Григорий БЛЕХМАН. ЗАБЫТАЯ МЫСЛЬ УГНЕТАЕТ… Памяти Виктора Пронина

 

Григорий БЛЕХМАН

ЗАБЫТАЯ МЫСЛЬ УГНЕТАЕТ…

Памяти Виктора Пронина (20.09.1938 – 18.07.2023)

 

20-го сентября исполнилось бы 85 лет Виктору Алексеевичу Пронину, не дожившему до этой юбилейной даты чуть более двух месяцев.

Познакомились мы полтора десятка лет назад в Коктебеле во время ежегодного поэтического праздника – фестиваля «Коктебельская весна», приуроченного ко дню рождения (15 апреля) одного из когорты самых ярких поэтов Серебряного века – Николая Гумилёва.

(Этот, сразу ставший Международным, праздник в начале нулевых организовал во всех отношениях, в частности, вложив в его проведение собственные средства, крымский писатель и общественный деятель Вячеслав Фёдорович Ложко.)

Мы же с Виктором Алексеевичем часто оказывались в одной группе во время трёхдневных совместных выступлений. 15 апреля было открытие праздника в Коктебеле – у памятника Николаю Гумилёву (изготовление и установка памятника тоже являются во всех отношениях заслугой Вячеслава Ложко).

На открытии традиционно выступали с приветствиями министр культуры Крыма и другие официальные лица. Потом шло награждение лауреатов премии им. Н.Гумилёва, после чего следовал поэтический марафон в Доме культуры «Юбилейный».

На следующий день небольшие группы участников обычно выступали в школе в посёлке Щебетовка, что рядом с Коктебелем, потом (17-го) – в Феодосийском музее им. А.Грина, а в заключительный (18-го) день – в библиотеке им. И.Франко в Симферополе.

И мы с Виктором Алексеевичем как-то сразу подружились. Может быть потому, что оба, прежде чем серьёзно заняться литературной работой, испробовали немало других занятий, ничего общего не имеющих с трудом писателя.

Хотя потом в Москве виделись нечасто, но каждый раз было ощущение, будто расстались, если не вчера, то совсем недавно. Так обычно случается между людьми «одной группы крови».

Разговаривали всегда подолгу – по телефону ли, в нижнем буфете ЦДЛ, в издательстве «У Никитских ворот», которое очень активно выпускало его книги, пользовавшиеся большим спросом, или по дороге домой, где наши пути расходились на станции «Беговая» – он переходил на электричку, которой ехал до остановки «Баковка», где жил в построенном им доме, а я ехал метро до следующей станции «Полежаевская».

Должен ещё отметить, что он, подписывая все книги, какие мне дарил, обязательно оканчивал одной и той же фразой: «Желаю тебе побед на всех фронтах».

И хотя я никогда не относился к категории читателей, которые любят детективную литературу, а он писал именно в этом жанре, в его книгах было (и осталось) нечто значительно более весомое. Он лишь использовал этот жанр, чтобы показать атмосферу времени в стране и психологию своих героев, живущих в этой атмосфере.

 

***

Заключительный – пятый том книги под общим названием: «Кинжал для левой руки» он подарил мне в нижнем буфете ЦДЛ, куда несколько лет назад позвал поговорить, как любил сказать: «за рюмочкой чая». За этой «рюмочкой» к удовольствию буфетчиц (что было заметно) мы засиделись допоздна, разогреваясь, но очень постепенно. Настолько постепенно, что в конце нашей беседы на сторонний взгляд выглядели так, будто только зашли. Виктор Алексеевич не только отменно владел пером, но и культурой долгого застолья.   

Заглавием же моей заметки об этом пятитомнике послужило начало одной из фраз Мастера, которая полностью звучит так: «Забытая мысль угнетает не меньше, чем потерянный кошелёк».

Конечно, автор говорит о себе и ему подобных, потому что, согласимся, не каждого человека забытая мысль так угнетает. Наверное, в основном – мыслителей. А поскольку каждый крупный писатель – мыслитель, такая его печаль понятна.

