Алла НОВИКОВА-СТРОГАНОВА. СЕМЕЙНЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Николай Семёнович Лесков о детях и для детей

 

Алла НОВИКОВА-СТРОГАНОВА

СЕМЕЙНЫЙ ПИСАТЕЛЬ

Николай Семёнович Лесков о детях и для детей

 

Если всерьёз размышлять о круге детского чтения, уместно обратиться к творчеству великого писателя земли русской Николая Семёновича Лескова (1831-1895). Он, по справедливому суждению академика Д.С. Лихачёва, принадлежит к числу семейных писателей, произведения которых нужно читать и обсуждать всей семьёй. К сожалению, сейчас почти утрачена традиция семейных чтений, когда собирались все чада и домочадцы, устраивались поуютнее, чтобы вместе почитать, послушать и обсудить новую книгу. Возрождение этого обычая в кругу семьи могло бы способствовать сплочению отцов и детей, укреплению их отношений.

Проблема нравственного формирования человека была ведущей в творчестве Лескова. По его глубокому убеждению, книги, предназначенные детям, должны «не только занять внимание читателя, но и дать какое-нибудь доброе направление его мыслям». Это доброе направление прежде всего писатель связывал с христианским учением. Так, отзываясь на изданную для детей «Указку к Новому Завету» – книжную закладку с кратким содержанием Евангелия и наиболее употребительными цитатами из него, Лесков писал: «я имел в виду одну детскую пользу и важность Евангелия, в котором, по моему убеждению, сокрыт глубочайший смысл жизни».

Вспоминая собственные детские годы, в «Автобиографической заметке» писатель признавался в своей «счастливой религиозности»: «Религиозность во мне была с детства, и притом довольно счастливая, то есть такая, какая рано начала во мне мирить веру с рассудком». В очерке «Владычный суд» Лесков упоминает о православных семейных устоях как источнике его воспитания и духовно-нравственного формирования.

Свято хранил в душе писатель то, что вложил в неё когда-то его родной отец. Семён Дмитриевич Лесков с самого раннего детства своего сына стремился сформировать в нём представление о главных духовных ценностях человеческой жизни. В 1836 году пятилетнему Николушке старший Лесков написал письмо-завет, желая передать свой жизненный опыт и идеалы. Строки этого завещания вылились из самой глубины отцовского сердца: «Любезный мой сын и друг! Николай Семёнович! <...> Итак, выслушай меня и, что скажу, исполни:

1. Ни для чего в свете не изменяй вере отцов твоих.

Уважай от всей души твою мать до её гроба.

Люби вообще всех твоих ближних, никем не пренебрегай.

<...>

7. Более всего будь честным человеком, не превозносись в благоприятных и не упадай в противных обстоятельствах. <...>

Я хотел бы излить в тебя всю мою душу. <...>

Бог тебе в помощь! Отец твой Семён Лесков».

Бережно хранимые отцовские заветы писатель впоследствии передал и своему собственному сыну Андрею, и всему молодому поколению. Слово вечной истины, христианской заповеди, отцовского завета, по мнению Лескова, следует преподносить «в его простой и всякому доступной форме».  Именно в такой форме – «простой и всякому доступной» – обратился он в своих произведениях к юным читателям.

Многие лесковские рассказы прочно вошли в круг детского чтения: «Неразменный рубль», «Пугало», «Зверь», «Привидение в Инженерном замке», «Лев старца Герасима», «Дурачок», «Фигура» и др.

Лесков видел свою творческую задачу в том, чтобы дать читателю доброкачественную духовную пищу. Писатель делал доступным детскому восприятию высокий уровень художественного обобщения и философского осмысления. Лесковские рассказы несут в себе такой духовный потенциал и обладают таким универсально-философским смыслом, что их чтение явится духовным откровением и доставит юному читателю эстетическое наслаждение.

Так, «Неразменный рубль» с его динамичным сюжетом, в котором гармонично соединились реальный и фантастический планы, где нет готовых педагогических рецептов и назидательный «моральный хвостик» не превращён в «позвоночный столб», – один из лучших в мировой литературе детских рассказов. Очень привлекает во многом автобиографический образ главного героя-ребёнка («барчук Миколаша») – впечатлительного мальчика с развитым воображением, думающего, активного, самостоятельного. Этот полнокровный образ: «дитя весёлое, доброе, живое, <…> Божие» – встречается и в других произведениях Лескова, писанных «мемуаром».

В лесковских рассказах отсутствие чёткой границы между фантазией и реальностью заставляет активно включаться читательское воображение, домысливание. Пересекаются мир детский и мир фольклорный. Ведь, по Лескову, «в младенческой наивности» есть «оригинальность и проницательность народного ума и чуткость чувства». Художественный эффект многих творений классика, построенных как детские воспоминания, заключается в том, что события преломляются через призму детского сознания. Этот литературный приём многократно усиливает глубинный «взрослый» смысл повествования. Простой, псевдодетский стиль произведения является у художника утонченной маской, за которой открывается внутренняя глубина и необозримая духовная перспектива.

Евангельская логика: любовь, уничтожающая страх, – идейная основа рассказа «Привидение в Инженерном замке». Загадочное заглавие отсылает к практике западноевропейского повествования с непременным включением в действие потусторонних сил, духов и т.п. Однако Лесков и здесь оригинален. Его произведение – это рассказ с привидением без привидения. Правда, читатель не догадывается об этом до самой последней страницы (настолько мастерски рассказывает писатель эту захватывающую историю), пока привидение не обретает плоть и кровь.

Лесков ведёт с читателями своеобразную игру, предоставляя полную свободу и оставляя их один на один с произведением: «хотите – верьте, хотите – нет».

Мораль и урок, о которых предупреждал священник детей в этом рассказе, в финале ясны и ненавязчивы. Герои-подростки сделали выводы самостоятельно, и из их жизни благополучно исчезло всё жуткое и сверхъестественное: «Мы всегда помнили нашу непростительную шалость и благословляющую руку последнего привидения Инженерного замка, которое одно имело власть простить нас по святому праву любви. С этих же пор прекратились в корпусе и страхи от привидений. То, которое мы видели, было последнее».

Герой рассказа «Томленье духа (Из отроческих воспоминаний)» при иных обстоятельствах делает свой единственно верный выбор: «со Христом быть», следуя Его завету воевать «против тьмы веков, против духов злобы», «везде делать Божье дело».  

Не только содержанием своих рассказов, но и самой атмосферой, которая нередко важнее сюжета, писатель взывает к пробуждению нравственного чувства, активному духовному действию.

«Всё, что желаете, чтобы делали для вас люди, то делайте им», – в эту лаконичную формулу вылились в записной книжке Лескова заветы, которым он учил своих младших современников, о которых напоминает нынешнему поколению юных читателей.