Андрей ШАЦКОВ. СЛАВЯНСКИЙ ЦИКЛ. Поэзия

 

Андрей ШАЦКОВ

СЛАВЯНСКИЙ ЦИКЛ

          

ПОЛУНОЧНАЯ БАЛЛАДА

Качаются лапы прибрежных лесов,

По заводям прячется рыба.

На сердце – тоски полуночной засов,

Бессонницы смертная дыба.

 

Торопятся страхи, как мыши на сыр,

Как княжьи клевреты на вече.

Как воронов вещие стаи на пир

Остывшей к полуночи сечи.

 

И жёлтые – светятся волчьи глаза.

Сверкают зелёные – рысьи.

Закатною кровью набухла слеза

Росы,
                окольчужившей листья…

 

Над Северским знамя полощет Донцом

И чёрного солнца верига.

И в небо глядит побледневшим лицом

Бесстрашный и доблестный Игорь.

 

Затмение тенью легло на траву.

Слетаются тучами враны…

Но целит стрела, растянув тетиву,

В полночные ворога станы.

 

И топчутся кони, уздами звеня.

Великое кажется малым.

И с честью погибнуть за други своя

Не страшно ему под Каялом.

 

Не страшно… Осталась докука одна,

Которая горами движет:

Как встретит разлуку с мил-другом жена,

Кто «Слово» в Путивль ей напишет.

 

И будет полуночный длиться правёж

Души,
                  до рассветного часа.

Покуда молочным туманом на рожь

Опружится месяца чаша.

 

И тиной затянутся Вия глаза

В бездонной трясине болота,

Когда прозвучат петухов голоса

И вспыхнет крестов позолота,

 

И степь заалеет стеною щитов,

И двинутся русские рати.

И «Слово» про Игоря – главным из слов

Пребудет в Руси вековати!

 

     СЛАВЯНСКИЙ ТРИПТИХ

 

I. «ПОУЧЕНИЕ» О ЛЮБВИ

«Поучение Владимира Мономаха» –
     литературный памятник XII века,
                 написанный великим князем
                       Владимиром Мономахом.

Без любви – не закроется рана.

Без любви – не наступит весна.

Жизнь грустна, как дуа из Корана,

Как акафист о скорби – грустна.

 

Долгожители, что в вашей доле,

Если солнце идёт на закат?

Если вашей утраченной воли

Не хватает на грома раскат,

 

Чтоб звенел над встревоженной крепью,

Пригибая к земле ковыли.

И летела над лесом и степью

Неизбывная песнь о любви...

 

Волос сед, но не дрогнули руки.

Ухвативши за повод коня.

Где-то сзади отставшие внуки

«Воротись!» –  окликали меня.

 

«Желторотые, что вы галдите,

Как птенцы, средь развесистых крон.

К самой первой, единственной – Гите,

Я в Смоленск – на последний поклон»...

 

Жизнь порою покажется сказкой.

Распахнёт лебедицы крыла.

Ах, какою же стройной и баской

Англосаксов принцесса была!

 

И какая же только путина,

Занесла её в древнюю Русь?..

Родила богатырского сына.

Разделила княжения груз.

 

И дрожали скуластые ханы.

Побросав многочисленных жён.

Если я в полуночные станы

Лез с дружиною, как на рожон.

 

А при встречах – горели ланиты,

И шептали с любовью уста,

Имя северной женщины – Гиты,

Чьих волос – не белей береста...

 

Но кончается путь Мономаха.

У подножья простого креста.

Где над памятью горького праха

Асфоделью цветёт красота.

 

И болит незажившая рана.

И белеет рубец средь седин...

Но стрелой в половецкого врана

Метит князя Владимира сын!

 

За щитом Мономахова рода

Русь растит боевое жнивьё!..

И под куполом ясного свода

Кружит лебедем имя ЕЁ!

 

II ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНИНА

Вот и август прошёл, и сентябрь настал,

Приближается бабьего лета кончина.

