Виктор ФРОЛОВ 
Виктор ФРОЛОВ
ПАЗЛ
Рассказ
По мнению психологов, игра в пазлы способствует
развитию образного и логического мышления,
произвольного внимания, восприятия,
в частности, различения отдельных элементов
по цвету, форме, размеру и т. д.;
учит правильно воспринимать связь
между частью и целым…
Такие чудо-картинки очень полезны
для развития мышления
и познавательных способностей человека.
Википедия
Семейные дуэты составляются порой настолько причудливо, а персоны, вынужденные впоследствии долгие годы пребывать в супружеском симбиозе, бывают настолько несхожими между собой, что просто диву даёшься: кто и с какой тайной мыслью свёл вместе двух совершенно не подходящих друг для друга людей. Именно такой странной парой казались многим Волознины – Алексей и Елизавета.
Алексей Волознин происходил из семьи военного инженера, посвятившего жизнь то ли разработке технологии получения особо эффективных отравляющих веществ, то ли наоборот, созданию средств защиты от них. Поскольку эти области деятельности чрезвычайно схожи, порой даже сами исполнители среднего звена не всегда достоверно осведомлены о том, чем именно они занимаются по большому счёту. Конечно, организаторы работ и непосредственные руководители, к числу которых относился и отец Алексея, точно знают цель и задачи, но, ввиду деликатности проблемы, вынуждены скрывать их как от окружающих, так и от членов семьи. Таковы правила игры, именуемой режимом секретности.
Алексей, послушный воле отца, вполне возможно желавшего стать родоначальником ещё одной династии химиков-оборонщиков, окончив школу, поступил в Военную академию химической защиты. Однако, получив диплом, повторять жизненный путь отца не стал, офицерскую форму не надел и остался гражданским человеком, что, к слову, более соответствовало сущности его характера.
К тому времени Волознин-старший, достигший предельного возраста пребывания на службе, вышел на пенсию. Семья, как было принято в военных научных кругах, получила возможность переехать из областного центра, где проживала до того момента, в столицу. Отец Алексея стал преподавать в одном из учебных заведений, а сына по его просьбе приняли на работу в «хитрый» научный институт, числящийся по гражданскому ведомству, но возглавляемый генералом и имеющий в штате на руководящих постах полтора десятка прикомандированных старших армейских офицеров.
Ощущая поддержку старших товарищей, знавших по прежней службе отца, Алексей достаточно скоро собрал материал для диссертации и стал кандидатом химических наук. К карьерному росту он не стремился и в тридцать три года отроду вполне комфортно ощущал себя в должности младшего научного сотрудника.
Природа наградила Алексея Волознина ростом несколько выше среднего и вполне спортивным телосложением, на формирование которого положительно повлияли занятия физической культурой во время учёбы в военной академии. И так не слишком густые волосы у него рано начали редеть, но это обстоятельство нисколько не портило чистое открытое лицо молодого человека с широким выпуклым лбом и отвислыми мочками ушей, свойственными неглупым от рождения людям. Вместе с характерной для Алексея немного застенчивой улыбкой, несколько великоватые и, более чем хотелось бы, оттопыренные уши придавали лицу добродушно-извиняющееся выражение вечно виноватого человека. Нрава он был кроткого и доброжелательного.
Надо же было такому случиться, что на Волознина обратила внимание одна из самых, как сейчас говорят, сексуально-привлекательных особ противоположного пола, при встрече с которой в коридорах института в её сторону непроизвольно поворачивались шеи и у молодых учёных, и у представителей начальствующего состава, как правило, людей степенных, женатых и многодетных.
Елизавета Антоновна Сичкина, или попросту Лиза, была на три года старше Алексея. Надо честно признать, что, смотря исключительно на лицо этой молодой женщины, её нельзя было назвать большой красавицей. Интерес мужчин она вызывала при охвате взглядом целиком, так сказать, в комплексе. Прекрасная фигура подчёркивалась умело подобранным одеянием, точёные ноги ещё больше удлинялись каблуками, туфель без которых она не признавала и никогда не носила. Профессионально и в меру наложенная косметика скрывала некоторые изъяны, подчёркивая при этом выразительные глаза и слегка подёрнутые гримаской иронии тонкие губы. Лиза была умной и язвительной барышней, вступать в словесную перепалку с которой рисковали не многие. Это применяемое в разумных пределах средство самозащиты иногда играет и отрицательную роль, создавая непреодолимую преграду на пути к сближению для людей весьма достойных, но по характеру робких и нерешительных. Может статься, по этой причине Лиза Сичкина всё ещё оставалась одинокой, так сказать, невестой на выданье.
Поскольку случайных людей на работу в институт за редким исключением не принимали, понятно, что Лизин папа был также военным пенсионером и обосновался в Москве недавно. Его дочери, а кроме Лизы у него была ещё одна, на год постарше, Тамара, получили неплохое высшее образование ещё до переезда в столицу, окончив экономический факультет провинциального университета. Дочери-погодки были очень похожи внешне, но различались характером. Тамара росла скрытной и расчётливой. Лиза же, более избалованная родителями, как младшенькая, являла импульсивность и безрассудство в поступках. Кроме характера, сестёр рознил также цвет волос. Тамара унаследовала от матери тёмно-каштановые локоны, а Лиза была в отца – рыженькая, за что в школе её прозвали лисичкой, составив аббревиатуру из первых букв имени и фамилии. Прозвище подошло ей тем более и потому, что хитрое остренькое личико Лизы непременно ориентировалось в ту сторону, где созревали какие-либо секреты во взаимоотношениях одноклассников.
Тамара во всех классах училась хорошо, ровно и без сбоев. Лиза же первые пять лет особым прилежанием не отличалась, прогуливала уроки, дралась с мальчишками. Отец, человек волевой и жёсткий, долго терпел выходки любимицы, но однажды был вынужден провести с ней серьёзную воспитательную беседу. О чём они говорили, так и осталось их тайной, но с тех пор Лиза взялась за ум, наверстала упущенное и, на зависть сестре, окончила школу с золотой медалью.
Однако, не слишком общительная сестра отыгралась, раньше активной Лизы найдя себе спутника жизни. Возвращаясь из Прибалтики, где она отдыхала в пансионате, Тамара познакомилась на стоянке перед московским аэропортом с молодым и нахальным шофёром такси, за которого через полгода и вышла замуж. Как любил вспоминать муж Тамары, женщина понравилась ему с первого взгляда. Когда она появилась из зала ожидания с большим чемоданом и растерянным выражением на лице, он указал коллегам, также ожидавшим выгодного клиента:
– Вон, моя идёт!
