Ирина СОЛОВЬЕВА. СВЕТ ТВОЕЙ ДУШИ. К 85-летию правоведа Людмилы Алексеевой

 

Ирина СОЛОВЬЕВА

СВЕТ ТВОЕЙ ДУШИ*

К 85-летию правоведа Людмилы Георгиевны Алексеевой

 

Вернее истины здесь нет,
когда в душе твоей
горит, сияет тихий свет –
сияет для людей!
Терентий Травник

 

В начале работы неожиданно задалась вопросом: а можно ли в книгу вместить жизнь человеческую с её радостями и бедами, взлетами и падениями? Ответ очевиден: нет, конечно. Но высветить главное направление жизни конкретного человека, воспринятое от своих родителей, можно.

Вызревал предлагаемый читательскому вниманию труд, много лет. Поднимая архивы и дневники, встречаясь и беседуя со многими людьми, знавшими Людмилу Георгиевну Алексееву, все больше приходило понимание, что служение добру передается из рода в род, от дедов и прадедов к родителям, а от родителей, жизнь которых становится наглядным примером такого служения, к детям. Да и само понятие жизни в процессе работы становилось более объемным.

Работая над книгой «Вся жизнь служение добру», поймала себя на мысли, что труд публициста можно сравнить с трудом мастера мозаичного дела. Писатель так же терпеливо выкладывает картину жизни человеческой, скрупулёзно подбирая разноцветные маленькие и большие жизненные эпизоды-мозаики, тщательно соединяя их друг с другом. Палитра каждого мгновения бытия имеет тысячи неповторимых оттенков, их разнообразие позволяет создавать богатые и яркие картины. Вот такое живое и наполненное светом мозаичное полотно жизненного пути Людмилы Георгиевны Алексеевой мы и старались воссоздать здесь. Мы – это мои соавторы – многочисленные дневники Людмилы Георгиевны и Аркадия Павловича Алексеевых. Они живые свидетели и очевидцы, запечатлевшие фрагменты быта и жизни советского времени, передавшие читателям частицу своих размышлений и переживаний через дневниковые записи. Это и рассказы коллег из Мособлсуда, Московской областной прокуратуры, и воспоминания друзей юности и, конечно же, сына Игоря – известного российского литератора Терентия Травника. Судьба каждого героя, появившегося на страницах этого издания, какой бы она ни была трудной и трагической, «сияла тихим светом» души, излучая добро в мир.

 

Детство, опалённое войной

Дети войны… Именно они, родившиеся в конце тридцатых – начале сороковых, голодные, во многом обездоленные, в большинстве своём и стали носителями подлинной нравственности, целеустремлённости и честности времени рассвета социализма в нашей стране в конце шестидесятых. Именно на них, детях войны, выживших под пулями и бомбёжками, стремительно росли и поднимались советская промышленность и наука, здравоохранение и сельское хозяйство и именно на этом заделе во многом и живёт поколение нынешнее.

Вот и раннее детство Люды прошло под бомбежками, ведь жили они у Бородинского моста, стратегически важного объекта, который пытались уничтожить немцы постоянными авианалётами.

Помнит она и голод, и страх от рёва самолётов и взрывы бомб, особенно когда они вынужденно шли с мамой через мост на другой берег Москвы-реки к Киевскому вокзалу, где можно было обменять одежду на еду. Вспоминая это время, она признавалась, что даже грохот салюта в дни празднования дня Победы и других торжеств вызывал в её душе былые страхи, внутри срабатывало желание закрыть голову руками и скорее бежать и прятаться в бомбоубежище.

«Когда по радио объявляли воздушную тревогу, – рассказывает Людмила Георгиевна, – мама будила меня, если это было ночью, быстро одевала, и мы спешили к станции метро Смоленская (старая линия). К Киевской не ходили, потому как нужно было идти через Бородинский мост, а по нему ходить было страшно из-за бомбежек».

 

Бегство из оккупации. Москва в начале войны…

Как вспоминает Людмила Георгиевна, хоть она и была совсем маленькая, но военное время какой-то особой, неясной тенью так и осталось в её памяти. Подробности она узнавала позже из рассказов родителей и родственников. Ей было тогда около трех лет, и начало войны они с мамой встретили в папиной деревне в Тульской области, куда ездили на летне-осеннее время. Вскоре деревня была оккупирована немцами, а в их доме дед Гриша и бабушка Прасковея укрывали раненого бойца Красной армии. Сколько они были в деревне, точно она не помнит, но однажды все-таки решились пробираться в Москву. Помнит, как везли её на больших санках мама с подругой тетей Ксеней. Пробирались вечерами и ночами. Они так и хотели доехать до дома, посадив Люду в санки и запрягшись в них вместо лошади. 

