Андрей ПЕТРОВ. ТИХИЙ И НЕЖНЫЙ СВЕТ. Книга прозы Артёма Попова «Избачиха»

 

Андрей ПЕТРОВ

ТИХИЙ И НЕЖНЫЙ СВЕТ

Книга прозы Артёма Попова «Избачиха»

 

Сам факт выхода второго издания книги свидетельствует о её безусловной успешности, кроме того, при переиздании у автора появляется возможность что-то изменить, чем-то дополнить, ведь пределов для совершенствования не бывает. Так и случилось с книгой Артёма Попова «Избачиха», которая, можно сказать, стала визитной карточкой писателя. Необычное звучное слово, вынесенное в заглавие, оказалось притягательным для широкого круга читателей и в то же время стало своеобразным опознавательным знаком автора. Приходилось не раз слышать: «Артём Попов? А-а, «Избачиха»!». Это ли не признание? Ведь обретение собственного, ни на кого не похожего, узнаваемого в литературном мире имени очень важно для писателя.

Опытный журналист из Северодвинска, филолог по образованию, Артём Васильевич Попов писать художественную прозу начал сравнительно недавно, однако он уже является членом Союза писателей России, лауреатом ряда Всероссийских литературных конкурсов, его публикации выходят во многих периодических изданиях, среди них знаменитые: «Роман-газета», «Наш современник», «Юность», «Молодая гвардия», «Литературная Россия». Он автор трёх книг: «Счастье прошедшего времени» (Северодвинск, 2018), «Избачиха» (Архангельск, 2020), «Ваня Француз» (Москва, 2022). В 2023 году в Вологде вышло второе – исправленное и дополненное – издание «Избачихи», значит, именно эта книга особенно дорога автору. Попробуем разобраться, в чём же заключается её особость и значимость, каковы её достоинства, в чём секрет её популярности.

Книга называется «Избачиха». Спросите, что это за слово? Откуда оно взялось? Была такая должность в старой деревне – избач, то есть заведующий избой-читальней, скажем так, библиотеки, агитпункта и дома культуры, вместе взятых. Избачихой дразнили в детстве героиню одноимённого рассказа, давшего название книге. Дразнили, потому что она была дочерью того самого избача, хотя что в этом предосудительного. Ну да, деревня хоть старая, хоть нынешняя легка на прозвища, обидные или доброжелательные – никуда от этого не денешься.

А героиня – она избачиха и есть, поскольку работает сельским библиотекарем. Вот только грозятся закрыть её библиотеку, но она – героиня – никак не может с этим смириться: возит книги и журналы в дальние, опустевшие деревни своим немногочисленным читателям. А зовут её Маргарита Ивановна Белова, оказывается, в честь булгаковской Маргариты так назвал её отец-избач (можно пофантазировать, что и фамилия, и отчество тоже не случайны, сродни она Василию Ивановичу Белову).

Ситуация, ставшая уже привычной: «оптимизируют» в современной деревне всё подряд, и людям остаётся жить, не теряя того самого оптимизма, – таков каламбур нынешней жизни. Не сегодня это началось, уходит деревня, её гибель – острая социальная проблема. Но вот ведь что интересно, наряду с острой социальностью, этот рассказ ещё и лирико-романтический, душевный, щемящий. Видимо, не случайно его необычное название вынес автор на обложку своей книги, сделав его основным, центральным.

А ещё на обложке первого издания – иллюстрация Марии Антоновой. Такой увидела художница героиню рассказа Маргариту: большеглазая женщина, в очках, в кокетливой шапочке, стоит, прижав к груди книги, на фоне занесённой снегами деревеньки, смотрит пронизывающе и в то же время доверчиво на читателя, взявшего в руки эту книгу.

Следует отметить, что второе издание представляется как будто бы совсем другой книгой: во-первых, прошло время, и некоторые вещи теперь воспринимаются иначе, во-вторых, в новом издании произведения собраны и скомпонованы принципиально по-другому, композиция книги стала более стройной и логичной, в-третьих, несколько изменился состав книги – один рассказ (не самый удачный, в некотором роде искусственный) исключён, добавлено четыре новых, органично дополняющих и развивающих основное содержание книги, к тому же издание начинается и заканчивается именно новыми рассказами, которые составляют его знаковое обрамление. Нужно сказать и о том, что в новом издании снято нарочитое, неоправданное жанровое разделение произведений на рассказы и очерки, и теперь книга представляет собой сборник рассказов, лирико-эпических, исповедальных, предельно откровенных, и неважно, реальные ли события и имена в них используются.