– Пассажирка? – уточнил кто-то из водителей.
– Да нет, невеста! – под недоверчивые смешки присутствовавших констатировал он и шагнул навстречу Тамаре. – Прошу, красавица, в мою тачку!
По дороге в Москву Тамара несколько изменила свои планы, и вместо железнодорожного вокзала они поехали в Перово, на квартиру к Павлу, так звали шофёра, где провели, не вылезая из постели, два сладостных дня.
Приехав домой, она объявила обескураженным родителям, что вышла замуж, собрала вещи и укатила к Павлу навсегда. Вскоре они расписались.
Когда в 1985 году Лиза с родителями переехали в Москву, Тамара с Павлом были вместе уже пятнадцать лет и растили двух сыновей подросткового возраста. Павел по-прежнему крутил баранку, но пересел на персональную машину директора таксопарка, что давало ему неоспоримые привилегии в шоферской среде. Тамара работала бухгалтером на стекольном заводе в Царицыно. Павел, и сам скептически относящийся к понятию супружеской верности, сквозь пальцы смотрел на проказы жены, регулярно принимавшей участие в вечеринках, организуемых младшей сестрой.
Следует сказать, что Лиза любила шумные компании. Пользуясь большим успехом у мужчин, она не упускала случая завязать там новую интрижку с очередным поклонником. Однако быстро, после двух-трёх интимных встреч теряла интерес к ухажёру: обычно это были люди, глубоко погрязшие в семейном быте или не должным образом материально обеспеченные, и в качестве кандидатов в мужья никак не подходящие. Исключение составил лишь непосредственный начальник Лизы, полковник Борис Валерьевич Семёнов, закоренелый холостяк и близкий друг директора института. Их вялотекущие отношения возникли вскоре после появления Лизы на новой работе. Отделом после рабочего дня отмечали чей-то день рождения. Возлияния, как ведётся, были обильными. Лиза, желая лучше присмотреться к коллективу, в котором ей предстояло проводить много времени, единственная осталась трезвой. Она и вызвалась в качестве водителя доставить домой неуверенного в твёрдости собственных ног начальника на его же автомобиле.
Благодарный начальник пригласил женщину подняться к нему на бокал шампанского, а дальше всё произошло по самому банальному сценарию. Немного для приличия поартачившись, Лиза отправилась в ванную комнату, после чего разделила ложе с Борисом Валерьевичем, догадываясь, что не была первой в этой роли, но, надеясь послужить закономерным финалом его холостяцкой жизни. Прошло уже более двух лет после первого посещения Лизой уютного и благоустроенного жилища полковника, однако Семёнов, периодически приглашая её к себе, узаконить отношения не предлагал.
Сестра, которая была в курсе событий, постоянно напоминала о неумолимом течении женского времени и наставляла Лизу, как повернуть в нужное русло разговор с любовником во время очередного свидания. Однако любые попытки следовать советам старшей сестры терпели неудачу – Борис Валерьевич ускользал от решающего объяснения, как угорь.
Вопрос о замужестве стоял очень остро, а путей решения всё не находилось. Но тут вмешалось провидение в образе коллеги по работе, секретаря отдела, розовощёкой Танечки, которая с профессиональной проницательностью сочувственно наблюдала за терзаниями Лизы. Как-то приведя её с таинственным видом к своему рабочему месту, Танечка, кивнув на дверь кабинета начальника, заговорщицким шёпотом посоветовала обратить внимание на молодого мужчину, который вот-вот должен выйти в приёмную:
– Это Алексей Волознин, кандидат наук и, как говорят, перспективный учёный. Он безумно и безнадёжно в вас, Лиза, влюблён. Все это знают. Вообще-то он лопух и мямля, но при умелом руководстве может стать неплохим семьянином. В связях замечен не был – слишком робок. А что ещё хорошо, совершенно бесхитростен и жутко доверчив. Замечательное качество для мужа, правда ведь?! – подвела итог плутовка.
* * *
Три раза в течение каждого рабочего года: перед праздниками Седьмого Ноября, Первого Мая и встречей Нового года, институт арендовал какой-нибудь клуб в центральной части города, где организовывался вечер для сотрудников. После торжественного собрания с непременным президиумом и выступлениями руководства давали концерт, за которым следовала часть неофициальная, когда откупоривались принесённые с собой бутылки и раскупались бутерброды в местном буфете. Позже в притемнённом фойе призывно начинала звучать музыка и те, кто были расположены к такому времяпрепровождению, собирались на танцы.
Праздничный вечер в преддверии Нового 1987 года не сулил Алексею Волознину никаких сюрпризов. Умеренный во всём, он посидел с товарищами по лаборатории в буфете, после чего отправился понаблюдать за танцующими. Уверенно вальсировать и неплохо танцевать танго Алексей научился на обязательных занятиях в Академии. При этом редко решался пригласить приглянувшуюся партнёршу, а обычно в качестве любопытствующего, как и в этот раз, стоял, подпирая стену.
Неожиданно кто-то потянул Волознина за рукав, и томный голос предложил потанцевать. Он повернулся и не сразу поверил глазам. Перед ним с просительным выражением на лице стояла Елизавета Сичкина из отдела перспективного планирования.
– Потанцуйте со мной, Алексей! – ещё раз попросила женщина.
Дребезжащий до того мартышечий африканский ритм внезапно сменился знойной аргентинской мелодией. Алексей не без трепета обнял прелестную сотрудницу и, вспоминая полученные уроки, в процессе обретая уверенность, повёл в танце.
– Я и подумать не могла, что вы так хорошо танцуете, – удивилась Лиза и затихла, покорная воле партнёра. Вообще она в этот вечер мало походила на себя обычную: не сыпала хлёсткими остротами, но, напротив, была странно молчалива и задумчиво вглядывалась в лицо Алексею. После танца они не расстались, а вместе отправились в буфет, где выпили по фужеру шампанского. Потом опять и опять танцевали.
На них обратили внимание, шептались за спиной. Однако Алексею не было дела до сплетен и пристальных, часто завистливых взглядов. Он пребывал в состоянии сказочного очарования случившимся и опасался лишь того, что наваждение пройдёт, и опять вернётся одиночество возле серой стенки на чужом празднике. Как ни странно, чудо произошло с ним наяву, и принцесса не исчезла.
Праздничный вечер подходил к концу, музыка смолкла, уборщицы в буфете выдавливали запозднившихся гостей, переворачивая стулья и складывая их сиденьями на столы.
