Сергей ПОМЕРАНЦЕВ. КАЖЕТСЯ, ЧТО ТУТ СОШЛИ С НЕБЕС САМИ БОГИ… Из сборника «Слёзы Ра»

Сергей ПОМЕРАНЦЕВ

КАЖЕТСЯ, ЧТО ТУТ СОШЛИ С НЕБЕС САМИ БОГИ…

Из сборника «Слёзы Ра»

 

САККАРА

В тишине звенящей душит зной.

Не укрыться от дневного жара.

И пылает щебень под ногой,

Раскалённый тиглями Саккары.  

 

В этом царстве мёртвых из песка

Вырастает, словно торт слоёный,

Упираясь прямо в облака,

Древняя гробница фараона.

 

Бабушка гизехских пирамид,

Детище Джосера с Имхотепом,

Под собой имеет лабиринт,

Где без карты двигаться нелепо.

 

Кажется, что тут сошли с небес

На заре истории когда-то

Сами боги, чтоб устроить здесь

На плато роскошные палаты.

 

Пусть они заброшены давно

И стоят в печальном запустенье,

Комплекс вызывает всё равно

Красотой своею восхищенье.

 

Что тут стоит только лишь стена

Протяжённостью в полкилометра!

Укрывала некогда она

Богомольцев от порывов ветра.

 

Или ряд дорических колонн,

Созданных задолго до Эллады.

Наслаждался древний фараон

Видом этой дивной колоннады.

 

Павильоны, портики, сады,

Барельефы, стелы и часовни,

Статуи, фонтаны и пруды

Были тут задуманы с любовью.

 

И как центр ансамбля – монумент,

Сложенный из превосходных блоков.

То – царя последний аргумент

В вечном споре с временем жестоким.

 

Этот грандиозный долгострой

Завершали каменщиков дети.

В нём монарх остался, как живой,

Воплотившись в камне на столетья.

 

Архитектор был обожествлён,

И служил художникам примером.

Для себя гробницу сделал он

Возле усыпальницы Джосера.

 

Вплоть до христианства Имхотеп

Был кумиром в каждом доме жизни.

До сих пор его священный склеп

Охраняют змеи на карнизе...

 

ПОДРАЖАНИЕ ГУМИЛЁВУ

Словно томик стихов Гумилёва,

Услаждавший мои вечера,

Я читаю забытое слово

В этом склепе, открытом вчера.

 

Под песками найдя манускрипты,

Я вдыхаю здесь древнюю пыль.

В этом сейфе сокровищ Египта

Возвращается давняя быль.

 

Закричу, и меня не услышит

Ни один человек на земле.

Прилетят лишь летучие мыши,

И исчезнут в египетской мгле.

 

Погружаясь в глубокое чтенье,

Упиваюсь находкой своей,

И уносит меня наважденье

В край волшебный богов и царей,

 

Где рассвет розовеет над Нилом,

Пробуждая кумиры богов,

И в святилищах пьют крокодилы

Вина лучших в Египте сортов.

 

Где по мёртвым царям панихиды

Повергают в смятенье и шок,

Где в огромный кристалл пирамиды

Тянут с криками каменный блок.

 

Где на небо в сияющей лодке

Поднимается солнечный диск,

И царица с мужскою бородкой

Посвящает ему обелиск.

 

Где поэт восседает на троне,

Воспевая любовь и добро,

И вельможам кидает с балкона

Яшму, золото и серебро.

 

Где в священных чертогах Луксора

Образ космоса запечатлён,

И стоит за высоким забором

Целый лес грандиозных колонн.

 

А напротив святилищ Карнака –

Храмы мёртвых и норы гробниц,

В тайника их – забытые знаки

С непрочитанных мною страниц.

 

Там грабители крипты копают,

Озираясь тревожно, спешат,

Ведь Анубис покой охраняет

Тех, кто в масках сусальных лежат.

 

Если очень сильны фараоны –

Их гробницам ничто не грозит,

Соблюдаются в царстве законы,

И кушитский царёк лебезит.

 

Но случалось и так почему-то –

Слишком слабо разлившийся Нил

Был причиной народного бунта,

Ограбленья дворцов и могил.

 

Наступали голодные годы,

Фараоны теряли страну,

И чужие Египту народы

Затевали грабёж и войну.

 

Как на сладкое дикие осы,

Налетели на древний Кемет,

Например, азиаты-гиксосы,

И устроили множество бед.

 

Захватили богатые копи,

А потом и столицу – Мемфис,

При гиксосском монархе Апопи

Беззаконья в стране начались.

 

Завладев фараона печатью,

Он немало обид причинил:

Обложил непосильной податью,

И туземные храмы закрыл.

