Андрей ПУЧКОВ. ПОСЛЕДНИЙ ВОЛК. Рассказ

 

Андрей ПУЧКОВ

ПОСЛЕДНИЙ ВОЛК

Рассказ

 

Я сидел возле костра и, улыбаясь приятным мыслям, смотрел на огонь. Не зря говорят, что на пламя можно смотреть вечно. Согласен! И не поспоришь! Огонь меняет форму и оттенки, что не замыливает глаз и расслабляет уставший от ненормальной городской жизни мозг.

Глубоко вздохнув, отвёл глаза от костра и посмотрел на гладь озера, замершую под вечерней дымкой. Вода темная и неподвижная, как стекло. Даже рябь от всплесков окуньков не разбегалась по зеркальной поверхности озера, а тонула, не желая тревожить разлитую над лесом вязкую тишину.

Вот и окуньки вспомнились! Встав со своего необычного кресла, я присел рядом с костром. Сбоку от него на угольках стоял котелок, который я приподнял палочкой за нагревшуюся дужку и, перехватив верхонкой, чтобы не обжечься, отставил от костра. Всё, ушица дошла! Извольте употребить. И я, пуская слюни от предвкушения, поставил перед креслом чурочку и водрузил на неё котелок. Тарелка мне не нужна. Я здесь жил один и мог позволить такую роскошь, как хлебать прямо из котла! В одно, так сказать, рыло! Что я и сделал, вооружившись деревянной ложкой.

Обжигаясь, я хлебал уху, состоящую только из картошки, целой головки лука и нескольких окуньков. Хлебал и думал, откуда у нашей компании, облюбовавшей это место, пошла мода на деревянные ложки. И как всегда, не смог вспомнить. Переключился на кресло, в котором сидел. Один из моих приятелей, приезжающих сюда отдыхать, мастер на все руки. Вот он и сподобился пару лет назад - изготовил его, вырубив из чурки, и снабдив высокой, удобной спинкой.

Уха закончилась. Я побродился в пустом котелке ложкой, ничего не обнаружил и, поражаясь собственной прожорливости, довольный откинулся на спинку. Вот сейчас чаёк со смородиновым листом и мятой настоится, приму пару кружечек и потопаю спать!

Стемнело. Лес почернел, увеличился и, подступив вплотную к костру, замер, присматриваясь к человеку. Ему было непонятно, что этот мелкий человечишка делает здесь в такое время?! Почему ещё не убежал туда, откуда пришёл. Его место там, среди ярких огней, убивающих неумолимым светом всё живое!

Наступило время тишины. Лес, перестав обращать на меня внимание, замер, и не издавал ни звука. Но я знал, что чуть позже послышатся голоса тех, кто создан для жизни в темноте, для кого она друг и кормилица. И лес очнётся, зашуршит и затрещит ветками. А сейчас затишье – ушли создания света, но ещё не пришли те, кто живёт в темноте. Ну что же, пора и мне прятаться. Я с удовольствием зевнул и потопал в домик спать.

Спалось хорошо, но я всё равно проснулся рано. Повалялся немного в кровати, но поняв, что больше не усну, поднялся и, накинув на плечи куртку, вышел из домика. Постоял, просыпаясь окончательно, потом обошёл дом, проверил, всё ли в порядке, а то ночное зверьё иногда чудит. Потом, по устоявшейся привычке, прямо в трусах уселся на крыльцо, подложив под зад приспособленную специально для этого дощечку, и наблюдал, как туман втягивается в лес, освобождая от своих оков озеро. Соприкоснувшись с первыми солнечными лучами, оно вспыхнуло по берегам яркими искрами света, отразившегося в капельках росы.

Дом стоял на полянке недалеко от воды, и по утрам туман живыми белёсыми щупальцами подбирался вплотную к домику, нагоняя зябкую дрожь на тело. Я передёрнул плечами и тут же подпрыгнул от неожиданно хлестнувших по ушам звуков выстрелов. Сначала два выстрела подряд, потом ещё три! Я стоял в одних трусах на крыльце и с тревогой вслушивался в лес. Но выстрелов больше не было… Тишина. Потом спохватился: «Вот же ёлки-палки, а! Сейчас поздняя весна, а это значит, что стрелять в лесу можно только в том случае, если на тебя кто-то нападает!».

