Вадим АНДРЕЕВ. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАРОДИИ. Стихи

 

Вадим АНДРЕЕВ

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАРОДИИ

 

ТРУДНЫЙ ВОПРОС

Наблюдая как играет квас,
       Я всё время думаю о вас.
       И пока мой конь жуёт овёс,
       Я ищу ответа на вопрос:
       Как на свете жить любови без –
       На крутой дороге до небес?!
                                  Владимир Берязев

Я не знаю, что со мной стряслось.

Мне стихи сейчас – как в горле кость.

Наблюдая, как играет квас,

Я всё время думаю о вас,

Размышляю, мучаюсь и жду,

И несу какую-то бурду.

 

Жеребец в конюшне ест овёс,

Я ж ищу ответа на вопрос:

В мире, полном всяческих прикрас,

Можно жить, наверно, и без вас,

Только как прожить любови без?

Кто ответит? Пушкин? Райсобес?

Все молчат – молчат и небеса.

А мой конь всё ест и ест, подлец.

Тоже мне Пегас! Живёт – как хочет,

Лишь бы было что поесть. А впрочем,      

Может быть, и мне поесть овса?

Или квасу выпить наконец?

Что ты мне подскажешь, жеребец?

 

КЕМ БЫТЬ?

Он сказал мне: «Станешь птицей,
        Прилетай в мой сад»                                         
        ………………………………………
        Он сказал мне: «По приметам
        Птица в дом – беда».
                                            Сола Монова

Всё прошло, но мне не спится –

Жжёт разлуки яд.

Он сказа мне: «Станешь птицей,

Прилетай в мой сад».

 

Стала птицей. Прилетела,

В окна клювом бью,

Коготками то и дело

По стеклу скребу.

 

И прошу: «Я стала птицей.

Отопри. Ты где?».

Он в ответ мне: «В доме птица –

Значит, быть беде».

 

Извини, мол, до свиданья,

Ночь, мол, надо спать.

И добавил: «Станешь ланью,

Приходи опять».

 

Чтобы быть ему желанной,

Бросила дела,

Всё стерпела, стала ланью

И опять пришла.

 

К небу он поднял ладони

И сказал: «Не то.

Стань теперь веселым пони,

Съездим в шапито».

 

Стала пони я. Однако

Он велел потом

Быть то кошкой, то собакой,

То слепым телком.

 

Стала гавкать по-собачьи,

По-телячьи выть.

Милый, что всё это значит?

Кем ещё мне быть?

 

Я была лосихой, вепрем,

Лошадью, змеёй,

Рыбой, птицею и зверем.

Что ещё, родной?

 

Говори, не будь занудой.

Он в ответ: «Собой,

Женщиной – живой и чудной,

И тогда я твой».

 

Женщиной? Но как, мой милый?

Милый мой, поверь.

Я уже и позабыла,

Что это за зверь.

 

У ТЕАТРА

А вчера у здания театра
        Пациенты били психиатра
        На асфальте
                           до сих пор остались пятна…
         (Сам пока не видел – но приятно!)
                                 Александр Крастошевский

А спустя часок на месте энтом

Психиатры били пациента.

Говорят, что выбили два зуба…

(Я пока не видел их – но любо!)

 

И ещё: на том же месте (сорри!)

Зрители избили режиссёра.

Он кричал: «За что?» и матюгался.

(Я не слышал – но до слез смеялся.)

 

Друг меня корит: – Ну что смешного

Наблюдать, как лупит врач больного,

Как клиентов бьют официанты,

А комедианты – дилетантов?

Или как прозаика поэт

Бьёт по морде, осадив буфет?

 

Соглашаюсь: – Да, неделикатно.

Даже грубовато – но приятно!

 

А вчера, как это ни отвратно,

И со мной случилась неприятность.

Вышел побродить я по Тверской.

Глядь – а мне навстречу Лев Толстой!

– Слушай, – говорит он мне, – поэт,

Стих хорош, но есть к тебе совет:

Думаю, тебе, вместо театра,

Надо чаще быть у психиатра.

