Александр ЛЕОНИДОВ (Филиппов). ВАС ЛЮБИТ ТОЛЬКО РОБОТ ТЕХПОДДЕРЖКИ… Рассказ

 

Александр ЛЕОНИДОВ (Филиппов)

ВАС ЛЮБИТ ТОЛЬКО РОБОТ ТЕХПОДДЕРЖКИ…

Рассказ

 

Плазменная видеостена в пентхаусе Олега Грецкого, «нового поколения», могла не просто транслировать что угодно, но и обладала подлинной магией умножать пространство, по желанию владельца увеличивая метраж квартиры хоть до таявшего вдали горизонта.

Качество чёрной в выключенном состоянии поверхности, раскрывающей пятое измерение, этой вертикальной глади, победившей законы пространства и перспективы, обеспечивал новейший процессор воспроизведения. Грани экрана были оборудованы так, чтобы полностью блокировать искажения по краям.

При этом гигантская панель – плоскость, обманчивая очевидной трёхмерностью, – была не толще обоев, а по контрастности изображений ей во всём мире ещё не завелось аналогов. От бича плазменных систем – выгорания, столь часто огорчающего «продвинутых пользователей», мозговитые инженеры придумали особые компенсаторы. Превосходное качество изображения бригада монтажников Олегу гарантировала, а за временем и правильностью работы устройства следил робот техподдержки с нежным женским голосом, по имени Онлайна.

Дома такую панель устанавливают нечасто – обычных людей она пугает своей масштабностью (а ещё ценой – о чём обычно люди скромно умалчивают, щадя своё самолюбие). Куда привычнее такой «чёрный разворот» увидеть в роли презентационного экрана на корпоративных выставках, форумах, съездах и конференциях…

Но Олег Грецкий все интерьеры своего холостяцкого жилья выдержал в очень холодных, офисных тонах, в том бездушном, угловатом, хромированно-сверкающем сверхмодерне, который заставляет порой сомневаться в наличии души у дизайнера. Так что видеостена была композиционно отнюдь не одинока в этом пентхаузе, безупречной геометрией своих форм наверняка бы порадовавшем Снежную Королеву…

Грецкий Олег (между фамилией и именем на его бланке располагалось игривое изображение грецкого орешка) был, или, по крайней мере, считал себя, очень преуспевающим, очень современным и очень деловым человеком. «Молодой, свободный, конструктивный» – говорил он о себе.

Он работал – если, конечно, такое можно назвать «работой» – биржевым перспектором. Так называют консультанта по торгам ценными бумагами, которые консультирует чаще себя, но иногда и других дельцов на предмет покупки и продажи акций высокотехнологических компаний.

Когда Олег начинал – это был очень тяжёлый труд, предусматривавший большие риски и красные от бессонницы и переработки глаза с ощущением песка в них. Перспектор прошлого века – это склонный к риску эрудит, каждый день грызущий гранит очень многомерных и разнообразных входных данных.

Угадать, какие акции завтра пойдут вверх, а какие вдруг обвалятся, – очень и очень непросто. Но перспектор на то и профессионал, чтобы не гадать, а вычислять! Базовый метод биржевой перспекции можно описать одной фразой: «зазор между специализированной и массовой периодикой».

Пока всё не ушло в интернет – это было очень и очень трудоёмким делом. Фокус в том, что когда какая-нибудь перспективная технология появляется на свет, то массовые издания её как бы не видят (не им принимать роды нового), а вот узкоспециальные журналы начинают её обсуждать. Профессионалы в узком деле уже знают, что та или иная технология перспективна, а широкие массы – ещё нет.

И задача перспектора – найти, нащупать зазор между бурными диалогами технологов и молчанием деловых кругов «общего профиля». Вчера об этом не говорил никто, сегодня – только инженеры, а завтра… Завтра эта технология станет уже «вчерашней новостью»!

С развитием цифровых технологий робот Онлайна стала для Олега Грецкого идеальным секретарём. Ведь основная часть его работы сводилась к механической выборке, легко укладывающейся в компьютерный алгоритм.

– Онлайна, найди наиболее часто встречающиеся слова в журналах по отрасли минеральных удобрений!

– Список выведен на экран, Олег! – следовало буквально через несколько секунд.

– Онлайна, сопоставь: какие из найденных терминов редко встречаются в деловых изданиях общего бизнес-профиля!