Иногда Люду оставляли в санках на пустой дороге с бутылкой самогона в надежде поймать машину, а сами по очереди шли в ближайшие дома просить что-нибудь поесть. Люди давали немного хлеба, лука, а то и картошину. С Божьей помощью вот так своим ходом и добрались. День Победы они встретили в Москве. Но до него еще много и много чего случилось.

Для рожденных перед самой войной детей, можно сказать, войны и не было, вот только прожектора вечерами как-то по-особому тревожно освещали небо, где призраками висели угрюмые аэростаты: их было много над Бородинским мостом и Смоленским метромостом. Бывало, что слышалась канонада взрывов и тогда маленькая Люда пряталась под одеяло, зажмуривалась крепко-крепко, а пальчиками затыкала уши. Окна в доме были заклеены крест-накрест полосками бумаги. Иногда толстые и длинные аэростаты везли на грузовых машинах, а дети бежали посмотреть и кричали радостно: «Ура! Ура! Колбасу везут!».

Все детство девочка пугалась звуков пролетающих самолетов. Чуть заслышит, так сразу бежит с улицы в дом, прижмется к стенке в подъезде, закроет глаза и трясется от страха, а если рев не утихал, то пряталась под лестницей. Иногда там уже сидели такие же дети, тоже прятались. Никто не смеялся над ней.  Дети все были похожими, в одном цвете войны вымазаны.  Её мама рассказывала, что еще в деревне они как-то раз попали под бомбежку, было очень страшно, но она ничего не запомнила, кроме неимоверного рева неба и земли…

В Москве, около Бородинского моста стояли зенитки, и там постоянно дежурили солдаты. Запомнились трескучие выстрелы зенитных очередей, глубокими бороздами остались они в памяти Люды. Но все-таки больше помнила она игры с детьми, добрых взрослых, которые как могли поддерживали ребят, опекали и оберегали. Наверное, детство испортить нельзя даже войной, несмотря на голод, холод и лишения.

Однажды отец пришел домой пораньше с букетом черемухи. Позвал дочку, посадил на колени, обнял, и так, молча, сидел. Потом тихо-тихо произнес: «Победа, доченька…» – и заплакал. Она стала его утешать, просила не плакать, ведь победа же. Тут с кухни вошла мама, увидела отца, села рядом, обняла их и тоже заплакала. Люда впервые увидела их обнявшимися, увидела их рядом, увидела, что у неё есть и мама, и папа, и они оба здесь, вместе с ней. На какое-то мгновение что-то в девочке открылось, и она впервые почувствовала холод и ужас войны, но душа ребенка не смогла это вместить, и она побежала за водой и старой папиной вазой для цветов. А родители так и сидели, обнявшись – сидели, молча, слегка опустив головы. В комнате пахло черемухой и кожей начищенных ваксой отцовских сапог, пахло еще чем-то, похожим на запах хлеба, горелого хлеба. Этот запах Победы, нашей победы, Людмила Георгиевна запомнила на всю жизнь… Она говорит: «Мой сын любит, когда что-то подгорает у меня на кухне, когда готовлю, ему нравятся поджарки, а я сразу спешу открыть окно, чтобы выветрить этот запах, напоминающий мне гарь войны. Не могу ничего поделать с этим. Все сразу всплывает в памяти».

 

Мирное время

Закончилась война. «Пусть всегда будет мир на земле!» – было кем-то написано красной краской на стене в арке Сушкиного дома, прямо над огромной белой надписью со стрелкой «бомбоубежище», где позже жила Люда Филимонова с родителями. Для советских людей послевоенной поры было характерно стремление иметь как можно больший денежный запас. Поэтому все копили деньги.

Родители Людмилы хорошо запомнили, что в годы войны они могли спасти жизнь: её тетя, сестра отца, Мария Григорьевна, жила в Ленинграде и рассказывала, что в самый трудный период жизни блокадного Ленинграда продолжал работать рынок, где можно было купить или обменять на вещи любое продовольствие. В её ленинградских записках, датированных декабрем 1941 года, я нашла цены на этом рынке. Так, 1 кг муки стоил 500 рублей или пару валенок.