Я метнулся в дом, сцапал свою «Сайгу», вышел на крыльцо и, торопливо снаряжая пятизарядный магазин, снова прислушался.  Ничего. Тихо. Больше не стреляли, и я немного успокоился. Представил себя со стороны и заржал. Стоит, значит, такой гвардеец на крыльце в одних «советских» семейных трусах, которые я, между прочим, специально в интернете выискивал! В глазах огонь и презрение к опасностям, в руках ружьё, а на заднице одни трусы! Вороги от страха точно загнутся, когда такую жуть увидят! Но смех смехом, а надо посмотреть, что случилось, а то мало ли. Да и двадцатилетний опыт службы в милиции, а после и в полиции, подсказывал, что всё это неспроста.

Чаёвничать долго не стал. Выдул чашку кофе, стрескал пару бутеров, наваливая тушёнку прямо на кусок хлеба, и направился в лес, предварительно снарядив два магазина картечью, чем чёрт не шутит! По моим прикидкам, стреляли недалеко. Километр, не больше. Поэтому, зная направление, я не плутал, а уверенно шёл туда, откуда доносились выстрелы. Когда почти дошел до предполагаемого места, внимательно осмотрелся.  

 Я быстро нашёл, что искал. Нашёл и выругался: «Твою ж!.. Как же так а? Какому уроду это понадобилось-то?!».

С краю небольшой полянки под старым поваленным деревом лежала мёртвая волчица и рядом с ней четыре мёртвых волчонка, два из которых были почти пополам разорваны картечью! Волчицу убили двумя выстрелами. Она не ушла из логова, видимо не смогла бросить своих детей. Четырех волчат застрелили тремя выстрелами. Я осмотрелся. Ладно, надо поискать, откуда этих нелюдей принесло.

Двигаясь по расширяющейся спирали, довольно быстро нашёл место, где охотники остановились на чём-то колёсном, скорее всего, на таком же квадроцикле, как и у меня. Следы вели только к лёжке и обратно. Всё, никуда они больше не ходили. Значит, неслучайно на волчье логово наткнулись. Эти твари целенаправленно шли убивать волчицу и её щенков! Нашли когда-то логово, а потом пришли и убили! Я не определил, сколько их было, но, как подозреваю, не один! Такие в одиночку не ходят! Трусливые они один на один-то. Да ещё и с волком!

Вернулся к мёртвому волчьему семейству. Стоял, молча смотрел на трупы животных и не знал, что делать! То ли принести лопату и закопать, то ли ветками закидать, а может и оставить всё, как есть.

Я вовремя услышал рычание, вернее даже не рычание, а хрип, что меня и спасло. Резко развернувшись, увидел, как через полянку несётся здоровенный волк и издаёт этот яростный хрип! Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что произойдёт. Я, к слову, и не имел! Поэтому быстро вскинул «Сайгу» и дважды нажал на курок. Попасть в волка цели не было. Я и не попал! Хотел, чтобы он просто ушёл. Мы поняли друг друга, и зверь, шарахнувшись в сторону, мгновенно скрылся в лесу. А логово ветками я всё же закидал. Неправильно это, когда трупы так на виду, даже если это звери!

 

***

Настроение от увиденного было испорчено конкретно, поэтому вернувшись к домику, решил срочно его исправить. Нехорошо с тяжестью на душе в таком месте жить! А исправить настроение можно только банькой, растопкой которой я и занялся. Наша баня представляла собой маленький домик, стоящий у самой воды, чтобы не бежать далеко из парилки, а сразу же ухнуть в воду.

Баня за пару часов прогрелась, и я с удовольствием отдался приятным обжигающим ощущениям. Развалившись на полке, кожей чувствовал, как благодать нагло и настойчиво ломится в моё распаренное тело. А когда, стиснув зубы, с разбегу влетел в воду и заскулил от перепада температур, так уже и не думал о мёртвых волках.

