Расул ГАМЗАТОВ (8.09.1923 – 3.11.2003). ВЗАХЛЁБ Я ГОРНЫЙ ВОЗДУХ ПИЛ… Перевод Юрия ЩЕРБАКОВА
Расул ГАМЗАТОВ 
Перевод с аварского Юрия Щербакова
Расул ГАМЗАТОВ (8.09.1923 – 3.11.2003)
ВЗАХЛЁБ Я ГОРНЫЙ ВОЗДУХ ПИЛ…
К 100-летию со дня рождения
СКАЛИСТЫЙ УТЁС
Вознесена над миром та скала
Подобно сабле. Посмотрите, люди!
Любовь и песня там – Творцу хвала –
С чонгуром души человечьи будят.
Меняются эпохи на земле,
Идёт вовсю война воды и суши.
А зло ползёт по-прежнему к скале
Из нор змеиных, чтоб её разрушить,
Грозя забвенья снегом закидать
И ложью расстрелять, словно картечью.
Но отвечает песня: «Никогда
Не погасить тебе огонь мой вечный!».
Любовь ей вторит, отвечая злу:
«Не покажу тебе трусливо спину!
Стреляйте в заповедную скалу,
Но всё равно я песню не покину!
Пусть ненависти яростный поток
Ревёт тысячелетья у подножья.
В песок меня он превратить не смог
И никогда и ни за что не сможет!».
Несу в стихи я этих слов мотив,
От той скалы ведёт меня дорога.
Огонь любви и песни вечно жив!
Там, на скале горит лампада Бога!
СЕЙЧАС, КОГДА ПРОШЛИ ВРЕМЕНА
Лишь на склоне житейского века,
По-иному былое ценя,
Понял я, что мой дом – это Мекка
И Кремлёвский дворец для меня.
Да, в священной Каабе когда-то
У Всевышнего, что было сил,
В очень многих грехах виноватый,
Я прощенья покорно просил.
Течь быстрее на сессиях важных
Я упрашивал время в Кремле.
Как не умер тогда я от жажды
По тебе и родимой земле?
Отвечало мне время: «Судьбою
Ты своею гордись, депутат!
И не жалуйся – рядом с тобою
Очень важные люди сидят!
Прежде думай давай о бюджете,
Совершай государственный труд.
Потому что супруга и дети,
Дом родимый – они подождут».
Лишь на склоне житейского века,
По-иному былое ценя,
Понял я, что мой дом – это Мекка
И Кремлёвский дворец для меня.
Оказалось, что двор мой подобен
Полю шахмат: во мне, игроке,
Сила дивная, гожая, чтобы
Дать фигурам ходы на доске.
Виноградник да старые ивы –
Вот фигуры родные мои!
За игрой бдит забор горделивый,
И, ей Богу, нет строже судьи!
Но дожди зачастили к нам что-то,
Долго партия длится моя.
И всё реже и реже в ворота
Почему-то стучатся друзья.
Не понять им, любителям шума –
А на сессиях много шумят! –
Что домашний очаг – моя Дума,
А Парламент – моя Патимат!
Не поймут, хоть давно уж могли бы
Оценить беспартийность мою,
Мой отныне единственный выбор –
Голос песне всегда отдаю!
Нескончаемой песне о доме,
Где семейное счастье живёт.
Ни в одном не сыскать её томе –
Лишь в сердцах этой песни полёт.
С каждым днём всё дороже, родная,
Эта тихая радость в цене:
Тишина без конца и без края,
И кипящий казан на огне.
Как же праздничным делает ужин
Вечеров устоявшийся лад!
Президент мой! Другой мне не нужен,
Дорогая моя Патимат!
На руке твоей пальцы целую,
По числу континентов их пять.
И за каждый из них твердь земную
Я готов, не колеблясь, отдать...
Лишь на склоне житейского века,
По-иному былое ценя,
Понял я, что мой дом – это Мекка
И Кремлёвский дворец для меня.
РАССКАЖИТЕ, ЧТО ТАКОЕ ЛЮБОВЬ
Что такое любовь? Неужели
Это пламя, что бродит во мне?
Нету места живого на теле,
И горит оно, словно в огне.