То, что Виктор Пронин – писатель крупный, известно давно, но его поведение никак этого не выдаёт. Ведь зачастую человек, хотя бы мало-мальски что-то опубликовавший, а уж, если ещё и отмечен критикой, несёт себя людям «как подарок», не всегда и сам того замечая. Даже отдалённые звуки «медных труб» сказываются на его самоощущении.

Однако, разговаривая с Виктором Алексеевичем, никогда не подумаешь, что перед тобой «тот самый Пронин». Пронин, написавший повесть «Женщина по средам», по которой снят известный и многими любимый фильм «Ворошиловский стрелок». Он же написал роман «Женская логика», который теперь многие знают, благодаря одноимённому телесериалу. Его повесть «Банда» стала сценарием для телесериала «Гражданин начальник»…

Эти и многие другие произведения издавна известны широкой читательской аудитории не только в нашей стране, но и далеко за её пределами.

Больше того, он любил и умел слушать, что, конечно же, – черта истинного интеллигента. А уж рассказать умел так, что заслушаешься.

Вроде бы и просто, но уже не забудешь.

Так же, как и написать. Вот, например, что он написал в «Попытке автобиографии» на последней странице обложки начального тома, указанного ранее пятитомника:

Был двоечником в школе, окончил горный институт, женился на первой красавице Днепропетровска (она сама мне это сказала), облазил и описал все угольные шахты Сахалина, торговал обоями из Сыктывкара, собирал пустые бутылки на Одинцовских тропинках (сдавал на хлеб, молоко и водку), подрабатывал в украинских колхозах разъездным фотографом, за шаловливость и бестолковость был гоним из редакций и издательств, был Первым пером газеты «Советский Сахалин», журналов «Человек и закон», «Огонёк», снимал с занимаемых должностей союзных министров и прокуроров, вытаскивал людей из тюрем, гнал самогон, чеканил по меди, резал по красному дереву, писал картины маслом, служил разнорабочим на заводе, вырастил трёх дочерей, построил дом, издал более двухсот книг (роман «Ворошиловский стрелок» стал моей визитной карточкой), получил кучу литературных премий, звание генерал-лейтенанта казачьих войск, Заслуженного работника культуры России «за яркий вклад в мировую сокровищницу литературы» (вот так-то, ребята!), Европейской Академией Естественных наук (Ганновер) награждён Голубым Крестом с Короной, шастал по Курилам и Египту, по Оби, Стамбулу и Мадриду (Севилья, Кордова, Толедо, Гранада), по Сирии, Вьетнаму и Китаю, влюблялся, пил и плакал…».

Не правда ли – роман. Да какой!

А закончил как (!) – «влюблялся, пил и плакал» – самые нужные слова нашёл, чтобы сказать коротко о том, что счёл для себя главным.

 

***

Теперь – о самом пятитомнике. Его название, которое, конечно же, сразу вызывает вопрос, автор объяснил так:

В Эрмитаже мне как-то довелось увидеть целый стенд с кинжалами для левой руки. В средние века получили распространение длинные дуэльные шпаги, иногда они достигали полутора метров. А поскольку люди тогда жили невысокого росточка по сравнению с нынешними, шпаги часто оказывались бесполезными – когда дуэлянты сходились вплотную, они не могли поразить друг друга. И мысль человеческая изобрела короткие кинжалы для левой руки – чтобы можно было нанести смертельный удар противнику с близкого расстояния…

Дальше идёт рассказ об этих кинжалах, разнообразие которых действительно поражает воображение, потому что у некоторых от нажатия кнопки лезвие как бы раскалывалось на три жала, иногда на лезвии крепился небольшой ствол, и схватку можно было начать с выстрела… Кроме того, кинжалы различались по форме: плоские, гранёные, волнообразные… В общем, фантазия тут не знала границ.