 

ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ  

К поэту С. питаю интерес,
        Особый род влюбленности питаю…
        ……………………………………
        Как я внимаю лире роковой
        Поэта С. – его железной лире!
        …………………………………….
        Издалека люблю поэта С.!
        …………………………………….
        …обрадованно рдею правым ухом,
        Когда поэт Борис Абрамыч С.
        Меня порой у вешалки приметит…
                                           Дмитрий Сухарев

К поэту С. питаю интерес,

И это не Соснора, не Саянов,

Поскольку он Борис Абрамыч С.,

А не какой-нибудь Иван Иваныч.

 

Хоть и у них фамилии на «с»,

Увы, к их лире сердце моё глухо,

И у меня лишь от поэта С.

Влажнеет глаз, горит и рдеет ухо.

 

Особый род влюбленности своей,

Друзья мои, я лишь к нему питаю,

И это чувство, этот жар страстей

Ни от кого на свете не скрываю. 

 

И думаю: в писательской толпе,

Средь множества поэтов крутолобых,

Сегодня он – как Александр Сергеич П.,

Как наше всё, стоит в ряду особом.

 

Он там, между Сергеем Е. и Сашей Б., –

На пьедестале, в простеньком прикиде.

И я, друзья, признателен судьбе,

Что среди первых там его увидел.

 

Мне критик говорит: – Что за дела!

Зачем скрывать фамилию поэта?

– Боюсь, – я отвечаю, – Белла А.

Мне будет мстить от ревности за это.

 

ПОЭТ И КОМАР

Ты не скажешь комару:
        «Скоро я, как ты, умру».
        С точки зренья комара,
        человек не умира

Вот откуда речь и прыть –
        от уменья жизни скрыть
        свой конец от тех, кто в ней
        насекомого сильней,                                                                

в скучный звук, в жужжанье, суть
        какового – просто жуть…                                 
                                         Иосиф Бродский

Точку зренья комара

мы с друзьями до утра

разбирали, ибо суть

такового – просто жуть.

 

Ничего не разобрав,

закричали дружно: «Брав!»,

то есть «Браво» комару

за искусную игру.

 

Страшный этот насеком

всё ж сумел проникнуть в дом

и, явив пред смертью прыть,

Йоську за нос укусить.

 

Лёг поэт, помазав нос

чем-то, – ибо не спалось,

и до самого утра

клял злодея комара.

 

Мебель в комнате – ничком.

Жуть и мрак. А за окном

ночь, как чёрная дыра,

поглотила комара.

 

И открылся – слова нет,

тайных выкладок секрет,

ведь комар не человек –

вес не тот и меньше век.

 

А когда и боль прошла,

приоткрылась тайна зла

и жужжанья, ибо суть

этих бдений – просто муть.

 

ТРАГЕДИЯ У СЕЛЬМАГА

Румяный лесник с золотою бородкой,
        к тому же – в фуражке с зелёной бархоткой
        проехал… И сердце забилось сильней.
        Куда он направился? Верно, за водкой!
        Я б тоже, любимая, выпил с охоткой,
        да где её взять, не имея саней?                             
                                                   Юрий Кублановский

Прелестная выдалась нынче погодка.

Морозное солнце. Серебряный звон.

Румяный лесник с золотою бородкой

в потешной фуражке с зелёной бархоткой

проехал по шляху. Куда это он?

 

Ну что тут гадать? Натурально, за водкой!

А что ещё делать в столь чудный денёк?

Я б тоже, любимая, выпил с охоткой.

Вот стану на лыжи и, как на пролётке,

помчусь до сельмага. Прости, ангелок,

рыдай-не рыдай, но всё же будь кроткой

и поцелуй меня на посошок.

 

И вот, как на крыльях промчав над оврагом,

стою, озираясь в тоске, у сельмага.

Закрытые двери. Амбарный замок.

А сбоку, где замер во льду водосток,

лежит бездыханный, серьёзен и строг,

покойник в фуражке с зелёной бархоткой.

 

…Румяный лесник с золотою бородкой,

похоже, чуть раньше подъехал за водкой

и, вперив блуждающий взгляд на замок,

пустил себе с горя пулю в висок.