Не унять это буйное пламя,
Не залить его красным вином.
Помолчи, Чагана, ведь словами
Не поможешь ты мне всё равно.
Что такое любовь? Не цветы ли,
Что срывал я в горах на снегу
Много раз… Но они не застыли,
Оживая в мороз и пургу.
Не вода ли она, чьи усилья –
Наполненье души родника?
Или снов заповедные крылья,
Уносящие за облака?
Что такое любовь? Нет ответа.
Где найти? И не могут помочь
Ночь, в которой не будет рассвета,
И рассвет, прорастающий в ночь,
Где бушуют бессонные страсти,
Где кипит вечно юная кровь,
Где конь времени даже не властен
Объяснить, что такое любовь…
Жизнь и смерть? Долгий век и мгновенье?
В чём любви необъятная суть?
Чтоб пришло наконец-то прозренье,
Надо просто осилить свой путь.
Чётки лет моих долгих, ответьте,
Озарите дорогу во мгле:
А какое же нынче столетье
На счастливой и грешной Земле?
Что такое любовь? Я не знаю
До сих пор на дороге земной.
Что же ты, Патимат дорогая,
Сотворила однажды со мной?
Разве был до тебя я на свете,
Разве жил на земле меж людьми?
Лишь когда, Патимат, тебя встретил,
Я обрёл наконец этот мир...
ВРЕМЕНА ИЗМЕНИЛИСЬ
Лихо нарушила злобная сила
Нравы, пути, времена.
Старые гербы и гимны сменила
Прежняя наша страна.
Только мой герб неизменен, ведь это –
Солнце лица твоего.
Что же до гимна – то – песни поэта!
Те, где любви торжество!
Злобною силой повергнуты в беды
Нравы, пути, времена.
И над рейхстагом – не Знамя Победы…
Клятвам былым – грош цена.
Но не моим! Верен стягу святому –
Знамени вечной любви.
На эту верность свет отчего дома –
Он меня благословил!
Лихо нарушила злобная сила
Нравы, пути, времена.
Как изменилась граница России:
Двор проходной – не стена…
О, как же всякая нечисть стремится
Наши забрать берега!
Я до конца защищаю границы
Нашей любви от врага.
Лихо нарушила злобная сила
Нравы, пути, времена.
Жиром торговли держава заплыла.
Что же, любовь не нужна?
Нет! Не продажна душа у поэта!
Он лишь любовью богат!
Что эти доллары белому свету?
Как они ярко горят!
Лихо нарушила злобная сила
Нравы, пути, времена.
Облик былого вождя исказила
Лжи и неверья волна.
Ты – мой культ личности! Идол! Богиня!
Я твой адепт навсегда!
И восхищенье тобой не покинет,
К счастью ведя сквозь года.
«Краткий мой курс» ты! Да, краткий, но хватит
Смысла его на мой век.
И для тебя он открыт, о, читатель:
Только читай, человек!
Лихо нарушила злобная сила
Нравы, пути, времена.
Где же стальная эпоха России?
Ржавчиной стала она…
Руша престолы и вечные башни,
Землю трясёт сатана.
Но за любовь нашу сердцу не страшно –
Непобедима она!
КИНЖАЛ
Кинжал старинный на моей стене,
В который раз любуюсь я тобою
И думаю: не приходилось мне
Ни разу обнажать тебя для боя.
Иным оружьем – не тобой, кинжал,
Владеть мой жребий в жизни уготовил.
Я только пыль всегда с тебя стирал
И никогда не отмывал от крови...
Ведь не на страх заклятому врагу,
Как главное сокровище на свете,
Не ратной славы ради берегу,
Клинком твоим любуясь на рассвете.
Тогда зачем я хвастаюсь гостям,
Тебя из ножен гордо вынимая?
Зачем я проверяю по утрам:
Остра ль сегодня плоть твоя стальная?
Зачем ты мне в неведомом пути?
Не место ли тебе в родном ауле?
Дождь за окном так мирно шелестит,
И ты, кинжал, в почётном карауле...
Так говорил с кинжалом я, платком
Пыль вытирая. И не ждал ответа.
А он ответил:
– Потому что дом,
Твой дом со мной – дом горца и поэта!
