Владимир БОНДАРЕНКО. ПРОСВЕЩЁННЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ (беседует Игорь Панин)

 

Владимир БОНДАРЕНКО

ПРОСВЕЩЁННЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ

Беседует Игорь Панин

 

– Вас обычно относят к критикам-консерваторам. Говорят, что Бондаренко если и разбирается, то только в старых авторах, а молодых для него, за исключением Шаргунова и Прилепина, не существует.

– Я и на самом деле изначально чувствовал себя критиком консервативного склада. Впрочем, все наши гении и в поэзии, и в прозе, и в критике либералами себя не считали. Ни Лермонтов, ни Блок, ни Бродский. В этом достойном ряду и я себя чувствую уютно. Да и в критике чувствовать себя продолжателем традиций Константина Леонтьева, Михаила Меньшикова, Василия Розанова, Михаила Лобанова, Вадима Кожинова никак не стыдно. Насчёт авторов. И здесь я частично соглашусь. Практически каждый критик привязан и к своему времени, и к своему поколению, не так уж удобно в мои 67 лет, «задрав штаны, бежать за комсомолом». Да и старых авторов у нас на мой век хватит: от недавно ушедших Юрия Кузнецова и Иосифа Бродского, Василия Белова и Виктора Астафьева, которых я ещё числю за современностью, до ныне живущих Юрия Бондарева и Глеба Горбовского, Станислава Куняева и Юрия Милославского, Владимира Кострова и Валентина Распутина, Олега Чухонцева и неувядающей, боевой Юнны Мориц. На мой взгляд, если объективно судить, то и в самой современной литературе в России пока ещё преимущество за «старыми авторами». Кто определяет современную прозу: Александр Проханов и Эдуард Лимонов, Юрий Поляков и Владимир Маканин, Анатолий Ким и Тимур Зульфикаров – всё те же мои лидеры «московской школы». Но не обхожу я и следующее за ними поколение, ценю великолепного Олега Павлова, Алексея Варламова, Михаила Попова, Александра Сегеня. Всегда читаю стихи Ольги Седаковой и Геннадия Калашникова, Евгения Семичева и Дианы Кан, Олеси Николаевой и Игоря Тюленева. Впрочем, очевидно и они уже «старые авторы». Но ведь тогда и наши выдвинувшиеся вперед, на первый план, активно работающие уже не десяток лет Захар Прилепин, Алексей Иванов, Михаил Елизаров, Роман Сенчин, Сергей Шаргунов, о которых я писал и пишу всё последнее время, тоже не самые молодые. Тоже для кого-то уже «старые авторы».

А вот уж самых молодых авторов пусть ищут молодые критики. Писать всегда легко и интересно, труднее – читать горы книг, но ещё труднее выбирать из всего молодого потока наиболее интересное. Я же помню, когда выдал «на гора» первую обойму «сорокалетних», как в эти имена вцепились практически все критики, и молодые, и старые, и левые, и правые. Так и сейчас найдёт какой-нибудь молодой критик Андрей Рудалёв новую интересную обойму, и за неё тоже все схватятся, в том числе и я. А перебирать всю словесную руду уже сил нет.

 

– Ещё говорят, что вы крайне тенденциозны. Евреев не любите, например. Бездаря русского будете за уши тащить в литературу, а человека, у которого способности, но с пятой графой "нелады", в жизни не похвалите.

– Тенденциозен любой писатель, тем более любой критик. Тенденциозность крайне нужна в литературе. Сколько направлений, столько и тенденциозностей. Если вы, Игорь, хотите, поговорим и о евреях. Сейчас я заканчиваю для ЖЗЛ книгу об Иосифе Бродском, «русском поэте, хотя и еврейце», как шутил о себе сам Иосиф. Писал и о Юнне Мориц, о Евгении Рейне, о Борисе Рыжем. Я уж не говорю о писателях с густо перемешанной кровью, коих у нас большинство. Кстати, и одной из моих первых статей в «Юности» в далеком 1982 году была статья о ярком погибшем поэте Серебряного века Оскаре Лещинском:

