Анатолий СМИРНОВ. ПО ДОРОГЕ К СЕРДЦУ. Поэзия

 

Анатолий СМИРНОВ

ПО ДОРОГЕ К СЕРДЦУ

 

* * *

Чтобы речи убеждали,

Чтобы речи увлекли,

В них всегда нужны детали

Жизни неба и земли.

Перья ангела иль говор

Наводнивших полночь звёзд,

Облик милой, вид портовый

С его грузами вразброс.

Где-то капля; где-то мушка;

Где-то полная луна;

Где-то глиняная кружка,

Браги пенистой полна…

И хоть мир нас манит далью,

Не венчаемой концом,

Взгляд всегда живёт деталью,

Ум – приметливым словцом,

Надевающим сторожко

На фантазию очки.

Всю во мраке видим кошку,

Как сверкнут её зрачки!

                  

* * *

Играя музыкой и словом,

Он надвигался на меня

Лиловым облаком грозовым,

Разящим стрелами огня.

 

Он странен, страшен был средь быта,

Как Гнев Господний наяву.

Но в вылет стрелами пробитый

Дышу, хожу, люблю – живу.

 

И в жизни той, что часто мучит

Кнутами злых житейских бурь,

За самой гиблой чёрной тучей

Провижу чистую лазурь.

 

Но и наполнясь её светом,

Всё не могу найти ответ:

То ли в нём ангел был поэтом,

То ли был ангелом поэт?

 

* * *

А с годами всё более крепла

В недрах сердца единая мысль:

Прогореть в этой жизни до пепла,

Чтоб удобрить грядущую жизнь.

 

Так мне быть в этом мире желанно

Хоть песчинкой, осаженной дном,

Что не надо блаженства ль нирваны,

Воскресения ль в мире ином.

 

На суровой бытийной дороге

Я привык среди пыток и лих

Быть к себе откровенно жестоким,

Оставляя добро для других.

 

От того и не чаю я ныне

Смыть следы рокового житья

Иль, раздувшись поддушьем гордыни,

Сохранить в божьей вечности «я».

 

Путь судьбы, он на треть был кошмарен,

Но зато и прекрасен на треть.

За рождение я благодарен,

Благодарен за близкую смерть!

 

Чистый воздух любви и свободы

На земле мне на каждом углу,

Потому благодарен за годы

И за пепел, что канет во мглу!

 

ТЫ ПОМНИШЬ?

Ты помнишь ли тот запах медуницы

и ветерок, трепавший лисохвост,

как стригли высь стремительные птицы,

а солнца луч упал на луг, как мост,

 

и если по нему пойти, от комля

подняться в небо – плёвые дела?.. 

Хотя ты ничего уже не помнишь.

Не помнишь потому, что умерла.

 

Смерть стёрла всё – страданья и желанья,

любовь, печаль, привязанность к годам…

Мне не с кем разделить воспоминанья –

вот этим и приходит старость к нам.

 

РОЛИ

То текста швец, то текста жнец,

То зла свидетель по неволе,

То покупатель, то отец,

То дед… Всю жизнь играю роли.

 

Младенец, бойкое дитя,

Весёлый отрок и подросток,

Да юноша, чуть погодя

Мужчина – роли биороста.

 

А рядом – школьник, пионер;

Потом – монтёр, студент-заочник;

Редактор, бич газетных сфер,

И муж, любовник-полуночник.

 

Для тысяч – просто пешеход,

А для десятков был соседом;

Пред иноземцами народ

Свой представлял по разным средам…

 

Эх, роли… Сколько их сыграл!

И сколько их ещё сыграю!

Никто меня вокруг не знал

Того, которого я знаю.

 

Ну, может, Бог почти проник

В него, играющего роли,

Хоть вопрошает Божий лик:

«Зачем я дал свободу воли

 

Тебе? Теперь не знаю Сам –

В грядущее ролей оравы

Таща, кого сыграешь там,

Пойдёшь налево иль направо.

 

Одно Я знаю до конца:

В спектакле жизни многобренном

Без реплик роль – роль мертвеца

Сыграть обязан непременно».

 

* * *

Он плевал на иконы, плевал на кресты,

Проходя вдоль могучей реки.

А потом, отрекаясь мирской суеты,

Лбом стирал и чужие плевки.

 

Вся планета казалась ему как вокзал

И, омывшись в текучей воде,

Он в заброшенном храме ночами рыдал

О загадочной чёрной звезде,

 

О лучах, рассылающих тайную суть

По пространствам миров сквозь года…

А о том, где закончил он время и путь,

Знают только вода и звезда.

 

Но цветут ивняки по речным берегам,

Журавли осыпают свой клич,

И стоит над обрывом заброшенный храм,

И на месте в нём каждый кирпич.

 

* * *

Вдоль дороги к сердцу в ряд цветёт сирень,

Над дорогой к сердцу в сизь бугрятся тучи

И кинжалы молний рассекают день,

Осыпая в уши камнепад гремучий.

 

По дороге к сердцу ночью бродит тать,

Утром пробегает лисом бес облезлый.

А сама дорога вся зыбка, как гать,

Кое-где чернеют в ней провалы в бездну.