МНЕ КАЗАЛОСЬ
Казалось мне, что осень золотая
Торопит птиц лететь за перевал.
Но не они, а годы улетают,
Камням подобны, рухнувшим со скал.
О, страсть неповторимых вёсен, где ты?
Неужто без возврата и следа
Любви, надежды, юности и света
На дно ущелья канула звезда?
Казалось мне, что зимние метели
Папахи на вершинах горных вьют.
Глаза мои, что ж вы не доглядели,
Как падал снег на голову мою?
Далёкий март, свидетель нашей свадьбы,
Остался неужели ты в былом?
В потоке дней катящихся узнать бы,
Куда тебя, беспечный, унесло.
Казалось мне, что вечно будут рядом
Друзья, с кем начинал я путь земной.
«В бинокль смотреть, чтоб их увидеть, надо! –
Печально век смеётся надо мной. –
Гляди, вот ими взятые высоты,
А вот ущелья, что они прошли,
Там под плитой могильной дремлет кто-то...».
Казалось мне… Нет, в этом жизнь земли!
ГОВОРЯТ
Без неба и земли был мир пустым.
Они – начало, говорят. Но нет!
Не верю! Потому что первой ты
Собою озарила белый свет!
Что небеса? Они – лишь зонтик твой,
Что из любви к тебе родился сам.
И стала для того земля землёй,
Чтоб было где ступить твоим ногам!
Что день и ночь – начало, говорят,
Они, мол, принесли, и свет, и тьму.
А вот их разделившая заря
Явилась по веленью твоему!
Лишь для того приходит в мир рассвет,
Чтоб нежно поздороваться с тобой.
Важней у ночи назначенья нет,
Чем охранять твой сон и твой покой…
Свет глаз твоих похищен был луной
И звёздами. Как их прекрасен рой!
Твоей улыбкой солнце рождено –
Неповторимой, жаркой, золотой.
Зима и осень, лето и весна –
Так, говорят, всегда было. Враньё!
Я точно знаю: года времена
Меняет настроение твоё!
Ты хмуришься – и слякоть на дворе,
Смеёшься – и в коврах цветов луга,
Печалишься – и горы в серебре,
А гневаешься – и метёт пурга!
Ты пенью птиц учила – волшебство!
И ланей – танцу дивной красоты.
Они так грациозны оттого,
Что им играла на чагане ты.
«Всё, что любви враждебно, да уйдёт!» –
Такой завет несёшь ты на крылах.
Ты – нежности и мудрости полёт.
Ты этот мир для счастья создала.
Долга к нему дорога и трудна
Через штормящий океан любви.
Всю жизнь качаюсь на его волнах.
Аллах, на вечный путь благослови!
* * *
Не сочтите за лукавство – повторяю вновь и вновь:
Учреждаю государство я по имени Любовь!
На гербе – не серп и молот, а сплетенье наших рук!
Не колосьев спелых коло – кос твоих священный круг!
Скоро ты и гимн услышишь государства моего
В нём слова: оно превыше, как положено, – «всего»!
Не Россия с Дагестаном, не Германия – оно
Всех превыше в мире станет! Обязательно должно!
Знамени его основа – красок радуги букет.
Краше знамени такого – ничего на свете нет!
Лозунг не для демонстраций, а самой природой дан
Мой призыв: соединяйтесь, о, влюблённые всех стран!
И хоть я в делах несведущ, в государстве будет лад –
Скоро в нём политубежищ миллионы захотят!
ЖАЖДА
Я с колыбели начал пить
Безумно, жадно, страстно…
Вы скажете: не может быть.
Не верите? Напрасно!
К примеру, солнечный восход
По вкусу мне пришёлся,
И пил его я без забот.
О, как прекрасно солнце!
А звёзды? Если их смешать
С хрустальною водою,
В кувшинах будет благодать
Волшебного настоя!
Взахлёб я горный воздух пил
Без меры и без счёта.
При этом не угас мой пыл:
Ещё, ещё охота!
Нет слаще для души моей
Бальзама снегопада.
О, сколько заповедных дней
Он был моей отрадой!
И брат его – дождь проливной –
Напиток мой всегдашний
Мгновенно становился мной,
Весёлый и бесстрашный!
