Александр СЕВАСТЬЯНОВ. ОТВЕТЫ ДАНЫ – ВОПРОСЫ ОСТАЛИСЬ. Встреча Владимира Путина с военкорами

 

Александр СЕВАСТЬЯНОВ

ОТВЕТЫ ДАНЫ – ВОПРОСЫ ОСТАЛИСЬ

Встреча Владимира Путина с военкорами

 

13 июня сего года президент и главнокомандующий России Владимир Путин провел под запись встречу с военными корреспондентами, ответил на их вопросы (стенограмма есть в интернете). Среди присутствующих были люди легендарные – Сладков, Пегов, Коц, Поддубный, Стешин и другие, постоянно присутствующие на передовой и не понаслышке знающие положение дел в нашей армии и на фронте. Неудивительно что они много спрашивали о тех конкретностях, которые волнуют воинов и простых граждан России. Об украинских ДРГ, забредающих на наши земли, о дронах, долетающих до Москвы, о денежном и прочем довольствии наших воюющих солдат, об участии срочников в боевых действиях, о возможности новой мобилизации, о медицинских работниках, работающих с ранеными, и других будничных проблемах, требующих специального знания ситуации. Как обычно в таких случаях, Путин проявил высокую компетентность, отвечал довольно подробно и дельно. Я ни в какой мере не могу судить о подобных вещах, поэтому остался вполне удовлетворен ответами по данному кругу вопросов.

Не могу, к сожалению, сказать того же о вопросах, имеющих политическую составляющую. Потому что ответы главкома заставляют ставить новые вопросы. Военкоры от этого почему-то воздержались, но вопросы оттого никуда не расточились. Я хочу их поставить перед читателем.

 

* * *

На вопрос о мобилизации Путин заявил, что такой необходимости нет, но связал это с целью спецоперации, не раскрывая, однако, самой этой цели. Тем самым в нашем сознании вопрос о цели СВО обострился до последней крайности. Что же это за цель такая, столь незначительная, что её, оказывается, можно достичь без особого напряжения?! Я лично таковой представить себе не могу. Правда, Путин упомянул о демилитаризации Украины, которой мы достигаем, громя её технику на полях сражений. Но понятно же, во-первых, что пока мы не заняли территории, по которым на фронт идут поставки с Запада, данной цели не достичь. А кем её занимать, если не мобилизовать дополнительные людские ресурсы? Во-вторых, окончательное решение русско-украинской проблемы неизбежно предполагает не только разгром украинской армии, но и смену там режима, а значит временную оккупацию Украины за исключением разве только западных областей, Галичины. Иначе ни воссоединиться с Новороссией и Левобережьем, ни установить на оставшейся территории сколько-нибудь устраивающий нас и неподконтрольный Западу режим будет просто невозможно. Да и военные базы свои на этой территории придется понастроить, подобно тому, как было сделано после Второй мировой в ГДР. Но для этого нужны очень значительные людские ресурсы. Где их взять, если не будет проведена мобилизация? Мне возразят, что до достижения этой цели пока что весьма далеко. Но я так не думаю: все решится этим летом по результатам той битвы, что началась сейчас между наступающими ВСУ и силами России. Так что вопрос правомерен и очень своевременен. Как бы не получилось, что нужны решительные действия, а мы к ним не готовы, потому что нет людей.

 

* * *

Тема людей, воюющих сегодня за интересы России, неизбежно коснулась самого, на сегодняшний день, боеспособного штурмового подразделения наших вооруженных сил – ЧВК «Вагнер» и её бессменного командира, героя России Евгения Пригожина. Поскольку приказ Шойгу о заключении всеми добровольцами контракта с Министерством обороны автоматически поставил ЧВК в положение вне игры. Ведь Пригожин вполне ясно и однозначно ответил министру, что «Вагнер» не является частью ВС РФ и данный приказ на него не распространяется. Что никаких контрактов «Вагнер» и вагнеровцы подписывать не станут и под руководство МО РФ не пойдут ни под каким предлогом, дабы не потерять ту самую боеспособность, которая делает ЧВК незаменимым и наиболее эффективным инструментом всей СВО. Амбициозно? – Да. Но обоснованно на все 100%. Пригожин заслужил право на подобную позицию, на мой взгляд. Но, видимо, неопределенность в ближайшей судьбе ЧВК заставила военкоров поинтересоваться взглядом президента Путина на проблему.

