Светлана СКОРИК. СОХРАНЯЯ ПОДЛИННЫЙ ЛИК. Великая Отечественная в поэзии Валерия Кузнецова

 

Светлана СКОРИК

СОХРАНЯЯ ПОДЛИННЫЙ ЛИК

Великая Отечественная в поэзии Валерия Кузнецова

 

Военные годы пришлись на раннее детство Валерия Кузнецова, но оставили незабываемый след в сознании. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он не раз возвращался к воспоминаниям о войне в своих стихах.

Одно из его самых потрясающих стихотворений военной тематики называется «Сталинградская мельница». Кто не знает этот страшный обрубок войны, который специально сохранили для потомков! Это единственное здание, оставшееся в своём не переделанном, полуразрушенным за время войны виде, и до 1980-х годов туда водили экскурсии. Здание паровой мельницы было построено в начале ХХ века и, видимо, уже стало слишком ветхим. Теперь оно входит в музейный комплекс Сталинградской панорамы. А рядом с ним, на лужайке дети, как ни в чём не бывало, резвятся возле фонтана с крокодилом под названием «Бармалей». Они не прошли той школы раннего взросления, которая открывается войной, и дай Бог им не проходить её никогда. Но поколение Кузнецова в неё попало. Оттого так выпукла и рельефна отражённая в его лирике война.

Она словно окаменела и застыла: «Окаменел огонь войны на рубеже горящей Волги». И по-прежнему «мельница на белый свет багровые бросает блики», по-прежнему «камни рваные кричат, стреляют тьмой её бойницы, и красной струйкой кирпича исходят хладные глазницы». Метафоры в военной лирике автора тоже кровавые и предельно обнажённо рисующие смерть: багровые блики, красная струйка кирпича, хладные глазницы, рваные камни и бойницы, стреляющие тьмой.

Особенно поражает образ мёртвых глазниц, которые способны убивать своим мраком. Войны – это звериное состояние человечества. Застывшая в памяти побеждённых, как в камне, война способна стрелять через поколения – в будущих правнуков. Теперь мы сами стали этому свидетелями, из года в год подвергаясь урокам ненависти, мрачному угару бушующей из каждого утюга пропаганды шовинизма (типа «Москаляку на гілляку!»), в результате чего не оскотинился разве что один из ста. Поздно, очень поздно это поняли и стали предпринимать хоть какие-то шаги. А если ещё учесть, что на войне у многих гибнут родственники и что неминуемы жертвы даже среди гражданского населения, так это какой кипящий градус озлобления в кровавом национальном болоте у самых рубежей страны... Возможно, помощь придёт, уже когда и освобождать останется некого.

Но как мог предвидеть и предчувствовать это в далёком 1985 году поэт, так пророчески предрекая: «Но чудится: в провалах окон Войны таится пыльный кокон»?!

 

Поэтический дар не всегда бывает лишь тихой лирикой души или эпатажными полутеатральными зрелищами. Порою он – выше тебя самого, а значит, обрекает на страшную тяжесть пророчества. Мельница «войну перемолола – и в прах истёрлись жернова в работе смертного помола», но ведь «она лишь памятью жива» означает по сути то, что непрощающей памятью побеждённых она продолжает свой смертельный помол...

Это было задолго до цветных революций на постсоветском пространстве – ещё когда в якобы дружественной стране стали приглашать на парады 9-го мая всех воевавших, неважно с какой из сторон, а на майских литературных праздниках в школах и филармониях каждое мероприятие обязательно увенчивалось баснями о вредных «москалях». Президенты же мирно улыбались друг другу и уверяли в дружбе и братстве.

О, эти «мирные» 2000-е!.. Ведь ещё в 1998-м в моём городе уже невозможно было напечатать хоть что-нибудь о местной русской поэзии: её объявили несуществующей. В 1999-м мы пытались раскрыть глаза приезжавшим в Киев общественным деятелям и дипломатам на то, что творится у нас в сфере культуры и образования, – от нас просто отмахнулись. Кубанскому народному хору, который наши горожане обожали и устраивали овации, с 2005-го запретили приезжать на гастроли. С того же времени и уральских казаков-побратимов наши «козаки» перестали считать за побратимов и приглашать на праздники, а последние русские школы доживали уже последние дни.

Так кто это говорит лишь о восьми годах войны? В публичном пространстве нас травят или натравливают друг на друга уже десятилетия. Восемь лет назад просто вскрылся нарыв на одном из участков, а всем другим не дали возможности прорваться, продемонстрировав по телевизору в качестве предупреждения одесский кошмар в Доме профсоюзов.