Разумеется, Алексей поехал провожать Лизу и, расставаясь у подъезда, отважился поцеловать ей руку.
– Спасибо за чудесные танцы, Алексей. Мне было так хорошо с вами. Думаю, что это не последний наш вечер, – с чувством поблагодарила его на прощанье женщина.
Вернувшись домой позже обычного, предваряя молчаливый вопрос, читаемый во взгляде матери, – отца уже не было в живых, его с воинскими почестями похоронили в минувшем году, – Алексей объявил:
– Я подружился с замечательной женщиной. Наверное, скоро мы поженимся.
Действительно, не прошло и месяца после памятного новогоднего вечера, а Алексей и Лиза объявили родным, что сыграют свадьбу в апреле. Откладывать на более тёплый месяц май, как предлагала свекровь, суеверная невеста не пожелала: говорят, что поженившиеся в этом месяце потом маются друг с другом всю жизнь.
Коллеги Алексея были ошеломлены не столько известием о его скором бракосочетании, сколько персоной избранницы. Общее мнение о предстоящем событии выразил один из немногих институтских приятелей Алексея, Вадик Ремизов:
– Дело, конечно, твоё, извини, что вмешиваюсь в личную жизнь, но не становись посмешищем! Ну не подходит она тебе ни по каким статьям. Ладно, то, что немного старше тебя, – это пережить можно. Но всем же известно, что за два года, пока она здесь работает, половину мужчин института через себя пропустила – от этого-то никуда не денешься! А про их отношения с Семёновым только немые не говорят. Какая из неё жена! Ведь никогда она не уймётся, гуляла и от тебя гулять станет. Локти будешь потом кусать, помяни моё слово!
Ответ Алексея был резким и категоричным, каким-то заученным и в совершенно нетипичной для него безапелляционной манере:
– Вы все совершенно не знаете Лизу! Женщины просто завидуют её красоте и уму. Мужики же злословят по её адресу в отместку за то, что она отвергла их притязания. А что касается Семёнова – просто мысленно поставь их рядом! Самому не смешно? Зачем ей этот обрюзгший, плешивый старикан? Всё на уровне примитива, Вадим. Никак не ожидал, что и ты будешь мне до такой степени завидовать!
* * *
В субботу 18 апреля в трёхкомнатной квартире Волозниных скромно отметили бракосочетание Алексея и Лизы. Присутствовали немногочисленные родственники молодых, несколько Лизиных подруг, да однокашник Алексея по учёбе в Академии. По просьбе невесты никто из сотрудников института приглашён не был. Весь вечер жених не мог скрыть радостной взволнованности, Лиза же напротив спокойно и целеустремлённо правила торжеством.
Семейная жизнь началась сменой меблировки двух комнат: спальни молодых и гостиной. Молодая хозяйка пожелала на подаренные свадебными гостями деньги взамен добротной, из дуба, но старомодной на её взгляд мебели, приобретённой ещё отцом Алексея, иметь современную обстановку. Муж сестры поделился нужным знакомством, и жильё засверкало внешним лоском полировки прессованных опилок.
Первый месяц супружеской жизни прошёл спокойно. Как-то в пятницу, в конце мая, Лиза зашла к Алексею в лабораторию и, между прочим, сообщила, что одна из подруг пригласила на свой день рождения, который отмечается в загородном доме её родителей. Празднование, естественно, в субботу, выезжают они сегодня после работы, а возвращение в Москву намечено на воскресение.
– Ты хочешь поехать без меня? – бесхитростно поинтересовался Алексей.
– Знаешь, тебе вряд ли будет интересна компания, которая там собирается. Ты же не любишь шумных, болтливых людей. Займись-ка лучше докторской диссертацией или допиши, наконец, статью в реферативный сборник!
Возражать супруге и настаивать Алексей не решился и озаботился лишь одним: как объяснить матери столь долгое отсутствие жены. Дома сказал, что Лиза у родных, так как ему в тишине и покое надо заняться давно заброшенной научной темой.
Так с той поры и повелось: Лиза, по меньшей мере, раз в месяц исчезала на выходные, а Алексей допоздна отрешённо просиживал за письменным столом. Лишних вопросов жене по возвращении он не задавал, предпочитал довольствоваться тем, что она полагала необходимым сообщить сама.
К концу августа всем стало заметно, что скоро у Волозниных ожидается прибавление семейства. Знакомые в шутку удивлялись, как это им удалось ускорить процесс – не иначе это Алексей что-то такое изобрёл в тиши кабинета!
Будущая мама превратилась в домоседку и большую часть времени проводила лёжа в кровати, жалуясь на отвратительное самочувствие. Алексей и свекровь безропотно сносили её капризы, стараясь, как могли, угодить и облегчить её состояние. В ноябре Лиза родила дочь, которую назвала Татьяной, в честь своей матери.
* * *
В конце восьмидесятых годов дела в институте шли всё хуже и хуже. Основная тематика, ради выполнения которой он был создан, по соглашению с американцами была закрыта. Бесценные научные документы сожгли, а дорогостоящее оборудование, которое конструировали в течение многих лет, безжалостно уничтожалось или разворовывалось. Грамотные, высококвалифицированные учёные, к числу которых, безусловно, относился и Алексей, оказались за бортом жизни. Чтобы как-то кормить семьи, они вынуждены были за гроши продавать знания и опыт мошенникам и проходимцам из бесчисленных кооперативов, вызревавших, как чирьи, на поражённой недугом экономике страны.
Алексею повезло больше других – его приняли в группу специалистов, которая получила заказ на проведение научной работы от всемогущего Фонда Сороса. Вникнув в суть исследования, Алексей понял, что работа не имеет никакого практического смысла, а заказана лишь с одной целью: отвлечь научные силы института от выполнения действительно нужных и полезных народному хозяйству проблем. Не желая соучаствовать в дурном деле, он ушёл из группы.
По этому поводу дома произошёл конфликт. Возмущённая Лиза, не стесняясь трёхлетней дочери, обозвала его рохлей и бездельником, который не желает заботиться о благополучии семьи, как это делают другие мужья и отцы. При этом сообразительная девочка, прижавшись к маминой ноге, нахмурив бровки, укоризненно смотрела, как отец неловко и безуспешно пытается вставить слово в своё оправдание.
В поисках дополнительного заработка к тем смешным суммам, которые ещё выдавали в институте в качестве жалованья, Алексей попытался было заняться репетиторством при подготовке лоботрясов к поступлению в высшие учебные заведения. Ничего путного из этой затеи не вышло – было слишком много конкурентов, а ценились на этом рынке те, кто либо сам состоял членом приёмной комиссии, либо имел доступ в одну из них.