Мне было хорошо. До тех пор, пока я не напарился и не собрался идти в дом. Слава Богу, что я не стал с разбегу открывать дверь бани, а, словно почувствовав неладное, посмотрел в щёлочку. Неладное находилось недалеко от меня! Волк, которого я отогнал выстрелами, неподвижно стоял напротив двери в дом, куда я собирался вернуться из бани.

Чертыхнувшись, осторожно отступил от двери, предварительно закрыв её на солидный засов. Вот так влип! У меня с собой ничего, кроме полотенца. Если волчара поймёт, что я здесь, хреново будет. Из полотенца оружие не очень-то и страшное! Против зверя не годится, даже если я волку в голову им попаду. Разве что он сам от смеху помрёт, глядя на мой голый зад! Но я не слишком-то отчаялся. Если что, лавку вон в предбаннике возьму и пробьюсь к дому. Мужик я здоровый, справлюсь с хищником!

Однако до этого, слава Богу, не дошло. Волк, постояв перед домом ещё минут двадцать, ушёл. А ночью я несколько часов слушал тоскливый, надрывающий душу волчий вой. Этот волк не пел, он страдал! Оплакивал своих детей и подругу. Он думал, что их отнял у него я. Поэтому и приходил - меня искал!

В этот же день я понял, что волк начал целенаправленную охоту на меня. Уже стемнело, когда я закончил хозяйственные дела и, не изменяя привычке, сидел в кресле возле костра, смотрел на огонь и пил чай, думая сразу обо всём. Но наученный банным опытом, в этот раз держал на коленях «Сайгу». Так, на всякий случай. Знал, что хищник на огонь не пойдёт, но всё же!..

Это «всё же» произошло, когда меньше всего ожидал нападения. Я и не думал, что это произойдёт. Волк не должен был напасть в таких условиях, не должен! Но он напал! В тот прекрасный момент, когда я допил чай и нагнулся вперёд, чтобы поставить кружку на чурочку, сзади в кресло что-то сильно ударило. Я, не удержавшись, подался вперёд и чуть не свалился в костёр. Однако умудрился удержать равновесие и, перескочив через огонь, быстро обернулся.

Рядом с креслом, сдвинутым с привычного места, стоял волк и глухо рычал, глядя мне в глаза. Рука у меня против воли дёрнулась, и я чуть было не перекрестился, когда увидел, как в отблесках костра вспыхивают волчьи глаза. Струхнул я конкретно, тем более что ружьё, свалившись с колен, лежало на той стороне костра, рядом с волком. Зверь рыкнул и одним мощным броском исчез в темноте. А я, осторожно оглядываясь, обошёл костёр и поднял ствол, дослав патрон в патронник. Одновременно с этим отгонял идиотскую мысль, что было бы, схвати волк ружьё и утащи его. Представив, как волк тащит мой ствол к лесу, я не выдержал и истерически расхохотался.

Уяснив, что с расслабленными посиделками у костра пора заканчивать, я переместился в дом. И только потом, спустя время, понял, как мне повезло. А когда понял, дал себе слово, что по возвращению поставлю свечку за здоровье приятеля, сотворившего наше чудо-кресло! Или хотя бы бутылку! Меня спасла спинка изготовленного приятелем кресла. Мощная, толстая спинка, на которую так удобно было опираться спиной.

Волк, кинувшись сзади, просто не понял, что перед ним не моя спина, а деревянная спинка, в которую он с разбегу и врезался, вытряхнув меня с насиженного места. Перед тем как лечь спать, обошёл дом, закрыл ставни и запер дверь, для надёжности подперев ещё и лавкой, которая заменяла сразу несколько стульев.

Волк пришёл ночью. Сначала выл возле леса, зазывая меня. Потом переместился ближе и порыкивал, нарезая вокруг дома круги. Я не отвечал ему, а то ещё в раж войдёт. Тогда вообще не отступит, и придётся его пристрелить, а я этого очень не хотел.