Сказать, что люди были напуганы, – это ничего не сказать: у очень многих людей срочно перекрасились «убеждения». А опоздавшая война 22-го лишила навыков логического мышления оставшееся меньшинство, ведь привычней шаблон: начинает войну тот, кто переходит границу. Мало кто способен при взрывах думать головой. А то, что оселок народного духа сломали ещё во время одесского сжигания людей и запорожского многочасового стояния на коленях под проливным дождём в окружении фашиствующих молодчиков, в расчёт не принимают (о последнем – даже знают немногие).

Это было просто «отеческое вразумление». Теперь – вразумлять в обратную сторону почти некого. Невыносимый ужас насилия над тобою парализует мгновенно и массово. Особенно когда он подкрепляется ночными факельными процессиями с криками у тебя под окнами, что происходило не только в Киеве, но и в Харькове, и в Запорожье, и в городах Западной Украины.

Мельница приближающейся войны работала неотвратимо. Вот так фатально сбылось ужасное пророчество. Как всегда – истина заранее видна лишь поэтам, но кто станет слушать поэта? Он же не политический деятель!

 

Как глубоко копает Валерий Кузнецов тему войны... там копает, где другие не видят и повода для того, чтоб задуматься. Так и со стихотворением «Судьба». Не думаю, чтобы оно было широко известно и включалось в антологии или о нём писали в газетах и говорили на уроках краеведения. У нас принято учить только чему-то ура-патриотическому, а не тому, что заставляет думать и вникать в логику событий. Я даже не уверена, что сам поэт придаёт этому стихотворению какое-то особое значение. Ну терзается уже немолодой не воевавший мужчина, герой этого стиха, запоздалой виной из-за того, что побоялся идти на фронт, когда пошло всё его поколение. Ну нашёл себе лазейку, чтоб остаться: «должность тылового интенданта надёжней стала танковой брони», а теперь ему стыдно. И что?

А то, что, с одной стороны, воевали, притом добровольно, и многие женщины, и даже подростки – почти дети (в партизанских отрядах). А с другой, случаи прямого предательства и вредительства тоже были не единичными. А уж тех, кто сытно нажился на интендантских должностях, так почти и не покарали после войны, и те, кто хищнически разворовывал то, что предназначалось для армии, остались безнаказанными и достигли чинов и ещё больших возможностей. А сколько людей «сделали» себе статус ветерана! А сколько таких потом делали себе статус афганца и чернобыльского ликвидатора!

Во все времена находится немало людей, примазавшихся к власти и к сытным хлебным должностям. Такие держатся друг друга, и только тронь одного – вступится целая плеяда «при портфелях». А потом оказывается, что и то, что передовую снарядами не снабжают, это вовсе не ложь была, что и скрытые договоры по нейтральному статусу явно военных или энергетических предприятий, принадлежащих «куму» или «свату» (чтобы их случайно не разбомбить), тоже существовали... Но до этого элементарно никому нет дела, как не было и после Отечественной войны, когда случаи ненаказания должностных преступников вовсе не сводились к двум-трём. Сам Мехлис, прямой виновник Керченской катастрофы и сдачи Крыма, впоследствии стал министром и членом ЦК – это ли не показатель того, как работает круговая порука даже среди людей с военными званиями? Но нет, мы их обижать не будем, просто пересадим их на другую ответственную должность, а то не дай Бог запустится маховик репрессий... А что, разве «раскручивали» его во всю неоправданную мощь сознательно – не такие вот мехлисы? Те, кому всё нипочём, лишь бы ему было хорошо, лишь бы с него как с гуся вода?

В том-то и дело, что тема сознательного отстранения от смертельной войны, войны, от которой зависят будущие судьбы Отечества, совсем не так проста, как кажется. Она тоже прозревает в будущее. И видит и наших навальных, и наших таможенников, не пропускающих народную помощь фронту, и наших «героических» женщин, подрывающих в общественных местах тех, кто воюет или духовно способствует победе. И эти «случаи», как и те, что относились к Великой Отечественной, явно не сводятся к единичным. Выводы были? Как тогда, так и теперь – не были. И сознательное «интендантство», а то и бегство во всякие грузии, продолжается. А хуже всего то, что и в семьях одни настроены на победу, а другие стоят за поражение. Не в одной семье – во многих!