Из состояния полного отчаяния, в котором пребывал Алексей, совершенно неожиданно его вызволил человек, на расположенность к себе со стороны которого он ну никак уж не мог рассчитывать. Однажды вечером, когда Лиза гладила бельё, а Алексей пытался сосредоточиться на редактировании написанной заново главы своего научного труда, обманчивую тишину в их жилище, в любой момент готовую разразиться очередным скандалом, разорвал пронзительный телефонный звонок. Лиза опустила утюг на подставку и застыла в позе напряжённого ожидания. Танечка, не так давно пристрастившаяся складывать пришедшие на смену простейшим кубикам пазлы – мозаику, которую требуется составлять из множества фрагментов рисунка различной формы, отложила своё творчество и выбежала из спальной комнаты с удивлённым выражением на очаровательном личике. Встревоженно выглянула из-за приоткрывшейся двери испуганная мама Алексея. В последнее время Волозниным звонили крайне редко.
Находящийся ближе всех к аппарату Алексей снял трубку. Как оказалось, ему и звонили. Добрый волшебник голосом одного из малознакомых Алексею бывших сотрудников института предложил следующим утром приехать на переговоры к Борису Валерьевичу Семёнову, которому требуется технолог на созданное им производство косметической продукции. Голос продиктовал адрес и простился.
Положив трубку, Алексей задумался над предложением человека, от которого он меньше всего готов был принять помощь, но Лиза, тоном следователя, разрушила строй его мыслей:
– Ты ничего не желаешь мне рассказать по поводу этого звонка?
Дочка при этом строго насупилась, а свекровь, стараясь не шуметь, притворила дверь.
– Похоже, мне предложили работу, – ответил Алексей. Но даже оттенка радости в его голосе не прозвучало.
* * *
Следующий день открыл новую полосу в жизни семьи Волозниных. Алексей мог бы полагать этот период вполне успешным, если бы не постоянные упрёки вечно раздражённой супруги в недостаточном внимании к домашним делам с его стороны.
Семёнов возложил на Алексея организацию производственного участка по выпуску косметического крема на основе искусственно выращенной биомассы женьшеня. Работы был непочатый край: кроме самой идеи, арендованного подвального помещения и поставщика биомассы – близкого приятеля, хозяин ничем не обладал.
Истосковавшийся по настоящему делу Волознин горячо принялся за воплощение проекта. Оборудовав в подвале рабочее место, дотемна просиживал там за компьютером, мотался по городу и окрестностям, ведя переговоры, подбирал толковых работников.
Получив от хозяина первый конверт с заработной платой, Алексей в приподнятом настроении пришёл домой раньше обычного и решил приготовить жене сюрприз. С детства он хорошо умел рисовать, поэтому на большом листе бумаге быстро изобразил цветными фломастерами забавную картинку. Очень похожая на Лизу, модно одетая, стоящая в гордой позе рыженькая лиса, снисходительно принимает от склонившегося перед ней в почтительном поклоне печального зайца большой конверт. Подпись под рисунком гласила: «верный Зайка принёс своей ЛиСичке долгожданную зарплату». Листок он укрепил на зеркале в прихожей, чтобы жена сразу, как войдёт в квартиру, его увидела. Конверт положил рядом, на тумбочку.
Реакцию супруги он, как всегда, предугадать не сумел.
– Ну что ты комедию ломаешь, чепухой занимаешься! Лучше бы что-то полезное по дому сделал! – выплеснула она с порога на Алексея ничем не заслуженное раздражение. – Подумать только, зарплату получил в кои-то веки. Великое событие! Сегодня всё потратим или дня на три удовольствие растянем?
Рисунок Лиза тут же сорвала, скомкала и передала вошедшей следом дочери:
– Порви эту мазню, тоже мне, художник!..
Не прошло и полгода, а созданный усилиями Алексея цех готов был выпустить первую партию продукции по отработанной технологии и согласованной во всех инстанциях документации. Семёнов платил за работу регулярно, но не слишком щедро, что служило дополнительным поводом к недовольству домашних – жены и копирующей её поведение дочери.
Периодические поездки на выходные дни в загородные дома то одной, то другой подруги Лиза не прекращала. Дочь она брала с собой, что ещё более отдаляло девочку от отца. Нельзя сказать, что вечно озабоченный делами производства Алексей вовсе не замечал или не предавал особого значения возрастающему отчуждению между ним и семьёй. Он болезненно переживал презрительные попрёки жены, но полагал их справедливыми и, рассчитывая на благодарность хозяина, ещё с большей энергией предавался работе. Подойти же и попросить заслуженную прибавку к жалованию характера ему недоставало.
Неожиданно тему семейного благосостояния своего помощника поднял сам Семёнов. Как-то в апреле, в конце рабочего дня он пригласил к себе Алексея доложить об объёмах отгруженной продукции. Выслушав отчёт, не отпустил, как обычно, а налил обоим по глотку дорогого коньяка и стал расспрашивать о житие-бытие.
Воспользовавшись тем, что пришлось к слову, Алексей посетовал на скромный бюджет семьи, что вынуждает жену с её слабым здоровьем разрываться между работой бухгалтера и хлопотами по дому. Семёнов посочувствовал, но, в свою очередь, пожаловался на трудности ведения бизнеса, которые никак не позволяют увеличить выплаты персоналу: непосильные налоги, жуликоватые оптовики-потребители, непомерные аппетиты взяточников-контролёров. Словом, рад бы в рай…
Но кое-что он Алексею всё же предложил:
– Ты, скорее всего, не знаешь, Лёша, что у меня есть домик в Тульской области. По случаю купил, подремонтировал и выезжаю туда отдохнуть от городской суеты. Так вот, в нашей деревне местных-то почти и не осталось – москвичи и туляки всё скупили. Одну из последних избушек сейчас продают – недавно померла старушка-хозяйка, а родственникам из соседнего районного центра домушка ни к чему. Предлагаю тебе такой вариант: я финансирую покупку этого «поместья», оформляем его на твоё имя, а ты мне постепенно выплатишь эту, в общем-то, невеликую сумму. Дома скажешь, что получил премию и решил вложить её в недвижимость – в наши времена галопирующей инфляции это самый разумный способ сохранить то, что имеешь. Со следующего месяца я назначаю тебе прибавку к заработной плате, но в течение двух лет буду её удерживать в счёт погашения долга. Таким образом, довольны все: ты подтверждаешь свое реноме главы семьи, твои родные получают возможность отдыхать на природе, а я выполняю перед тобой моральный долг. Ну, как, согласен?