 

Но пришло избавление с юга –

Царство Фив на борьбу поднялось,

И пришлось притеснителям туго,

Их разбил победитель – Яхмос.

 

Азиаты закончили плохо,

Из страны их прогнал фараон,

И теперь наступила эпоха

Бесконечных грабительских войн.

 

Долго длилась кровавая пьеса,

Много было великих владык,

Но никто не сравнится с Рамзесом,

Он во всём превосходства достиг.

 

В каждом храме стоит его метка,

И сегодня в истлевших бинтах

Он летает в Европу нередко,

В европейских нуждаясь врачах.

 

Ради лучшей сохранности праха

Он в Париж как-то раз заглянул,

И его, как живого монарха,

Там почётный встречал караул.

 

Но бывают курьёзы похлеще

С артефактами прошлых веков.

Жаль, что эти занятные вещи

Не застал Николай Гумилёв...

 

ПЕРВОЕ ЧУДО СВЕТА

Не боится времени и тлена,

И переживёт мою строфу

Символ власти необыкновенной –

Памятник великого Хуфу.

 

Стёр давно наждак тысячелетий

Греков и халдеев чудеса.

Но и ныне блещет на рассвете

Пирамиды строгая краса.

 

Чтоб её разрушить у Вселенной,

Видно, средств достойных не нашлось.

Как сумел построить эти стены

Хнум-Хуфу, по-гречески Хеопс?

 

Не осколок древней Атлантиды,

Не радар для связи вне Земли,

Поражает эта пирамида

Тем, что её люди возвели.

 

Правда, нужно быть немного богом,

Для того чтоб вырубить суметь

Миллионы тонн массивных блоков

В те века, когда была лишь медь!

 

Как её так обтесали гладко,

Не имея твердый инструмент?

Разные гипотезы, догадки

Окружают древний монумент.

 

На мгновенье вы представьте только

Как в ней обработали гранит:

Невозможно вставить и иголку

Между колоссальных её плит.

 

Говорят, что эту пирамиду,

Наряду с китайскою стеной,

Космонавт с орбиты может видеть,

Путая с какой-нибудь горой.

 

И ещё есть факт – её не сможет

Даже Герострат из наших дней

Водородной бомбой уничтожить,

Только внешний вид попортит ей!

 

Но зачем воздвигли это чудо,

Столько средств потратили и сил?

Неужель на подвиг многотрудный

Египтян культ мёртвых вдохновил?

 

Это справедливо, без сомненья,

Но могила древнего царя –

Также символ вечного творенья,

Образ бога, проще говоря.

 

Лишь немногие владели тайной,

Почему гробница так важна:

Став кусочком суши изначальной,

Возрождала этот мир она.

 

И ещё, читатель мой, послушай, –

Есть там тайный остров под землёй,

В символизме изначальной суши

Скрыт на нём таинственный покой.

 

Там и есть правителя могила,

Все секреты сложены туда.

По каналу древнему из Нила

К острову тому течёт вода.

 

Гибкое стекло, металл прозрачный,

Книги, что писал когда-то Тот,

Там ещё лежат, как однозначно

Сообщал историк Геродот...

 

ПОЛУДЕННЫЙ СОН

В выжженной пустыне, у гробниц,

Тень найдя под храмовым карнизом,

Прятался от солнца юный принц

У подножий гор священной Гизы.

 

Отдыхать царевичу пришлось

В жаркий полдень возле пирамиды.

Был прекрасный юноша Тутмос

Утомлён охотой и обидой.

 

Не имея на корону прав,

С этим он в душе не соглашался.

Старший брат, мечты его украв,

Заменить отца предназначался.

 

Принц сюда приехал налегке,

Чтоб в газель копьё удачно кинуть.

Рядом Сфинкс по голову в песке

Погибал под тяжестью пустыни.

 

О его трагедии не знал

Отпрыск повелителя вселенной.

И в священном месте задремал,

Прислонившись к обветшалым стенам.

 

После о счастливом этом дне

Вспоминал он часто и охотно,

Ведь тогда и встретились во сне

Древний Сфинкс и молодой охотник.

 

Оказалось, это добрый бог,

Ра-Горахти – Солнце-небосклонный.

Жаловался Сфинкс на долгий срок,

Что его забыли фараоны.

 

При благочестивых он царях

С пирамидами большими вместе

Умывался в солнечных лучах,

Гордо охраняя это место.

 

Но теперь он чахнет от тоски,

Видя, как жестоко и умело,

Словно саван, тяжкие пески

Пеленают каменное тело.

 

К юноше с мольбою он воззвал –

От песка просил его избавить,

А в ответ за это обещал

Над страной царём его поставить.