Я бы не стала на месте высоких чинов от культуры причислять поэтов к нестоящим внимания людям, у которых и поучиться-то нечему. Когда-то о катастрофе предупреждали и Пушкин, и Лермонтов, а Блок – так тот и вовсе накануне событий. Теперь предупреждают уже современные поэты, но и они «недостойны внимания». А расхлёбывает всякие потрясения всегда простой народ, хотя иногда судьба задевает и кого-то из опортфеленных.

Преданья Родины не зря

Листаешь, сердцем замирая:

Горька российская земля,

И каждый в ней курган – Мамаев.

В творчестве Валерия Кузнецова немало таких стихотворений-миниатюр, состоящих лишь из одного четверостишия, зато какого! Да, горька российская земля, много в преданьях Родины было тяжёлого и страшного, немало испытаний пришлось вынести и от иноземных доброжелателей, и от своих. И все бесчисленные «мамаевы курганы» родной земли надо чтить, и все преданья старины глубокой – исследовать, чтобы сделать выводы, а не потому что «так надо». А уж творчество своих-то поэтов – особенно «из глубинки» – необходимо как минимум знать. Тогда не будет запоздалого пожатия плечами: «А мы не знали... А мы думали, что всё под контролем...». И не будет идиотских заявлений: «Да что вы, поэты, понимаете в политике!».

Всё понимаем. Потому что среди народа живём и его беды разделяем. А кто ни разу за жизнь не почувствовал себя в шкуре тех, над кем его поставила судьба, уж точно не проникнется его проблемами, и ему будет даже смешно такое трепетное отношение к «военным святыням», как в стихотворении Валерия Кузнецова «Надпись на солдатском котелке»:

Все годы войны неразлучно со мной

Прошёл ты сквозь стены пожарищ.

Поил ты солдата живою водой,

Мой спутник,
                     мой верный товарищ!

И я не счищаю нагар фронтовой –

Твою биографию боя.

Порой энтузиаст-одиночка, по зову души занимающийся просвещением и воспитанием, приносит больше пользы, чем люди, отвечающие за это по должности. К сожалению, слишком часто патриотическим воспитанием и школьным образованием руководят «так-надовцы», и «вниз» они «спускают» именно «мероприятия», а не учат продуманной системе отношений к культурным и историческим ценностям, которая должна пронизывать всё, от семьи как ячейки общества – до высоких кабинетов. И спрашивать за культурные безобразия тоже нужно одинаково с каждого, на какой бы ступеньке общества он ни находился.

Я имею в виду, в том числе, и выбор репертуара для постановки, поскольку по интернету гуляет запись вполне порнографических выступлений Большого театра; и пресловутые школьные учебники; и назначение директорами знаменитых «Домов-музеев» людей очень неопределённого пола и неопределённых гражданских воззрений, чьи интервью просто поражают бескультурьем; и то, что талантливым детям передают свой опыт люди «высокого полёта», низких приоритетов и явно либеральных ценностей, что способствует воспитанию не любви к Родине, а преданности своему будущему покровителю; и то, что в стенах столичных вузов по-прежнему вещают профессора с присвоенными им почётными званиями иноагентов... Нет, не всё под контролем! И это – однозначно. А цепочка последующих событий из всего этого намечается очень негативная.

Да что говорить, если даже память о народной войне – Великой Отечественной – в культурных кругах считают «обучением ненависти» и «воспитанием агрессии»! Это – цитата, и я слышала её неоднократно.

На руках качаю сына.

Знаю, трудно жить и быть...

Бела глина, бела глина...

Чем бы память забелить?

А память передавать – нужно. Она – совершенно необходимая нить в цепочке передачи ценностей, и все мы стоим в этой одной длинной цепочке. И стоит нам не передать, утаить, умолчать о каких-то исторических вещах или исказить их в угоду политическому мнению настоящего мгновения... – всё, пиши пропало, пропала связь потомков с предками, и бери теперь их голыми руками, наивных, не отягощённых сложностями неоднозначных исторических этапов, которые нельзя, преступно толковать упрощённо и рисовать только чёрной краской.

От войны и здесь не сладко –

Вдовье солнышко темно...

Пусть хоть в доме у солдатки

Улыбается окно.

Словно легче, в самом деле,

С лихом справиться любым,

Если стены в доме – белым,

Если ставни – голубым!..