– Спасибо, Борис Валерьевич! Только купчую я бы хотел оформить на Елизавету, пусть это будет подарком к юбилею нашей свадьбы, ведь десять лет уже, как мы вместе. Жалко, мама не дожила, ей было бы полезно проводить лето на свежем воздухе!
– Вот и хорошо, вот и договорились! Нам с Елизаветой Антоновной в ближайшие же дни надо будет подъехать в поселковый совет, чтобы уладить формальности…
Дома гордый собой Алексей торжественным голосом поведал родным о предстоящем приобретении дома в деревне. Лиза демонстрировала удивление, но особого восторга не выказала. Предпочла ограничиться репликой о клоке шерсти, который семье наконец-таки удастся получить от паршивой овцы в лице нерадивого мужа. Танечка, привычно колдовавшая над очередным сложным пазлом, отвлеклась от любимого занятия и обидно расхохоталась материнской остроте.
* * *
Деревенский дом, который приобрели Волознины, оказался не слишком ветхим и довольно просторным. Конечно, он требовал основательного ремонта, но, переночевать и укрыться от непогоды в нём можно было и так.
Лиза, на правах хозяйки, половину пятистенка выделила семье сестры. Муж Тамары, Павел, завёз необходимые материалы, и они с Алексеем провели две отпускные недели с пилами и молотками в руках, готовя помещение к летнему сезону. В конце мая всё самое необходимое по ремонту было сделано и Лиза, оформив отпуск, с дочерью перебрались в деревню. К ним присоединилась Тамара, которая уже два года как оставила работу, ведя с согласия мужа и на зависть сестре жизнь домохозяйки.
Семёнов чаще всего проводил время в деревенском доме, пребывая в одиночестве. Иногда его навещали гости. Тогда он устраивал вечеринки, на которые непременно приглашались Лиза с Тамарой. Они брали с собой и девочку, которой усадьба соседа очень нравилась. Как-то она, желая уколоть отца, высказалась за ужином в том духе, что у людей, которые уважают себя и заботятся о близких, даже в деревенском доме имеются ванна и человеческий туалет, как в городе. А у лохов только фанерный короб над выгребной ямой, где ветер свищет, да бак с холодной водой вместо душа. Присутствующие с пониманием переглянулись, а Алексей помрачнел и ещё ниже опустил голову.
Павел обеспечивал дачников всем необходимым, появляясь у них не только по выходным, но часто и среди недели. Алексею в этом отношении было сложнее. Он был настолько загружен работой, что не каждую неделю мог позволить себе взять день отдыха. Не имея автомобиля, ему было сложно добираться к своим: от Тулы до соседней деревни автобус по расписанию должен был ходить два раза в день – утром и вечером, но часто без объяснения причин отменялся вообще. А от конечной остановки автобуса до их дома ещё предстояло пройти пешком два с половиной километра. Но при любой возможности он проделывал этот путь, рано поутру выходя из дома, чтобы к полудню доехать до места и приняться за сельский труд: на нём лежала забота об огороде, который был довольно обширным: к дому прилегал участок в половину гектара. Часть его была занята плодовыми деревьями и кустарниками, также требующими ухода. Соток десять Алексей по требованию Лизы распахал, призвав на помощь соседа, имевшего трактор, и посадил картошку. А ещё были грядки с зеленью, морковью, свёклой. В общем, копался он в земле до темноты, падал замертво от усталости на лежанку в сенях, а на заре вновь принимался за дело и складывал инструменты лишь к обеду, когда пора было отправляться назад в Москву. Иногда, правда, такие подарки судьбы выдавались редко, Павлу, согласно лишь ему самому понятному графику, требовалось срочно вернуться в столицу, и он подвозил свояка к ближайшей станции метро.
Когда у Лизы закончился отпуск, заботу о Танечке она поручила сестре, а сама прибывала к ним в деревню по пятницам, пользуясь услугами Семёнова, который по-соседски заезжал за ней после работы. Дела не позволяли Алексею присоединиться к ним. Как нарочно, к концу дня пятницы всегда вскрывались какие-то недоделки, которые ему приходилось устранять допоздна.
Однажды Алексей решил всё-таки поехать вечерней электричкой со слабой надеждой поймать попутную машину до деревни. Так случилось, что именно в этот день он получил от начальника жалование, и деньги, естественно, пришлось взять с собой. Как и следовало ожидать, никакой попутной машины он не нашёл. Дежурившие у ночного вокзала в Туле частники заломили такую цену, что Алексей не поверил собственным ушам. Он собрался было идти пешком, но очень захотелось спать. Испугавшись, что уснёт где-нибудь в канаве, остался ждать утреннего рейса. Как только открылась касса, купил билет на автобус. Тут-то и остановила его пышнотелая восточная женщина в широченной юбке и цветастой шали на плечах:
– Сильный сглаз на тебе, мужчина, – с печалью в голосе произнесла она. Алексей хотел было отмахнуться и уйти от греха подальше, но последовавшая фраза женщины ошарашила и пригвоздила к месту: – Да и с Лизаветой твоей хлопот у тебя полон рот, – цыганка мягкой ладонью слегка погладила его по предплечью, чем ещё более расположила к себе.
Сколько времени длился их разговор, Алексей не отметил. Говорила она, а он стоял, подобно истукану, и слушал, как откровение, вкрадчивый, обволакивающий голос. Но вот о чём она вещала, в памяти совершенно не отложилось. В себя, и то не полностью, он пришёл лишь тогда, когда гадалка закончила свой подавляющий волю монолог и неспешно удалялась прочь, пряча в складках широкой юбки конверт, добровольно переданный ей Алексеем. Он вознамерился было кинуться следом и отнять деньги, только ноги будто приросли к земле и не послушались. А когда, наконец, он сумел двинуться с места, цыганки нигде не обнаружил…
Рассказать родственникам о допущенной оплошности он не решился. По частям ссудил деньги у старых приятелей и долго расплачивался с ними, перезанимая и экономя на обедах и других тратах личного характера…
* * *
Очередной дачный сезон завершался. Похолодание и начавшиеся дожди прогнали женщин в город. Алексей отпросился с работы на пару дней, чтобы закончить копать картошку. Вечером на небольшом грузовичке приехал свояк. Вдвоём они погрузили урожай и в опустевшем доме, затопив печь, сели поужинать. Павел распечатал бутылку водки и наполнил стаканы.
