Павел РЫКОВ. НАМ ПОБЕДЫ НИКАК НЕ ПРОСТЯТ... Из книги стихов «Год рождения 1945»

 

Павел РЫКОВ

НАМ ПОБЕДЫ НИКАК НЕ ПРОСТЯТ...

Из книги стихов «Год рождения 1945»

 

МАМИНА КРОВЬ

В прифронтовой палатке госпитальной,

Что словно храм, стоящий на крови,

Не жалуют слова: «Исход летальный»,

Но молятся: «Живи, боец, живи».

 

Из-под огня тащила медсестрица,

А далее – скорее, в ближний тыл.

Он весь изранен. Кровь сквозь бинт сочится.

Он умирает. Очи он смежил.

 

И в забытьи, теряя кровь по капле,

Он видит степь, вкруг озера камыш.

Пролёт по-над водою серой цапли.

А может, и не видит… Слышит лишь

 

Команды: «Скальпель мне, пинцет, зажимы».

Да звон осколков, что бросают в таз…

Живи,  боец! Но жизнь неудержимо

Уходит. Наступает смертный час…

 

Но есть любовь и вера и надежда…

Чтобы боец навеки не ушёл,

Девчоночка, москвичка, Белоснежка,

Ложится на стоящий рядом стол.

 

Иголка в вену –  чем вам не молитва?

И, смерти неминучей вопреки,

Спасительные каплют миллилитры…

О, вымоленные фронтовики!

 

Как много вас, воскресших в этом храме

При свете  дня, мерцании свечей.

Вам жизнь была возвращена трудами

Бригады  фронтовых военврачей

 

А мама – что? Ей многого не надо

На День Победы пригубить вино

В кругу семьи – из всех наград награда!

Да  не смотреть про ТУ войну кино.        

 

* * *

Нам Победы никак не простят;

Не по правилам мы победили.

Судят, как о незваных гостях,

Что без спроса и ели, и пили.

 

Сиволапые, быдло, русня,

Сыромятина, валенки, глина!

Кто позволил восстать из огня?

Как посмели дойти до Берлина?

 

И, купаясь в сигарном дыму,

Погрузившись в мягчайшие кресла.

Всё твердит: «Ну, никак не пойму

Эту Русь, что из пепла воскресла».

 

Вам, убогим понять не дано

То, что знали участники битвы:

И отваги хмельное вино,

И отраду соборной молитвы.

 

* * *

Жизнь свою

С точки зрения места в солдатском строю,

С точки зрения «в ногу – не в ногу»

Надо рассматривать и сверять

С теми, кто был готов на войне умирать,

И не страшился встретиться с Богом,

Как отец мой и мать.

 

ИГРА

Послевоенные дворы:

Игры другой мы знать не знаем:

Он бьёт из-за горы,

А мы в атаке погибаем.

Но Сталин отдаёт приказ.

И командир, сверкнув очами,

В атаку поднимает нас,

Кричит, что Родина за нами.

Вот, за сараем притаясь,

Гранату во врага я кину:

И фриц осядет грузно в грязь,

И вновь свободна Украина!

Пускай кричат, что я убит,

Беда и смерть меня не тронут.

Мой автомат огнём кипит,

И не кончаются патроны.

Враг пятится и мы, смеясь,

Ликуем, празднуя победу…

А с лавочки глядят на нас

Отцы, дядья да наши деды.

Они ни слова про войну,

Они смолят свой  «Норд» из пачек,

Они поклонятся вину,

Они о разном посудачат.

Потом они покличут нас

На ужин голосом нестрогим…

А завтра снова в этот час

Нам бить врага в его берлоге.

…………………………………………

Послевоенные  дворы.

Мы победили – без сомненья…

Но скоротечен час игры

И бесконечен Час Забвенья!

 

СЫН

В храм, что ни утро, ходила.

В очи глядела Христа

И у подножья креста,

Встав на колени, молила

И, уповая на милость,

Слов не жалела своих:

Истовых, страстных, святых,

Тайных, заветных, простых.

Должен Он выслушать их!

Должен…

Но не отмолила.

 

Видно, слова не дошли;

В лагере сына сожгли

Пленного. И  не сыскать.

Место, где ей возрыдать.

         

ФРОСИНО НАСЛЕДСТВО

Собралась бабуся Фрося

В эту среду помирать.

Правнучку о чём-то просит.

А о чём – не разобрать.

 

Правнучек нарисовался,

Коль пришёл последний миг.

Слушал, да не разобрался,

Что коснеющий язык

 

Им, борзым поведать хочет.

О каких-таких делах:

О наследстве ли бормочет,

О припрятанных деньгах?

 

Там, где семь слонов рядочком

На комоде встали в ряд,

Ищет тайного замочка,

Где все денежки лежат.

 

Их, старух, пойми попробуй:

Накопили – и в потай.

А теперь пред крышкой гроба

Укажи, не жмись, отдай!

 

А она –  всю жизнь и силы;

Ни разжиться, ни гульнуть.

Колотила-молотила,

Ни присесть, ни отдохнуть!

 

Бабе Фросе гроб срядили –

Не держать же сверх земли –

Свечки в церкви прикупили

И  Псалтырь над ней прочли.

 

А в комоде, в уголочке

Вместе с мылом про запас

Только серые клочочки –

Пустяки для сытых глаз:

 

В память о пайковом хлебе,

Карточки  хранились тут…

А теперь в раю  на небе

Хлеба вволю ей дадут.

 

Ангелок в халате чистом,

Каравай, прижав к груди,

Отпластает  хлеб душистый:

– Съела? Снова подходи!

 

Ей и надо-то немножко:

Хлеб дают – чего желать!

И она, привычно, крошки

Будет в горсточку сбирать.

 

А родня, подпивши малость,

Скажет горько: «Вот дела!

Ни копейки не осталось,

Словно бабка не жила».

 

Только мальчуган безгрешный

В уголочке, на полу

Рад медали потемневшей

За ударный труд в тылу.