И Путин выразился вполне определенно: необходимость заключения всех добровольцев контракта с МО обоснована тем, что-де вне подобных контрактов государство не может обеспечить социальные гарантии. Такой ответ не удовлетворяет.

Что теперь будет с ЧВК «Вагнер»? Пригожин считает, что МО и Кремль будут вынуждены к ним вновь обратиться за профессиональными услугами, когда поймут, что без этого ряд боевых задач эффективно не решить. Он даже заявил, что 5 августа, отдохнув, вагнеровцы готовы будут вновь приступить к решению боевых задач. Слова Путина, как можно понять, исключают подобный ход событий. Но разве вагнеровцы пошли на свой крест ради каких-то социальных гарантий? Не думаю. Пригожин слишком хорошо им платит, чтобы их сильно волновали подобные мелочи. Кого-то в строй поставила амнистия, кто-то пошел на войну как на работу с высоченной зарплатой, неслыханной для российской провинции. Так что видали они это «социальные гарантии»…

Путин, известный адепт марксистской политэкономии, зря ставит такой акцент на материальном факторе, в данном случае он не сработает. Поэтому я считаю, что вопрос о судьбе «Вагнера» и лично Пригожина стоит достаточно остро. Если на них продолжат давить, загоняя в стойло Минобороны, то им, пожалуй, проще будет вернуться воевать в Африку, Латинскую Америку или еще куда. Жаль, что в этом случае задаром пропадет патриотический порыв вагнеровцев (он есть, это дружно отмечают все корреспонденты). Жаль, что наши вооруженные силы ослабеют, лишившись ударного отряда, бронированного кулака, состоящего из рыцарей без страха и упрека. Жаль, что с ними ослабеет и вся Россия. То-то укронацисты возрадуются! Они ждут этого, как манны небесной.

И из-за чего? Из-за стремления господина Шойгу контролировать то, что в принципе неконтролируемо? Или из-за ложных установок Кремля? Эти вопросы остаются на ближайшую перспективу, похоже.

 

* * *

Кстати, на висевший в воздухе вопрос о послевоенной судьбе Украины Путин тоже ответил, правда, в косвенной форме. Что позволяет многое принять в его ответе. Например, выделю, на мой взгляд, главное: «Если какая-то часть людей, проживающая на этих территориях, считает, что они хотят жить в отдельном независимом государстве, надо относиться к этому с уважением. Только почему они должны за наш счет там жить и на наших исторических территориях?». В дополнение президент сослался на хорошо сформулированное мнение Анатолия Собчака, который-де «правильно сказал: вы хотите уходить? Уходите! Но уходите с тем, с чем пришли». Коротко и ясно.

Такой ответ меня бы полностью устроил, если бы Путин нашел нужным разъяснить, что он подразумевает под «нашими историческими землями». Он это отчасти и сделал, заметив, что Причерноморье – «чисто исторические русские земли».

Воистину так! Не для того князь Долгоруков-Крымский брал Крым, не для того Кутузов потерял во время той кампании глаз, не для того Потемкин, Де Рибас и Воронцов обустраивали всю Новороссию, а Екатерина Великая основывала города на отвоеванной у турок и поляков, щедро политой русской кровью земле, чтобы всем этим владели теперь украинцы. Но все дело-то в том, что если мы посмотрим на карте на те земли, с которыми в 1654 году Богдан Хмельницкий и все его люди подались под руку Москвы, то мы увидим, что они состоят из нынешних Киевской, Черниговской и части Житомирской областей (границы обозначены на севере Новгород-Северским, на востоке Полтавой, Галичем и Глуховым, на юге запорожской станицей Мыкытинской и на западе Житомиром и Брацлавом). И только-то. А это – лишь примерно пятая часть Украины образца 2013 года. Все остальное она получила от России, как бы та ни называлась и кем бы ни управлялась.