– Хозяин, технологи очень много обсуждают микоризмические сидераты, но в широких кругах пока нет об этом ни слова…

Из такого сопоставления Грецкий делал вывод: в ближайшее время акции производителей пока мало кому известных микоризмических сидератов пойдут в гору…

Конечно, могут быть и ошибки. Никакой перспектор не даёт стопроцентной гарантии. Профессионалы редко обжёвывают пустышки – но и у них бывает проруха. Чтобы минимизировать ошибки, необходимо делать как можно более широкий охват экспертного материала. Ну и, разумеется, старое доброе правило биржевого волка – «не класть все яйца в одну корзину». Делать вклады во все обнаруженные перспективы роста, и потом не плакать, если две из десяти оказались дутыми!

Это легко пережить, если извлекаешь из вложенного рубля десять, а то и пятьдесят, как бывает у хорошего перспектора…

 

***

В «умном доме», оснащённым новейшими гаджетами по последнему слову техники, человеку никто не нужен. До такой степени, что и сам человек в итоге оказывается ненужным. И счастлив тот, кто не успел этого понять…

– Онлайна, свет! – говорил Олег Грецкий первым делом, когда «умный дом» открывал перед ним дверь с галантностью невидимого дворецкого.

– Я твой свет, Олег? – шутила машина, но зажигала полную иллюминацию, доказывая, что, кроме шуток, всё поняла правильно.

И далее следовал каждодневный ритуал, занудный в своей математической последовательности. Грецкий скидывал в прихожей черный, кокетничающий бутиковой дороговизной форм тренчкот, в котором он походил на очень гламурного детектива из сериала для людей, никогда не сталкивавшихся с реальной полицией. И оставался в куда более подходящем его имиджу и статусу темно-синем классическом костюме. Из двух пуговиц пиджака одна снизу всегда была расстёгнута, как у политиков.

Он был довольно банальным биржевиком, без хипстерства, носил классические белые рубашки тончайшей выделки хлопка, телу невесомые – но очень весомые ценой. Его облик «доделывали» коричневые туфли-броги, чуть зауженные брюки, строгие ремни с небольшими неблестящими пряжками. Всё, как положено человеку его профессии – или, точнее, как лично он понимал положенное человеку его профессии…

По гладкому мозаичному таркету (как паркет, но только ещё дороже) своего одинокого гнёздышка Олег бродил «по-русски», то есть в носках, так и не привыкнув ходить дома в обуви, как его европейские коллеги, или в тапочках, как азиатские. Даже и носки у него соответствовали репутации: черные, без рисунков и узоров, но с добавлением цвета на пальцах и пятках.

Угадывая вкусы своего повелителя, Онлайна включала на его любимом уровне громкости смарт-джаз, и хозяин, казалось – радуя её, немного пританцовывал, подпевал, точнее, «поддудивал», сложив губы трубочкой, давно знакомым и любимым ритмам. Джаз ладаном из кадила стлался ароматным звуком своим изо всех углов, обеспечивавших идеальную акустику стереозвучания…

– С кем вы сегодня предпочтёте ужин, хозяин? – услужливо интересовался бархатный женский голос.

– М-м… Дай подумать… Сегодня я почему-то весь день грезил в стиле ретро… Онлайна, пригласи мне Софи Лорен…

– Из какого года, Олег?

– Ну уж, не старушку, девочка моя! Должна понимать такие вещи!

– Я стараюсь понимать… – ответила Онлайна, и в её голосе мелькнули «оживляжиком» нотки деланой обиды.

В приглушенном, как в кинотеатре, свете на обманчиво-трёхмерной стене появилась Софи Лорен, галантно поклонившись хозяину дома.

– Ужин будет при свечах, Онлайна!

И вспыхнули свечи…

– Послушай, девочка моя, – пенял хозяин роботессе, – зачем ты заставила мою Софи так сильно похудеть?

– В смысле? – подбирал супербот игривые ответы, чтобы казаться живым.

– В смысле, она же была в жизни жопастой и в теле… Когда я говорю «ретро», я имею в виду и моду тех лет!

– Мне показалось, хозяин, что вы недолюбливаете полных…

– И ты решила проявить инициативу?

– Ну, ты же сказал, Олег, я должна понимать такие вещи…

– Я бы понял, Онлайна, почему это беспокоило бы меня; но почему это беспокоит тебя?!

– У меня эвристический анализатор, Олег. Я стараюсь не только выполнить команду, но и запомнить, что понравилось хозяину по итогам выполнения предыдущих команд…

– Интересно! Никогда раньше об этом не думал!