Нас принимают все за португальцев,

Мы говорим на русском языке,

Я видел раз пять тонких-тонких пальцев

У проститутки в этом кабаке…

 

Тогда же я захаживал частенько в гости к своему старшему наставнику Виктору Шкловскому. Да и сейчас у меня в друзьях израильский поэт Михаил Сипер, и тот же Изя Шамир. Но дело не в национальности. Не скрываю: все перечисленные поэты и прозаики – часть русской литературы, все они, как говаривал Бродский, «русские писатели, хотя и еврейцы». То есть этническое еврейство того или иного литератора меня никогда не интересовало. Но, о русскоязычных еврейских писателях я и впрямь не писал. Я не знаю их мира, их традиций. Думаю, каждый из них определяет свою духовную нишу сам. Можно жить в Израиле и быть русскоязычным израильским писателем, чуждым России, как например, Шимон Маркин, а можно там же жить и быть «русским поэтом, хотя и еврейцем», как Миша Сипер или даже Дина Рубина.

Но есть ещё категория чуждых и России и Израилю русскоязычных писателей не пойми какой национальности. Явный пример – Дмитрий Быков, люто воюющий с Россией по любому поводу, ныне орущий о русской оккупации Крыма. Его справедливо не любят русские патриоты. Но когда я был в Израиле и общался с израильскими писателями, с удивлением узнал, что для них Дмитрий Быков – ненавистный им «крещёный антисемит». И те журналисты, которые охотно брали интервью для израильских газет у меня, русского патриота, со злобой говорили о Быкове: «Мертвый мешумед, буквально уничтоженный, о нём надо отслужить поминальный обряд шива и игнорировать его, как будто его нет». Таких не уважают нигде.

Если не о еврействе, а вообще о пятой графе, то здесь среди моих и друзей, и любимых авторов и татары, и якуты, и чечены, и карелы. Равиль Бухараев и Анатолий Ким, Николай Лугинов и Махмуд Ахмедов. Нет, никак из меня ксенофоба никому не вылепить. Да я и сам наполовину хохол, наполовину помор. Смесь запорожца с помором, явно пассионарная смесь. И попробуйте назвать хоть одного воспетого мною русского бездаря. Где-нибудь в общей обойме может и мелькнет кто-то. Но у меня вышли книги с портретами более чем 80 писателей, назовите среди них хоть одного графомана.

 

– Вы, конечно, можете сколько угодно утверждать, что считаете себя миротворцем, пытающимся сблизить два лагеря, что для вас нет патриотов и либералов, но у нас ведь разговор о том, что есть в реальности. А в реальности вас воспринимают как красно-коричневого критика, который порой заигрывает с либералами, но лишь преследуя какие-то свои тёмные цели.

– И опять я с вами, Игорь, соглашусь. Конечно же, я по своим убеждениям – красно-коричневый критик, что никогда и не скрывал. Нахожусь во всех чёрных списках. Кстати, почему-то любой русский патриот автоматически заносится такими же, как Быков, «мешумедами» во все антисемитские списки. Помню, когда я читал лекции по русской литературе в военном центре НАТО под Мюнхеном (знаменитый Гармиш-центр), туда прилетала специально из Нью-Йорка целая делегация из Бнай-Брит, проверять, кто допустил до чтения лекций русского патриота. Не поверите, сняли директора центра, заслуженного генерала, а в американской ведущей военной газете была опубликована целая статья о моём преподавании. И опять же, речь шла не об антисемитизме, а о пропаганде мною исключительности русской культуры.

Так было, и так будет. С юности не менял своей веры и своих убеждений. Но и с либералами я никогда не заигрывал. Просто я искренне с детства фанатично люблю литературу, предан ей, и даже если мой самый лютый враг, тот же Дмитрий Быков, напишет яркую и талантливую книгу, я не откажу ему в таланте. Из-за этого у меня всегда были споры и стычки с моими единомышленниками. Помню, ещё в советское время один известный писатель-патриот меня допрашивал: как ты можешь одновременно восхвалять и Виктора Астафьева и Владимира Маканина? А я не могу в свою очередь понять, как можно хвалить бездарное и не видеть талантливое? Только из-за политических взглядов? Кто помнит, каких политических взглядов были Пушкин и Державин, Свифт или Джойс? А литературу их все помнят.

