Сергей ИЛЬИЧЁВ. ПОКА ДОМ ШМЕЛЁВА ЕЩЁ НЕ РАЗРУШИЛИ… Отчет об одной поездке в Алушту

 

Сергей ИЛЬИЧЁВ

ПОКА ДОМ ШМЕЛЁВА ЕЩЁ НЕ РАЗРУШИЛИ…

Отчет об одной поездке в Алушту

 

Увиденные мною книги русского писателя Ивана Сергеевича Шмелева на прилавке книжного магазина в Алуште заставили меня купить там то, чего в моей библиотеке ещё не было, а именно: «Богомолье» и «Старый Валаам», «Пути небесные» и «Крымские рассказы», после чего я почти неделю не выходил из номера санатория, читая их на балконе, благо, что солнце посещало меня лишь во второй половине дня, а затем переваривал прочитанное уже на вечерних прогулках у моря.

Сама моя поездка в Крым была, скажем так, изначально сугубо меркантильной. Думал сэкономить немного денег за три недели пребывания в санатории на бесплатном харчевании, а в результате потратил эти деньги на книги Ивана Сергеевича. Правда, остаток позволял мне выпивать по чашечке кофе с эклером на набережной у Черного моря.

И уже после прочтения посетил-таки и сам музей писателя Шмелева. И первое, что мне бросилось в глаза, – это был этот портрет Ивана Сергеевича. И я его сфотографировал.

Посещение музея и особенно проникновенный рассказ об экспозиции смотрительницей по имени Нина, был сродни ощущению моего детского очарования от погружения в ванну, наполненную водой с хвойным настоем. И здесь же быстро пришла легкость, голова посвежела и какое-то время даже не хотелось из музея выходить.

Медлил, пока не услышал слова смотрительницы:

– К сожалению, это не дом Шмелева, а одно из зданий усадьбы архитектора и художника А.Н. Бекетова…

За этим последовало новое ощущение, будто бы меня для мгновенного отрезвления обдали ледяной водой из банной шайкой…

– А где сам дом?

– Он в другом месте…

Но тут кто-то из музейных работников вошел в зал, и она замолчала.

Что сказать на это? Слава Богу, что дом писателя всё же существует. Музейных работников понять было можно. Они были рады, что им вообще дали возможность сделать экспозицию, посвященную жизни и творчеству писателя И.С. Шмелева, пусть и в ином здании. И делают свое дело добросовестно, экскурсии по музею и научно-практические конференции проводят. И понятно, что они держатся за свои места. Так что их осуждать не стоит.

Больно было от того, что дом писателя И.С. Шмелева властными структурами Крыма просто предается полному забвению…

 

Следующий день ушел у меня на поиски уже дома самого И.С. Шмелева.

Из двенадцати человек, у которых я просил подсказать мне дорогу, восемь указали на тот самый музей, в котором я был вчера. Еще двое просто указали куда-то вверх, двое других тоже указали вверх, но на одну остановку дальше.

Сначала я облазил всё то, что было ближе.

На следующий день то, что было на остановку дальше.

Результатов никаких, а редкие прохожие вообще смотрели на меня с недоумением.

На третий день, так и не найдя дома Шмелева, я поднялся к дому-музею писателя Сергеева-Ценского и сел на лавочку в ожидании открытия музея.

Вскоре подошел охранник, мы разговорились, после чего на мой рассказ, что уже два дня не могу найти дом Шмелева он, как бы между прочим, сказал, что дом Шмелёва находится у них… за забором.

Я нервно засмеялся.

Но уже через несколько минут нашел искомый забор, отгородивший от всего мира дом писателя Ивана Сергеевича Шмелева.

И тогда, на восьмом десятке я, вспомнив молодость, забрался по лестнице на крышку 9-ти этажного дома, что стоял на противоположной стороне улицы, но вместо дома Шмелева, показанного мне в музее на фотографии, увидел современный особняк.

Первой моею мыслью было то, что дома возможно уже просто нет. И, расстроенный, я стал спускаться в сторону набережной снова к музею Шмелева, до которого оказалась не одна, а целых две остановки.

