Елена РУСАНОВА. КАКОЕ БЛАЖЕНСТВО – ДОРОГА… Поэзия

 

Елена РУСАНОВА

КАКОЕ БЛАЖЕНСТВО – ДОРОГА…

 

* * *

Весенний дождь целует мостовую,

Он тих и в детской робости смущён.

Он встречу здесь не ожидал такую,

Чтоб все заговорило лишь о нём.

 

И ясени, и клены, и ограды,

И пористых сугробов кружева,

И воробьи, и голуби – все рады,

Что эту новость он им даровал.

 

Как будто вдруг снята зимы блокада,

Хотя уже на подступах апрель.

И легче на душе, и верить надо,

Что все пойдет по-новому теперь.

 

* * *

Апрельская степь словно ждёт акварели.

И где тот художник, влюблённый в неё,

Чтоб всем рассказать, как на выжженном теле

Полынь молодая осанну поёт?

Как, около стада в тепле разомлевши,

На корточках дремлет казах-пастушок,

Как небо весёлой пучиною плещет

И тень облаков голубеет, как шёлк;

И радостно пугало на огороде

К себе проезжающих манит платком,

Искусно повязанным так не по моде;

И на горизонте белеющий дом...

 

* * *

Какое блаженство – дорога,

Какое роскошество – степь!

Небес необъятная тога.

Чего ещё, друг мой, хотеть!

Полынь молодая клубится,

Озёра синеют; вдали

Стада, как рассыпанный бисер,

Пестреют… А вот расцвели

Слепящие солнечно вишни.

Кипят в вышине облака.

Какое блаженство, Всевышний!

Сладка наша доля, сладка!

Когда окружает природа,

Когда чудодействует степь…

Хранить бы её род от рода.

Чего ещё, друг мой, хотеть!

 

ПОЖАРЫ

Треск сухого тростника,

Чёрный дым набегов ханских,

Закипают облака

В волжских жилах астраханских.

 

Берега степных проток

В камышах и ежевике.

Не чужой, а свой браток

Жжёт, как будто варвар дикий.

 

Браконьер – ближайший враг,

И кого? – родной природы.

Эй, лесничий! Видишь, как

Зверь горит, бросаясь в воду,

 

Как корзины птичьих гнёзд

С востроносыми птенцами

Бог огня в руке унёс,

И траву слизало пламя?

 

Будешь ты не день, не два

Вкруг огня держать осаду,

Побелеет голова, –

Пепел будет как награда.

 

Воспалённые глаза,

Обожжённые ресницы,

Но трепещет стрекоза

И в гнездо спешат синицы…

 

* * *

Озорные ягнята темнеют в зелёной траве.

Овцы рады весне, им привольно в степи хлебосольной.

К горизонту пустому привычно белеть синеве.

Над лошадками сокол взмывает на вольнице вольной.

Выйти в степь мне нельзя – поезд мчится, как будто на бой,

Будто что-то случилось и нужно спешить до упора.

Это наша планета. И степь эта наша с тобой.

Если мы не очнёмся, окажемся нищими скоро.

 

* * *

Весенний голубь – палевый и сизый,

Волшебно белый, серо-голубой.

Накрытый неба праздничною ризой

Сияет город. Стай твоих прибой

 

Воркует, не страшась, на тротуарах.

Доверчиво сел на плечо сизарь.

Невдалеке, играя на гитарах,

Студенты ждут копеечку, как встарь.

 

Когда б не ты, воркун, сосед хохлатый,

Чья в пятнышках подружка так чиста,

В бетонных катакомбах скучновато

Мне было б, всё живая красота.

 

И небо, как магнит, неодолимо

То стай твоих, то света красотой

Притягивает взор – и вот уж мимо

Печаль проходит тёмной полосой.

 

* * *

Апрельский дождь – ни для кого не новость.

Уже дарил он нам себя не раз.

Он чья-то грусть и он – моя весёлость,

Он о ручьях моей любви рассказ.

 

Он льет и льёт, без удержу, без меры,

Он пешеходов с улиц разогнал,

Но явно рад тем струям голубь серый,

Хоть и попал с подружкою под шквал.

 

Как рассказать – мне этот дождь подсказчик –

Что этот мир безмерно мной любим?

В нём всё добро – божественный образчик

Того, что здесь зовётся неземным.

 

И потому душа невыразимо

Полна восторгом, заворожена,

Что ей в земном небесное любимо,

Что тайна тайн в весне заключена.