Прежним остался уютный карманный формат книги, которая легко помещается на ладони. На месте осталось исповедальное авторское послесловие «Мои негромкие герои» (обозначенное, однако, автором «Вместо послесловия»), начинающееся с сакраментального вопроса: «Зачем писатель пишет, а читатель – читает?», а завершающееся выстраданным утверждением-убеждением: «Важно помнить простую истину: в деревне – сила и душа России». Перекликаются и авторские посвящения: в архангельском издании – «100 лет Фёдору Абрамову», в вологодском – «90 лет Василию Белову», которые представляются своеобразными оберегами, автор как будто бы присягает в верности классической деревенской прозе второй половины ХХ века. Цитирую авторское послесловие: «Старшие товарищи критикуют: а что я могу сказать нового после Абрамова, Белова, Распутина? Это они ещё в прошлом веке писали об уходящей деревне. Долгое получается прощание с деревней и тем мучительнее. Но чем больше авторов обращаются к этой теме, тем, уверен, лучше».

Искренняя, открытая, честная книга Артёма Попова, действительно, продолжает лучшие традиции деревенской прозы. В ней и социальные, и нравственные, и экологические проблемы поднимаются. Но в большей степени говорится в ней о самом простом, понятном, обыденном, но отнюдь не второстепенном, ненужном, никчемном.

Анализируя книгу «Избачиха», прежде всего обращаешь внимание на сильные позиции составляющих её рассказов – заглавие и финальную фразу: то, с чего начинается восприятие произведения, и то, что подводит итог, провоцируя его глубокое осмысление. Знаковым представляется их совпадение-слияние: так, жизнеутверждающий цикл рассказов «Ещё поживём» завершается фразой его сквозной героини – шебутной, говорливой, вездесущей, бескомпромиссной, лёгкой на подъём и склонной к авантюрам бабы Тони: «…а мы ещё поживём…». В названии рассказа «Сестра Любовь» заключён многозначный образ: это и реальное имя героини, служащей церковной лавки, – главным героем, бомжем Гришей, промышляющим при храме, воспринимается она на церковный же манер именно сестрой; это и образ-символ подлинного милосердия и духовного родства, который раскрывается в заключительном предложении рассказа: «Люба скромно улыбается, глаза её сияют тихим и нежным светом…». И вот этот тихий и нежный свет представляется спасением.

Абсурдное, на первый взгляд, заглавие начального рассказа второго издания «Черепаха с крыльями» оказывается ироничной профессиональной метафорой – именно так называют лётчики самолёт Л-410, скорость которого «далеко не крейсерская», однако некоторая пренебрежительность, проглядывающая в заглавии, оборачивается пронзительной трогательностью судьбы главного героя, высококлассного профессионала-лётчика, который отвергает престижные предложения, сохраняя верность родителям, родному дому, где «ему было всегда тепло, спокойно». И вот она важная, много объясняющая финальная фраза, неслучайно вынесенная в отдельный абзац: «Летим!».

Завершающий рассказ книги также содержит в своём заглавии крылатый символ – «Когда играет оркестр аистов», здесь тоже речь идёт о неизбывной верности родному дому: изначально раздражающая героя-повествователя своей навязчивой настойчивостью, а потом одержимостью, граничащей с помешательством, главная героиня Ирина впоследствии вызывает и у повествователя, и у читателей уважение и восхищение. У рассказа такой финал: «Мне вдруг захотелось обнять Ирину, прижать к груди, защитить, помочь… И я протянул ей руку». А при чём здесь оркестр аистов, просто красивая фраза? Нет, вот же он: «Аисты затрещали клювами, словно кто-то заиграл на ложках, и невидимый дирижёр умело управлял этим чудным птичьим оркестром». Пока играет оркестр аистов, пока сохраняется благодарная память о деревенских жителях, жива деревня Аистово.

Первое издание книги открывалось рассказом с символичным названием «Медвежий дом»: главная героиня Татьяна Петровна с сыном Лёшкой пробирается спустя много лет в родную деревню, они пытаются отыскать родной дом; сравнивает их автор при описании с медведицей и медвежонком, но и реальные дикие звери появляются в финале повествования: «Это были те самые медведица с медвежонком, что испугали женщину с сыном по дороге в Осиевку. Теперь это был их дом, их деревня».

В заглавиях рассказов называются-характеризуются их герои и героини: «Дурик», «Капка», «Алтамиш», «Лесной Капитан», «Избачиха», «Дорогой сын», «Петька-пастух», «Сестрички-сорнячки», «Терпеливица»; обозначаются ключевые образы-символы: «Родные маяки», «Год таволги», «Прерывистая линия», «Вдох-выдох», «Цветы на ржавой кровати», «Живительные воды», «Домой навсегда»; прямо указываются либо место действия, либо основное содержание: «Остановка», «Одна в деревне», «Как в кино», «Неравный брак», «Сковорода… из огорода»; цитируются высказывания героев или прецедентные тексты: «А может, к черту любовь?», «Продаётся уютная однушка…», «Ничего не бойся», «В том самом месте», «Прилетит вдруг волшебник…».