Похожая ситуация с продовольствием была не только в Ленинграде. Люда слышала от отца, что зимой 1941-1942 годов небольшие провинциальные города, где не было военной промышленности, вообще не снабжались продовольствием. Военные годы остались в памяти, покрытые какой-то пеленой. Помимо оккупации и бегства из неё, единственным ярким впечатлением той поры остался новогодний подарок Люде от мамы. Это был кусочек черного хлеба, слегка посыпанный сахарным песком, который она назвала пирожным. Настоящее пирожное маленькая Люда попробовала лишь в 1947 году, когда папа неожиданно принес им с мамой по малюсенькой корзиночке с кремом. Детское сознание вытесняло ужасы войны, да и лет ей было тогда меньше пяти.

 

Московский государственный университет

В 1960 году сбылась главная мечта Людмилы Георгиевны, которой она грезила еще со школьной скамьи: Филимонова поступила на дневное отделение юридического факультета МГУ. Вступительные экзамены сдала легко и хорошо. Экзаменаторы удивлялись, что она имеет стаж работы четыре года, у них создалось впечатление, что она только вчера окончила школу, настолько хорошо знала и помнила школьную программу.

Поступление в Университет – «вторая высота», которая покорилась напору и настойчивости Людмилы. А сколько еще будет взято ею таких «высот» по жизни. Как ликовала и трепетала от счастья душа первокурсницы, когда она увидела свою фамилию в списках зачисленных на обучение! Ей не верилось, что она, обыкновенная недавняя школьница, стала студенткой самого престижного советского вуза – Московского государственного университета, да ещё и одного из старейших факультетов – юридического!

МГУ был основан М.В. Ломоносовым в 1755 году. И самыми первыми в нём были образованы три факультета: философский, юридический и медицинский. Первые студенты XVIII века обучение начинали именно на философском, где получали фундаментальную подготовку по естественным и гуманитарным наукам.

Имя новоявленной студентки шестидесятых годов ХХ века Люды Филимоновой органично вписалось в поток имен выпускников юрфака МГУ прошлых столетий и современных деятелей науки, культуры, политики. У многих из нас на слуху такие имена выпускников юрфака, как Анатолий Федорович Кони (1844-1927) – русский юрист и выдающийся судебный оратор, Савва Тимофеевич Морозов (1862-1905) – предприниматель и меценат, и многие другие выдающиеся имена.

Любознательная от природы, пытливая и неординарно мыслящая двадцатидвухлетняя студентка после четырехлетнего перерыва вновь почувствовала себя в своей стихии – с головой окунулась в океан новых знаний и органично влилась в университетскую жизнь.  С большим рвением и желанием учиться она посещала все лекции, стремясь исследовать вопросы права глубоко и основательно. Особенно ей нравились лекции по философии и криминалистике – одно время она серьезно мечтала стать экспертом-криминалистом. Лекционный материал по философии все больше подогревал её интерес и любовь к этой науке. Все дни напролет она проводила в университетской библиотеке, открывая для себя новые направления в философии, имена и труды Платона, Цицерона, Аристотеля, Канта, Гегеля, Шопенгауэра, Ницше и других. Особенно тщательно изучала она работы Платона и Пифагора, отдельно выписывая их афоризмы. Позже, в зрелом возрасте, досконально знакомилась с «Символической философией» Мэнли Палмера Холла. С особым интересом Людмила изучала и русскую философию, и прежде всего, труды Николая Бердяева, Василия Розанова и Павла Флоренского, далее, судя по дневникам, в поле её внимания попали письма и труды Феофана Затворника (Говорова), Антония Сурожского, Игнатия Брянчанинова и других.

До сих пор в домашнем архиве сохранилась тетрадь Людмилы Георгиевны – «Выдержки из прочитанных книг», куда она не один год записывала особо затронувшие её высказывания и афоризмы древних мыслителей. Через философию юная пытливая студентка познавала и жизнь, и духовно-нравственные законы, по которым она развивается. Отмечу, что в семье Алексеевых большая домашняя библиотека, немалая часть которой представлена многочисленными собраниями как зарубежной, так и отечественной философской мысли. Подобной литературой кроме неё увлекался не только её супруг, Аркадий Павлович, но и сын Игорь. Сегодня в домашнем кабинете писателя-публициста Терентия Травника помимо этого собрано немало и богословской литературы.