Так что вопрос об исторических землях России на территории нынешней Украины не закрывается упоминанием одного лишь Причерноморья. Здесь необходимы еще уточнения. Частично на это намекнул и Путин, рассказав о том, как в 1922 году Ленин продавил решение о передаче Украине Одесской и Донецко-Криворожской советских республик, вопреки воле их населения. Что ж, это помогает отчасти представить себе, что стоит ныне на кону СВО. Хотя думаю, данный вопрос еще требует проработки и уточнения.

 

* * *

Путин, конечно, как и все, тоже ждет результатов начавшейся битвы. Прозвучали животрепещущие вопросы, продолжающие тему сценария ближайших событий. Военкор Кулько спросил: будем ли мы готовиться отражать новое наступление или сами пойдем вперед? И до каких пределов, насколько далеко готовы пойти? До новых границ России или так далеко, как получится? Ответ Путина был вполне ожидаем: «Я это могу сказать только с глазу на глаз. Все будет зависеть от потенциалов, которые сложатся на момент окончания этого так называемого контрнаступления. Это ключевой вопрос». Но это значит, что окончательного ответа пока что нет у него самого, есть только варианты ответов. Этот факт не может снять нашей обеспокоенности. Но тут, видимо, остается только запастись терпением. И переформатировать вопрос так: понимает ли Путин всю необходимость и неизбежность того, о чем говорилось в предыдущем абзаце, или ему не хватает решимости продумать все до конца? Изучив нашего президента за 23 года, мы имеем основания сомневаться.

 

* * *

Почву для сомнений укрепляет высказанная Путиным на этой встрече оценка так называемого Стамбульского договора, под которым стоит подпись Владимира Мединского и который, я думаю, войдет в нашу историю с клеймом позора, наподобие Хасавюртского соглашения. А что получается, если послушать Путина? Договор, созданный в дни, когда мы под благовидным предлогом «доброй воли» постыдно ушли из-под Киева, Чернигова и Сум (по сути, расписались в неудачном дебюте СВО), он назвал «неплохим», в то время, как весьма многим обозревателям он казался и кажется символом нашей слабости и просчетов. Между тем, Путин многозначительно подчеркнул, что мы уже парафировали этот договор, с нашей стороны – Мединским, с украинской – Арахамией. То есть, следует полагать, что для Путина этот договор, вынужденный и предельно компромиссный, не решающий всех заявленных целей СВО, не потерял актуальности? Можно к нему вернуться как к основе будущего «договорнячка»? Эти сомнения – как ножи в спину России…

 

* * *

Конечно, мы все вместе с президентом Путиным понимаем, что все перечисленные выше вопросы будут решаться по результатам исхода даже не нынешнего «контрнаступления», а всей русско-украинской войны. Разгромим ли мы вконец ВСУ, добьемся ли позарез необходимой нам полной и безоговорочной капитуляции Киева, чтобы решать проблемы так, как этого требуют действительные интересы России? Или придется ограничиться жалким паллиативом, чтобы через несколько лет вновь столкнуться с теми же проблемами, многократно усугубленными благодаря нашим «западным партнерам» и сохранившемуся у власти режиму укронацистов?

Беспокойство по данному поводу заставило военкоров поставить очень правильный вопрос: где многократно анонсированный ответ России на переход противником «красных линий»? Где удары по центрам принятия решений?