Он ушёл под утро. Дождавшись, когда туман рассеется и ничего не сможет скрыть, я собрался, загрузил нехитрыми шмотками квадроцикл и поехал домой. Отдых эта зараза мне испортила!

 

***

Прошло уже дней десять, как я вернулся из леса, и жизнь вошла в привычную колею. Я успокоился и подзабыл про встречу с волком, пока не позвонил Николаич и не спросил, как там наше место поживает. Вспомнив неудачный отдых, я попросил его зайти.

Николаича я знал давно, ещё с советских времён. Я только начал работать в милиции, а он уже работал там водителем. Время шло, я поднимался по служебной лестнице, пока не добрался до начальственного кабинета, а Николаич, получив наивысшее для него звание прапорщика, так и остался водителем. Но дружеские отношения между нами не прервались, тем более что наши жёны тоже дружили.

Николаич зашёл в кабинет и огляделся. Поняв, что я один, прошёл и уселся за стол, пристыкованный к моему. В таком положении они создавали стогую официальную композицию в виде буквы «Т».

– Здорово! Что-то у тебя голос какой-то напряжённый был! Случилось чего? – спросил приятель, с удовольствием откинувшись на спинку неудобного стула.

– Для начала ответь, пожалуйста, мне на один вопрос, а то я всё спросить забываю, – уставился я на Николаича, – как ты умудряешься с таким удобством расположиться на таком неудобном стуле?! Спинка у этого стула кошмарная! Она, по-моему, имеет отрицательный наклон и давит на спину! А у тебя морда довольная!

– А ты вот, к примеру, сколько в этом кресле сидишь? – засмеялся Николаич. – Года три? А до этого у тебя сидячая работа была? Нет! – ответил он сам себе. – Ты со своими операми бегал! Нет у тебя опыта сидячей работы, поэтому и со стульями не дружишь. А я сижу, сколько себя помню. В школе сидел, в армию пошёл, и там за баранкой сидел, в полиции тоже в машине сижу!

– Понятно, – кивнул я, – значит, поэтому ты такие удобные кресла делаешь!

– А то! – хохотнул приятель. – И поэтому тоже.

– Кстати, вот насчёт твоего кресла, – пробормотал я, – жизнь оно мне спасло! Поэтому выбирай, или свечку за твоё здоровье, или пол-литра!

– А что тут выбирать-то! – удивился Николаич. – Если водочка добрая, то конечно её родимую!

Я кивнул.

– Может, расскажешь, что случилось-то, если не секрет, конечно, – полюбопытствовал приятель.

– Да нет, не секрет, наоборот, узнать бы об этом побольше!

И я подробно описал свои тёрки с хищником.

– Если бы не ты рассказывал, я бы, наверное, не поверил, – задумчиво протянул Николаич. – Не характерно это для волков. Не ведут они себя так. Начать с того, что волчица, как правило, в случае опасности оставляет выводок и уходит…

– А ты, я так понимаю, тоже собрался туда? – перебил я его.

– Ну да, собрался, и откладывать поездку из-за этого бандита не собираюсь.

– Ты вот что. Прямо сейчас садись и пиши рапорт на постоянное ношение ствола, – распорядился я. – Там всегда с ним ходи от греха подальше! Да и свою «помпу» не забудь.

Николаич спорить не стал, хотя пистолет носить и не любил.

– Да, и ещё, чуть не забыл самое главное! – строгим голосом сказал я. – Я там окуньков наловил и в сенях вялиться развесил. Так что смотри, все не сожри, привези немного. Они уже должны были дойти до нормы!

 

***

Николаич уехал отдыхать. Я подписал ему отгулы в счёт отпуска, и он с двумя сыновьями загрузился в свой уазик и укатил. На их счёт я не переживал. Детей он вырастил здоровенных. Они и медведя-то, если вдвоём будут, затопчут, а тут какой-то волк. Справятся!

Прошло уже три дня, как приятель с сыновьями уехали к озеру. Он звонил каждый день, но у них ничего интересного не происходило. Волка они не видели и даже не слышали.