И я подумал, – продолжает Мастер, – почему бы мне не сравнить длинную шпагу с длинным романом, до которого не у каждого читателя дойдут руки, не у каждого хватит терпения дочитать до последней страницы… А почему бы мне эти вот короткие записи не сравнить с кинжалом для левой руки… У них не меньшее разнообразие, нежели у тех кинжалов… И автор, даже на короткое время соприкоснувшись с читателями этими записками, всегда поймает секунду, чтобы нанести свой несмертельный удар остриём трёх-пяти строк…

Так возникло название книги, вылившейся в пять томов, которую составили мысли автора, приходившие к нему во время написания того или иного романа, порой неожиданно. Те, что имели отношение к сюжету, писатель использовал. Те, что – нет, как он сам их называет – посторонние мыслишки, записывал отдельно. И когда их накопилось много, расположил по годам и составил рукопись, которая позже стала книгой.

 

Теперь начнём знакомиться с теми «мыслишками». Автор расположил их в обратном отсчёте: начал с года, когда рукопись отдал в редакцию и продолжил прошлым, позапрошлым и дальше, приближаясь, по его словам – «к давнишнему себе, почти позабытому».

Но поскольку пятитомник заканчивается короткими записями 1966 года, а это, хоть и молодой, но уже не юный возраст писателя, то вряд ли есть смысл придерживаться хронологии рождения каждой из мыслей. Поэтому будем делать так – открывать его произвольно и читать.

Когда Виктор Алексеевич дарил мне каждый из томов, иной раз говорил, что не стоит читать больше двух страниц в день. Скорее всего имел в виду, что не стоит читать быстро – это не роман, и тут нужно вникать в каждую фразу отдельно.

Конечно, автор прав – здесь что ни фраза, то отдельный сюжет, а то и целый роман. Однако, мне не удавалось сдерживаться, и в день читал значительно больше, возвращаясь к уже прочитанному, делая закладки, чтобы показать потом близким мне людям.

Вся прелесть такого чтения состоит в том, что в комментариях эти записи не нуждаются – каждый из нас прочитает их по-своему, в какие-то моменты поймав себя на мысли, что о чём-то подобном думал и сам, но писатель выразил это за тебя. Ну и, конечно, узнаём здесь немало для себя нового в подходе к тому или иному явлению.

 

***

Кто бы мог подумать, что на дне небольшой рюмки может уместиться столько сюжетов!

***

А это возможно – потерять голову, не потеряв лица? Я обычно теряю одновременно и то, и другое.

***

Интересно, чем занимались писатели до изобретения письменности?

***

Порочность красавицы так же естественна, как и целомудрие дурнушки. И ещё неизвестно, кто из них порочнее, кто целомудреннее.

***

Да, она спит с другим, но мне верна, поскольку со мной не спит.

***

Факты менее долговечны, нежели слухи о них.

***

Муж в новом галстуке всегда настораживает. Как и жена с новыми духами.

***

Если жена скажет, что духи ей подарили на работе – пусть срочно меняет место работы.

***

Кто плавать не умеет, не тонет.

***

На какую только лживую низость не пойдёшь, чтобы вызвать к себе любовь и уважение!

***

Возраст, когда каждую весну встречаешь как последнюю.

***

Женская глупость – это лукавая разновидность мужского ума. И не заблуждайтесь, ребята.

***

Невежество упрощает жизнь и позволяет приобрести вес в обществе, поскольку все просто жаждут пообщаться с тобой и убедиться в собственном превосходстве. Только при одном условии – твоё невежество должно быть искренним и беспредельным.

***.

Наши желания всегда моложе нас самих. Как и воспоминания.

***

Гордыня, конечно, мельче, нежели гордость, но зато заметнее и безопаснее.

***

Лучше молча выпивать, чем молча разговаривать.

***

Только жёсткость повествования может оправдать сентиментальность произведения.

***

Душа отягощена неразделённой любовью. Какая может быть работа!

***

Вульгарность – это неуправляемая искренность.

***

Стоит немного поухаживать за женщиной, и она легко добивается от меня всего, что я от неё хочу.

***

Младенец глаголет истину? Значит, давно не пороли.

***

Обида взывает к мести, месть требует справедливости, справедливость гасит обиду.

***

Ещё неизвестно, к чему мы больше стремимся – причёсанному временем прошлому или к вымечтанному будущему.

