Мария РОЗЕНБЛИТ. ДЕРЕВЕНСКАЯ БЫЛЬ. Из цикла «Невыдуманные истории из прошлого»

                                                            

Мария РОЗЕНБЛИТ

ДЕРЕВЕНСКАЯ БЫЛЬ

Из цикла «Невыдуманные истории из прошлого»

 

«Расскажу вам то, чего в теперешнее время и не бывает. Сейчас всё другое... Хотя по телевизору показывают ещё пострашнее вещи – то человека расчленят и по разным мусоркам разбросают, то ребёнка оставят на морозе... – Баба Саня замолчала, переживая сказанное и, подведя черту, заключила: – Конец света наступил! Что бы там грамотные люди ни говорили, а оно видно, его не скроешь... А раньше спокойно было, благостно, люди чтили друг друга.

Село, где жили мои родители и вся семья, – большое. Самое большое в округе. Не знаю, сейчас осталось что-нибудь от него или нет? Слышала недавно, вроде одна улица осталась, разъехались все кто куда.

Хата моих родителей стояла ближе к околице, а в самом конце села жила одинокая девушка Улька, по-грамотному – Ульяна. Она – сирота, с двенадцати лет одна. А что работящая – так во всём селе такой не сыщется. Огород свой так обработает, любой хозяйке завидно. Правда, хата её – скособоченная. Стропила все от старости потрескались, почернели. На то время, о котором рассказываю, исполнилось нашей Ульке восемнадцать лет. Дружила с парнем, ходил к ней на вечерницы. Дай бог памяти, как же его звали? Ага, вспомнила – Данилко. Она его называла «мой Даня». Любили они друг дружку так, что я за жизнь так и не встретила ни разу таких отношений. Разве что мой Григорцо меня так любил, и я его...

Собирались Ульяна с Данилой свадьбу сыграть. И тут в аккурат в селе набирали мужчин на заготовку леса. Данилка обрадовался, записался первым. Хотел заработать дерева и обновить Уленьке хату и затем уж зажить счастливо.

Ульяна, как проводила своего Даню, сразу же начала отсчитывать дни до встречи. А чтобы время бежало быстрее, занимала себя работой, приводила в порядок своё сиротское хозяйство. Побелила стены хаты, со двора вымела мусор, короче, всё подготавливала к свадьбе, но главное, хотела, чтобы её Даня увидел, какая она хозяйка!

Подруги Ульяну уговаривали:

– Улька, не убивай ты так себя, отдыхай немного. Вон, похудела, скоро как кочерга станешь!

Куда там! Ульке казалось: будет работать – и Даня быстрее вернётся!

И вот однажды прибыл в село Евсей Кузьмич (был у нас такой, он доводился племянником нашему старосте). Этот Евсей и набирал бригаду на заготовку леса. После его прибытия прокатилось эхом по селу известие – Данилу Бочулина придавило деревом насмерть в лесу. Закончится следствие, привезут хоронить... Помню, никто не осмеливался известить Ульяну. Она так два дня и бегала по хозяйству, всё хлопотала. И вот в конце концов собрались её ближайшие подруги (я тогда ещё малая была) и пошли гуртом к ней. Не знаю дальше, что и как, но вышли от неё молча и быстро разошлись по домам. И только когда девушек стали спрашивать их матери – ну как, мол, Уля? Не кричала, не плакала, может в беспамятство впала? Те, пожимая плечами, ответили:

– Нет, ничего этого не было. Она как подметала веником двор, так и продолжала. А нам сказала: «Уходите, я здесь буду мусор выметать!». Мы ей говорим: «Уля, твой Даня погиб, его нету! Ты это понимаешь?!»

А она, якобы, глянула на них и ответила:

– Глупые вы, я всё понимаю! Это вы не понимаете. Куда он от меня денется?..

А ещё через день Данилку схоронили. Все удивились, что Ульяна пришла на похороны наряженная в новое платье. К гробу она не подошла, стояла в общей толпе. На поминки после похорон в дом Данилы тоже не пошла, а поспешила в свою хату.

Её подруги, помню, Верка Михеева и Настя Катьки Длинной, решили наведаться к Ульяне, хоть она и не приглашала. Подождали, когда стемнеет, и пошли к её дому. В дверь девушки не стучали, а сразу заглянули в окно, как себя ведёт Улька? Через кухонное окно (на нём не было занавесок) просматривалась вся хата. Ярко горела керосиновая лампа. Вот, видно, как Ульяна несёт к столу чем-то наполненную тарелку. А на столе уже и так полно всего и даже бутылка с двумя рюмками стоит...

Это всё девчата на второй день всем рассказывали. Нам, малым, хоть и страшно, но любопытство одолевало, и мы, как могли, подслушивали. Дальше Верка хотела постучать в окно, прошептав тихонько:

– Она, наверное, помянуть хочет своего Даню и ждала нас, поэтому и на стол собрала.

Но вторая, Настя, остановила подругу, предложив:

– Давай подождём, поглядим, что будет Улька дальше делать.

А дальше Ульяна наполнила рюмки, села за стол, подняла свою рюмку и с радостной улыбкой, счастливым голосом произнесла: «Ну, с прибытием тебя! Наконец-то! Я уж так соскучилась, ещё немножко и пошла бы туда, к тебе в лес! Кушай теперь побольше, я всего приготовила, а то вон какой худющий!».