Ответ президента удовлетворил лишь частично. Он верно заметил, что вся СВО в целом есть сама по себе ответ на этот переход. Но ведь СВО за первый год своей истории не принесла ожидаемого результата и, следовательно, не может считаться достойным, а тем более окончательным ответом на наглый вызов укронацистов и их западных кураторов. А других ответов, несмотря на широковещательные обещания, не было до недавнего времени. Весной 2023 года кое-что начало меняться, наконец-то, хоть и с огромным опозданием. И это кое-что Путин не преминул справедливо отметить: ответ на переход врагом «красных линий» – это удары по украинской энергосистеме и фактическое уничтожение центра разведки Украины. Все верно, все так. Но, во-первых, мы этого слишком долго ждали, ударили поздно. Спрашивается, почему? Во-вторых, этого явно недостаточно. Ведь по-прежнему не перерезаны транспортные артерии, главным образом железнодорожные, по которым из Европы на Украину поступает военная техника. Ну, не бьют наши благословенные Калибры и Кинжалы ни по Бескидскому туннелю (он пропускает 60% всех транзитных грузов), ни по железнодорожной станции Чоп, где прибывающие из Европы поезда меняют колею. По бункеру под Львовом смогли ударить, а по входу в туннель не могут?! Не верю! Непонятно – и это недоумение выражают все наблюдатели и эксперты – почему мы до сих пор не обрезали такими ударами напрочь все железнодорожное сообщение между Украиной и Европой, ведь это так просто сделать?! Что мы тем бы потеряли, сравнимое с очевидными преимуществами от этого шага? Вот что можно было бы считать адекватным ответом на переход «красных линий» нашими врагами, вот что реально могло бы предрешить исход СВО. И только тогда тезис Путина о том, что таким ответом-де является вся СВО в целом, обрел бы реальное наполнение.

 

* * *

Говоря об ответе на антироссийские акции недружественных стран и о причинах, побудивших начать СВО, Путин заявил, что проблема, по его мнению, в том, что с территории Украины нам угрожают и что она идет в НАТО, хотя в декларации украинской независимости было прописано, что Украина – нейтральная страна. Данный тезис обратил мое внимание тем, что перед нами позиция сугубо оборонительная. С точки зрения дипломатии она, наверное, целесообразна. Да, все это так, но дело ведь не только и не столько в этом. Наедине с собой (читай: лицом к лицу с военкорами) не следует говорить экивоками, не следует перед самим собой ставить дымовую завесу из гладеньких слов. Ведь на деле-то речь идет, во-первых, о восстановлении исторической справедливости в отношении исконно наших территорий, а во-вторых (и в-главных) о возмездии за попранные права и интересы русских людей, в том числе имеющих украинскую паспортную национальность (таких на Украине много). Русских нельзя обижать никогда и нигде: вот урок, который мы должны преподать Украине и всему миру.

 

* * *

В связи с только что сказанным у меня вызвало недоумение объяснение Путина по одному конкретному, но вполне принципиальному вопросу. Один из военкоров (Кулько) заметил, что две страны собираются поставлять Украине снаряды с обедненным ураном – вслед за Великобританией США будут осуществлять такие поставки. В результате не только Украина будет заражена радиацией, как Югославия, но киевский режим станет загрязнять и непосредственно территорию России. Военкор задал в этой связи вопросы. Будем ли мы действовать на опережение? Мы будем отвечать? Эти вопросы можно было бы понять двояко. В том числе (как понял их я), попытаемся ли мы перехватить эти поставки, не допустить, чтобы они дошли до применения на фронте. Но Путин – и это показательно – понял их совсем по-другому, очень неожиданно для меня, и ответил так: «На упреждение – нет необходимости. Но таких боеприпасов у нас много, с обедненным ураном. И если они будут применять, мы тоже оставляем за собой право применять такие боеприпасы… Если потребуется, мы в состоянии это сделать. У нас нет необходимости это делать сегодня».

Как прикажете этот понимать? Это что же: в ответ на радиоактивное загрязнение Юго-Востока Украины, в том числе отошедших к России областей, которое готов предпринять киевский режим, мы готовы еще добавить радиоактивной грязи, чтобы совсем уж угробить эти земли?! Так что ли?! Это вместо превентивных мер по пресечению транспортного, сухопутного и морского сообщения Украины с Европой? Вместо уничтожения снарядов с обедненным ураном на тыловых складах и в транспортах? Хорошенькое дело…

Не такого ответа я ожидал от президента России. Он только породил новые вопросы.