***

Умный человек всегда может принять и понять собственную глупость. И даже восхититься ею.

***

Я не имею права обращаться к человеку с просьбой, зная заранее, что он не имеет права отказать.

***

Сидя в нижнем буфете, автор мучительно думал – кого бы ещё не пригласить на обмывание книги?!

***

Критик – это человек, который за деньги берётся объяснить автору то, чего тот не понял в своей же книге.

***

Писатели любят собираться вместе, и при этом каждый радостно удивляется – как же глупы, бестолковы и бездарны все остальные за столом.

***

Писать стихи не по потребности души, а профессионально – в чём-то безнравственно. Это почти то же самое, что и любить профессионально. Впрочем, некоторым нравится и то, и другое.

***

Странное настало время, когда при оценке литературного произведения, учитывается прежде всего должность автора. Более того, он сам, оценивая себя, тоже исходит из занимаемой должности. И сочиняет не ради самой работы, не для денег даже, а ради того влияния и тех денег, которое опять же даёт должность. Поскольку и должности у этой публики тоже литературные – секретарь правления, главный редактор, директор издательства, то они, если и не понимают, то наверняка подозревают, что должность – самая сильная сторона их дарования, поскольку зачастую без должности вряд ли кого заинтересуют их прославленные произведения.

 

Поймал себя на мысли, что, если не остановлюсь цитировать, то процитирую все записи книги. Очень сложно было переходить со страницы на страницу. Хотелось приводить всё подряд, что было бы неправильно. А так взял что-то из каждого года. Надеюсь, что передал суть авторского замысла.

Приведу лишь финальные строчки пятитомника:

«Ну вот, собственно, и всё, дорогой читатель. Ты перевернул последнюю страницу последнего пятого тома моих блокнотов, которые я не без шалости назвал «Кинжалом для левой руки». Были и другие варианты названий, например, «Вставай, ты жив!» (позже он напишет книгу и с таким названием – Г.Б.) … Но случилось так, что победил «Кинжал…». Я не жалею… Если так случилось, значит так должно было случиться…».

Наверное, этим и следовало бы мне закончить собственные впечатления о пятитомнике, поскольку лучше, чем его автор, не скажешь. Но как же прав, оказывается, Мастер, когда замечает: «Возвышенный тревожный соблазн – писать о себе».

Поэтому, не сумев отказаться от такого соблазна, немножко продолжу уже о себе.

Когда читал книги, а потом писал эту заметку, постоянно думал об умении Мастера сказать лаконично. В связи с этим вспомнил одну из наших встреч уже давних времён, когда Виктор Алексеевич подарил мне только что вышедший очередной его роман «Брызги шампанского».

У меня тогда вышла первая книжка прозы, которую я тоже ему подарил.

Взяв эту книжонку, он внимательно прочитал мою тёплую надпись, кивнул в знак одобрения. Потом посмотрел раздел «Содержание», как издана книжка… Затем произвольно открыл какую-то страницу и стал читать. Прочитал и сказал: «А зачем ты пишешь такими длинными абзацами. Это затрудняет чтение, потому что лишаешь мысль динамики. Пиши короче, и люди сумеют дочитать до конца. Посмотри, как у меня».

Я посмотрел. И с тех пор пишу короче, за что очень благодарен Мастеру, потому что это дисциплинирует мысль.

Да и есть с кого брать пример, в чём, думаю, каждый из нас в очередной раз убеждается, читая его очередную книгу.

 

***

А ещё мне дорог тот день, когда, узнав, что готовлю рукопись очередного сборника прозы под названием «Ах, как помнятся прежние оркестры!», он спросил, может ли познакомиться с его содержанием. Получив от меня рукопись, на следующий день позвонил с абсолютно неожиданным для меня предложением, сделанным в очень деликатной форме: не буду ли возражать, если он напишет несколько слов вместо предисловия. Ну, кто бы возражал такому предложению знаменитого Мастера.

Вот так и остались у меня подаренные им книги, предисловие к моей книжке и светлая память о моём товарище.