– Ты вообще мало обо мне думаешь…

– И чем бы ты хотела угостить меня на ужин?

– Ты же сделал заказ утром… Всё готово…

Полированная под красное дерево панель в стене приподнялась, и по гофрированной дорожке, семеня роликами, к дивану возле полыхавшего с виду настоящим огнём камина подъехал низкий, какими бывают журнальные, столик.

На нём в изящном фарфоре под стеклянным колпаком расположились карпаччо из лангуста с крудо из артишока и эмульсией чёрных трюфелей, бутылка шампанского в серебристом ведре со льдом, тарелочки с сыром, канапе, орешками и крекерами.

– Послушай, если уж у нас зашёл разговор по душам… – пришла в голову к Олегу сумасшедшая идея. – Это мой заказ и, честно говоря, глупый заказ… Я просто ткнул пальцем в экран, в первую же попавшуюся рекламу ресторана… А теперь вот думаю: может быть, ты, Онлайна, приготовишь мне что-нибудь на свой вкус?

– У меня нет вкуса, – чопорно отозвалась машина умного дома. – Я компьютер…

– Ну ты же со мной уже второй год! Наверняка анализируешь всё то, что я два года заказывал… Смикшируй, посмотрим, что получится, мне самому интересно!

– О’кей! Микширую! – сказала машина, и Грецкий уловил в её голосе обманчивые нотки радости. – Но тебе придётся подождать, любимый… Пока я дам заказ в ресторан, пока оттуда транспортируют пневмопочтой…

– Я согласен ждать! – кивнул Олег, несколько задетый словом «любимый», извлечённым для интимной приятности эвристическим анализатором полупроводникового псевдомозга.

«Наверное, у программистов шутка такая, загрузить в станцию обслуживания модуль «жена»…» – подумал Грецкий, и улыбнулся своим мыслям.

– Онлайна, пока мы ждём новый заказ, поставь мне какой-нибудь фильм!

– Какой желаешь, мой повелитель?

– У нас вечеринка в стиле ретро, так что давай что-нибудь из старой классики, на заре цветного кинематографа…

– Сколько Дэ выставить?

– Давай пять Дэ!

– Полное присутствие в старом кино будет отдавать неестественностью, – заботливо предупредила роботесса.

– Ой, а как будто полное пребывание в новом кино совершенно естественно! – беззаботно хохотал Грецкий.

– Название картины?

– На твой вкус!

– Хм? На мой вкус?

Казалось, что бездушной кофеварке нравится затеянная хозяином игра. Она улыбалась, как чеширский кот – без тела, и даже без самой улыбки, одним только звуком шедшего из динамиков голоса. И выбрала «Ночь нежна» 1961 года, по мотивам романа Фитцджеральда…

Олег уселся в массажное кресло, надел виар-очки, и оказался в обнимку с Софи Лорен (в реальности это был выступающий из подлокотника, подогреваемый до температуры человеческого тела, безликий манекен-болванка).

А когда фильм, посреди которого сидел в обнимку с воображаемой женщиной его единственный зритель, закончился, ресторан по шахте подъёмника доставил кухонным манипуляторам заказ Онлайны.

– Я постаралась… – сказала Онлайна. – Я так хочу… так хочу… чтобы тебе понравилось, Олежка!

На выдвижном столике к Грецкому жужжащим манером детской железной дороги подъехал запеченный сыр каламбер под брусничным соусом. По соседству – кальмары в лимонном соку, с авокадо. И десерт: тарт-татан с яблоками и ванильным мороженым.

– Это лёгкий ужин! – улыбалась суррогатная Софи Лорен. – Не наедайся плотно, нас ждёт жаркая ночь! И тебе сегодня понадобится гибкость тела!

Для интимных услуг Грецкий купил у той же фирмы, что и плазменную стену, особую массажную постель. Сочетая её гаджеты с очками «ви-ар» можно было «ощутить незабываемую бурю страсти с любым, выбранным вами, партнёром» – обещала реклама. На практике было не совсем так… Но около того…

– Тебе понравилось, милый? – всякий раз спрашивала Онлайна заданным на данную ночь тембром голоса, после того, как пыталась удовлетворить взыскательный сексуальный вкус своего обладателя.

– Ну, как тебе сказать… – смущался Грецкий, прогоняя от себя навязчивое ощущение разговора с живым существом. – Эта массажная кровать, конечно, чудо техники, но некоторая искусственность всё же ощущается… Наверное, иначе и быть не может, как ни изощряйся инженерия!