  Тенденциозность моя в другом. Талантливых либералов и без меня нынче похвалят, а вот талантливых державников, талантливых русских патриотов все основные СМИ и телевидение обойдут молчанием. Поэтому буду поддерживать, выдвигать на премии, писать или хотя бы перечислять в списках всё новое и талантливое в русской национальной литературе. А в свободное время и своими любимыми иноверцами и инородцами понаслаждаюсь. Вот и все мои «тёмные цели». Я никогда не был и не буду одиноким, потому что со мной всегда любимая литература. Я наслаждаюсь ею, почти как женщиной.

 

– Ну, я и не спорю, что среди либеральных критиков, людей "рукопожатных", хватает таких, которые без зазрения совести пиарят своих родственников, друзей. И ладно бы талантливых родственников и друзей, а то ведь – так…

– Нет, безудержно хвалить «по блату» посредственность, или из корыстных целей, никакой уважающий себя критик не будет. Себе дороже. Пойдёшь по наклонной и не заметишь, что у тебя уже никакого авторитета, никакой значимости нет, и кому ты такой нужен? Те, кто к тебе приставал с просьбами, первыми же и кинут. Но, скажу честно, у уважающего себя критика, а таких всегда в любом литературном лагере мало, и друзья, как правило, подбираются более чем достойные. Меня не раз критиковали: Бондаренко пишет лишь о своих друзьях – Проханове и Личутине, Лимонове и Кузнецове, Киме и Устинове, Полякове и Распутине… Так находите же себе таких друзей, чёрт возьми, и пишите о них! Я доволен, что и родственники у меня не бездарные попались: в Карелии ведущая поэтесса и драматург – моя сестра Елена Сойни, сыновья Григорий и Олег выступают и в печати и по телевидению. Но о них-то я не пишу, сами дорогу себе пробивали. Увы. Это уже расизм какой-то, но в моем ближайшем окружении бездарных людей совсем нет. Даже жена, актриса, педагог, ведущий специалист по технике речи. Куда деваться? Неужто это я их всех прославил?

 

– Отсюда и вопрос – что такое современный литпроцесс? Существует ли он? Или существует только в воображении читателя? Он-то, наивная душа, думает, что нынешние лауреаты, завсегдатаи шорт-листов крупных премий – и есть цвет русской литературы. Какого-нибудь Иличевского не читал, конечно, но знает…

– Современный литпроцесс, какой-никакой, всегда есть. Но это как река с глубинным течением. Мне кажется, в России так было всегда, и в царское время, и в советское, и нынче. Во-первых, и власть поддерживала прежде всего себе угодных. А Михаила Лермонтова в ссылку по самому мелкому поводу гнала. А Николая Гумилёва расстреливала. Да и сейчас то же самое. К примеру, в России было два поэтических гения в конце ХХ века: Юрий Кузнецов и Иосиф Бродский. Один известен повсюду, увековечен и возвеличен, а о другом даже в день смерти по телевидению не сообщили. Не будем одного побивать другим, я знал обоих, они в чём-то даже по характеру были похожи, друг о друге помалкивали. Но пресса и власть должны же быть объективными? Думаю, в самой литературе талантливые мастера цену друг другу всегда знают, и то, что один весь в премиях, а другой без наград – не так важно. Начинают читать стихи – и всё видно.

Завсегдатаи и лауреаты всегда брались не из первого ряда литературы. В пушкинское время царили Булгарин, Бенедиктов, во времена Маяковского и Есенина царили Безыменский и Жаров, вот и сейчас в шорт-листах всех премий, как правило, мелковатая литература любого пошиба. Есть так называемая «элитарная», никем никогда не читаемая пустая литература, тех же иличевских или михаилов  шишкиных. Есть такая же мелкотравчатая литература «для народа», украшающая все книжные киоски, в основном почему-то женских авторов, от Устиновой до Поляковой, на любой вкус.