– Хоть посидим с тобой, Лёха, разок по-человечески, а то и не видимся толком. Всё по хозяйству копошишься, роздыху себе не даёшь. Зачем только такая дача нужна, не понимаю! Я хоть отсыпаюсь здесь на природе, рыбку ловлю себе в удовольствие. А ты и в городе на своего буржуя пашешь, и здесь гробишься. Ну, на кой тебе эта картошка, купить нельзя, что ли? Ну, хочешь, проедем по деревням и набьём машину за копейки. Не, не пойму я тебя. Ну, будь! – Он выпил и налил себе ещё, не обращая внимания на почти не пьющего Алексея, едва пригубившего свой стакан.
Вскоре от тепла и принятой водки Павел захмелел и, как никогда, разоткровенничался со свояком.
– Вот, ты мужик хороший, труженик, каких сейчас мало. Мы же все только и смотрим, где рубль лишний срубить, да утащить то, что плохо лежит. А ты – не такой! – погрозил он зачем-то Алексею пальцем. – Вот, не хочешь – не верь, а мне совестно, что мы с бабой моей будем твою картоху лопать всю зиму. Ну, моя-то Томка, ладно, куда ни шло. А вот твою змеюгу я бы голыми руками вот так, вот так, – Павел сжал обеими ладонями батон колбасы и показал Алексею, как надо душить аспида. – И хахаля её, борова толстозадого, с ней заодно!
– Павел, ты полегче, лишнего-то не болтай, – урезонил пьяного родственника Алексей. – Зачем повторять чужие сплетни. Не видел, а говоришь!
– Это я-то сплетник, это я ничего не видел? – больше распалялся Павел. – Не хотел тебя будоражить, но если уж на то пошло, всё покажу, – он вышел к машине, закурил на улице и вскоре вернулся с дымящейся сигаретой во рту и фирменным конвертом «Кодак» в руке. Бросив пакет на стол перед растерянным Алексеем, Павел буркнул: – На, вот, гляди, что у дуры своей нашёл! – а сам, затянувшись дымом, вышел во двор.
Предчувствуя какую-то пакость, Алексей открыл конверт и вытряхнул из него несколько ярких фотографий и кусок фотографической плёнки с несколькими кадрами. Он не сразу понял, кто заснят на глянцевых картинках, увидел лишь немолодые обнажённые тела, слившиеся в бесстыдных позах. А когда разглядел сладострастные лица жены и начальника, побледнел и скрипнул зубами.
– Так значит, всё, что о Лизе говорили знакомые, было правдой! – произнёс он вслух, обращаясь к невидимому собеседнику.
Первым желанием было схватить карточки и швырнуть их в огонь. Но Алексей этого не сделал, так было бы слишком просто. На глаза навернулись слёзы. Он медленно поднял стакан, как через линзу посмотрел сквозь него на лампочку под потолком. Выпил обжигающую жидкость одним большим глотком. Потом поставил стакан на стол и наполнил его снова. Выпил ещё. Кровь застучала в висках, а мысли побежали, обгоняя одна другую, переплетаясь и путаясь между собой. Алексей сложил фотографии в конверт и убрал в карман. Потом нетвёрдой походкой выбрался на крыльцо и неестественно спокойным тоном позвал свояка:
– Идём, Паша, выпьем по маленькой, помянем раба Божьего Алексея!
– Да полно, Лёха, – отозвался тот из темноты. – Чего только не бывает в жизни, всё она перемелет. Ты что, думаешь, моя не гуляла? Ещё как! Да и я, да и мы… Все не святы! Ладно, пойдём в дом…
Напились они в тот вечер изрядно. Алексей то плакал, пытаясь неумело петь про вышки и колючку, потом внезапно без повода начинал хохотать и грозил всех уничтожить. Потом опять плакал, размазывая пьяные слёзы кулаками по лицу. Более привычный к выпивке Павел ушёл спать на свою половину, а Алексей так и уснул за столом, опустив на него голову.
Выехать в Москву, проспавшись, смогли лишь к концу следующего дня. О событиях предыдущего вечера, как сговорившись, не вспоминали.
Половину мешков с сельхозпродукцией выгрузили в Перово у Павла, остальное отвезли к Волозниным. Дома их встретила одна Танечка. Девочка дружески кивнула дядьке и брезгливо увернулась от попытавшегося поцеловать её отца:
– Не лезь ко мне с таким перегаром! – отрезала она и закрылась в спальной.
– Совсем ты их распустил, – Павел покачал головой и простился.
После его ухода Алексей переоделся и пошёл умываться. Когда он вышел из ванной, Танечка ужинала, а Лизы всё ещё не было дома.
– Доча, а где у нас мама, – как мог дружелюбнее спросил Алексей.
– Где надо! – сердито отрезала девочка. Потом уже не так нервно добавила: – Мамочка у подруги на дне рождения. Кстати, где бывает мама, всегда известно. А вот где ты болтался целый день, не знает никто. Бедный Борис Валерьевич с ног сбился, решая за тебя какие-то срочные вопросы!
– Таня! Прошу никогда больше при мне не произносить имя этого… этого человека, – с несвойственной твёрдостью в голосе потребовал отец.
– И чем это он тебе не угодил? Не забывай, это Борис Валерьевич по маминой просьбе из жалости подобрал тебя, дал работу и кормит столько лет. Если бы не он, то мы по твоей милости так и оставались бы в той же заднице!
– Татьяна, что за грубости ты себе позволяешь! И вообще, тебе рано судить взрослых. Так сложились обстоятельства. Повзрослеешь – многое поймёшь.
– Умные люди управляют обстоятельствами в интересах своих близких. Это неудачники плывут по течению, а потом разводят руками: «Так уж вышло!». А что касается меня, то я уже достаточно взрослая и всё понимаю не хуже тебя!
– Ну, если ты всё так хорошо понимаешь, объясни мне, глупому, что это так тянет маму к её другу, Семёнову? – не сдержался Алексей. – Уж не он ли та подруга, что празднует сегодня день своего рождения?
– Да как ты смеешь обливать мамочку грязью? Она – святая женщина, загубила свою жизнь, связавшись с тобой! Изо всех сил старается вытащить нас из нищеты, а ты вместо того, чтобы ей помочь, всякую ерунду придумываешь и меня настраиваешь против неё! – дочь с негодованием отшвырнула вилку и ушла в гостиную. Там она нарочито громко включила телевизор и уселась смотреть какое-то очередное шоу, созданное для безмозглых.