 

Принц, проснувшись, повелел послать

В Мемфис за строительной бригадой,

И немедля бога откопать,

Окрылён обещанной наградой.

 

Древний Сфинкс, избавлен от песка,

Снова даль пронзает взглядом гордым.

Ну, а принц останется в веках

Фараоном Тутмосом четвертым...

 

КЛЯТВА

Янтарный свет стрелой зари

Пронзил двоих влюблённых.

Рамзес стоял с Нефертари

На храмовом пилоне.

 

Они до самого утра

Здесь за руки держались,

Пока на небе барка Ра

В лучах не показалась.

 

Царевич был хорош собой –

Красив и крепко сложен.

Но был отцовскою рукой

В жрецы рукоположен.

 

Его возлюбленная взор

С него не отрывала,

Сама прекрасна, как Хатор,

С улыбкой в цвет коралла.

 

Вздымалась от волненья грудь

Красавицы прекрасной.

А принц сокрыть пытался грусть

По участи ужасной.

 

Ведь суждено ему жрецом

Всю жизнь встречать закаты.

Решенье принято отцом:

Возвысить его брата.

 

Шенар получит царский трон,

А принц Рамзес кадило,

Уж лучше броситься в затон

К голодным крокодилам!

 

Обидно юноше вдвойне

Шенара возвышенье,

Ведь принц мечтает о войне,

Он создан для сражений!

 

Зачем отец доверил власть

Любителю веселья,

Ему же повелев пропасть

В священных подземельях?

 

Ведь он к безделью не привык,

Скакал, стрелял из лука,

Боролся, плавал и постиг

Военную науку!

 

А брат стрелою никогда

Не бил по медным доскам.

Вино и вкусная еда,

Вот всё его и войско!

 

Зачем стране такой монарх –

Встречающий рассветы,

Вином залитый на пирах,

Когда наглеют хетты?

 

Так думал молодой Рамзес,

Печаль тая глубоко,

Рукой хватаясь за эфес

Оружия с востока.

 

Но сердце девичье понять

Возлюбленного может,

Нет смысла от него скрывать

Что так тебя тревожит.

 

И молвила Нефертари

Отвергнутому сыну:

"Рамзес, с пилона посмотри

На нильскую долину!

 

Оставь презренье к алтарю,

Ведь ты есть образ бога,

Над Нилом он зажёг зарю

Из своего чертога.

 

Она приветствует не зря

Волшебными лучами

Тебя, как нового царя,

В священном этом храме!

 

Но, чтоб достигнуть эту высь,

Забыв о прежней доле,

Служить Амону поклянись

На золотом престоле!

 

И в час, когда уйдёт отец,

Трудами утомлённый,

Займёшь великий ты дворец

И станешь фараоном!".

 

И понял в ту минуту принц,

Как пшент забрать у брата.

Перед Амоном пал он ниц,

И дал святую клятву.

 

Прошли года, погиб Шенар

От пьянки своей дикой,

Ну, а Рамзес в Египте царь

С эпитетом Великий...

 

ЧУДО В ПУСТЫНЕ

Это было в правление Сети.

Полыхал над пустыней закат,

От жары не спасал даже ветер.

К золотым рудникам шёл отряд.

 

Было душно в пустыне багряной,

И на всех не хватало воды,

Не нашли её тут караваны,

Несмотря на большие труды.

 

Караван шёл старинной дорогой,

Что известна была с давних пор,

По пескам и ущельям отлогим,

В направлении сказочных гор.

 

В рудниках там металл добывали –

Достоянье царей и богов.

Но всё время его было мало

Для двора и святых погребов.

 

Беспощадное красное солнце

Не спешило с небес уходить.

И нигде не встречалось колодца,

Чтоб животным и людям попить.

 

Из-за этой ужасной напасти

Здесь встречались скелеты порой –

Доходили отряды лишь частью

До посёлка с желанной водой.

 

Так и в этом отряде, бесспорно,

Половина б людей умерла,

И остались бы в местности горной

Догнивать без обряда тела.

 

Но случилось нежданное чудо,

Где его и не ждали найти:

Вдруг невесть появилась откуда

Антилопа на этом пути.

 

Не боясь караванщиков потных,

Для животного слишком умна,

На булыжник большой отчего-то

У обочины села она.

 

И смотрела большими глазами,

Словно силясь чего-то сказать.

Старый жрец, пообщавшись с богами,

Приказал этот камень убрать.

 

И, о чудо! – под ним оказался

Освежающий чистый родник.

Весь отряд у колодца собрался,

И к живительной влаге приник.  

 

Все напились – животные, люди,

Да ещё прихватили с собой!

