЕРА
Грозный царь явился миру,
русской правил стороной!
Был привязанным к потиру,
но сильней к земле родной.
Пётр первый, Пётр славный,
как велик он и могуч!
Всё в руке его державной –
и замок, и верный ключ…
Прогуляться ранним утром
он решил по тем местам –
по замшелым, влажным, утлым.
Всё неважно! «Город там
будем строить, красить будем,
будем плотничать, народ!
Мой подарок станет людям
Питер – град продолжит род
весям русским, православным,
чтоб Россия процвела!
Чтобы знали, кто здесь главный!
Братцы! Взялись за дела!».
Приступили. Камни колют,
там по доскам возят грязь
из карьера вниз по полю…
Да. Затея удалась!
Плотник чешет лихо брёвна:
«Царь-то батюшка силён!
Сам топориком проворно
три стволины, словно клён
обтесал. А дуб-то прочен!
Знать, умение в руках
от рождения, а впрочем,
в голове, не в кулаках
острый ум и сила воли,
что предвестники идей…».
За Россию царь до боли,
за Россию, хоть убей…
ВЫСОКАЯ КУХНЯ
Поля, как блины под сметаной,
на сопках белеет зефир,
слетает с небес неустанно
в холодный нетопленный мир
легчайшая снежная вата –
кондитер, открывший отдел,
горчивший подслащивал фатум
погрязшим в безумии дел!
* * *
Да что переживать? У нас ведь всё нормально!
Леса пока шумят, и птицы гнёзда вьют,
Земля летит, как нужно, и формою овальной
расталкивает Космос – мороженый приют.
Мы дышим кислородом с разрушенным бензином,
очищенной водицей умоемся с утра,
пройдёмся по бульварам, красивым магазинам –
потратим снова деньги, как тратили вчера.
Работа ожидает! Любимая работа…
Несчастные мгновенья остались в выходных,
когда мы прохлаждались (меняла нас суббота),
любимая работа нас встретит, как родных!
Так что переживать? У нас ведь всё в порядке!
Не купишь чёрный Лексус иль белый Порш Кайен? –
Зачем они нужны? Бегите без оглядки,
полезна нам пробежка для прочности колен!
Завистливое око прикройте на минутку,
поймайте сквозь ресницы паренье облаков,
а ради развлечения придумайте вы шутку
про что-нибудь весёлое (не нужно про врагов).
ДРОВОСЕК
– Пожарь мне, милая, картошки,
дрова рубить пойду,
лежат у самого окошка,
мешают на беду…
Колун впивается мгновенно
блестящим остриём
в сырое дерево, полено
летит с размаха в дом!
Стекло разбито на осколки,
картошка на стене,
полено стукнуло о полку
в зловещей тишине…
Стекло жена ему простит,
но только не фарфор!
Сервиз французский не блестит,
не греет больше взор
работой мастера ручной.
С улыбкой муж шутил:
– На счастье, милая!
– Родной,
какой же ты…
Ходил,
осколки счастья убирал,
боясь ненужных слов,
слова жены, как ветра шквал,
летели в кучу дров…
ЗАБРАКОВАННЫЙ
Слёзы благодарности – роса,
павшая на травы и дубравы
с неба, где рождается гроза,
ждущая расправы и управы
в скошенных крестьянином полях,
в стопленных лесах и буреломах.
Значит в уготованных ролях,
точно не бывает слова – промах.
Чудная природа, где баланс
меры и вещей настолько крепок…
Словом, пропустили мимо нас,
видимо, бракованным был слепок.
ЗАМАНЧИВЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
Телефон опять звонит:
– Вам одобрили кредит
без процентов, без рассрочки,
без какой-то заморочки! –
словом барышня буравит
с придыханьем, душу травит
меркантильной болтовнёй.
– Нет! – кричу в ответ девице. –
Хорошо мне ночью спится.
Вы страдаете фигнёй!
Не звоните мне. Не нужно!
И займитесь лучше дружно
всею братией кредитной
вы работой безобидной
и полезной для людей!
– Поняла вас… На три года
без процентов, без похода
в отделение…
– Достала!
Сбросил трубку. Видно мало
потрепала мне нейронов,
вновь звонят:
– Андрей Миронов.
Добрый день! Для вас кредит…
Чёрный список весь забит
номерами адской кухни.
Хоть ты тресни, хоть ты ухни
надоел мне их подряд!
«Динь-динь-динь» – опять звонят!