 

За моим окошком город в сне дождя,

Рокот водостоков и моторов скерцо;

Где-то в нём работа, недруги, друзья…

Брошу всё и выйду на дорогу к сердцу!

 

* * *

По ночам нередко меня будят,

Приводя с собой воспоминанья,

Те слова, что не сказал я людям,

Опасаясь их непониманья.

 

Сон отхлынет в угол мглистой спальни,

Стук часов рванёт ему навстречу,

И в сознанье, вспыхнув, машинально

Вяжутся несказанные речи.

 

Разные собранья, годы, лица;

Разные ландшафты, интерьеры.

Связывают их, как гнёзда птицы,

Правды недосказанной примеры.

 

Люди по незнанью ошибались,

Вынося неверные сужденья,

Я ж молчал и люди те остались

Навсегда в тенётах заблужденья.

 

То, что знал доподлинно и точно,

Не сказал, вильнул, как скользкий угорь.

И, быть может, люди этой ночью

Той неправдой вжаты в смертный угол.

 

Да, никто из них уж не осудит

Здесь меня, но вот порой ночною,

Залетая в спальню с неба, будит

Правда, не рассказанная мною.

 

* * *

Для истин подобного рода

Банальность – желаемый брег:

Культура – вторая природа,

Что жизнью создал человек.

 

Создал топоры и мотыги,

Собранья жилищ и горшков,

Ракеты, компьютеры, книги

И сонмы идей да богов.

 

Придумал он пиво и кружки,

Шелка – наготу прикрывать,

А также винтовки и пушки,

Чтоб племя своё убивать,

 

Чтоб кто-нибудь волей народа

Надел властелина пальто…

Культура – вторая природа,

Она здесь без первой – ничто.

 

Пусть власть свою славой унижет

Синклит мудрецов и владык,

Все боги и истины ниже,

Чем новорождённого крик!

 

ВУЛКАН

Разлом земли идёт через деревню

На склоне виноградного холма.

Потоки лавы, как в эоне древнем,

Текут, сметая лозы и дома.

В реке багровой тонут стены, крыши;

Дым ядовитый тянется в зенит.

Холм виноградный вновь вулканом пышет,

Движением планетных недр гремит.

 

Вот так порой, сорвав мгновенно дверцу

С времён, от коих род мы свой ведём,

Сжигая жизнь привычную, по сердцу

Проходит страсти гибельной разлом.

И вся твоя разумность, вся учёность,

Все планы лет, рассчитанных вполне,

Весь камень веры тонут обречённо

В её зверином бешеном огне.

 

РОМАН

Хотел я написать роман

О жизни неизвестных стран,

О существах иных планет,

В чьих лицах – даль, в чьих душах – свет.

Но всю неделю в тьме ночной

Ребёнок кашлял за стеной

И вместо инопланетян

Я видел лишь лицо дитя

В воображении своём

И в снах ночных, и бодрым днём…

В болезнь ребёнка, как в капкан,

Попал и скучен стал роман

О существах иных планет,

Задуманный на склоне лет,

Власть потерял он надо мной…

Что ж, видно, слишком я земной.

 

* * *

Никогда и не было мне завидно,

Как живёт какой-то богатей

Своей жизнью жирной, но неправедной,

В подлом мире денег и вещей.

 

Не пришлось мне алчности обуздывать,

Больше я любил во все года

Лес да поле и тропинку узкую,

Что ведёт неведомо куда.

 

ПИСАТЕЛЯМ МОЕГО ПОКОЛЕНЬЯ

Ну какая к нам может быть благостность муз,

К поколенью проспавших Советский Союз;

К поколенью предавших победы отцов;

К поколенью базарного мира творцов,

Пред тельцом золотым упадавшему ниц

Ради полных прилавков, открытых границ;

 

К поколенью сменявших мораль на закон,

Что лукав, как к Христу иудейский Сион;

К поколенью заброшенных изб и полей;

К поколенью абортов, неполных семей;

К поколенью, забывшему в зле суеты

Голубиную книгу и силу мечты…

 

Не за это ль, как камни, в морях чепухи

Тонут наши романы и наши стихи?

И пиары да премии их не спасут –

Неподкупен истории праведный суд,

Приговор он выносит всегда по делам:

Раз нет прошлого в нас – нет грядущего нам.

 

* * *

В ложе берегов покатых

льётся золотом река.

На подсвечнике заката

догорают облака.

 

Солнца краснопёрый кочет

спрятал гребень за лесок.

Наползает с тенью ночи

серебристый холодок.

 

Вдоль по берегу осока

вяжет запахи тоски.

Облепляют твердь с востока

звёзды, словно светляки.

 

У околицы деревни,

замирая, красный конь

взгляд вперяет с мыслью древней

на стихающий огонь.

 

Отломлю краюху хлеба,

положу ему в губу…

Оба мы хотим сквозь небо

проскакать свою судьбу!

 

* * *

Среди людей хороших, но бесцветных,

В теснинах улиц с гротами квартир

Стекает жизнь с души моей бесследно

Водой в песок – в подзвёздный рыхлый мир.

 

Вдали шуршит истории клоповник,

В нутро вбирая крови барыши…

Какой посев таинственный Садовник

Поит живой водой моей души?

       г. Ярославль