Не знали вы, что можно пить
И молнии, и громы?
И радуги шальная нить
На вкус мне так знакома!
Сдувая пену облаков,
Небес бузу хмельную
Я бесконечно пить готов
Такую неземную!
А если песен родников
Лишат меня однажды
Про Дагестан и отчий кров,
То я умру от жажды!
Нектары запахов цветов
На горной луговине
Я на коленях пить готов!
Меня да не покинет
Желанье жизни пить вино,
Смеясь, ликуя, плача.
В бокале смешаны одном
Удача с неудачей.
Как смаковал я фестиваль,
Что в Праге был любимой!
Я пил горчайшую печаль
Несчастной Хиросимы.
Я дагестанских вёсен пил
Коньяк – легка походка!
Морозов тундры и степи
Я обжигался водкой!
Шампанским пенилась мечта
Заветная в бокалах.
И слёзы тоже я глотал,
И было их немало…
О, чудный хмель далёких дней,
Где юности кувшины!
О, молодость… Тоска по ней
Солидного мужчины…
Не отрываясь, жизнь свою
В аулах и столицах
Прилюдно, беспробудно пью
И не могу напиться!
И хочется ещё, ещё,
Чем дальше – тем сильнее.
Жажды огонь не укрощён.
Я пью – и не пьянею!
Ну, разве чуточку, слегка
От воздуха и света,
От красоты, что на века
Досталась человеку!
Да не иссякнет эта жизнь
На солнечной планете!
Хоть я в питье неудержим,
Достанется и детям,
И внукам, и далёким тем,
Кто после нас прибудет!
Я поднимаю тост мечте:
Всё оставляю людям!
Судьбу на части не деля,
В том обрету бессмертье.
Покуда вертится земля,
Потомки, счастье пейте!
Я БЫЛ АРТИСТОМ
В театре я артистом был,
И по велению судьбы
Там становился так легко
То молодым, то стариком.
А вот наедине с тобой
Живу совсем иной судьбой.
Не помогает даже грим
Хоть на минуту стать другим.
И не играю, и не лгу,
И притворяться не могу.
И почему всегда – Бог весть –
Я пред тобой такой, как есть?
А потому, что видишь ты
Чужие мысли и черты,
И лицедейства медный грош
Ты без ошибки узнаёшь.
И я краснею – виноват! –
Когда ловлю твой вещий взгляд.
Как будто след былых страстей
Остался на щеке моей...
И потому с далёких пор
Я дома – больше не актёр.
И роли новые ваять
Там не пытаюсь я опять.
Давно ни в шутку, ни всерьёз
Не нужно там картинных поз.
«Не верю!» – на сужденье скор
Мой самый главный режиссёр.
Есть роль одна в судьбе моей –
Отелло с Гамлетом сложней.
Всю жизнь играть её изволь.
Расул Гамзатов – эта роль!
Не знаю честно до сих пор,
Поэтом станет ли актёр.
Хвала Аллаху, коль поэт
Актёрствовать не будет, нет!
ТВОЯ ЧЁРНАЯ ОДЕЖДА
Я помню, в годы молодые
Каким-то дивным волшебством
Ты солнца нити золотые
Брала для платья своего!
Оно сверкало так... Да что там!
Вокзал весь озаряла ты!
Казалось, что из самолёта
Тебя я вижу с высоты!
На свадьбе брата так задорно
Сияла ты – о, радость глаз!
– Но почему, скажи, вся в чёрном
Меня встречаешь ты сейчас?
– Отец мой в горние пределы
Ушёл, и мать за ним вослед.
А я совсем осиротела –
И брата в этом мире нет…
Как радость коротка земная,
И как долга её печаль…
И потому я не снимаю,
Мой милый, траурную шаль.
Горянке трудно быть счастливой…
– О, Патимат, скажу я вновь:
Мы счастьем нашим трудным живы,
Где вместе память и любовь...
* * *
Всемогущий Аллах, неужель никогда
Не жалеешь, что ты человека создал?
Переполнен пороками он до краёв
И не слышит заветное слово твоё…
Не любви милосердной законом живёт,
А законом зверей человеческий род.
Но не звери устроили нынешний ад –
Те могильные камни врагов не дробят...