И да, я говорю о Советском Союзе и не считаю нужным это скрывать. И в советские времена были герои, на чьём примере нужно учить верности и мужеству – хотя бы герои Великой Отечественной. И были люди, фактически отдавшие свои судьбы, всё дело своих рук родной стране и получившие от неё только грамоты за отличный труд. Вот такой любви к профессии и надо бы поучиться и поучить. Тогда бы не было столько наплевательства к результатам своего труда. Аж сердце болит, когда сравниваешь качество изделий, выпущенных в советские времена – и уже после развала. Люди понемногу разучились работать на совесть и научились только зарабатывать, в том числе халтурно сделанными вещами.

Жизнь всегда рисует разноцветными красками. Только разноцветными. И во времена репрессий строились лучшие заводы страны и создавались великие симфонии, а в суровые времена военного детства было «небо голубиное, искрами – река»,

И сводки «Последнего часа»

Как голос Отчизны: – Живи!

Только военное детство больше, чем мирное, вырабатывает в человеке совесть и ответственность. Потому в те годы даже дети тянулись помогать фронту, выступая перед ранеными, а подростки трудились на оборонных предприятиях.

Белей госпитальных бинтов

Сугробы январского снега,

Как будто он вовсе не с неба –

Из детских и розовых снов.

 

Ты мальчик, и нос не дорос

До поздних военных метафор,

И всё же,

          мой будущий автор,

Ты жил в эту зиму всерьёз.

                                («Январь 1945-го»)

А разве не дети были добытчиками для семьи, вместо родителей, занятых на производстве, стоя в многочасовых очередях за хлебом и керосином?

Пусть детям нашим не понять

Дней, штемпелёванных войною,

Но цену хлебу им узнать

Не доведись такой ценою.

                         («Цена хлебу»)

А как я люблю кузнецовское «Воспоминание о тепле»! Внимательный, пытливый интерес к подоплёке событий и укромным уголкам человеческого характера виден и здесь. Казалось бы, речь идёт о керосинщике и керосине, о стоянии в послевоенных очередях – тема бытовая и не предусматривающая ничего психологического. Но Кузнецов, который тогда был мальчишкой, уловил в историческом моменте главную особенность:

Пусть очередь ждёт – керосина хватает

И шуток хватает, пока

Бидон громыхает, и солнце играет

Латунью его черпака!

Он выяснил самые главные вещи:

В народе нехватка тепла –

И греет улыбка, и доверху плещет,

И к сердцу уже протекла!..

Как это верно: «в народе нехватка тепла»! Не только буквального, связанного с обогревом, но и в переносном смысле – тепла души человеческой. Какая нехватка доверия, душевности, добра и ответственности, как часто решаем мы свои проблемы за счёт крушения чужих судеб, как не умеем думать на шаг вперёд – ведь своими поступками мы учим и других так поступать с нами! Торопимся, поверхностно относимся даже к близким друзьям и удивляемся, когда они «неожиданно» уходят из жизни... Не хватает терпимости к иным, чем у тебя, интересам у твоих детей, к иному, чем у тебя, строю жизни твоих родственников и их вере.

А как не хватает оптимизма, веры в свой народ и в свои силы! Заранее относимся к себе как к неудачникам и «предчувствуем» только провалы. А в себя надо верить! До конца. Даже когда судьба не спешит показывать свою благосклонность.

А и не надо нам её благосклонностей – мы сами вершители своих судеб. И того, что нам не дают, – не надо: сбудемся в том, что сами можем дать людям! Поверьте, это очень помогает жить! Ты отдал другим избыток того, чем наградил тебя Бог при рождении, – всё равно как исполнил какой-то важный долг или поручение, и у тебя камень с плеч, и настроение – выше, и дела идут – лучше, потому что отдавая – ты не думаешь о том, как тебя «обидели» и «обделили».

Я считаю – то, что не даётся, нам и не надо. Оно не принесло бы нам счастья. Оно не научило бы нас быть стойкими, верными, доброжелательными. Мы ценны для жизни только тем, что можем сделать сами.

Забудься и поплачь

Над тем военным детством,

Где птицей в небесах

Тебе едва ли пелось,

Где сны о чудесах,

А в яви – не успелось.

Но всё же и теперь

В разгуле дум дорожных

Забудься и поверь,

Что всё ещё возможно...

                    («Здесь клён дакарагач...»)

А и если невозможно – будет возможно другое, то, о чём ты и не мечтал. То, что даётся судьбой неожиданно и просто так. Просто потому, что именно это (а не то) было тебе нужно. Твоей душе. Твоему непрестанному росту над собой.