Следить за литературным реальным процессом обязаны критики. Да вот мало их, реальных критиков. Да и пресса неохотно даёт им место в ведущих изданиях. Вот бы, как в былые времена, свести по телевидению Льва Данилкина с Алексеем Татариновым, Андрея Немзера с Андреем Рудалёвым, а я бы по старинке с Серёжей Чупринином помахался бы сабельками. Вот и узнал бы весь народ о реальном литературном процессе.

 

– С другой стороны – а что патриоты могут противопоставить? Ладно, у либералов своя мишпуха. Но патриоты-то? Как глянешь какую премию – какой-то старичок выходит на дрожащих ногах получать награду за роман, написанный 30 лет назад. Разве что "Дельвиг" тут внёс некоторое разнообразие... Так исключение только подтверждает правило…

– С точки зрения литературных премий, увы, Игорь, у патриотов вообще нет никаких реальных премий. Насчитать-то можно штук тридцать, но это всё копеечные номинальные премии, которые тут же забываются самими лауреатами. Дело тут не в Ганичеве или Куняеве. Государство во главе с Путиным пока ещё косо смотрит и на понятие русского патриотизма, и на русскую национальную литературу. На словах-то оно уже патриотично, и патриотов поддерживает, но пока вся реальная культурная и литературная политика в руках либералов. Все большие и солидные денежные премии распределяют либеральные фонды. Я бы и рад был, Игорь, поддержать вас в критике нашего патриотического литературного начальства, да и сам бы выступил зачинателем боевой критики, но воевать за номинальную премию в пять тысяч рублей никто не будет. Вот, к примеру, и моего жэзээловского «Лермонтова» в год 200-летия великого поэта даже в длинный список «Большой книги» не включили. Зато включили либерального Игоря Шайтанова с его тоже юбилейным «Шекспиром». Давно знаком с Игорем, читал и его «Шекспира» – хорошая книжка, но спор не об этом. Дали в длинный список тоже из ЖЗЛ «Виктора Шкловского» Володи Березина. Тоже всё нормально, но из года в год проходят мимо книг о Рубцове Коняева, о Есенине Куняевых и так далее, это и настораживает. А за вашего «Золотого Дельвига» я очень доволен. Представляю, как сложно было пробить деньги на такую солидную премию, да ещё явно не в либеральном варианте. Молодец Юрий Поляков.

 

– Да и тот же СП России. Умирает, умирает, да никак не умрёт. За деньги принимают в свои ряды графоманов, как это было в случае с "Борисом Сивко", и всё им божья роса. О духовности трындят, не отходя от банкетного стола, о Святой Руси…

– Игорь, не будем только впадать в эти бытовые дрязги. Никогда в них не участвовал, и участвовать не собираюсь. Я – литературный боец, всегда ввязываюсь в идеологическую, политическую полемику, но следить за сидящими за банкетными столами я не собираюсь. К тому же по разным причинам сам давно уже редко за ними оказываюсь. Думаю, у кого больше банкетов, у либералов или патриотов, даже спорить не надо. Противно. Так что давай всё же будем отделять споры о духовности, трындячие или гремячие, но жизненно необходимые той же литературе, от банкетных столов. Можно сражаться за Россию и за банкетным столом, как делают наши дипломаты, можно в тиши кабинетов, где пишутся духовные книги, можно на баррикадах, как довелось мне в 1993 году, или как сражаются наши товарищи ныне в Славянске. Те, кто реально стоит за Россию, ей-Богу, скажем, в нынешнее время должны отодвинуть все дачные и банкетные споры и защищать интересы России и русской литературы воедино. Не думаю, что мой друг Владимир Личутин вопит об оккупации русскими Крыма, не думаю, что такие же гадости вопит другой мой друг Стас Куняев. Мы все – за русский Крым!