И в бездонные воды, как в чёрный хрусталь,

Замирая, глядится лесная лещина.

 

Ты возьмёшь мою руку и спросишь: «Зачем

Всё кончается,
                               осень горька, как оскома?».

И кровавое солнце упало, как шлем,

Перерубленный наполы грохотом грома.

 

Что отвечу, скажу, что зимы не боюсь,

Если сердце объято любови пожаром.

Чернотропом хазарины ходят на Русь,

И лукавый пути указует татарам.

 

Что грешны мы, и летний окончился день.

Что немчинские ветры летят из-за моря.

И легла на полмира от месяца тень.

Полумесяца – странам славянским на горе.

 

Убери свои косы под тёмный платок,

Если я не вернусь к тебе ранней весною.

Слышишь, конница скачет, тяжёл её скок.

Это – наши готовятся к смертному бою.

 

Нас немного, доживших до славных седин,

Кто в преданиях правнукам правду расскажет.

Пусть за мною встаёт твой единственный сын.

Мой – единственный, сгинул в полуночной страже.

 

Непогожий октябрь вздымает крыла.

И как стрелы остры первозимья метели.

Я хочу, чтобы ты до весны дожила.

Ратоборцы рождаются в светлом апреле.

 

III. НА ПРОМЁРЗШЕЙ ТВЕРДИ

Всё пройдёт, когда рухнут снега:

И печаль, и тоска, и тревога.

Заскрежещет в протоках шуга,

И покроет вода берега,

И утонет в разливах дорога.

 

И весна величаво придёт,

Постучит в крестовину оконца.

И закончит в свой срок перелёт

Белый лебедь, спустившись на лёд,

Исчезающий в мареве солнца.

 

И крылатой мечтой обуян,

Укрываясь средь духов древлянства,

Буду мукой весеннею пьян,

Посреди заповедных полян,

Где когда-то рождалось славянство!

 

Пережить эту зиму суметь,

Не поддавшись матёрому страху.

И как пращур, отринувший смерть,

Крепко встать на промёрзшую твердь,

Подпоясав льняную рубаху.

 

МАЙСКАЯ БАЛЛАДА

                                      За ветром взывают мечи...
                                                                Александр Блок

По травам, пока не белёсым

От утренней зябкой росы,

Бреду по пологим откосам,

А вслед – заливаются псы.

 

Бросаются – дело не дело,

По следу печали спеша…

Но шаг не прибавило тело,

Пока каменела душа.

 

И полнилась знанием вещим,

Пришедшим из тёмных веков.

И воронов стаи зловеще

Терзали небесный покров.

 

И граяли, точно с досады

Упорного в Вере кляня…

Но только у самой ограды

Оставили силы меня.

 

Я знаю, что майские смуты –

Страшнее январской пурги.

И вплоть до последней минуты

Неведомы будут враги –

 

Семь смертных грехов на потребу

Кому-то
                    сокрыли мечи…

Они – вопиющие к небу,

Пребудут твои палачи.

 

Последняя гаснет зарница.

В полях расточается мгла.

И только открыта страница

В углу, где лампада светла.

 

И скоропись полуустава,

Вещает дрожаньем руки,

Что сбита набегом застава…

А дальше – обрыв у строки.

 

Конец заполошного мая

Слезами дожди окропят.

Арбы и повозки Мамая

По пыльным дорогам скрипят.

 

И встать на путях его – лучше,

Чем мышью таиться в углу…

Стрелец – неприкаянный лучник,

Я к бою готовлю стрелу!

 

И что мне за дело, что кто-то

Поднимет отчаянный плач,

И выбежит вслед – за ворота

На тракт, где охрипший трубач

 

Сыграл.
                     И дорожные клёны,

Прощаясь, не прячут печаль.

Но реют по ветру знамёна,

И плещет в оконницы сталь!

 

И маяться мороком мая

Нам всем суждено по делам

Тщету и печаль принимая

С надеждою – напополам!