Но пройдя несколько метров, я встретил молодого человека и на всякий случай его спросил:

– Не знает ли вы что-либо о доме писателя Шмелева? Он еще существует?

– Знаю, – ответил он, улыбаясь. – Новые владельцы поставили свой дом так, что дома Шмелева вообще не стало видно. Но он всё еще стоит, слава Богу!

– Воистину, слава Богу. А его можно как-то увидеть?

– На противоположной стороне чуть левее вверх уходит козлиная тропа, – говорил он, одновременно показывая мне направление пути. – Если осторожно по ней подниматься, то можно выйти к участку слева и оттуда увидеть дом Шмелева, застроенный новоделом.

– Спасибо тебе. Попробую подняться…

Он улыбнулся такой удивительной просветленной улыбкой, что мне на душе полегчало, и я стал подниматься вверх по той самой козлиной тропе, где с двух сторон был крутой обрыв…

И, поднявшись, действительно смог увидеть застроенный со всех сторон дом писателя.

А вечером рассказал своему соседу по номеру про свои похождения. Сосед был полковником, имел три высших образования, и мы с ним по вечерам перебрасывались фразами по разным аспектам нашего современного бытия.

И был искренне обрадован тому, что в России еще есть такие полковники, сродни дореволюционным офицерам генерального штаба.

Вот ему-то я решил показать портрет Шмелева. Он, внимательно посмотрев на портрет, отметил:

– Да, в его глазах есть истовость… – и снова погрузился в какую-то головоломку на своем смартфоне.

Понимая, о чём, собственно, мне было сказано, все же влез в словари и прочитал, что истовость сродни словам рьяность, старательность и прилежность…

Истовость, так истовость, ведь и мне, кажется, это не чуждо… Я не против истовости, лишь бы добраться до Истины.

Утром следующего дня я снова поднялся к музею имени писателя Сергея Ценского, где располагался и кабинет директора всех трех музеев (включая и музей-усадьбу архитектора и художника А.Н. Бекетова). И рассказав директору о своих поисках дома писателя Шмелева, попросил помочь мне с поиском документов на сайте министерства культуры Крыма, которые доказывали бы, что дом писателя действительно является памятником истории и культуры, а сам пошел искать прокуратуру города.

День оказался приемным… Правда, нашей встрече предшествовала неприятная беседа с его секретаршей явно пенсионного возраста с ярко накрашенными волосами.

Объясню в нескольких словах, почему разговор с ней оставил у меня неприятный осадок. Вот наш примерный диалог:

– Сообщите, кто вы и по какому вопросу пришли, мне нужно будет проинформировать прокурора…

Я ей и поведал о цели своего прихода и о том, что не смог увидеть дом писателя, так как новый хозяин обнес участок высоким металлическим забором.

И неожиданно услышал:

– А кто вас должен туда пускать. Это частная собственность…

– Меня ваше личное мнение не интересует, – заметил я. – К тому же это не входит в вашу компетенцию. О том, что памятник истории и культуры неожиданно оказался чей-то частной собственность, я буду говорить с прокурором города…

После чего он снимает трубку и говорит:

– К вам посетитель… – И уже мне: – Идите…

И всё это мгновенно напомнило мне сцену из одного спектакля про первые годы Советской власти, где машинистка местного ЧК работала на белогвардейцев, собирая и передавая им все документы, в результате чего операции чекистов не приносили ожидаемого результата.

Так и здесь, выслушивая и делая записи о проблемах, с которыми обращались в прокуратуру, а затем печатая документы уже самого прокурора, этот человек имел доступ ко всему, что могло являться тайной следствия…

Извините за отступление.

В кабинете прокурора я поведал о том, что говорили мне люди: о том, как закладной камень, который был установлен рядом с домом Шмелева, был новым хозяином выброшен на свалку, что иногда по ночам там слышны странные крики и завывания, что жители предполагают, что там поселилась какая-то секта…

Прокурор меня выслушал и попросил, чтобы я кратко написал об этом, что я и сделал.

Через несколько дней, снова поднимаясь в музей Сергеева-Ценского уже на экскурсию, увидел у ворот дома Шмелева машину и сфотографировал её, а фотографию напечатал и снова передал прокурору. По крайней мере, по номеру машины можно выяснить кто стал хозяином этого дома.