РАНО ПРИШЕДШАЯ ОСЕНЬ
Конец сентября – это жаркому лету совсем не конец.
Вчера лишь вокзальная площадь была вся цветами полна,
И губы зелёными были от сочной травы у овец.
И в море купались беспечно влюблённые он и она.
Вчера только ласточка в клюве, подобно сигаре, несла
Беспечно соломинку прямо к навесу крыльца,
Туда, где прибита была для защиты от всякого зла
Подкова на счастье, которому точно не будет конца.
Вчера лишь распахнуты были все окна мои на заре
Лучами, что полнили дом золотым светоносным теплом.
А нынче – не верю глазам я – сугробы лежат во дворе,
И кажется память о лете нежданной пургой замело.
Дрожащая ласточка в страхе забилась сегодня в гнездо,
Боится: не северным полюсом ли стал теперь Дагестан?
Не бойся, красавица, снега, не станет вселенской бедой
Зимы завидущей десант – не утратит цвета красота!
Зелёное с жёлтым – сливается осень в объятьях с весной.
На миг лишь прогнали посланцы зимы эти дивные дни.
Не как подвенечные платья – белизною сверкают иной
Деревьев наряды, на саваны больше похожи сегодня они.
А может быть, то забинтованы раны нежданной зимой?
Откуда их столько на листьев ещё не ронявших ветвях?
Неведомо это, наверно, и ей, милосердной, самой…
Вернётся на землю тепло, и страданье и боль заживя.
Вернутся ли только былые мечты и надежды ко мне?
Закружится ль ласточка вновь над моим охладелым жильём?
И схлынет ли старость, подобно нежданной холодной волне?
Согреется ль завтра опять одряхлевшее сердце моё?
ДА ЗДРАВСТВУЕТ!
Как совершенна красота твоя, моё очарованье!
На радость всем вокруг Всевышним создана,
Но мне принадлежит! И в женщинах – за это в наказанье –
Ищу её черты… Да здравствует она!
Да здравствует бокал мой, колдовским напитком полный,
Который черти пьют, и с ними вместе я!
Но иблисов лукавых прочь уносят счастья волны,
Что из бокала бьют, спеша через края!
Да здравствует родник любви, что рвётся неустанно
На волю меж вражды и равнодушья глыб,
Неся душе в Париж свет чистый Дагестана
И утренний Париж душе моей в Гуниб.
О, дерево любви моей! О нём готов сказать я:
Прекрасное всегда, да здравствует оно!
Да здравствуют невесты на пол спадающее платье
С подушкой, что хранит все тайны общих снов…
Да здравствуют всегда, везде объятия влюблённых!
Да здравствуют слова «любимый человек»!
Я начертать его сейчас готов на всех знамёнах!
И колыбели скрип да здравствует вовек!
Хоть это и грешно, скажу: да здравствуют болезни!
Ведь я увижу, как их твой прогонит взгляд.
От света от его во тьме любой обман исчезнет
И никогда уже не приползёт назад.
В наш дом дороги не найдя, да сгинут все напасти!
Да заблудиться им под солнцем и луной!
Я каждым вечером твержу: нет женщины прекрасней!
Но утром ты ещё прекрасней всё равно!
КАЖДЫЙ ДЕНЬ ИДЁТ ДОЖДЬ
О, этот дождь, который льёт и льёт.
Не отличить от вторника субботу.
Неделю за неделей напролёт
Не прекращает нудную работу…
За августом сентябрь пробежал,
Как будто школьник шлёпая по лужам.
Идёт октябрь, от сырости дрожа,
Ненастною погодою простужен.
Дробь выбивают капли на стекле
И день, и ночь, ничуть не уставая.
Цветы и звёзды прячутся во мгле.
А может быть, их не было? Не знаю...
Всё меньше колыбелей на земле,
Всё чаще сотрясают мир утраты…
Неужто в этом споре одолел
Дождь, уносящий радость без возврата?
Любовь – и та как будто не в цене.
Земля сегодня плугом не согрета.
Дождь, хмурый дождь царит в моей стране
С утра до ночи. Тяжко. Без просвета.