«Ну и слава Богу! – подумал я, в очередной раз, переговорив с Николаичем по телефону. – Может он, в конце концов, успокоился и ушёл? Или какую другую волчицу встретил».

Рабочий день закончился. Всё вроде в порядке, можно и домой. Я замкнул кабинет и потопал на выход, по пути кивнув маячившему за стеклом «дежурки» офицеру.

Ехать домой не хотелось. Семейство моё, разъехавшееся на лето по родственникам, домой ещё не вернулось. Я потоптался у машины, раздумывая, чем бы заняться, а потом купил бутылку воды в магазине возле отдела и поехал на аллею. Посижу там, может, кого знакомого встречу, поболтаем.

«Аллея Ветеранов» растянулась вдоль нашего городка на добрый километр. В центре аллеи была установлена стела с орденом «Победы» на самом верху. Вся аллея была выложена брусчаткой, обсажена кустами, которые периодически подстригались, а по краям стояли удобные скамейки.

Припарковав машину, выбрал самую удобную лавку, уселся и, откинувшись на спинку, осмотрелся.

Народу было много. В основном молодые мамы с колясками и без, у которых дети уже носились самостоятельно. По случаю тёплой погоды мамочки были одеты в лёгкие платья, и я, чего греха таить, с удовольствием поглядывал на их ножки, особенно когда они склонялись к своим чадам.

В самый разгар моего «грехопадения», краем глаза заметил, что рядом из кустов вышла большая собака и уставилась на меня. Я мельком глянул и машинально отметил, что на ней нет намордника. Непорядок! Животина большая, намордник должен быть! Собака медленно пошла в мою сторону, я посмотрел на неё, и встал со скамейки. Какая к чёрту собака! Я только сейчас понял, кто это! Волчара собственной персоной, вот он, нарисовался, хрен сотрёшь! Я узнал его!

Зверь рванул ко мне, издав хриплый рык. Понимая, что не успею вытащить пистолет, я лихо, как в молодости, перескочил через скамейку и присел за её спинкой. Волк, не сумев затормозить, заскочил на сиденье и перемахнул через спинку, пролетев надо мной. Пока он приземлялся и разворачивался, я опять, как сайгак, перекинулся через скамейку уже в другую сторону и, вытащив пистолет, прицелился в него.

Волк замер, будто понимая, что облажался и что уже я стал хозяином положения! Оскалившись, зверь постоял ещё несколько секунд, потом одним броском достиг кустов и исчез в них. Я судорожно оглянулся и, осознавая, что стал объектом внимания не только этой твари, но и случайных свидетелей, спрятал пистолет и опять уселся на скамейку.

Мыслей никаких, только сердце судорожно трепыхалось в груди, и подрагивали руки, когда я приложился к бутылке с водой и одним махом осушил. Господи! Страшно-то как, а!

Минут через пять, уняв дрожь в руках, огляделся. Вроде всё в порядке. Гуляют женщины, орут дети, - всё, как всегда, кроме одного!.. Сюда приходил волк, у которого кто-то убил детей! И вот тут мне по-настоящему стало страшно! А что если он решит убивать детей того, кто расправился с его семьёй?! Он просто начнёт убивать человеческих детёнышей! Мстить!

Эта дурная мысль была настолько дикой и ненормальной, что я нервно хохотнул, встал и осмотрелся. Ну а что! Выследил же он как-то меня, ждал, когда я появлюсь. Как он добрался до города, я уже понял, скорее всего, просто бежал за мной. На лесной дороге не очень-то разгонишься, так что волк мог проследить до самого города даже человека на квадроцикле. А потом он меня просто ждал. Ждал на окраине, когда я появлюсь, и дождался! Я послушно пришёл. Это случайность, но всё равно мистика какая-то!

Я позвонил дежурному и поставил задачу по охране этого участка аллеи, так как именно он почти примыкал к лесу. Аллею надо охранять от всех собак, представляющих опасность, до тех пор, пока на аллее находится хоть один человек. Дождавшись наряда ППС, проинструктировал их и поехал домой. Я уже знал, что надо делать.