И решили на камне о чуде

Выбить надпись у грота с водой...

 

СТРАНА БЛАГОВОНИЙ

Корабли царицы Хатшепсут

Претерпели много испытаний,

Прежде, чем дошли в волшебный Пунт –

Легендарный край, покрытый тайной.

 

Здесь, на побережье Сомали

(Как теперь страну мы называем),

Подошли Египта корабли

К местному селению на сваях.

 

Жители упали на песок,

Ведь они не видели флотилий.

Изъявил покорность их царёк

Без особых, в общем-то, усилий.

 

И вопрос терзал его один:

Как они попали в земли Геба –

Вышли из морских они глубин,

Или корабли спустились с неба?

 

Но его слоновая жена

Кинулась к подаркам мореходов.

В зеркальце изящное она

Любовалась, как бы мимоходом.

 

Дали ей красивый воротник,

Популярный у фиванской знати,

И украсил завитой парик

Голову правительницы Ати.

 

А когда с огромных кораблей

Принесли вино для угощенья,

У её курчавых сыновей

Поднялось мгновенно настроенье.

 

Жертву духам моря принесли.

И когда зажглись на небе звёзды,

Рассказали важные послы

О своей правительнице грозной:

 

Хатшепсут послала их сюда,

Вычитав в архивах о дороге

В этот край, где южная звезда

Воскрешает умершего бога.

 

А ещё в стране туземцев есть

Много благовоний для кумиров.

Вот за этим-то они и здесь –

Храмы ждут для церемоний мирру!

 

И поэтому великий флот

В древний Пунт с подарками приехал.

Выслушав всё это, на живот

Снова пал туземный вождь Пареху.

 

Тут же от египетских богов

Получил он бусы из фаянса,

И решил в ответ почтить послов

Карликов своих священным танцем.

 

Танец был хорош, что говорить!

С карликами в этом не сравнится

Ни один танцор. Их подарить

Вождь решил египетской царице.

 

До утра их продолжался пир.

А спустя, наверное, декаду

Египтян отважный командир

В море уводил свою армаду.

 

В трюмах, к удовольствию дворца,

Находились в деревянных кадках

Драгоценной мирры деревца,

Взятые для храмовой посадки...

 

ДЕЙР ЭЛЬ-БАХРИ

В волнении необычайном

Наполнив щедро алтари,

Царица прикасалась к камню

В святилище Дейр эль-Бахри.

 

Рельеф работы бесподобной,

На камне краской оживлён,

На ощупь был ещё холодный,

Но от зари искрился он.

 

Царицу в образе прекрасном

Здесь представлял нетленный ка.

Через него в загробном царстве

Она воскреснет на века.

 

Её тревоги отступали

Перед твореньем мастеров.

А рядом карлики плясали

На тусклом золоте полов.

 

Была одета фараоном

Она в набедренник мужской,

Мужской парик был под короной,

А сверху урей золотой.

 

Под её нежным подбородком,

Как неотъемлемая часть

Крепилась царская бородка,

Давая над Египтом власть.

 

Толпы восторженные крики

Внизу звучали всё сильней.

И осирические лики

Со статуй улыбались ей.

 

Известняковые колонны

Играли золотом небес,

И краскою с террас огромных

Приятно пахло всюду здесь.

 

Нигде в то время в целом мире

Таких не знали колоннад!

Ещё струился запах мирры

С дороги, уходящей в сад.

 

Словно мираж из ниоткуда

Чудесный храм поднялся тут,

А сотворившим это чудо

Был зодчий с именем Сенмут.

 

Любимый фаворит царицы

С любовью строил этот храм,

Чтобы достойно помолиться

Могла царица по утрам.

 

И вот теперь в немом восторге

Она смотрела на шедевр,

А с нею восхищались боги,

Взирая из небесных сфер...

 

ГРАБИТЕЛИ МОГИЛ

В темноте, как будто, стоны.

Под ногой дрожат полы.

В погребеньях фараонов,

Говорят, все боги злы!

 

От волнения трясётся

Факел в дерзостной руке.

Сердце учащённо бьётся.

Слёзы страха на щеке.

 

На полу животных тушки,

Кучи грязи и костей.

В пирамиде есть ловушки

Для непрошенных гостей.

 

Ночь почти что на исходе –

Торопиться нужно нам.

Лабиринт ужасный пройден.

Мы прошли по черепам.

 

Блок гранитный лишь осталось

Сдвинуть в угол втихаря.

Ведь не зря мы подбирались

К этой камере царя!

 

Наконец-то мы в гробнице!

Нужно вещи выносить.

Пыль ужасная кружится,

Может факел погасить.

 

Ткани, скипетры и ложа,

Ящик, где хранится пшент...