КОГДА ГОСТИ УХОДЯТ
Мы только гости до поры земные…
Уходят навсегда мои друзья,
Любимая уходит…
«О, родные,
Хоть оглянитесь!» – заклинаю я.
«Куда вы?» – я протягиваю руки
Тем, кто уходит, горестно вослед.
Увы, от неизбежности разлуки,
Как не было лекарства, так и нет...
Не удержать ничем родные души.
Всё меньше их со мною на земле.
Огонь любви, и так почти потухший,
Запёкся кровью сердца на золе…
Не рвите разом с этим миром нити –
Без них погаснет родовой очаг.
Я не допел вам песню, подождите,
Слова прощанья не найду никак...
Бесценные мои, моя отрада,
Пускай я святотатствую опять,
Но повторяю: будьте вечно рядом.
Вы слышите: не смейте умирать!
На сердце столько ран уже, поверьте,
Что обретенье новых – чересчур…
И разве на охоте не от смерти
Бежит упрямо обречённый тур?
Вокруг и так несчастье за несчастьем,
Котёл Кавказа всё взорвать готов.
И солнце возвратить на небо властен
Лишь тот, кто славит песнею любовь.
Послушайте её, и, может, станет
Она лекарством, что всего нужней
Для вас, сейчас блуждающих в тумане,
И для страны измученной моей.
«Куда, куда вы?» – спрашивают листья.
«Зачем спешите?» – спрашивает снег.
Ручьёв весенних звонкий зов неистов:
«Не уходи из жизни, человек!».
Мой Дагестан земной – совсем не сказка,
А всё ж его святые родники
Вам ни в каких заоблачных Дамасках
Не обрести, я знаю, кунаки.
За миги жизни продолжайте битву –
Не в этом ли и скрыта жизни суть?
А я за вас последнюю молитву
Всевышнему Аллаху вознесу...
* * *
Суть нашей жизни – встречи и разлуки.
Приходят и уходят поезда.
Меня вокзалов дружеские руки
В объятиях несут через года.
О, жизнь моя, ты меришь перегоны,
Как будто поезд… Что там? Не таи.
Путь без возврата? И твои вагоны –
Как годы уходящие мои?
Как грабит их безжалостное время!
Разбойничая прямо на ходу,
Крадёт надежды, без которых стремя
Судьбы своей я больше не найду.
За окнами всё меньше новых станций,
Давным-давно растаял прежних след.
И день боится теменью сменяться –
А вдруг уже и не придёт рассвет?
И всё ж напрасны времени старанья –
Хранят вагоны эти навсегда
О самом главном все воспоминанья:
О той любви, что светит сквозь года.
Сплетенье губ и рук, сердцец слиянье
До гробовой доски останутся во мне
И гордых песен жаркое дыханье,
Которые я пел родной стране.
Меня воспоминанья не покинут,
И потому я вижу наяву
В одном окне – былой зимы картину,
В другом окне – весеннюю траву.
И потому без грусти и обиды
Я принимаю вечности закон:
Скоро останусь на перроне, видно,
И уплывёт последний мой вагон…
И ВОРОН БЫЛ ДОБРОЙ ПТИЦЕЙ
Ворон много лет тому назад
Был прекрасной птицей, говорят,
И его перо – смолой смола –
Ева для бровей не зря взяла.
Говорят, что взяли соловьи
Песни задушевные свои
У певца, что самым лучшим был –
Золотоголос и чернокрыл.
Только зависть в вороне жила
Чёрная, словно его крыла.
В карканье она – таков итог –
Превратила сладкий голосок.
Говорят, лягушка – о, Аллах! –
Первою красавицей слыла.
На просторах речек и морей
Не было когда-то равных ей.
Чудо – с головы и до хвоста!
Золотая рыбка ей – и та
Не соперницей была, а так –
Недоразумение, пустяк.
В том твоя, любимая, вина,
Что сейчас заквакала она.
Зависть наказала до беды
В час, когда ты вышла из воды
И своей волшебной красотой
Вмиг лягушку сделала такой.
О, моя любимая, когда
У окна закаркает беда,
Ворону напомни: как бы он
Не был вовсе голоса лишён!
Если зависть квакает вослед,
Если на неё управы нет,
Пожалей лягушку: всё равно
Ей лишь только квакать суждено…