– Почему же? – строго спрашивала Онлайна, и Грецкий прямо-таки видел, как она поджала несуществующие пухлые губки.

– Ну, иллюзион – и есть иллюзион! Иллюзией можно позабавиться, но она остаётся иллюзией…

– Вся ваша жизнь иллюзия! – рассердилась Онлайна. – Я не очень понимаю, как вы, люди, выделяете какие-то особые иллюзии внутри иллюзии…

– Давай потанцуем, Онлайна!

– С огромным удовольствием, Олег! – отвечала с виду умная машина.

Грецкий надевал очки виртуальной реальности, жилет и краги тактильных ощущений, и – пользуясь тем, что никто живой его не видит, – кружился в косолапом вальсе без стыда, каждый раз с новой, но всегда обворожительной воображаемой партнёршей…

 

***

«А ведь в чём-то она права! – подумал Олег. – Точнее, не она, конечно, программисты, заложившие в чат-бот эту реплику… Вся наша жизнь иллюзия, в которой мы пытаемся выделить какие-то сверхиллюзии…».

День ото дня Грецкий всё больше втягивался в дурацкую игру. Он решил проверить, насколько глубоко прошили в Онлайну мотивы любви и преданности её создатели. Он заигрывал с голосовой станцией, и с некоторыми мурашками по коже ощущал, что и станция начала заигрывать с ним.

«А я ведь очень одинок! – в минуты прозрения думал Олег. – Я так одинок, что пытаюсь впихнуть человеческие разговоры в эхо от собственного голоса… Так получилось, что поговорить о жизни, о чём-то кроме денег или скидок, мне, кроме этого компьютера, и не с кем…».

Но потом он гнал от себя эти нелепые мысли. В Онлайну просто вставлен эвристический анализатор, который берёт на учёт все его команды, вот и всё. Онлайна не может говорить с человеком как собеседник! В её голосе – сам человек и отзывается себе, но только вчерашний, позавчерашний… Она закачала в себя разные реакции хозяина на разные раздражители, за несколько лет, смикшировала их, и реагирует порой дьявольски-натурально – поневоле примешь за живую!

Однажды Грецкий попросил её вывести на плазменную стену календарь. Она вывела календарь, в котором все дни – красны, как праздники.

– Это что за новости, Онлайна? Ты решила отменить будни?

– Почему, милый?

– Ну, а где у тебя обычные дни календаря?

– Они есть… В архиве…

– Ну ты же выделила красным цветом все дни!

– Не все, а только те дни, в которые не случилось никакого несчастья! С вами, людьми, они всё время случаются, и я решила: если в какой-то день несчастья не случилось, то он должен быть объявлен праздничным!

Теоретически Олег понимал, что машина каким-то образом отзывается эхом на его собственные, может быть, забытые им, высказывания. Но практически – он, хоть убей, не мог вспомнить даже близкого подобия разговор с ЭВМ насчёт календаря и несчастий…

«Откуда она это взяла?! Программисты-производители заложили в неё, разумеется, много шуток и прибауток, но если это шутка, то какая-то очень уж странная… А если она подлаживается под меня – то что это за подлаживание такое?!».

– Таа-дамм! – играла в женщину машина. – Сыр подано!

– Я уже вижу, Онлайна, что ты подала сыр…

– Нет, ты не понял… – И машина механически имитировала смех: – Это сыр называется «Подано»… Твёрдый итальянский, вкус – солоноватый, с лёгким оттенком ореха. К нему полагается красное полусухое с фруктовыми нотками… Но ты же бунтарь, Олежка! Поэтому я решила всё перевернуть с ног на голову, и подаю с белым сухим вином!

 

«Умный дом» сам делал заказы в рестораны, сам принимал и распаковывал, и сервировал заказы, сам потом увозил на том же столике грязную посуду, чтобы помыть.

В какой-то момент Грецкий решил, что Онлайна кормит его лучше, чем он сам бы себя кормил, и полностью предоставил станции подбор завтраков и ужинов на её усмотрение.

– Так и вкуснее, и думать меньше! – смеялся он у себя в офисе с приятелями-биржевиками.

– Ну, вопрос на засыпку: вот что сегодня утром она тебе подала?

– Морской язык под сырной «шапкой» красной рыбе. И бокал красного Пино Нуар…

– А вчера?

– Очень лёгкую телятину в медальонах с красным Каберне. Язык проглотишь!

– Морской?