Университетские годы учебы пролетели быстро, за это время Людмила Георгиевна вышла замуж, родила сына, набралась начального юридического опыта в Мособлсуде. По окончании юрфака она получила диплом по специальности, общей для всех выпускников этого факультета, – правовед. Направления на работу в адвокатуру, прокуратуру и милицию давали позже. В суды направления не давали, потому что судьи избирались народом: по районам выдвигались кандидатуры, вывешивали их портреты, и жители района выбирали своего судью.

В Областной суд и Верховный суд не выбирали, там назначение на работу давала партийная организация. Людмила Георгиевна уже работала в Мособлсуде, потому окончив Университет, продолжила свою работу в нем и дальше.

 

Добро – главное слово жизни (из дневников Людмилы Георгиевны):

Сегодня для меня день особый, день моего семидесятилетия… Всё прошло замечательно: было много поздравлений, были мои друзья, друзья нашей семьи, друзья сына… И вот наступил вечер, точнее поздний вечер… Мое самое любимое время суток, когда я могу уединиться в своей комнате, включить вечерний свет и побыть наедине с собою… Интересно, но сын меня в этом понимает. А впрочем, он и сам такой – любит покой и тишину, а значит вечер. Мы с ним вечерние. Любил вечер и Аркаша. Обычно после ужина мы с ним гадали кроссворды, иногда беседовали и всегда тихо, вполголоса, за чаем и под торшером. Но сегодня его со мной нет. В прошлом году его не стало и это очень чувствуется во всем. Помогает молитва, когда я поминаю его в вечернем чтении…

Сначала, по своему обыкновению, хотела засесть за нечитанные газеты, обзор которых я, как правило, делаю перед сном. Но может потому, что много бесед было сегодня по телефону, много велось разговоров за юбилейным столом, касаемых в основном моей работы, то душа как-то сама собою потянулась к дневникам… А потому, налив себе чайку и включив торшер, я устроилась поуютнее за журнальным столом – своим неизменным, многолетним местом домашней работы.

Почему-то сейчас вдруг вспомнилось время, когда я каждый вечер приносила работу на дом и здесь, в этом самом кресле, засиживаясь далеко за полночь, разбирала горькие жалобы, вникала в человеческие судьбы, решала людские проблемы и выносила суждения.

 До чего же любила и люблю я свою работу! Мне и представить невозможно никакой иной деятельности для себя, кроме этой. И понимая все, мне легко на душе, легко оттого, что нашла свое призвание… И все же, что есть добро? В чем проявляется оно в нашей повседневной жизни, в чем сосредотачивается оно в профессиональной деятельности? Что означает оно именно для меня? Мне, как законнику, и прежде всего, как судье, постоянно приходилось решать вопросы, связанные со справедливостью. Казалось бы, многое понятно: есть факты, есть закон и от сложившихся обстоятельств зависит та или иная статья закона. Не в этом ли добро – суметь всё верно сопоставить и вынести решение? Но всякий, занимающийся судебной деятельностью, меня, думаю, поймет, когда речь вдруг заходит о милосердии – об особых тонкостях в решениях, когда помимо закона в действие вступает сердце судьи.

Так как надо судить, чтобы не быть, в конечном счете, судимым самому? Чтобы не обличала бы тебя твоя собственная совесть за поспешное, суетное, пусть и по закону вынесенное решение? Вот и пришло время ответа. По-видимому, я вплотную подошла к ответу на то, что есть добро…

Пройдя многолетний путь работника правоохранительных органов, на сегодняшний день я абсолютно уверена, что правильное судейское решение зависит не только от безупречного следования закону, но и от постоянного согласования принятого по закону решения с голосом собственной совести. Только так и только тогда острие холодного и бесстрастного меча Фемиды будет повёрнуто в сторону добра. Жить и работать в сторону добра – ни в этом ли смысл жизни всякого пришедшего в этот мир? Всё верно, и я вновь вписываю правильно угаданное слово из пяти букв, начинающееся на букву «д» – слово «добро», но теперь уже в совсем иной кроссворд – кроссворд всей моей жизни. Поздний вечер. 10 ноября, 2008 года».

----------------------
        *Из аудиокниги Ирины Соловьёвой «Вся жизнь – служение добру»