ШУМ ВЕСНЫ
Нагрелась асфальтная корка,
разбужены почки дерев,
растаяла снежная горка,
забрав ледяных королев,
что с крыши свисали, блистая
рубином, сапфиром, стеклом.
Воронья крикливая стая
с утра защищала диплом
по громкости пакостной «кара»
у корпуса номер сто пять,
где шла филологии пара.
Ну что с недоучек-то взять?
Неведомы птицам науки,
не писан воронам закон!
Летают под вешние звуки
у чисто намытых окон…
ДЕКАБРИСТ
А декабрист цветёт в Тольятти,
бросая в март последний цвет.
Он видит, как на серой глади
зима рисует свой ответ
прощальным снегом. Это значит –
Галина стих напишет вновь!
А декабрист цветёт и плачет,
прощая зимнюю любовь…
ВЕСНА ДЛЯ КАЖДОГО СВОЯ
Наморозило льда, заморозило.
Эх, погодка! Весна – не фонтан!
Снеговая сугробов эрозия
проливается в ямный стакан,
поворот отшлифован покрышками,
пешеход практикует брейк-данс,
и стеклянными смотрят ледышками
окна дома. Потерянный шанс
у кота пообедать синицей
превратился поистине в фарс –
поскользнулся хвостатый, и птица
полетела, как дротик из «Дартс»
в чёрно-белую даль новостроек.
Разрыдался мяуканьем кот,
знать момент так неистово горек.
Добрый школьник несёт бутерброд
злой судьбой обделённому зверю:
«Птицы нет. Посмотри, колбаса!».
Человеку хвостатый поверил
и с урчанием щурит глаза…
СТЕПНОЕ МОЛЧАНИЕ
Молчанье степное в снегах безмятежных
Нарушено ветром, летящим в леса,
Где сном беспробудным забылся валежник,
Где сосны макушками рвут небеса.
Прощально насвистывал стебель полыни,
Склонившись под гнётом мороза и льда,
Степное молчанье пребудет отныне
До тёплой весны, что придёт как всегда
Под возгласы птиц, прогоняющих зиму
В глубокий овраг, зашумевший водой.
Молчанье степное – полынная схима,
Влекущая в вечность под свод голубой.
ЗАБОТЛИВОЕ НЕБО
Заботилось доброе небо – закапало влагой студёной
в июльскую пустошь степную, в прохладную тёмную ночь.
Кочующий ветер принёс облака неказистые с Дона –
взглянуть на проблему, с возможностью быстро помочь!
Пожухлые травы с листами поникшими, с выпитым стеблем,
прижались плотнее к земле, отдавая растительный дух
загробному миру, плетущему корни по будущим дебрям
цветочного рая. Полыни желтеющий взгляд не потух!
Она ксерофит, наделённый способностью важною – выжить,
расстаться с друзьями, скорбя, безутешную жизнь вспоминать.
Огромная туча старается капли последние выжать:
«Поверьте, не время ещё безутешную жизнь поминать!».
ЗАБЫТЫЕ ТРАДИЦИИ
Просторы российские небом обласканы,
солнечным небом холодной зимой,
жгучим морозом на крышах рассказаны
сотни историй про ветреный вой.
Трубы печные томились вниманием,
трубы печные коптили дымком,
словно усвоили тайное знание
и сохранили его под замком
в русской печи в котелочке бурлящем,
паром объятым, где свежие щи.
Что же мы вечного нынче обрящем?
Что же упустим в тревожной ночи?
Русский простор – нашим духом пронизанный,
духом свободы степного орла,
вольно летящего в небе, подписанном
золотом веры. Впились купола
в новое время, гранённое злобой,
в новое время страданий сердец,
где научились ходить по особой
лестнице жизни, где каждый боец
лишь за своё… Догорают просторы
солнечным небом холодной зимой.
Луч уходящего солнца укором
ярко блеснёт и погаснет: «Постой!».
ВЕЧНОЕ СПОКОЙСТВИЕ
На горных вершинах снега и туманы
касаются неба, встречаясь с зарёй,
и тишь разливается сладостно-пьяно
над бешеным миром, где бешеный рой
людей, омрачённых заботами века,
безумной походкой несётся на бал.
Где алчность сжигает внутри человека,
где сам человек свою суть растерял.
Но горным вершинам, где снег и туманы,
где близкое небо с прекрасной зарёй,
всё бешенство мира поистине странно,
но вьётся вокруг человеческий рой…