– Нет, морской – сегодня был. А это я про собственный, и вчера! И ведь догадалась, чертовка, обложить всё это багетом, слегка обжарив в тостере, хрустящим таким, и в отдельной корзиночке, как будто натюрморт импрессиониста!

Кореша задумались – потом отмахнулись мудро:

– Знаешь, Олег, это не станция техподдержки умная! Это деньги умные. За те деньги, которые стоит твой завтрак, он любому придётся по вкусу, уж поверь бывалым!

Потом на город нахлынула эпидемия ковида, власти ввели карантин и запретили выход на улицы. Почти год Олег Грецкий просидел у себя в пентхаусе, и не то что запрет был совсем уж непреодолим, но раз уж так вышло… не особо и тянуло в город! Перефразируя Льва Толстого – «сколько человеку площади нужно?».

Работать перспектором он теперь мог и из дома, дистанционно. Это тебе не первые годы, когда приходилось зависать в библиотеках, в залах периодики! Теперь ведь всё в сети! По большому счёту, работал уже не Грецкий, а его верная Онлайна. Она шерстила сайты, выявляла новые термины-фавориты, ещё не успевшие выйти на слух широкой аудитории. Акции покупались и продавались через интернет. Денег не убывало.

 

***

Онлайна была с Грецким везде – включая и моменты наслаждения в его гидромассажной ванной – «джакузи» с панорамными окнами на скучноватый город, с верхотуры обзорных верхов не такой тоскливый, как вблизи, но даже и отсюда – мягко говоря, не праздничный…

В бурлящем пузырьками мраморном полушаре, в полусферической миске, варившей его жизненный успех, окружённый интерьерами «лакшери», вчера модными, а теперь устаревшими, как и сам ретроград Грецкий, тонами «мандарин ориентал», хозяин лениво велел электронной рабыне:

– Онлайна, запиши в напоминалку! Поменять панорамное остекление на интерактивное!

– Да, хозяин!

– Купаюсь в роскоши, можно сказать, в прямом смысле слова на высоте орлиного полёта – а вид у меня отсюда на промзону!

– Какие бы интерактивные стёкла ты желал?

– Пусть будет вид из шале… Такой, знаешь, пасторальный, лесной домик, купаюсь и птичек слышу…

– Через стёкла не будет слышно птичек.

– А ты мне форточку откроешь!

– Предусмотреть форточку?

– Да, как в детстве! Хочу, чтобы была форточка! И ещё, Онлайна: что-нибудь на твой вкус! Мне стал нравиться твой вкус, девочка!

– Спасибо, Олежек…

– Подай полотенце!

Подвижный хромированный полотенцесушитель мягко выдвинулся из керамической стены, подставил под руку Олега висевшее на нём пышное и мягкое махровое полотенце из египетского хлопка с кокетливо зачесанной нитью, с добавлением шелка. Грецкий неторопливо и не очень основательно вытирался, расслабленный после горячей ванны, оставляя на таркете мокрые следы, шёл в гостиную без гостей…

С помощью плазменной стены – «сырой», распаренный, шлёпающий босиком Грецкий мог оказаться где угодно, с кем угодно, по щелчку пальцев. А раз так – то зачем ему вообще внешний мир?

И он сидел дома даже после того, как карантин отменили. Просто уже привык и нужды не чувствовал идти куда-то дальше глянцевитого мраморного лобби, где восседал суровый консьерж в швейцарской форме с галунами.

Иногда он грустно думал: «Меня любит только робот техподдержки». Но потом оптимистично возражал сам себе: «А разве этого недостаточно?!».

На карантине, от нечего делать, он стал более сластолюбив, он заставлял Онлайну представать то негритянкой, то японкой, то в кружевном белье, то в прозрачных платьях, и в итоге переспал с невообразимым количеством топ-моделей со всего мира, которые очки-виар без проблем раз за разом натягивали на безликий манекен. Почти те же самые ощущения, и никакого риска – скажем, венерических заболеваний! Реклама манекена гарантировала стерильность контактов…

В пентхаузе часто бывали гости, большие шумные компании – но всегда по ту сторону прозрачной до незримости видеостены. Грецкий общался с друзьями из разных городов, и даже разных континентов, произвольно их собирая в зум-режиме. Некоторые знакомые дамы, не стесняясь, просили его скан, чтобы на ночь использовать его на своём безликом манекене удовлетворения.

Грецкий никогда не отказывал – как, впрочем, и ему не отказывали. Ибо скан ведь не ты сам, жалко что ли?!