После нечаянного объяснения с дочерью Алексея била мелкая нервная дрожь. Есть ему не хотелось. Он вымыл посуду, оставленную девочкой, постелил себе на диване, где один спал уже несколько лет и попытался заснуть. Вопли телеведущего и безумный гогот участников не давали покоя.
– Танюша, сделай, пожалуйста, тише телевизор, и выключи верхний свет – мне утром надо пораньше встать, сама сказала, дел на работе много, – попросил он дочь.
– Я что же у себя дома не могу спокойно и как мне удобно посмотреть интересную передачу? – фыркнула она возмущённо, даже не повернувшись в сторону отца.
Алексей помучился с полчаса, потом оделся и решил поехать на работу. Там, в тишине, он как-нибудь устроится на составленных в ряд стульях и поспит. Слёзы обиды застилали глаза, когда он понуро брёл к станции метро. Несколько раз напрасно оглядывался в надежде, что дочь одумается, побежит следом, извинится, вернёт его. Во всяком случае, он бы поступил именно так, обидев невзначай даже чужого человека.
* * *
Потрясение, пережитое Алексеем Волозниным в тот пьяный осенний вечер, проведённый в деревенском доме со свояком, изменило его характер до неузнаваемости.
Невзирая на трудности и невзгоды, уготованные судьбой, он всегда оставался жизнелюбивым, общительным человеком. Робким, часто неуверенным в собственных силах, но деятельным и весёлым.
Теперь же он более походил на бесстрастный механизм, замкнутый в своём внутреннем мирке, безучастный к радостям и равнодушный к неприятностям, случающимся как с ним самим, так и с окружающими его людьми.
На какое-то время он с головой окунулся в религиозную жизнь. Вспомнив рассказ матери, что был крещён в детстве, стал посещать храм, держал пост, причащался и исповедовался. Но успокоения его воспалённый мозг не нашёл и в вере. Однажды, стоя перед образом в церкви, он хотел привычно осенить себя крестным знамением, но не смог поднять правую руку ко лбу. Какая-то посторонняя сила воспрепятствовала, не позволила это сделать.
Дождавшись окончания службы, Алексей подошёл к священнику и попросил совета. Старый иерей, прочитав во взгляде прихожанина затаённую боль и неутолённую жажду мести, дал совет разобраться в своих переживаниях, простить обидчиков, покаяться и больше молиться о спасении души…
С домашними он перестал разговаривать вовсе, сведя общение к сухим обиходным приветствиям при встрече и расставании. Возвращаясь с работы, закрывался в комнате, которая раньше служила спальней его матери, а после её смерти долгое время пустовала. Когда жена и дочь ложились спать, он ненадолго выходил умыться и снова закрывался. До глубокой ночи, а иногда и до самого утра, полоска света под дверью свидетельствовала о том, что он бодрствует.
К служебным обязанностям его отношение также изменилось. Автоматически он выполнял необходимые действия «от» и «до», никогда ничего не забывая, но и не проявляя никаких инициатив. С коллегами был немногословен, участия в разговорах на отвлечённые темы не принимал. Встреч с Семёновым избегал, насколько это было возможно.
Однажды в начале декабря на глаза Алексею попался жёлтый квадратик бумаги, прилепленный к двери вагона метро самовольным расклейщиком: «Подарочный пазл – фотография. Оригинальный подарок для Ваших друзей и близких. Соединяет в себе поздравление и игрушку. Всё, что нужно для его изготовления, – это фотография («И определённая сумма денег», – подумал Волознин). Как правило, используется портрет человека, который в конечном итоге будет этот пазл собирать. При этом получается удивительный подарок на любое торжество и для людей любого возраста. Заказы по телефону: 8-906…».
Выходя на своей станции, Алексей сорвал листок и сунул в карман. На следующий день, придя на работу, он набрал указанный в объявлении номер. Приятный женский голос информировал, что его звонок очень важен, и поинтересовался, чем может помочь.
– Можете помочь. Я бы хотел заказать новогодний подарок своей подруге в виде пазла, – голосом уверенного человека объявил Алексей. – Вас не смутит, если фото, которое я вам предоставлю, окажется, скажем, несколько скабрезным?
– Конечно, нет, мы давно ко всему привыкли. Пусть эта сторона вопроса вас не заботит. Давайте-ка лучше обсудим технику дела.
– Я готов передать негатив и нашу с ней цветную фотографию. Спрашивайте, что вас ещё интересует?
– Это замечательно. Нам остаётся определить параметры заказа: величину самого пазла, размеры, количество и форму составляющих элементов.
– А что, разве элементы могут быть разной формы?
– Да, конечно. Если считать традиционными прямоугольные кусочки с выступами и выемками, то, кроме того, они могут быть треугольными, круглыми, овальными – да какими хотите!
– Я бы предпочёл остановиться на самых привычных. А размеры вы мне посоветуйте сами, основываясь на опыте.
– Ну, тут тоже возможны варианты. Чем больше составляющих элементов, тем они мельче по размеру. Это правило справедливо до определённых пределов, скажем, до двухсот кусочков. А какой вы хотите иметь пазл, сложный или примитивный?
– Очень сложный. Такой, чтобы мог заинтересовать профессионала.
– О, чудесно! Окончательное решение мы примем, когда оценим качество фотографии. Но предварительно я бы предложила вам заказать пазл размером сорок семь на тридцать три сантиметра, состоящий из пятисот традиционных элементов. Договорились? Но это не дёшево!
– Не вопрос! Как долго будете его делать?
– Управимся за десять дней. Куда подъехать нашему курьеру, или где вам было бы удобно с ним встретиться?
– Давайте не станем откладывать. Я пришлю своего представителя, куда и когда скажете – самому мне некогда. Ему же по мере готовности передадите работу.
Вечером того же дня Алексей, изображая посыльного, встретился в метро с молодым таджиком, который служил курьером в фирме подпольных изготовителей складных картинок, передал ему заклеенный конверт, содержащий снимок одного из самых гнусных эпизодов любовных утех Лизы с Семёновым, вырезанный из плёнки негатив, соответствующий фотографии, а также необходимую сумму аванса…
* * *
До Нового 2002 года оставались считанные дни. Алексей Волознин, по обыкновению закрывшись вечером у себя в комнате, при свете настольной лампы листал рекламную газету, которая каждую неделю обнаруживалась в почтовом ящике непрошенной. Возле заинтересовавшего его объявления он ставил красным фломастером жирную «галку», чтобы потом вернуться и, сравнив, выбрать из всех отмеченных предложений самое подходящее.