Стоит лишь их потревожить –

Рассыпаются в момент,

 

Оставляя, тем не мене,

Золотую мишуру,

Я, замешкав на мгновенье,

Это золото беру.

 

Добрались до саркофага.

Там предметы поценней!

Всю свою собрав отвагу,

Крышку сняли, а под ней

 

Золотой фольгой покрытый

Гроб сверкающий лежит,

И Анубис из нефрита

Сон владыки сторожит.

 

Тут же с дерева поспешно

Обдираем мы фольгу.

Ты прости нас, царь умерший,

Будем у тебя в долгу!

 

Вдруг у входа вспышка света,

И стоит с охраной жрец!

Нас, похоже, кто-то предал,

Это значит нам конец...

 

МУМИЁ

У немца одного я прочитал,

Что при мумификации на Ниле

Использовали редкий минерал,

Который очень в древности ценили.

 

Хоть с виду был невзрачен он и прост,

Но оказался очень интересным.

Заметили однажды – много свойств

Имеет он воистину чудесных.

 

К примеру, мог он раны заживлять,

Препятствуя, к тому же, зараженью,

А также долго трупы сохранять

От порчи, вызываемой гниеньем.

 

И вот его везли с далёких гор,

И помещали мумиям под кожу.

Благодаря ему мы до сих пор

Тела давно умерших видеть можем.

 

Спустя века к бессмертию ключи

Искать на берега святого Нила

Явились мусульманские врачи,

И забрались в старинные могилы.

 

Там вязкий минерал найдя в гробах,

Лекарством его сделали известным.

И с этих пор ужасная судьба

Ждала могилы древних повсеместно.

 

Нависла над гробницами беда,

Чудесные строенья разрушались.

Чтобы добыть фунт зелья, иногда

Некрополь потрошили, не стесняясь.

 

Вандалы это варварство своё

Оправдывали поиском лекарства.

Пошла молва, и вот уж мумиё

Купцы возили и в другие царства.

 

Крестовые походы на Восток

Европу познакомили с ним вскоре.

И хлынул из некрополей поток

Таинственного снадобья за море.

 

И стал турецкий, говорят, султан

Считать своей статьёй его дохода.

А каждый европейский шарлатан

Готов был предложить его народу.

 

Любой приобрести его был рад,

В аптеках его бойко продавали.

Так популярен стал сей препарат,

Что мумий уже просто не хватало!

 

И чтоб в аптеках добрых парижан,

Был эликсир доступен постоянно,

В Египте даже трупы каторжан

В котлах варили, как это ни странно!

 

При варке отделяли вязкий жир,

И мерзкие составы получали.

А после, как целебный эликсир,

Флаконами в Европу отправляли.

 

И было так, что даже при дворе

Монархов, что вершили судьбы мира,

Отравою лечили королей,

Считая яд волшебным эликсиром.

 

И ныне это мутное питьё

Довольно популярно в интернете.

Настойку на основе мумиё

Легко на сайтах можете вы встретить...

 

УЧЕНИЕ О ДУАТЕ

Так говорил мудрец ученику

В подземной келье храма Абидоса:

"Тебе я разобраться помогу

В таинственных и непростых вопросах.

 

Ты спрашивал – зачем для мертвецов

Мы строим грандиозные гробницы,

И наполняем множеством даров?

Кому они там могут пригодиться?

 

Тебе, чтоб лучше ты сумел понять,

О сокровенном расскажу я честно.

Как младший жрец, ты должен уже знать

О множестве миров, что нам известны.

 

Наш космос продублирован. Заметь –

Он тень свою отбросил многократно.

И если уничтожится он впредь,

Из сфер иных вернётся он обратно.

 

Так было уже с ним, притом не раз, –

Он уходил в небытие, но снова

Вселенная, что видим мы сейчас,

Себя воссоздавала через слово.

 

Есть Демиург со множеством имён,

Но суть его единая при этом.

Вселенная – его священный сон,

В котором и возникли все предметы.

 

И всё, что есть, отбрасывает тень

Не только в этот мир, но и в другие –

Лист дерева, булыжник или пень,

Гигантский храм и вещи небольшие.

 

Песчинка, паутина и колосс,

Включая пирамиды и пилоны,

Имеют двойников, но вот вопрос:

Мы этому подвержены закону?

 

От мудрых предков нам известно – да!

У нас есть тоже двойники в Дуате.

И после нашей смерти навсегда

Сливаемся мы с ними на закате.

 

Раз так, для этой области теней

Дублировать мы что угодно можем,

И для бессмертной сущности своей

Есть смысл в гробнице вещи приумножить.