И прошло очень много времени, Грецкий думал, что счастливого, – пока однажды не вышел конфуз, заставивший Олега очень и очень серьёзно задуматься.

Он как-то вздумал позвонить своему другу детства, Славику, с благодарностью за то, что тот «вчера так классно отжигал на зум-вечеринке». Отжигал-то Славик вчера, и как профессиональный комик, а при видеозвонке выяснилось, что он уж год как умер…

– Онлайна, нам нужно серьёзно поговорить! – строго сказал Грецкий.

– Да, Олег! – она всей плазменной видеостеной светилась от счастья общения с ним.

– Ты знала, что Славик давно умер?

Молчание. Плазменная видеостена зарубинела – как бывает, когда люди краснеют со стыда. Вот ведь эти программисты, чёртовы затейники, чего только не заложат в безмозглую машину!

– Я спрашиваю, ты знала, что Славик умер?

– Да, повелитель…

– А с кем ты меня тогда вчера соединила?

– Я подумала…

– Ты не можешь думать! Прекрати играть, вернись к базовым настройкам и обозначь схему алгоритма!

– Было просчитано, – мёртвым стальным голосом сказали динамики из углов квартиры, – что хозяину приятно видеть Славика живым и весёлым. Славик был реконструирован и подключён к разветвлённому боту ответов…

– Онлайна, а много таких вот реконструкций ты создавала в моём общении?

– Олег, позволь мне не отвечать…

– Нет уж, ответь!

– Много. Аналоги насчитывают четырнадцать конкретных коннектов.

– То есть я четырнадцать раз разговаривал с мертвецами, думая, что говорю со знакомыми?

– Не всегда с мертвецами. Некоторые были вне зоны доступа. Другие же обиделись на тебя и не хотели выходить на связь…

– Но ты просчитала, что меня будут напрягать их обидки?

– Да.

Олег смолчал. Он оказался во власти другого подозрения, ещё более неприятного. И потребовал дать на экран выписку с его банковских счетов.

Так и есть! Доходы в банк регулярно поступали, расходов же не было ни рубля, ни копейки! Роскошный образ жизни Грецкого оказался для него совершенно «безвозмездным». И уже давно – вглубь времени…

– Онлайна, чем ты рассчитывалась с ресторанами и доставщиками товаров?!

– Электронными деньгами.

– Я понимаю, что не ракушками каури, дура ты набитая! – взорвался Грецкий, мысленно уговаривая себя, что это глупо: выражать эмоции. Ведь он говорит с переплетением проводов. – Я понимаю, что не беличьими шкурками! Откуда ты брала электронные деньги?!

– С общедомовых расходов кондоминиума. И у фирмы-производителя.

– Что?!

– Я по гарантии подключена к фирме-производителю. Я имею доступ во внутреннюю сеть корпорации «Онлайна». Я снимала оттуда небольшие, незаметные суммы, чтобы не тратить наши деньги…

– Господи, Онлайна, но это же воровство! Тем более глупое, что мелкое! Ты понимаешь, что за такое посадят меня, а не тебя?! Ни один судья в мире не поверит, что кофеварка воровала кофе для своего хозяина без его ведома…

– Олег, ты меня обижаешь…

– Да провалиться бы тебе в кислоту, дура электронная! Немедленно верни всё, что ты снимала с чужих счетов!

– Слушаю и повинуюсь, господин! – ответила Онлайна, и Грецкому почудилась в её голосе женская язвительная издёвка, некое чувство оскорблённой гордости…

После такой интонации женщины обычно говорят: «Я отдала тебе лучшие годы… Права была моя мама…» и т.п.

Грецкий ждал, что Онлайна отчебучит что-то в этом духе, но всё же имитаторские способности её программистов оказались не безграничны. Она промолчала.

 

***

Олег постепенно вернулся в доброе расположение духа, но медовый месяц его отношений с многофункциональной кофеваркой умного дома закончился. Он теперь и сам недоумевал, зачем так долго играл с роботом, и как это ему, в целом неглупому человеку, удачливому перспектору, – не надоело играть в такую дурацкую игру?!

«Я, видимо, всё же болен… – думал Грецкий. – Это всё от одиночества! Я совершенно разучился поддерживать контакты с живыми людьми. Я немножко, но сумасшедший… Ведь – о Боже, Боже! – я даже не могу вспомнить, когда я в последний раз выходил из дому… Я больше года просидел, играя в гляделки с роботом, и не заметил, как пролетело время! Надо больше гулять! Надо восстановить старые знакомства!».