 

* * *

Ничего нет дороже, чем совесть,

С ней бессменно и с глазу на глаз.

Говорят, что она Божий голос,

Хоть терзает и мучает нас.

Если скажешь ты совести «Тише!» –

Потеряешь небесную нить,

И когда вдруг захочешь услышать –

Не услышишь, как следует жить.

Подземельем сырым и холодным

В непроглядной пойдешь темноте.

Как без хлеба бываешь голодным,

Так без совести – ты на кресте.

Распинают, как варвары, страсти,

И просвета грехи не дают,

Жить без совести – значит без счастья,

Жизнь по совести – в сердце уют.

Ну а если ты умер душою,

Сердце глухо и совесть молчит,

Наслаждайся посмертным покоем,

Но такой же – в геенне горит…

 

* * *

Гоните недоразуменья, весны победные лучи.

Молвы двусмысленность, сомненья смывайте, чистые ручьи.

Непонятые намеренья, невысказанные слова…

Весна, пошли нам дар терпенья и мир, светлей, чем синева

Живого мартовского неба, дай над собою нам победу:

Непринятого – обласкать и не принявшего – приветить,

И, если злой ворвётся ветер, – зло, как пылинку, не заметить…

 

* * *

В цветущей вишне – отголоски вьюги,

Осенних листопадов благодать.

И то, что мы не знаем друг о друге,

Помогут эти вишни нам узнать.

Жизнь есть любовь и красота… А время

Не ждёт и никого не бережёт.

О, если бы нам в мире быть со всеми!

Ведь эта жизнь осыплется вот-вот…

 

ШМЕЛЬ

Как странно умереть весной,

Когда во всём рожденья зёрна.

Вот ты лежишь передо мной,

Янтарный, бархатный и чёрный.

 

Ручной работы образец,

Творенье чудное природы,

Пыльцы любитель и певец,

Поля пронзающий свободно.

 

Садов и буйных цветников

Незаменимый завсегдатай,

Ты в полусне под мой покров

Прибит весной – весны глашатай.

 

И приближенье тёплых дней

Твоё сулило пробужденье.

Весна… Как часто счёты с ней

Зима сводила за мгновенье.

 

Опять мороз и снег, и лёд…

Иль по причине неизвестной

Погиб «романтик и пилот»,

Мой гость случайный –
                              шмель чудесный.

 

* * *

Стволы деревьев высветлило солнце

Флуоресцентным маркером весны,

И голубь словно из фольги, и льется

Вода фасадов в бликах слюдяных.

И облаков соленые озера

Огромны, как Эльтон и Баскунчак.

Нас не спасает красота, но скоро…

О, если б это вправду было так...

 

В СВЯТОМ ЗАПУСТЕНИИ

Охвачен парк блаженной тишиной,

И только вяз поскрипывает сухо.

Но выстругана дудочка весной –

И птичий пересвист дошёл до слуха.

 

Туда, где вербы с клёнами сплелись,

Берёзки распушились и шиповник

Зело́ зазеленел, крапивный лист

Ладошку просит детскую наполнить

 

Дождём и солнцем, и куда весь хлам

Из парка сброшен с прелою листвою, –

Вход воспрещён и невозможен, – там

В запущенности, взлюбленной весною,

 

Их птичий микромир; и ничего,

Что город ошалел от шумной прыти.

Постой здесь без привычки деловой –

Так, для сердечной неги и открытий.

 

* * *

А вдруг настанет страшный день,

Когда зайдут грехи людские

За край, за роковой предел?

Бывали дни уже такие.

 

И снова будет ждать Господь,

Когда ему в толпе отыщут,

Кто душу не сквернит и плоть,

Хоть десять человек из тыщи:

 

«Кругом Гоморра и Содом,

Не стану я щадить посевы.

Не глядя вспять, не зря кругом,

Бегите от огня и серы».

 

Не превратись в библейский столп.

Тебе, привязанному к праху,

Какой во всем именье толк? –

За душу скинешь и рубаху.

 

* * *

Шар земной переполнен тревогой,

Залит кровью – скорбит и устал.

Всё в руках всемогущего Бога,

Но возмездия срок не настал.

 

Потерпи, мой товарищ бессонный,

Мы походим ещё по земле.

Лишь не подло, не смертью позорной

Умереть бы, в добре, не во зле.