Затем попытался связаться с кем-то из управления культуры, но в здание администрации никого не впускали. Как сказали охранники – из-за боязни теракта, а для общения после звонка по телефону кто-то из сотрудников спускался.

Когда я уже собрался уходить, один из охранников меня окликнул и, указав на женщину, которая с кем-то через барьер общалась, сказал:

– Вам нужна именно эта женщина…

А далее – это уже как подарок небес. Оказывается, что эта женщина сама принимала участие в мероприятиях, посвященных 30-летию открытия музея и освящения закладного камня у дома писателя Шмелева. Она меня внимательно выслушала, удивилась, что дом Шмелева кто-то обнес железным забором, и дала мне все данные для письма главе администрации города Алушты, что я вскоре и сделал, приложив все сделанные мною фотографии.

И уже не сомневался, что именно Господь посылает мне в моем поиске нужных людей…

За день до отъезда снова поднялся в дирекцию музейного комплекса, где меня уже ждали документы, которые они для меня обнаружили на сайте Министерства культуры Крыма.

Основное:

В документах 2015 года в реестре объектов истории и культуры дом писателя Шмелева числился под учетным номером 4832-АР и с обозначением охранной зоны.

А в 2016 году в постановлении нового демократического правительства Крыма в том же реестре объектов культурного наследия Крыма дом писателя Шмелева уже не числится.

Грустно, что руководство Крыма посчитало самого писателя и его творческое наследие недостаточно важным для формирования мировоззрения будущих поколений крымчан, правда, сохранив в том же реестре аж целых семь фонтанов…

Не исключаю, что именно после этого земля, на которой расположен дом Шмелева вместе с закладным камнем, была продана.

Два слова насчет закладного камня, где митрополитом Крыма Лазарем после его установки и освещения было обещано строительство часовни.

На камне неизвестным зодчим были выбиты удивительные слово: «Здесь будет сооружена Часовня Примирения, Покаяния и Памяти жертв, погибших в гражданских братоубийственных войнах».

Казалось бы, о каких войнах говорится, если гражданская и братоубийственная война была одна? Не иначе, как автор промыслительно еще тридцать лет назад указывал на то, что происходит в нашей стране сегодня.

Грустно и то, что митрополит Лазарь о своём обещании Богу забыл. Бог ему судия.

Но ведь если бы часовню своевременно поставили, то и не произошли бы эти кощунственные вещи по отношению к памяти великого русского писателя, публициста и православного мыслителя, дважды номинированного на Нобелевскую премию – Ивана Сергеевича Шмелева.

Обрадованный этим, пошел искать БТИ города Алушты. Правда, очередной подъем по серпантину дорог оказался бесполезным, так как все документы хранятся в Симферополе.

Благо, что отъезд из санатория был утром следующего дня, а мой поезд «Таврия» отходил во второй половине дня, то у меня была возможность найти БТИ Симферополя.

Нашел, в архивном отделе меня просто отшили, пришлось идти к руководству. Представился, показал удостоверение члена Союза писателей России. После чего был сделан звонок и принесли толстую папку, увидев которую, я вздохнул с облечением.

Не буду вдаваться в подробности. Говорю о существенном. Дом писателя Шмелева, который с 1994 года был включен в перечень объектов истории и культуры, кем-то был почислен, как «выморочный», и половина дома, с чьего-то позволения в Алуште, была в 2009 году выделена в отдельный адрес и заселена. Но не просто заселена, но и надстроена, что, очевидно, уже привело к частичной деформации самого дома.

А мое личное беспокойство по отношению к случившемуся вызвано еще и тем, что в сентябре сего года Россия должна будет отмечать уже 150-летие со дня рождения этого удивительного писателя.

И последнее письмо с фотографиями отправил кинорежиссеру Никите Сергеевичу Михалкову, который тридцать лет назад читал письма Шмелева на лавочке у его дома. Думаю, что собранного мною материала достаточно, чтобы поднять эту тему в его очередном выпуске «Бесогона». И чем быстрее, тем лучше, пока дом писателя еще совсем не разрушили.