 

Оружие, напитки и еда,

Папирусы, удобные кровати

Отбросят свои тени, и тогда

Всё это нам достанется в Дуате.

 

Туда ведут сокрытые пути –

В реальность, недоступную живущим.

Двойник там солнца будет нам светить,

Вернее нашим копиям. Послушай:

 

Всё то, что ты в гробницу поместил,

Не пропадёт вовек ни на мгновенье.

А живопись настенная могил

Перенесёт в Дуат изображенья.

 

И если ты, когда ещё был жив,

Любил, к примеру, пировать беспечно,

Застолье на стене изобразив,

Ты пить вино в Дуате будешь вечно!

 

Свою реальность можем мы создать,

И будет бесконечно она длиться,

Достаточно её нарисовать.

Вот для чего и строятся гробницы!".

 

ГИМН ЭХНАТОНА

Вершин поэзии касаясь,

Писал о боге Эхнатон.

И солнце в небе улыбалось,

Благословляя его трон.

 

Лучи лицо его ласкали,

Когда смотрел он на восток.

Стихи о боге возникали

Легко, как тихий ветерок.

 

Заря над Нилом полыхала,

Он был как будто золотой.

Мысль фараона создавала

Шедевр строкою за строкой.

 

С сыновней нежностью и лаской

Писал о солнце царь-поэт,

Живописал он яркой краской,

Вложив в свой текст нездешний свет.

 

А после юная царица

С ним пела гимн у алтаря.

Её пушистые ресницы

Купала нежная заря.

 

Царя возвышенные чувства

В бессмертный гимн легко легли.

Стать эталоном для искусства

Его стихи вполне могли.

 

Но жизнь распорядилась грубо,

И бесподобный этот гимн

Известен был при нём сугубо,

И предан был забвенью с ним.

 

Чудесный город фараона

Был уничтожен и забыт.

Где жил поэт – шакалов стоны

Гуляли у разбитых плит.

 

Лишь немцами спустя столетья,

Со стен заброшенных гробниц,

Переместились строки эти

На полосы передовиц.

 

И ныне в редких фолиантах,

Что в магазинах не сыскать,

Любуясь автора талантом,

Его мы можем прочитать...

 

ЛЕСТНИЦА НА НЕБО

Когда смотрю на это чудо света,

Мне ясно: жители долины Нила

Не из-под плётки строили всё это,

Рабам такое просто не под силу!

 

Согнать рабов, чтоб навалили камни,

Сумеет всякий самодур, бесспорно.

Но как воздвигли пирамиду – тайна,

Над коей бьются многие упорно.

 

"Я жалкий раб царя..." – Валерий Брюсов

Вложил в уста строителя гробницы.

Раба за труд кормил он хлеба кусом,

И описал, как кнут над ним ярится.

 

Но тут поэт, конечно, ошибался, –

Создать такое дивное строенье

Мог лишь народ, который весь отдался

Во власть богов до самоотреченья.

 

С энтузиазмом просто небывалым,

С каким-то всенародным фанатизмом

На этой стройке люди отдавали,

При этом добровольно, свои жизни.

 

Мы знаем, их снабжали превосходно.

Свой город тут строители имели,

Где жили постоянно год за годом,

И уходить, похоже, не хотели.

 

К ним каждый год, в разлив реки священной,

Со всей страны крестьянские бригады

На помощь приходили к этим стенам,

И пели песни, двигая громады.

 

Что так упорно вдохновляло массы

На этот подвиг, что их увлекало?

Что на жаре египетской ужасной

Таскать по щебню глыбы заставляло?

 

Религия. Ведь фараон умерший

Один способен был воскреснуть богом.

Он был "своим", и потому, конечно,

За всех замолвить слово мог за гробом.

 

Чтоб был разлив хорошим и богатым,

Чтоб боги не чинили всем обиды,

Он должен был достичь страны заката,

А лестницами были пирамиды...

 

СОПЕРНИЦЫ

Красавица по имени Нофрет,

Дочь знатного правителя Бубаста,

В свои неполных восемнадцать лет

В саду у Нила горевала часто.

 

Ей нравился царевич молодой –

Хаэмуас, сын грозного Рамзеса.

Но принц встречался, говорят, с другой,

А к ней не проявлял он интереса.

 

Тбубуи – так соперницу зовут.

Она мила и с виду – просто чудо,

Но только с виду, ибо в ней живут

Все демоны, согласно пересудам.

 

Нофрет в бессильной злобе каждый миг

От ревности страдала и обиды.

И слёзы на искусный воротник

Её текли у алтаря Исиды.

 

В своём саду, в тени пушистых пальм,

Изящных сикомор и стройной туи,

Она молилась каждый день богам,

Чтоб разлучили принца и Тбубуи.