Девчата, глядевшие в окно, крепко взялись за руки, Настя прошептала:

– Верка, я боюсь, пойдём отсюда!

Вера, та была всегда бесшабашной, ответила:

– Нечего бояться. Ты что, не видишь, у неё помешательство, умом тронулась! Постучим ей, если не откроет, позовём людей.

И подруги забарабанили в окно. Ульяна поднялась из-за стола и пошла к двери. Настя с Веркой метнулись от окна. Улька, открыв дверь, спросила:

– Кто здесь?

Девушки ринулись к ней. Настя взяла Ульяну за руку, спрашивая:

– Уленька, ты как? Не боишься? Может мы с Веркой у тебя переночуем сегодня?

Ульяна спокойно смотрела на подруг и с удивлением переспросила:

– Чего это вы будете у меня ночевать? У вас что, спать негде? Идите лучше домой, мне некогда, меня ждут!

И закрыла прямо перед их носом дверь... Настя, уже в закрытую дверь, с ужасом воскликнула:

– Кто тебя ждёт? Ты же одна в хате?!

Подруги ушли домой и, конечно же, родителям всё рассказали.

К Ульяне стали приглядываться. На людях она вела себя нормально, только не разговаривала ни с кем, всё больше молчком. Если что спрашивали – отвечала «да» или «нет». Никто не осмеливался спросить Ульку, как она переносит своё горе. Наконец Веркина мама, чтобы склонить разговор на эту тему, пригласила Улю приходить ночевать к ним, пока она ни привыкнет быть одна. Улька, поглядев на женщину как бы свысока, ответила:

– Я только днём одна. А ночью ко мне приходят.

Затем развернулась и быстро направилась к своей хате. А старая Михеиха вслед крестила её. Помню, потом всем пересказывала этот разговор.

На какое-то время Ульку оставили в покое – у каждого свои хлопоты, работа. Затем Верка, она жила недалеко от Ульяны, заметила, что та давно не появлялась во дворе. А когда появилась – её еле узнали. Выпирал вперёд большой живот, из-за него самой Ульки и не видно было, так сильно она похудела. Личико маленькое стало и будто всё просвечивалось насквозь.

Однажды Вера взяла еды из дома и пошла к Ульяне. Днём дверь не заперта, девушка зашла в хату. Улька, одетая, лежала в кровати, но не спала. Верка поставила на стол еду и скомандовала:

– А ну-ка, давай ешь! Свежие варенички мама только что приготовила. Ты же ничего себе не готовишь, вон, пустые горшки стоят!

Ульяна отрицательно покачала головой и лишь водила глазами по хате, будто кого искала. А потом вдруг Веру спрашивает:

– Где он? Где Даня?

А Верка хоть и испугалась, но села около Ульяны, взяла её за руку и ласково начала уговаривать:

– Уленька, Даню схоронили уже давно. Ты успокойся и покушай. Ты болеешь, надо поправляться. У тебя вон дитятко скоро народится!

Ульяна резко села в кровати, глаза загорелись сухим блеском, она с такой ненавистью глядела на Веру, что та испугалась и отошла от кровати. А больная Улька хрипло выкрикивала:

– Уходи, чего ты сидишь у меня?! Даня не может зайти, когда ты здесь! Не приходите ко мне никто!

Потом опять откинулась на спину и закрыла глаза. И вдруг лицо Ульяны расплылось в блаженной улыбке, а Верка услышала, как та прошептала:

– Садись, Данечка, возле меня. Она сейчас уйдёт...

   

Всё это рассказала Верка Михеева. Собрались люди, сходили к старосте, пусть посоветует, что делать. Тот посоветовал привести к Ульяне попа.

Попик был молодой, только принявший приход. Прежнего батюшку недавно схоронили. Полдня провели у постели больной батюшка и соседи. Читали молитвы все, кто какие знал. Временами Улька лежала спокойно с закрытыми глазами, но больше бредила, звала своего Даню, иногда выгоняла всех из хаты. Её живот был вздутый и, как говорили очевидцы, – ходуном ходил. Нас малых туда не пустили.

А на второй день Улька умерла. Хоронили всем селом. Предложили родителям Данилы схоронить покойницу рядом с могилой сына. Всё-таки Улька была не порожняя и именно от Данилы. Но те ни в какую!

– Она зналась с бесом! Пусть хоронят где угодно, только не рядом с Даней!

Схоронили в конце кладбища. А через какое-то время Бочулиха, мать покойного Данилы, стала жаловаться всем – каждую ночь приходит Данилко во сне и просит привести к нему его Улю. А родную маму называет разлучницей... Сходила Бочулиха к попу, потом к старосте... Посоветовались со всеми соседями и решили перезахоронить Ульяну рядом с её Даней, потому как Бочулиха к тому времени вся исхудала и пожелтела.

После перезахоронения обе могилки оказались совсем рядом. Крест поставили общий, посредине. На дощечке написали: «Покоятся рабы Божьи – Данило и Ульяна».

А Бочулиха после этого быстро пошла на поправку и даже повеселела... – Рассказчица какое-то время помолчала, потом, вспомнив, добавила: – Весной, в поминальный день, могилки Дани и Ули завалены цветами. Все девушки, да и парни тоже, ходили помянуть эту пару... Помню, и я тоже ходила...».

                                                                          г. Таллин