Закончив работу, он с удовлетворением внёс в записную книжку нужный телефонный номер и улёгся спать…
…Вечером тридцать первого декабря в дверь квартиры Волозниных требовательно позвонили. Присутствовавшие отложили вилки и перестали жевать. Алексея, который обычно спешил отпирать, дома не было. Лиза и Татьяна, выжидающе посмотрели друг на друга, но после следующего настойчивого звонка одновременно поднялись и направились в прихожую. Они вернулись в сопровождении здоровенного мужика с красным носом, седой окладистой, явно не из ваты, бородой, в синем, расшитом серебряными звёздами халате и таком же колпаке. В одной руке пришедший держал посох, а в другой небольшой мешок. Тамара и Павел, приглашённые родственниками встречать Новый год, от неожиданности синхронно привстали из-за стола и растеряно поздоровались с вошедшим.
Незнакомец, видя смятение, охватившее всех при его появлении, взял инициативу в свои руки:
– А ну-ка хозяева и гости, приветствуйте Деда Мороза, да поднесите ему чарку добрую, – громогласно забасил он хорошо поставленным голосом.
Павел торопливо налил в чистый фужер водки и поднёс Деду. Тот сделал основательный глоток, от удовольствия закатил глаза и продолжил:
– Из далёких краёв добирался я к вам, чтобы поспеть к полуночи и вручить подарки. Посмотрите, что принёс я в своём мешке! – с этими словами мужик поставил ношу на край стола и распутал завязки. Все с молчаливым изумлением следили за его манипуляциями.
Запустив широкую лапищу в мешок, Дед извлёк из него картонную коробку, на которой был изображён грузовой трейлер с прицепом и нанесена красивой вязью надпись:
– «Водка Шофёрская» – это тебе, мил человек, – протянул он подарок Павлу. – Не для хмеля вкушай, а так, для запаха, – и лукаво подмигнул при этом.
Следом из мешка появилась расписная скалка, которую старик вручил Тамаре с наказом отучать с её помощью проказника-мужа от шалостей.
Третьим подарком был цветной пакет, который достался Лизе. Передавая подарок со словами:
– А с этим, хозяюшка, тебе лучше знать, что делать, – Дед Мороз вроде бы случайно неловко перевернул его и на стол вывалились предметы из ассортимента магазина для взрослых «Интим» – прозрачные трусики и лифчик ярко красного цвета, а также плётка-семихвостка, которой в пылу страсти садистки хлещут партнёра.
Лицо Лизы покрылось пятнами гнева, она что-то сердито прошипела в сторону Деда, торопливо засунула подарки обратно в пакет и метнулась с ним в спальную.
А импровизированное представление продолжалось. Старик снова погрузил руку в торбу, порылся там для виду, и, глядя на Танечку, хитро прищурился:
– А это тебе, красна дéвица. Сама подивишься, да мамашу свою позабавишь!
Татьяна приняла из рук Деда большую коробку с надписью: «Игра-головоломка, Чудо-картинка» и сразу же нетерпеливо открыла её.
– Надо же, здесь пазл, да какой большой, сложный! Только вот нет схемы, которую надо собирать, – удивилась она. – Ну, ничего, не такие головоломки разгадывали, осилим и эту. Сейчас же и начну!
Старик довольно рассмеялся, допил из фужера до дна, удовлетворённо крякнул, стукнул посохом по полу:
– Ну вот, пора мне дальше ехать. Потешил вас – и хватит. С Новым годом, хозяева и гости! – сказал и исчез за хлопнувшей дверью.
* * *
…Утренним автобусом, который на удивление отправился вовремя, Алексей приехал в деревню. С октября дом никто не посещал, поэтому в нём царил холод и нежилой дух запустения.
Первым делом он принёс из сеней столько дров, чтобы хватило топить до утра, и развёл в печи огонь. Потом переоделся в тулуп, переобулся в валенки и с топором отправился к перелеску, где срубил небольшую ёлочку. Вернувшись в избу, отыскал в чулане ведро с просеянным песком, припасённым на случай приготовления цементной смеси, разрыхлил его лопаткой и воткнул деревце. Ведро водрузил на табурет в углу горницы. Из привезённого с собой пакета бережно достал гирлянду цветных лампочек и стеклянную рубинового цвета звезду, когда-то купленную ещё отцом. Гирляндой обвил ёлку и увенчал её звездой.
Огонь в печи хорошо разгорелся, и в помещении стало ощутимо теплее. Алексей пошарил в сенях на полке с инструментами и отыскал заострённую скобу, такую, какими скрепляют между собой брёвна при строительстве. Посмотрел по сторонам, выбрал подходящее место и, встав на стул, вколотил скобу обухом топора над проёмом двери, которая соединяла обе половины дома. До полуночи оставалось ещё несколько часов. Алексей лёг на продавленный диван, накрылся тулупом и сладко уснул.
Ему почему-то приснился сон, как он маленьким мальчиком трёх-четырёх лет купался в реке с отцом. Он вошёл в воду с только что купленной игрушкой – железным танком защитного цвета с красными звёздами на башне. Поставив танк на песчаное дно и через минуту не обнаружив его на прежнем месте, разревелся от горя. Поняв в чём дело, отец нагнулся и, поискав, поднял игрушку, которую уже снесло течением на метр в сторону.
– От нытья пользы никакой. Надо хорошенько подумать – правильное решение найдётся всегда! – сказал тогда отец.
– Почти всегда, – пробормотал Алексей, просыпаясь.
Новый год должен был наступить через полчаса. Алексей добавил в печку ещё дров. Воткнул вилку ёлочной гирлянды в розетку – лампочки весело и разноцветно ему замигали. Сев за стол, он раскрыл пакет с бутербродами и налил стакан водки.
– За уход Старого года, за прожитую жизнь! – произнёс он самому себе тост и залпом выпил. Поднёс к носу рукав, поморщился. Начал было жевать бутерброд, но отложил в сторону – не было аппетита.
Стрелки часов на стене стремились объединиться на числе «двенадцать».
– Надо же, как… – удивился он тому, что батарейка, которую поменял ранней весной, всё ещё не иссякла. Наполнил из бутылки стакан до половины, накрыл его краюхой хлеба и отодвинул на середину стола.
Поглядывая на часы, действовал степенно, без суеты. Взял моток крепкой джутовой верёвки. Один конец надёжно прикрепил к скобе, вбитой над дверью, а на другом сделал петлю. Без минуты двенадцать взошёл на стул, накинул петлю на шею и со словами:
– Да будьте вы все... – шагнул со стула в никуда…