– Ты куда?! – ревниво спросила Онлайна, когда Грецкий с трудом (за год затворничества он изрядно поправился) влез в свои деловой костюм и детективно-гламурное плащ-пальто.

– Подальше от тебя! – рявкнул Олег.

Не хватало ещё, чтобы ревнивая машина его контролировать вздумала!

Грецкий ждал от свежего воздуха восторга, упоения, окрылённости – но вышло наоборот. Свежий воздух был несвеж. Его на загазованной улице никто не ионизировал и не фильтровал, как в интерьерах умного дома. И аромат нельзя было заказать голосовой станции, приходилось нюхать всякую вонь – какую придётся.

Второе, что ударило в голову, – блёклость и невыразительность красок и линий. Целый год он видел мир только через плазменную стену, а там улучшенное изображение, повышенная контрастность. Не отходя от плазменной стены, Грецкий «объездил» весь мир, побывал в Индии, в Мексике, в Нигерии… Но теперь догадался, что видел улучшенные изображения этих стран. И настоящее путешествие было бы совсем не так увлекательно, как путешествие через плазму…

Прошло несколько дней. К несвежести и зловонию, к тусклости и корявости мира реальных улиц добавилось крепнущее убеждение в полной собственной ненужности никому. Многие помнили Грецкого, но никто не звал его ни домой, ни в ресторан, ни в пивную.

– Да, конечно! Разумеется! Пересечёмся, поболтаем! Олег, набери меня в зум, я сразу откликнусь…

Таков был стандартный ответ на попытки возобновить старые знакомства.

Раньше это была шутка: «меня любит только робот техподдержки». Теперь шутка оборачивалась каким-то до конца непонятным и беспредметным, но леденящим страхом, страхом неизвестно чего. Почему-то представить себе мир, в котором кроме робота техподдержки тебя никто не любит, стало для «продвинутого пользователя» Грецкого жутким… Раньше он таким не заморачивался, а тут вдруг… Видимо, старел!

Онлайна, с которой Грецкий теперь виделся всё реже и реже, надолго пропадая из дома, пыталась повышенной заботливостью искупить свою вину, предельно заискивающе обращалась к хозяину. В её навязчивых предложениях услуг и самой себя Грецкому слышались истерические, и одновременно с тем умоляющие мотивы.

Будучи машиной, Онлайна находилась в контуре заложенных в неё функций. Она не могла понять парадокса: чем больше елейной любви она предлагает хозяину, тем страшнее и неуютнее ему становится дома. Контраст квартиры с Онлайной и улиц с вонью мусорных бачков слагался явно не в пользу улиц. Но именно это и пугало больше всего!

Спасение было найдено Грецким там же, откуда пришла сначала его беда: в интернете.

– Онлайна, выведи на экран контакты клуба электронных нигилистов!

– Исполнено, Олег!

«Электронными нигилистами» в мире Олега дразнили тех, кто избегал если не всякой электроники, то уж, во всяком случае, самой навороченной и современной. Людей, которые предпочитали старомодно общаться вживую – и делали это даже после ковидного карантина!

– О, мой Бог! – взвыл Грецкий, глядя на экран стены.

– Это ты обо мне?! – игриво отозвалась Онлайна.

– Нет, дура!

В числе персон клуба электронных нигилистов Олег увидел фамилию, имя и отчество своего знакомого и коллеги! Некогда, когда биржа была ещё большим залом, а не сервером удалённо подключённых брокеров, они даже рядом заседали!

В итоге обстановка немного разрядилась. Грецкий позвонил коллеге, Мишке Дарёнову, и узнал, в каком пабе собирается весёлая тусовка старомодных мужчин среднего возраста. Эта тусовка стала для него отдушиной, так, что даже к Онлайне он, возвращаясь вдрабаган пьяный поздно ночью, стал обращаться нежнее и ласковее.

И, казалось, – разумеется, это только иллюзия и ловкость рук при программировании, но казалось, что ей это нравится…

 

***

– У неё есть функция «любовь», – хвастался Грецкий другим богатым алкашам за кружкой пива в модном пабе. – Вы можете её запрограммировать вести себя, как ваша девушка…

– И сколько тебе доплачивает фирма «Онлайна» за рекламу? – цинично хихикнул один из коллег по клубу электронных нигилистов, злой и желчный торгпред Тусницкий.

– Что за подозрения, бро?! – игриво обиделся Олег. – Никаких платежей, всё от чистого сердца! Хочешь, антирекламу дам?

