Марина МАСЛОВА. КАРДИНАЛЬНЫЙ ОТВЕТ. К вопросу о юридическом запрете на сквернословие

 

Марина МАСЛОВА

КАРДИНАЛЬНЫЙ ОТВЕТ

К вопросу о юридическом запрете на сквернословие

 

Разговор о необходимости наложения запрета на употребление ненормативной лексики в обществе и применения неких штрафных санкций в случае нарушения этого запрета следует начинать с определения статуса ненормативной лексики в системе общечеловеческих ценностей вообще и в системе национальных ценностей в частности. Если указанная лексика не входит ни в одну из названных систем, мы имеем все основания для того, чтобы законодательно исключить её употребление из круга тех «прав и свобод личности», которые сегодня провозглашаются нормой.

К примеру, та же «нетрадиционная сексуальная ориентация» остаётся личным делом индивида и даже его правом (т.е. он имеет право выбора на личностном уровне), но в системе общественной коммуникации его личное право заканчивается и начинается область гражданской ответственности с её нормами и правилами.

Есть много таких традиционных для нации правил, нарушать которые решится разве что психически больной человек. Но при этом любой из граждан (любой «участник общественной коммуникации») имеет право остановить этого больного: вызвать скорую помощь, наряд полиции и т.п.

Есть, к примеру, правила поведения в общественном транспорте, которые также исправно исполняются даже нынешней «свободолюбивой» молодёжью, и в первую очередь потому, что в их соблюдении заинтересованы все пассажиры. Я имею в виду запрет на курение. Не знаю, хорошо ли работают юридические основания этого запрета, но на уровне общественного сознания он работает безотказно. Мы не можем себе представить ситуацию, чтобы в тесно набитом пассажирами автобусе кто-то вдруг закурил. Это исключено. И не потому, что одержимый курильщик знает законодательство или правила поведения пассажиров. Нет, он просто понимает, что в этой ситуации любой из рядом сидящих/стоящих заставит его проглотить зажженную сигарету – и будет прав.

А теперь подумаем, чем отличается курение в общественном месте от сквернословия (в тех же условиях) с точки зрения вреда человеческому здоровью, на основании которого (вреда) и налагается юридический запрет на совершение этого действия?

Если запрет на курение в общественном месте наложен в соответствии с защитой прав человека, то возникает вопрос: почему сохранение своего физического здоровья относится к правам человека, а сохранение своего психического (воздержимся пока от определения «духовного») здоровья таковым правом не является?

Выходит, кашляющий человек для нашего общества более опасен, нежели психически больной, поведение которого непредсказуемо и нередко деструктивно? А ведь если этот больной агрессивен, он несёт разрушение и опасен для жизни других граждан.

Где тут связь? А связь проста: курение разрушает лёгкие курильщика и окружающих, а сквернословие разрушает психику и сквернослова, и даже в большей мере тех, чей слух подвергается агрессии его грязных слов. Кто более опасен для общества? Не равным ли образом здесь следует оценивать наносимый обществу вред и определять юридические меры защиты общества от агрессии в том и другом случае?

Наше законодательство, к сожалению, не учитывает разницы приоритетов своих граждан. Кто-то дорожит своими лёгкими и требует защиты своего права дышать чистым воздухом, а не дымом. О защите его права государство позаботилось введением определённых правил для общественного транспорта и общественных мест.

А если гражданин дорожит здоровьем своей психики – где те правила, которые оградят его от агрессивного воздействия разного рода грязных слов, которые безответственно и безнаказанно произносит находящийся рядом человек? Я имею в виду не частную ситуацию (это момент личной ответственности, духовной), я говорю о ситуации общественной коммуникации, когда ответственность человек несёт уже не личную, а гражданскую. В этой ситуации уже нельзя сказать: «это моё право, что хочу, то и говорю», потому что в этой ситуации человек уже не индивид (со своими частными потребностями), а гражданин государства, несущий ответственность перед всей нацией. Следовательно, обязать его чётко исполнять правила гражданина и нести личную ответственность за их нарушение вправе каждый из граждан того же государства как представитель национальных интересов, как защитник здоровья нации. Но для этого он должен иметь законные основания. Это его право пресекать попытки нанесения вреда нравственному здоровью нации должно быть юридически обосновано.

Далее скажу проще, на уровне личного восприятия.

Мне можно возразить: дескать, сигаретный дым веществен и конкретен. Его наличие в салоне общественного транспорта легко зафиксировать, а нецензурная брань – не вполне очевидная реалия, т.е. необходимо ещё определить степень ненормативности того или иного слова. Считаю такое возражение лукавством, ибо «джентльменский набор» этой лексики известен всем, именно поэтому он так режет слух и ранит психику.

Когда в салоне маршрутки звучит подобная лексика, возникает жгучее чувство стыда перед людьми, перед ближними своими, оттого что мы, находясь вместе, способны терпеливо слушать это, оттого что все ранены, но делают вид, что ничего страшного не произошло, что это пустяк, на который не стоит обращать внимание.