 

Я уже отмечала яркие метафоры Кузнецова, позволяющие нам увидеть то, чему он был свидетелем, его глазами, и полюбить в людях то, за что он их ценит, и оценить в жизни то, на что обычно не обращаешь внимания. А сейчас хочу, чтобы вы не прошли мимо его удивительного чувства слова и умения обращаться с ним по-хозяйски. Услышал он внутренним слухом созвучие, гармонию каких-то слов – и тут же использовал их, связав воедино в мудром или весёлом афоризме. Вот как, например, в стихотворении «Последних лет всплывает быль...»:

Как мне дорога эта дорога!

Как дороги мне стаи голубей –

От белых птиц и небо голубей!

Улыбка мамы...
                        Молчаливый дед...

Как многого с тех пор в помине нет!

Но память не мелеет – не Урал.

Я ничего с тех пор не растерял.

В этом маленьком отрывке – целых три случая игры со словом: один основан на совпадении звучания при разнице в местах ударений, другой – на омонимичных рифмах (существительное в родительном падеже совпадает по звучанию со сравнительной степенью прилагательного), а третье – как каламбур – на весёлом противопоставлении вещей, не имеющих ничего общего даже для их противопоставления друг другу, не то что для сравнения.

В поэзии именно такие вольности со словом и бывают порой удачными находками, заставляющими улыбнуться или задуматься, а главное – оценить сочность и красочность родного языка, который, увы, в речи порой так обедняют, пользуясь лишь его низшими, самыми грубыми и бедными слоями. Поэзия служит, в том числе, и для выявления красоты языка, для того чтобы научить умению слышать и понимать красоту слов и самому говорить красиво и ярко. Не стоит низводить себя в жизни до роли попугая, который «провайдит» и «стримит» с чужого голоса и видит счастье в том, чтобы собирать «лайки». Когда на пять слов два – чужие, пора задуматься: а там ли ты живёшь?

 

Не могу не сказать и про то, что считаю важным для освещения темы Великой Отечественной. Эта война – лишь одна из череды войн, вспыхивающих на протяжении веков с завидной регулярностью. Человечество умеет изобретать для себя проблемы и не спешит понять, что попытки решать их захватническими войнами непременно в будущем ослабят твоё государство. Не было в истории ещё ни одной страны, ни одной империи, которая бы не рассыпалась под тяжестью всего награбленного. Вспомните хотя бы Александра Македонского и Наполеона, если не хватает знаний, чтобы вспомнить когда-то могущественную Швецию, Пруссию, Испанию, Португалию и ещё совсем-совсем недавно всемогущую Великобританию, перед которыми другие страны дрожали и тряслись, как пред Бичом Божьим. Кто теперь боится Швеции? Кто опасается Испании? Кто падает ниц перед Португалией? И Великобритания не вечна.

Если уж и брать в руки меч, так только для собственной защиты. Или для защиты своих братьев. И вот здесь Великая Отечественная война как раз и может послужить ярким примером войны справедливой и честной. Советский Союз освободил от гнёта зависимости весь мир, государства вернули себе утерянную самостоятельность. (Напомню, что тот или иной «режим» является лишь способом хозяйствования, той или иной общественно-экономической формацией, а не захватом территории другим государством. Мы почему-то перестали это различать.) А цыгане и евреи были спасены как народы, предназначенные для полного уничтожения.

И тогда что как не Великая Отечественная может лучше послужить для воспитания будущих поколений? Эта была война, несущая мир народам. Можно ли называть память о ней воспитанием агрессии? Можно ли уверять, что на тех, кто всячески разжигал межнациональную рознь внутри своей страны и готовился перенести это на соседнюю территорию, как когда-то это произошло с Германией, «несправедливо напали»? Или лучше было снова дождаться «трёх часов ночи двадцать второго числа», чтобы сразу погибло в разы больше людей, чем за всё время т.н. «военной операции»?

Вот и поэзия, сохраняющая для нас подлинный лик той, прошедшей войны, помогает не только крепить духовную связь поколений и сохранять свои национальные ценности, но и понимать смысл событий сегодняшних и определять своё правильное место в них. «Каждый выбирает для себя» – в том числе и место в истории и в судьбах своего Отечества. И путать его судьбу со своими личными корыстными интересами – не стоит. История потом всё равно всё правильно расставит по местам, и тех, кто думал о процветании своём, а не страны и народа, назовёт так, как они того заслуживают. Вот и солдаты Великой Отечественной не спрашивали у Родины: «Что ты нам дала?» – они защищали её.

Спасибо же Валерию Кузнецову за сохранённую правдивую память о войне и за глубокую мудрость его стихов, и глубокий поклон.