Прослеживаются в рассказах судьбы «негромких героев» (вспомним название авторского послесловия, в котором писатель так их характеризует: «Самые простые люди, живущие своей трудной обычной жизнью») – обязательно с любовью, с сочувствием, с неравнодушным стремлением автора разобраться, понять, если надо, простить: вот страдающий душевной болезнью бывший милиционер, вдовец Василий Петрович, потерявший сына в чеченской войне, рисует на камнях ангелов, каждый день ходит он к школе, где установлена мемориальная доска в память о его сыне Алексее («Дурик»); вот опустившаяся деревенская пьянчужка Капка по доброте душевной укрывает сбежавших из колонии уголовников – «что с сумасшедшей возьмёшь?» («Капка»); вот вернувшаяся из столичного города в родной дом, живущая одна в умирающей деревне Валентина Павловна мужественно перемогает тяжёлую болезнь, регулярно навещает могилки родных на заброшенном кладбище и, будучи режиссером по образованию и по призванию, самозабвенно приобщает ребятишек из соседнего села к театральному искусству («Одна в деревне»); а вот деревенский мальчишка Гошка, который коротает время с другом Женькой на автобусной остановке – а куда ещё деваться, чем прикажешь развлекаться, то, что однажды с ним приключилось, пробудило было неизведанное чувство, побудило к активности, но всё прошло, оставив неприятное послевкусие («Остановка»).

С особым трепетом пишет Артём Попов о своих родных и близких людях, признаётся им в любви, воскрешает дорогие мгновения своего детства, откровенно кается в том, за что не может себя простить: «Не стало Ленко и Анюшки – не стало и тополей. Не видно издалека, где же дом… Лишились мы родных маяков» («Родные маячки»); «Мы могли попрощаться, подержать за руку, сказать самые последние слова… Не будет мне прощения! Никогда теперь долго по телефону не говорю» («Терпеливица»).

Рассказы Артёма Попова по-хорошему сентиментальны, они неизменно оказывают сильное воздействие на чувства читателей, вызывают различные эмоции, нередко изрядно сентиментальны и герои писателя, независимо от их пола и возраста: «А вот мать было очень жалко: как она здесь одна, без него?» («А может, к черту любовь?»); «От этого “мама” сердце сжалось. Ничего не нужно, лишь бы сын был рядом. Самый лучший сын в мире!» («Медвежий дом»); «Возвращаясь с работы, он набирал в кепку лесной ягоды и торжественно вручал с присказкой “Иринка – малинка”» («Цветы на ржавой кровати»).

Не обходится в книге без мистики и фатализма, что тоже поддерживает читательский интерес: является призрак бывшей хозяйки квартиры героине рассказа «Продаётся уютная однушка», которая всё-таки не стала испытывать судьбу; прикоснувшись к чужой трагедии, герой рассказа «Прерывистая линия» заклинает: «Пусть родовая линия Вадима-Вани станет прямой, не прерывистой»; оберегает монах Антоний и после своей смерти жителей деревни Антоновка, названной его именем, потому и напутствует древняя старуха героя рассказа «Ничего не бойся»: «Ты уж наш теперь, антоновский. Ничего не бойся…», а тот называет новорождённого сына Антошей; как само собой разумеющееся звучит в финале рассказа «Год таволги»: «Души бывших жителей деревень навещают свои дома, тревожатся. И там им нет покоя…».

В рассказе «Алтамиш» читаем: «Не иметь прозвища в селе – всё равно что не принимать стопку после бани: зазорно». Да, меткое наблюдение, вот и рассказ «Избачиха» назван по деревенскому прозвищу главной героини. Но не это главное, поднимаются в книге многие проблемы современного села: и безработица, и пьянство, и неустроенность людей, и оптимизация-сокращение всего и вся и связанные с ними бесперспективность и безнадёга. Да только ли в деревне проблематична жизнь, и в «городских» рассказах автора описывается немало социальных и нравственных передряг.

Старики и подростки, неказистая, нескладная, но всё-таки любовь, чудаки, чудачки, дурики, судьбы ломаные, трудные, жизнь жёсткая, даже жестокая. Тяга к родной земле, чувство вины за оставленный дом, муки совести, позднее раскаяние, неприкаянность, бездомность, безалаберность. Казалось бы, депрессивность, безысходность, чернуха! Но нет, всё-таки есть в том, о чём и как пишет Артём Попов, что-то обнадеживающее, крепкое, сильное, а главное, светлое, тёплое, душевное, возвышающее.