 

***

На следующий день, с утра, я уже гнал по лесной дороге к нашему домику, но, не усердствуя со скоростью. Перед тем как направиться в лес, минут сорок колесил по лесу возле аллеи в надежде, что волк меня увидит. И он увидел. Надеюсь, что собака, мелькнувшая среди деревьев, – именно он.

Доехал до озерка спокойно. По дороге волк на глаза не попадался, и я забеспокоился, что он мог и не побежать за мной. Николаич удивился, увидев меня. Когда я загнал квадрик под навес и наконец-то сполз с него, он озабоченно спросил:

– Ты, Сань, чего такой заполошный? Чё припёрся-то? Случилось чего-то?

– Случилось, – пробормотал я, – подожди, сейчас расскажу!.. Спину вот только на твоём кресле пристрою и расскажу!

И я направился к костру, возле которого на бревне сидели его сыновья и что-то пили из кружек.

– Что лакаете? – спросил я, подходя к ним. И уселся в кресло, со стоном распрямляя по спинке уставшую от квадроцикла спину.

– Смородины с травками заварили! Налить, дядь Саш?

– Наливай!

Я прихлёбывал терпкий напиток и рассказывал. Подробно, не упуская даже мелочи, – чем больше услышат, тем лучше. Это я по опыту знал! Дело пойдёт, когда выяснишь всё до мелочей, и чем больше их, тем яснее картинка! Когда я закончил, младший сын Николаича Егор вытащил из кармана сотовый и озабоченно сказал:

– Домой надо позвонить, мои часто там гуляют!

– Не надо никуда звонить… – хриплым шёпотом сказал вдруг Николаич и уставился мне за спину, вытаращив глаза.

Я уже понял, кого увидел приятель, и, не поворачивая головы, спросил:

– Пришёл?

Николаич кивнул и так же шёпотом ответил:

– Пришёл! Наконец-то сподобились увидеть! Прям рады до невозможности!

А потом я, невзирая на близкое присутствие волка, натопил баню. Зря, что ли, приехал? И мы напарились. По очереди, по двое! Двое парятся, двое охраняют. Волк, видимо, понимал, что во время такого мероприятия, как баня, толпу голых мужиков лучше не злить, поэтому никак себя не проявил. А вот ночью бродил по кромке леса и выл, но к дому не подходил. В общем, ночью не спалось!

На следующий день утром, когда все собрались возле костра, Николаич спросил:

– Я так понимаю, мы на него охотиться будем?

– Точно, будем, если вы не против!

– Да мы-то не против! Но вроде бы и запрещено в это время!

– Я знаю! И буду откровенно рад, если сможете предложить какой-нибудь другой вариант.

Николаич задумался. Я не торопил, пускай подумает! И сам придёт к такому решению. Но он долго не размышлял.

– Да! Ты прав! Не дай Бог, в город опять придёт, и хоть один человек пострадает…

– Вот и ладно! – обрадовался я. – Собираем шмотки и через полчасика начинаем!

Начали! И продолжаем уже пятый день! Что только не выдумывали: и засады устраивали, и пытались загнать, разделившись на пары, и даже караулили возле логова с останками волчьей семьи! Видели следы, знали, где он может быть, но найти не могли. Волк держался на расстоянии! Не знаю, сколько бы это продолжалось, пока я в один прекрасный момент не догадался, что делать.

Когда пятый день подошёл к концу, наша дружная команда устраивалась на ночлег, разбирая надувные матрасы… то есть их разбирали молодые, а мы с Николаичем как два дембеля улеглись на двух кроватях, и до меня дошло!

– Николаич, а я ведь знаю, что надо делать и как его взять!

– Ну, давай обрадуй. А то я, честно говоря, задолбался уже по лесам бегать!

– Вот смотри, волк же за мной ходит! И в город за мной прибежал и из города за мной подался. Значит, я ему нужен! И пока кто-то будет рядом, мы его не возьмём. Не подойдёт! Умный, зараза.