 

* * *

И раз уж мы заговорили о морских путях подвоза Украине вооружений, надо напоследок задаться еще вопросами. Известный военкор Стешин спросил Путина про зерновую сделку. Ведь о ней нередко говорят на фронте, притом, мягко говоря, неодобрительно. Никто не понимает, в чьих интересах она свершается, что хорошего дает России. Почему из-за нее растут угрозы и должны гибнуть наши люди? Всем известно, что под прикрытием этой сделки Запад завозит оружие для атак на черноморский флот и т.д. В последнее время звучала вполне удобоваримая гипотеза: мы поддерживаем зерновую сделку ради того, чтобы дать лишний козырь Эрдогану в его борьбе за президентский пост. Сделка нужна Эрдогану, Эрдоган как президент нужен России – все нормально, все объяснимо, игра стоит свеч. Но ответ Путина меня неприятно удивил, разочаровал и заставил задуматься над новыми вопросами. Он сказал:

– Неожиданный вопрос… Мы это делаем не для Украины, мы это делаем для дружественных нам стран Африки и Латинской Америки. Потому что зерно должно идти, прежде всего, в беднейшие страны мира… Мы несколько раз эти договоренности продлевали в интересах дружественных стран. Всем понятно, что это соответствует тоже нашим интересам – сохранять добрые, доверительные, устойчивые отношения с той частью мира, которая не поддерживает агрессивные действия Запада и их сателлитов на Украине в отношении России… Украине деньги за это платят. На сегодняшний день – я могу ошибиться, но мне кажется, что это основной источник валютных поступлений для Украины. У них все остальное практически развалилось… Мы сознательно пошли на это, чтобы поддержать развивающиеся страны, наших друзей, и чтобы добиться снятия санкций с нашего сельхозсектора. Нас обманули в очередной раз… Сейчас мы думаем над тем, чтобы выйти из этой так называемой зерновой сделки. Тем более, что те коридоры, по которым идут корабли, они постоянно используют для запуска морских беспилотников.

Я в шоке… Итак, никаких видимых бонусов зерновая сделка России не приносит. Ни денег, ни снятия санкций, ни гарантий безопасности – вообще ничего хорошего, кроме признательности африканских и латиноамериканских стран. Без которой мы и раньше в общем-то неплохо жили. Получается какой-то аналог непонятному «интернациональному долгу», исполнять который мы некогда полезли в Афганистан, пожертвовав жизнями не менее чем десяти тысяч наших воинов. Во что обойдется нам наше великодушие на сей раз?

Вместо бонусов отлично видны, президенту в том числе, минусы сделки: контрабанда летального оружия на Украину и пополнение валютных резервов этой люто воюющей с нами страны, вместо того, чтобы решительно обрезать этот источник средств. Получается, мы все это поддерживаем в ущерб себе? Себе в ногу стреляем? За спасибо от милых чьему-то сердцу негров и латиносов? Бред какой-то!

Мне лично абсолютно все равно, получат ли наше зерно за деньги или бесплатно беднейшие страны мира, до которых мне нет никакого дела. Влиянием в мире они не пользуются, поддержка ими нас недорого стоит. Зато мне далеко не все равно, получит ли нищая Украина драгоценную валюту, чтобы оплатить ею гибель наших солдат и офицеров. И уж тем более не все равно, будут ли ВСУ запускать морские беспилотники по Севастополю и Черноморскому флоту, дефилируя по морю на якобы зерновозах… Думаю, что большинство читателей смотрит на вещи моими глазами. А президент?

Утешает только одно: намерение Кремля выйти из сделки, принесшей нам много вреда и никакой пользы. Под припев «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад!». Хотелось бы в этом убедиться, на сей раз без обмана.

Вот такие вопросы вызвали у меня ответы нашего президента военкорам.