 

"Пусть будет смерть соперницы страшна,

Царевич пусть сошлёт её в пустыню!

Но, говорили, хитрая она,

И знает, как повелевать мужчиной", –

 

Вздыхала горько бедная Нофрет,

Всё чаще обращая взор к могилам.

И вот однажды пламенный рассвет

Она встречала в пасти крокодила.

 

Но из Дуата видела она

Как, выполняя прихоти Тбубуи,

Принц собственных детей, испив вина,

Велел убить в обмен на поцелуи...

 

СИНУХЕТ СЫН СТРАХА

С берегов возлюбленного Нила

Получив письмо, молчал старик.

Давний образ память воскресила –

Сенусерта молодого лик.

 

И глаза у старца заблестели –

Слёзы счастья стали подступать.

Он присел на войлочной постели,

И решил письмо перечитать:

 

"Возвращайся к нам, сирийский житель!

Синухет, шатёр – не для тебя!

Иттауи – царская обитель,

Старость при дворе – твоя судьба.

 

Обошел ты горы и пустыни.

Словно ветер, страх тебя погнал.

Но глашатай Синухета имя

У великих врат не обьявлял.

 

Был ещё наследником я юным,

Но уже служил своей стране –

Вёл войска по раскалённым дюнам,

Ты же в штабе состоял при мне.

 

Ты ни в чём тогда не провинился,

Честно свою службу исполнял.

А когда отец мой с солнцем слился,

Я, оставив лагерь, ускакал.

 

Чтоб занять престол и поскорее,

Я вступил в столицу на заре.

В это время в лагере злодеи

Замышляли смуту при дворе.

 

Ты случайно их услышал речи,

Что ушёл в закат Аменемхет,

Что узнаю это я под вечер,

И для смуты наступил момент.

 

Было неизвестно негодяям,

Что уже я прибыл во дворец,

На заставах лошадей меняя,

И что всем их замыслам конец.

 

Ну а ты решил, что будет смута,

Кровь окрасит Нил и берега.

И решил податься почему-то,

Как по наваждению, в бега.

 

Сердце жгло услышанное слово.

К Нилу тебя ночью принесло,

В лодке ты поплыл без рулевого,

И тряслось в руке твоей весло.

 

Весь дрожа, как лист, за переправой

Двигался ночами на восток.

Избегая царские заставы,

Ты границу тайно пересёк.

 

Мы твоих допрашивали братьев,

Но и мать твоя не помогла.

Кто мог знать, что в жаркие объятья

Беглеца пустыня приняла?

 

Брёл под солнцем ты с тяжёлым сердцем.

Обжигал песок глаза и рот.

Ты подумал: "Это привкус смерти!

Злобный Сетх тут, видимо, живёт...".

 

И когда желанною наградой

Смерть тебе казалась в тех песках,

Ты услышал бедуинов стадо,

И очнулся в расписных шатрах.

 

Молоком сирийцы напоили,

И одели в местное тряпьё.

А в Египте вскоре позабыли

Имя благородное твоё.

 

С племенами разными скитался

Ты, ища покой своей души.

В Сирии презренной повстречался,

Наконец, с вождем Амуэнши.

 

Ты ему за чаркой на рассвете

Рассказал об участи своей.

Он тебя из тысячи приметил,

Землю дал, шатёр и дочерей.

 

Стал ты жить уставом азиатов,

В совершенстве знаешь их язык,

Нажил сыновей, и стал лохматым,

К их одежде шерстяной привык.

 

Но явился к твоему селенью

Местный богатырь, собравши рать.

Он хотел поставить на колени

Вас, и все богатства отобрать.

 

Угрожал тебе он смертью страшной,

И надменно вызывал на бой,

Чтобы в поединке рукопашном

Победить и завладеть землёй.

 

Воспылав к врагу ответным чувством,

Ты его отточенным броском

В шею поразил копьём искусно,

И добил тяжёлым топором.

 

У врага ты в качестве добычи

Земли плодородные забрал,

Стадо коз и лес, что полон дичи.

Это всё ты детям завещал.

 

Они правят этою страною.

Ты же здесь – почтенный патриарх.

Заблудились годы с сединою

У тебя в поблекших волосах.

 

Рассказал об этом Сенусерту

Выживший египетский посол,

Что с секретным глиняным конвертом

В Вавилон из Иттауи шёл.

 

Спас его ты в бурю от Нергала,

Дал воды, провизии, ослов.

И моё величество немало

Удивилось от посольских слов.

 

Он твою историю поведал,

Как вернулся в мой большой чертог.

Подивились мы ужасным бедам,

Что ты сам же на себя навлёк.