А ведь есть такие слова, воздействие которых на наш слух причиняет сильнейшую физическую боль, такую, будто тебя каблуком в висок ударили. Не буду пояснять причины этой боли, скажу только, что дело в несовместимости систем ценностей. По-иному это называется кощунством.

Так вот, речь в данном случае не о филологии и даже не о моральном здоровье граждан, которое сегодня никак не защищается законодательно (системы ценностей ещё не определились, мы ещё не в силах отказаться от чужого), речь даже не о психическом здоровье, которое тоже, к сожалению, у нас не ценится. Речь о физическом здоровье, защите которого посвящены, надо полагать, многие страницы нашего (и всемирного) законодательства.

Я хочу показать, что сквернословие в нередких случаях воздействует не только на психику, что отследить сложно (и что мало трогает нашу общественность), оно разрушает тело, а уж это разрушение легко зафиксировать современным медицинским оборудованием.

Со всей ответственностью заявляю, что нецензурная брань (так называемый мат), агрессивно воздействующая на мою психику в местах общественной коммуникации, то есть там, где я вправе рассчитывать на защиту своего слуха от подобной агрессии, самым реальным образом разрушает моё физическое и психическое здоровье. Как гражданин Российской Федерации я имею право обратиться за помощью к представителям государственной власти с призывом обратить особое внимание на проблему деструктивного влияния сквернословия на здоровье нации.

Перечислю параметры агрессивного воздействия (на основании опыта):

– оскорбление слуха приводит к появлению чувства стыда, сопровождаемого резким повышением артериального давления, учащением сердцебиения, спазмами дыхательных путей (следствие сдерживаемого гнева из-за нанесённого слуху оскорбления);

– пролонгированным следствием перечисленных выше симптомов является обострение желудочных заболеваний (гастрит, язва и т.п.);

– деструктивным следствием воздействия нецензурной лексики является также падение жизненного тонуса, уныние, депрессия, потеря уважения к людям и, как следствие, отчуждение (нарушение коммуникации), а это в свою очередь неблагоприятно сказывается на работоспособности и приводит к ухудшению морального климата в коллективе;

– конечным звеном в цепи всех деструктивных влияний ненормативной лексики на сознание личности в ситуациях общественной коммуникации может оказаться не только падение производительности труда и разрушение трудового коллектива, но и распад личности, окончательная утрата социальных связей.

 

Всё это может прозвучать несерьёзно для сознания, не воспринимающего ненормативную лексику как нечто деструктивное, не видящего опасности с этой стороны. Сознание же, обладающее силой иммагинативного восприятия (впечатлительное), не может без вреда для себя воспринимать образы, несущие в себе опасность разрушения целостности психики человека. Иными словами, я трачу гигантские усилия на то, чтобы очистить свою впечатлительную память от того гнилого мусора, который насыпался в неё из речи невоздержного на язык соотечественника в любой из ситуаций общественной коммуникации, включая телевидение и художественную литературу.

Так имею ли я право на защиту своего психического и душевного здоровья так же, как и тот, кто требует защиты своих прав при нанесении вреда его телесному здоровью?

Добровольно человек не причиняет себе телесного вреда и выбирает ситуации, где его здоровью ничего не грозит. Поэтому вы можете предложить мне заткнуть уши и не слушать гнилую брань, вот и не будет агрессивного воздействия. Хорошо. В таком случае на тех же основаниях я предлагаю свободу курить в общественном транспорте, а если вам не нравится вдыхать дым от моей сигареты – зажмите нос и не дышите. По-моему, эти рекомендации равнозначны.

Если мы говорим о свободе выбора, то стоит учесть вот такой момент.

Когда я иду по улице и слышу гнилую брань, я имею возможность (свободу выбора) без ущерба для себя перейти на другую сторону улицы. Если мне хамят по телефону, я свободна бросить трубку. Если словесная грязь течёт с экрана телевизора, я свободна выключить его. Если матом пишет писатель, я свободна его книгой разжечь свой камин (хоть какая-то компенсация затраченных на её покупку средств).

Но если я заплатила 50, 100, 200 рублей за проезд в общественном транспорте или купила билет на поезд за 5 тысяч рублей, то такой свободой выбора я уже не обладаю.

И если из маршрутки, где грязно ругаются, можно выскочить на следующей остановке (потерпев ущерб в размере стоимости проезда; о моральном ущербе уже не говорю), то из поезда или самолёта уже не выскочишь.

И вот здесь, я думаю, граждане нашего государства вправе рассчитывать на юридическую защиту своего физического и психического здоровья, своего гражданского суверенитета от деструктивных явлений, которые не входят в систему общечеловеческих и национальных культурно-нравственных ценностей и могут быть законодательно запрещены как действия, причиняющие вред обществу и направленные на разрушение менталитета нации.

 

Ненормативная лексика потому и называется «ненормативной», что она не только не входит в состав русского литературного языка как нормированной системы, она не входит – не должна входить! – в норму поведения нормального, психически здорового человека. Она вне языка, вне культуры, вне человеческого общества, вне общечеловеческих ценностей. Она вне жизни.

Это абсолютно деструктивное, иррациональное явление, направленное на уничтожение нравственной экосистемы человека и, в конечном счёте, на уничтожение самого человека.