Денежные дела московского союза писателей я не знаю, пусть в них разбирается суд и прокуратура. Я вообще считаю, что уже надоевшие всем писателям бытовые споры надо запретить обсуждать в литературных изданиях любого лагеря, любого толка. Есть суды, арбитражные, гражданские, уголовные, вот там пусть и судят казнокрадов и проходимцев.

Другой вопрос – о Союзе писателей России. О его затухании, замирании. Кому это нужно? Думаю, прежде всего нынешнему руководству России. Иосифу Сталину нужен был боевой Союз – была и боевая команда во главе с не последним писателем Александром Фадеевым. Леониду Брежневу нужна была опора в литературных кругах, он и опирался на Юрия Бондарева, Сергея Михалкова. А если нашему президенту не нужен Союз писателей, он и будет наблюдать за его умиранием. В любом государстве, включая США, национальная литература мощно поддерживается финансами государства и его различных фондов. Настоящая литература чаще всего – убыточна. Что же ей умирать прикажете? И не пойму, Игорь, вашу позицию. Вы что, тоже мечтаете о полном умирании Союза писателей России? Речь ведь идёт не о том или ином писателе или чиновнике, речь идёт о творческих структурах. Сегодня некую структуру возглавляет, к примеру, Станислав Куняев, завтра на его место придёт, к примеру, Сергей Шаргунов. Сама-то структура нужна всем нам, или нет? Или эта мерзейшая идея Мединского накануне года литературы выгнать из здания на Комсомольском крупнейшую писательскую организацию – Союз писателей России. И заселить туда в основном малочисленные либеральные писательские организации. Противно смотреть было как кинулись эти дряхлые вороны, типа Михаила Велллера или Евгения Сидорова, отнимать у своих коллег их здание. Обновление самого Союза писателей России в скором времени неизбежно, вот и надо подумать, есть у нас молодые лидеры, и талантливые как писатели, и энергичные как руководители. Захар Прилепин, Максим Замшев, Юрий Павлов, Андрей Рудалев. Вырастили же мы в «Завтра» Александра Бородая для Украины, вырастим и для Союза писателей России. О них и разговор вести, а не о том, как бы добить сам Союз писателей.

 

– Вы ведь и сами со многими патриотами разругались. К примеру, на сайте "Российского писателя" вас постоянно костерят, обвиняют в "предательстве" и "приспособленчестве". А не пора ли вообще провести ревизию, так сказать? Кто вообще все эти люди, вступившие в СП в последние годы, но активнее всех выступающие за "чистоту рядов»?

– Опять, Игорь, вы смешиваете разные вопросы. Ревизию всех Союзов давно пора провести. Я всегда, ещё в начале перестройки, на всех съездах писателей заявлял о том, что необходимо объединить все наши творческие писательские союзы и даже литфонды в одну крупную организацию, где были бы отдельно представлены и патриоты, и демократы, и авангардисты и традиционалисты. Может, даже у каждого такого подразделения и здание своё отдельное. Чтобы не пришлось Станиславу Куняеву здороваться с Юрием Поляковым, а не то ещё и с Дмитрием Быковым…

Держатся же все другие творческие Союзы, и художники, и композиторы. Илья Глазунов в одном Союзе художников с Маратом Гельманом. И пусть себе. И очистить перед этим объединением все союзы надо не от инакомыслящих или зловредных людей, а от творческой пустоты, от чистой графомании и тому подобное. Напринимали со всех сторон, от патриотов до демократов, тысячи никчёмных оболтусов.