 

И хотя живёшь ты там в достатке,

Любишь мясо в мёде смаковать,

Наступает смерть тебе на пятки,

От неё тебе не убежать.

 

Ты едва читаешь эти строки,

Плохо слышишь, ходишь лишь с клюкой.

Скоро ты умрёшь, но на востоке

Не придёт Анубис за тобой.

 

Здесь тебе не будет погребенья,

И часовню не поставят тут.

Отдавая тело твоё тленью,

Азиаты в шкуры завернут.

 

А в Египте ты увидишь Реку,

И допущен будешь в царский храм.

Шкуры азиатские навеки,

Что носил ты, отдадут пескам.

 

Здесь тебя помоют и побреют,

Маслом ароматным умастят,

В белый лён оденут. А на шею

Золотой нагрудник поместят.

 

И когда богов бессмертных лица

Ты увидишь через много лет,

Тело отнесут твоё в гробницу.

Так что возвращайся, Синухет!".

 

Отложив письмо живого Хора,

Старец до утра не мог уснуть.

И лишь солнце озарило горы,

Собираться начал в дальний путь.

 

Он сидел, на мумию похожий,

В паланкине через пару дней,

Будто ощущая дряблой кожей

Приближенье родины своей...  

 

МЕМФИС

Солнце в лужах, ветер в камышах.

Пальмы льнут, как будто, к минарету.

Утро в Мит Рахина. Ждёт душа

Огненное кофе с сигаретой.

 

На раскопках скоро будет зной.

Нужно торопить моих рабочих.

Письмена, что скрыты под землёй,

Древний город отдавать не хочет.

 

Он свои забытые слова

Возвращает трудно, постепенно.

Из земли, заметные едва,

Выступают брошенные стены.

 

Здесь когда-то фараон Менес

Основал столицу фараонов –

Город, что со временем исчез,

Будто тут и не было пилонов.

 

Первый мегаполис на земле

Был красив, богат, амбициозен.

Словно царь, с уреем на челе,

Правил он во блеске грандиозном.

 

За стеною испокон веков,

Давшей тут название столице,

Был когда-то город мастеров,

Делавших фаянс и колесницы.

 

Ослепляли царские дворцы

Неземною роскошью деталей.

А в гигантских храмах мудрецы

Тайны мирозданья познавали.

 

Рядом был некрополь – двадцать миль

От Абу-Роаша до Дашура.

В миллионах каменных могил

Там почила древняя культура.

 

Множество царей и их цариц,

Весь их двор, страны создавший славу,

В этом мегаполисе гробниц

Были чтимы сотни лет по праву.

 

Сколько удивительных чудес,

Сколько нерассказанных историй

За тысячелетья было здесь,

Сколько было радости и горя!

 

У Снофру тут был чудесный пруд,

Вёл Хаэмуас свои раскопки,

А Шабака, по преданью, тут

Сжёг царя египетского в топке.

 

Априя здесь золотой дворец

Окнами смотрел на пирамиды.

Геродоту тут поведал жрец,

Что со стен гробниц читали гиды.

 

Сфинкс царям являлся здесь во сне

(На плите рассказ об этом выбит).

Кстати, город имя дал стране –

Хи-Ку-Пта теперь звучит Египет.

 

Здесь в пруду священном раскрывал

Лепестки, рождая солнце, лотос.

И впервые в мире прозвучал

В тишине молелен термин "логос".

 

В дивном храме золотой кумир

Представлял бессмертный образ Птаха.

Но прошли века, и древний мир

Сокрушила конница Аллаха.

 

Некогда священные места

Стали мусульман каменоломней.

И померкла храмов красота,

О которой тут никто не помнит.

 

Но ещё задолго до того,

Как в Египте стали петь имамы,

Попирал Камбиз своей ногой

Нилом здесь затопленные храмы.

 

До него же учинил погром

Кулаком, окованным железом,

Ассирийский царь Ассархадон

В городе Хеопса и Рамзеса.

 

А добила город золотой,

Выход к морю и маяк имея,

Торгашей пуская на постой,

Новая столица Птолемеев.

 

Обелиски, статуи царей,

Свитки и кумиры золотые –

Оказались постепенно в ней,

В храмах и дворцах Александрии.

 

И когда спустя века пожар

Полыхал в её библиотеке,

Древних знаний сокровенный дар

В ней, увы, утрачен был навеки.

 

Но вернуть их может, дай-то бог,

Если повезёт, моя работа,

Если археолога совок

Откопает здесь чертоги Тота.

 

И тогда из времени кулис

Выйдет к нам и сразу станет ближе

Мудрость, что построила Мемфис,

Посрамив Нью-Йорки и Парижи...