Владимир ХОМЯКОВ. «ЗА СКАЗКУ РУССКОГО ЛИЦА…». Ко дню памяти Юрия Кузнецова

 

Владимир ХОМЯКОВ

«ЗА СКАЗКУ РУССКОГО ЛИЦА…»

Ко дню памяти Юрия Кузнецова (11.02.1941 – 17.11.2003)   

   

Я познакомился с творчеством Юрия Кузнецова на рубеже семидесятых-восьмидесятых годов прошлого века. Стихотворения «Атомная сказка», «Возвращение», «Гимнастёрка», «Четыреста», «Я в жизни только раз сказал: люблю…», «Опора» утвердили явление большого русского поэта:

Но мёртвая земля прозрела вдруг,

И мёртвый воздух разорвали звуки:

«Они сдаются? Поднимают руки?

Пусть никогда не опускают рук!».

Кузнецовский сборник «Отпущу свою душу на волю» (1981) стал для меня настоящим поэтическим открытием.

Встретиться же с Юрием Поликарповичем мне довелось в конце сентября 1988 года в Рязани, на заседании выездного секретариата Союза писателей РСФСР. Мы, молодые стихотворцы да беллетристы, издёрганные компартийной цензурой, конечно же, с немалой радостью восприняли наступление гласности. Но встречи с мастерами российской литературы, сотрудниками и авторами журналов «Наш современник» и «Молодая гвардия» заметно охладили «щенячий восторг» нечаянных попутчиков «детей Арбата». Особенно точно выразил тогдашнее состояние общества Юрий Кузнецов:

Жизнь свихнулась, хоть ей не впервой,

Словно притче, идти по кривой

И о цели гадать по туману.

Там котёл на полнеба рванёт,

Там река не туда повернёт,

Там Иуда народ продаёт.

Всё как будто по плану идёт…

По какому-то адскому плану.

А в Константинове, на Есенинском празднике поэзии, Юрий Поликарпович читал своих «Маркитантов». Стихотворение прозвучало пронзительно и тревожно: все эти «крапивники» и «люди близкого круга», зловеще влияющие на судьбу страны, были достаточно узнаваемы. Именно литературные зоилы из их числа нападали в своё время на поэта за его строки:

Я пил из черепа отца

За правду на земле,

За сказку русского лица

И верный путь во мгле.

Вставали солнце и луна

И чокались со мной.

И повторял я имена,

Забытые землёй.

В дальнейшем выпало встречаться с Юрием Кузнецовым не только на Есенинских праздниках, но и печататься под одной обложкой на страницах поэтических изданий: «Шёл отец…», «Новая волна», «Антология русского лиризма. ХХ век».

Узнал я, что Юрий Поликарпович имеет по матери, Раисе Васильевне, в девичестве Сониной, рязанские корни. За два года до кончины Юрий Кузнецов поведал о своей родословной: «Мой пра­дед Про­хор ле­жит на клад­би­ще в де­рев­не Лу­бо­нос Ши­лов­ско­го рай­о­на Ря­зан­ской об­ла­с­ти. Мой дед Ва­си­лий Про­хо­ро­вич Со­нин ро­дил­ся в 1879 го­ду в де­рев­не Лу­бо­нос, тог­да Ка­си­мов­ско­го уез­да». По рассказам шиловских краеведов, поэт в 1988 году приезжал на прародину. Эти события отражены в его стихотворении «В деревне». Вот отрывок из этого произведения:

Триста вёрст от Москвы – глухомань…

Зной, тоска. Комариная взвесь.

Прадед Прохор лежит где-то здесь.

Я спросил. Старики показали

На бугор. «Третий с краю», – сказали.

На погосте бурьян-сухостой

Против неба торчит бородой.

Я за бороду взялся руками,

И она полетела клоками.

Слышу голос загробный: «Постой!..» –

«Прадед Прохор, ты, значит, живой?!

Расскажи, знать хочу непременно

Нашу кость до седьмого колена!».

Он молчит, лубонос с бородой...

А привёз я домой рой слепней

И три пары рязанских лаптей.

 

В преддверии своего литературного тридцатилетия отправил я в «Наш современник» подборку избранных стихотворений. Прошло чуть больше месяца, и Юрий Кузнецов, заведующий редакцией отдела поэзии журнала, прислал мне письмо о том, что редколлегия намерена напечатать мои стихи, и попросил выслать фотографию. Спустя ещё пару месяцев в Сасовскую городскую библиотеку, как раз к началу моего юбилейного вечера, поступил февральский за 2002 год номер журнала «Наш современник», где была опубликована моя большая стихотворная подборка «Свет идёт неведомо откуда». Я, разумеется, и обрадовался и удивился: о такой быстроте появления в авторитетном столичном издании даже и мечтать не смел. Мне было дорого и внимание Юрия Поликарповича, и строгое его отношение к моим произведениям. Во вторую строфу стихотворения «Глухонемой соловей» Кузнецов внёс свою правку:

Он Божьей милости не просит,

но каждым пёрышком дрожит.

Он ничего не произносит –

своим молчаньем ворожит.

Мастер сумел увидеть за моими стихотворными строчками иную высоту и постарался помочь мне почувствовать её самому.

 

Сердце сжалось, когда прочитал я в сентябрьском за 2003 год номере журнала «Наш современник» последнюю прижизненную подборку стихотворений Юрия Кузнецова «Прозрение во тьме». Сколько неизбывной трагедии в этих произведениях: 

России нет. Тот спился, тот убит,

Тот молится и дьяволу, и Богу.

Юродивый на паперти вопит:

– Тамбовский волк выходит на дорогу!

19 ноября 2003 года лауреату Государственной премии РСФСР Юрию Поликарповичу Кузнецову должны были вручать в Рязани всероссийскую Есенинскую премию. Он скончался от сердечного приступа за два дня до этого события, на 63-м году жизни.

…И вновь вспомнилась мне наша первая встреча на многолюдном поэтическом празднике:              

Меня к тебе отбросила толпа.

Мы рядом были только лишь мгновенье: 

не распознать душевного тепла 

и не постичь сердечного волненья. 

 

И наши – снова – разбрелись пути. 

И думал я пред долгою дорогой: 

– Великое молчанье не буди – 

пребудет пусть в своей печали строгой. 

 

И взмыла журавлиная труба, 

и ветер золотой коснулся лба – 

и ты повысь дерев простёрся взглядом.

Меня к тебе отбросила толпа – 

и, значит, мы с тобой стояли рядом. 

г.Сасово