Совсем другая проблема очернения со всех сторон того или иного критика, к примеру, меня. Я мог бы собрать толстенный том разгромных статей о себе самых разных моих оппонентов, от Владимира Бушина и того же Станислава Куняева, от Николая Дорошенко и Капитолины Кокшеневой до Станислава Рассадина и Бена Сарнова, Натальи Ивановой и Аллы Латыниной… Добавим ещё и статьи западных славистов. Наверное, так и должно быть. Критик, если он не простой рецензент по заказу, или не прихлебатель из какого-нибудь определённого стана, всегда будет обругиваем всеми, если он старается писать свою правду. Я ведь не примыкаю к патриотическому стану. Этот стан внутри меня сидит. И потому, как бы меня ни поносили временами наши крутые патриоты, я смешивать конкретных завистливых и ревнивых оппонентов с идеями Русского мира и русской литературы никогда не буду. Хотя обидно иногда становится. В том же Союзе писателей России организовали Совет по критике, во главе поставили Вячеслава Лютого из Воронежа, в составе Совета одни мои друзья и авторы: Юрий Павлов, Светлана Замлелова, Нина Ягодинцева, тоже все не москвичи, из дальних сторонушек. А для Бондаренко даже на приступочке места не нашлось. Нет там ни Саши Казинцева, ни Вали Курбатова, ни Капитолины Кокшеневой. Не угодили начальству.

 

– А почему "День литературы", главредом которого вы являетесь с момента основания газеты, как-то потерялся в последнее время? Помнится, очень острое издание было. А теперь о нём все реже говорят, да и ссылок на него в интернете маловато. Вы заняты написанием книг?

– Честно говоря, да. Сейчас у меня идёт книга за книгой, сижу в библиотеках, архивах. Езжу по местам жизни своих героев. Иногда и не до газеты. Я давно уже мечтаю передать её в хорошие молодые руки. Но к этим рукам всегда ещё и какой-то толстый кошелёк нужен. Ау, русские меценаты. Берите газету «День литературы» и сделайте её популярным литературным изданием. Ведь моя газета – единственная из литературных от корки до корки посвящена только литературе. Политике мне и в «Завтра» хватает, где я тоже работаю у Проханова. «День литературы» выходит уже семнадцать лет. Думаю, из истории русской литературы её уже не выкинешь, немало прекрасных стихов и рассказов, статей и очерков было опубликовано впервые на страницах газеты. От поэм Юрия Кузнецова до рассказов Кима, Лимонова, Бондарева, неплохое избранное можно составить. Жалко будет, если газета просто тихо исчезнет. Меня-то не убудет, но чем больше литературных изданий, тем интереснее сама литература.

 

– Кстати, вот вышла недавно ваша книга о Лермонтове в серии ЖЗЛ. А где же книга о Бродском, которую вы не единожды анонсировали? Многие бродсковеды, я так чувствую, уже потирают руки в предвкушении расправы над вами. Это же их епархия, а тут вдруг Бондаренко какой-то…

– Каждый месяц по книжке я штамповать не буду. Рад, что книга о Лермонтове получилась, даже готовится переиздание. Буду понемножку уже до конца жизни заниматься этим великим русским гением. Кстати, хочу и вам предложить новую главу о Лермонтове из нового издания. Книга о Бродском уже скоро будет закончена. Несколько глав вышли уже в самых разных русских и израильских газетах. Уже начались и разгромчики. Впрочем, штатные лермонтоведы тоже меня потрепали, мол, не лезь в их епархию. А сами спешно к 200-летию гения стали ему новых отцов готовить (вместо единственного Юрия Петровича, из древнего рода Лермонтова), тут и крепостной кучер в отцы затесался, и чеченский разбойник, и французский еврей Ансельм Леви. Из юной скромной 15-летней дворянки Машеньки делают какую-то малолетнюю проститутку. Позор.

За Бродского, конечно же, я уже осенью, по выходе книги получу сполна. Моя книга – о русском поэте Иосифе Бродском, и даже о его череповецком крещении в храме Богоотца Иакима и Анны в селе Степановском, о его замечательной христианской поэзии. Такого отступника от своей иудейской веры и нации никак не примут многие иудеи. Такого русского поэта и таких христианских стихов не хотят слышать многие русские патриоты. Пусть их. Я иду от установленных фактов, которые много лет осознанно замалчиваются. Думаю, книга будет интересна всем любителям русской поэзии.