– Ты что это удумал, – забеспокоился приятель, – ты давай-ка брось это. Ты один собрался идти?!

– Да! Один, иначе никак….

– Иначе никак… – задумчиво повторил Николаич и прислушался к тоскливому вою, доносящемуся из леса.

На следующее утро собирали меня всем колхозом, как на войну! Николаич отрезал от брезента, который всегда с собой возил на всякий случай, полоску шириной сантиметров семь-восемь и заставил меня намотать на шею. Зачем, я спрашивать не стал, и так понятно. Немного обидно, что не я это придумал! Затем я напялил тяжёлую куртку из толстенной кожи, хранившуюся у Николаича ещё с советских времён, поверх закрепил пояс с открытой кобурой, в которой покоился ПМ. Перед самым выходом младшенький притащил два журнала и предложил примотать их изолентой немного выше запястья, чтобы не сковывали кисть.

– Может, передумаешь? – спросил приятель, когда всё было готово. – Не ровен час, все приготовления могут прахом пойти!

– Да нет, пойду, пожалуй, – усмехнулся я, – а то плохо ему без меня, тоскливо.

– Мы следом потопаем минут через десять!

– Нет! Рано. Минут через двадцать, чтобы я успел уйти хотя бы на километр.

– Лады, – буркнул Николаич, – всё, давай, топай!

И я потопал….

Шёл не торопясь, постоянно оглядываясь и прислушиваясь, но всё равно проглядел волка. Слишком уж много в лесу мест, из которых можно напасть. Да и охотник из меня так себе. Никакой, одним словом, охотник! И когда я почти дошёл до полянки, где была убита его семья, волк напал.

Зверь выпростался из-под куста, под которым неподвижно лежал в высокой траве, и, ударив меня лапами в грудь, опрокинул на спину. Всё произошло так неожиданно, что я выпустил «Сайгу» и, выставив руки вперёд, заорал! Волк вцепился в них и яростно затряс головой, стараясь оторвать кусок, но журналы не поддавались.

Пока волк был занят левой рукой, правой я вытащил пистолет и, мысленно вознеся хвалу Всевышнему за то, что надоумил меня заранее дослать патрон в патронник, взвёл большим пальцем курок и выстрелил в грудь зверя. Волк взвизгнул и отскочил в сторону. Я встал на колени и, подобрав помпу, прицелился в него. Но волк больше не нападал. Я поднялся с колен и несколько секунд целился в него, а потом опустил ружьё.

Волк стоял и дрожал крупной дрожью. Наконец, его лапы подломились, и он лёг на землю. Вытянул передние лапы и, положив на них голову, замер. Меня он больше не замечал, будто я сделал то, что нужно, и теперь стал ему неинтересен. Не совсем осознавая, что делаю, я подошёл и опустился рядом с ним на колени. Он никак не отреагировал, только закрыл глаза. Я положил ладонь на большую волчью голову и почувствовал, как дрожит его тело. Он умирал, и тогда я начал говорить.

Волк открыл глаза при звуке моего голоса. А я всё гладил его по голове и говорил. Рассказал всё, как было. Что не я убил его детей, не я застрелил его подругу, что я никогда бы этого не сделал… Волчья голова под рукой вздрогнула в последний раз и бессильно склонилась набок… Всё…

Минут через пятнадцать меня нашли Николаич с сыновьями. Им не надо было ничего объяснять. Вот тело волка. Вот я, живой и здоровый, всё ясно. Единственное, что было необычным в этой ситуации, так это то, что я закатил истерику и потребовал похоронить волка!

Николаич, видимо, решил, что перечить убогому будет себе дороже. Отправил младшего за лопатами. Уже через час, выкопав яму, мы сложили в ней останки волчьей семьи, пристроили тело самого волка и закопали.

После этого случая прошло много времени. Мы продолжаем ездить отдыхать к озеру, но больше не встречали волков и даже не слышали их голосов ни днём, ни ночью. Наверное, я убил последнего, кто жил в нашей округе. И то, что это сделал именно я, не даёт мне покоя.