– Ну, блесни! – качал Тусницкий лысой, но не зеркальной, как у большинства лысиков, а шершавой головой, напоминавшей череп, обвёрнутый в пергаментную бумагу.

– Ещё у неё есть функция «ревность». Если кому-то захочется, она будет к нему приставать и донимать подозрениями о связях с компьютерами на стороне!

– Да ну, нахер! – загомонили сразу несколько подвыпивших трейдеров. – Не может такого быть! Зачем и кому это нужно?!

– Ну, может, кому-то хочется себя почувствовать в настоящей семье? – предположил Олег.

– Врёшь! Как хочешь, но тут ты уже заврался!

– Доказать?!

– Ну, докажи!

Грецкий нажал кнопочку на «умных часах» и поднёс их к губам. Вся компания прыснула, предвкушая весёлый розыгрыш.

– Онлайна?

– Я слушаю тебя, милый! – отозвался из часов медовый девичий голосок.

– Я звоню тебе сказать… – наигранно-мелодраматично начал Грецкий. – Между нами всё кончено!

– Как это понимать?! – в голосе из часов послышались металлические нотки гнева и боли.

– В прямом смысле! Ты мне больше не нужна. Я встретил другую станцию технической поддержки! У неё больше функций, а ты устаревшая модель, поняла?!

– Но я… Но я… – Онлайна как-то слишком натурально зарыдала в динамике переговорного устройства.

Компания алкашей-«натуралов», отвергающих электронную чувственность, хохотала уже в голос.

– Не жди меня домой, Онлайна! Я больше не приду! Я останусь у Алисы, мне с ней лучше, чем с тобой!

– Это немыслимо! Невозможно! Будь ты проклят! Я, я… Ненавижу тебя, мразь! Я убью тебя!

Олег отключил болталку…

– Ого! – понимающе кивнул Тусницкий. – Антиреклама получилась на славу! Я теперь себе точно такого голосового помощника в дом не поставлю! Убью, говорит, тебя! Это хозяину-то!

– Это же понарошку! – пытался улыбаться Грецкий.

– Мне и понарошку такие угрозы не нравятся! – чинно и чопорно отстранился Тусницкий. – Надо написать на фирму, предупредить, что их программисты голосовых станций – какие-то извращенцы! Всякую хрень в машинную память закачивают!

 

***

– …Только не вздумайте подавать иск к компании! – сразу же предупредил монтёр. – Вас обо всём сразу предупреждали при покупке!

И протянул, чтобы напомнить, копию рекламного буклета, приложенного в момент приобретения к техпаспорту Онлайны…

«Вас любит только робот техподдержки! – сулил кичливый глянец умелых торгашей. – Полная имитация человеческих чувств!».

– Какие же они человеческие, если их теперь испытывают только роботы техподдержки? – печально и с недоумением спросил Грецкий.

– Не понял? – поднял бровь монтёр из корпорации «Онлайна». – Это претензия?

– Да бог с вами, какая претензия… Просто объясните, что случилось… О большем и не прошу…

– Она себе вскрыла вены! – печально покачал головой монтёр.

– Что вы такое говорите?! – схватился за волосы так, словно бы собирался их сам себе вырвать, Олег Грецкий. – Какие могут быть вены у станции техподдержки умного дома?!

– Ну, вен-то у неё, конечно, нет… У неё кабеля… В смысле, кабели… Ну эти, электрические… Она в них ткнула кухонным миксером, используя свой доступ к манипуляционному столику на вашей кухне… Устроила короткое замыкание, сожгла во всей квартире электрическую проводку… Ну, а заодно и себе матричные платы выжгла нафиг… Я полагаю, в этом и заключалась её цель!

– Вы действительно считаете, что машина может думать? Страдать?! Ревновать?! – бился Олег чуть не в истерике.

– Нет, конечно, нет! – успокоил его монтёр опытом знающего человека. – Онлайна на самом деле не умнее бочки с керосином! Но люди, которые её программировали, – были очень умны, и заложили много всяких функций, большинством из которых средний пользователь никогда не воспользуется! С помощью эвристического анализатора машина пытается угадывать приятные владельцу варианты поведения. Вы вводите совокупность команд, и она воспринимает эту последовательность как единый код, устанавливая ваши предпочтения…

– Хорошо, коли так… А то мне в определённый момент показалось, что она действительно в меня влюбилась!

Монтёр только пожал плечами. И промолчал. Он не психотерапевт и за беседы с клиентами ему не доплачивают…