Юрий КЛЮЧНИКОВ. ТАТАРСКАЯ СУФИЙСКАЯ ПОЭЗИЯ. Поэзия Кул Гали (1183-1236)

Перевод Юрия Ключникова

Юрий КЛЮЧНИКОВ

ТАТАРСКАЯ СУФИЙСКАЯ ПОЭЗИЯ

Поэзия Кул Гали (1183-1236)

 

История суфизма в Татарстане тесно связана с историей ислама, ибо является его неотъемлемой частью. В 922 году Волжская Булгария официально приняла ислам в качестве государственной религии. Первым тарикатом, утвердившимся в Поволжье, был тарикат шейха Ясави, который наряду со священнослужителями представляли учёные Волжской Булгарии, Золотой Орды и Казанского ханства. В XII веке творил великий татарский поэт Кул Гали, который создал своё переложение известного сюжета про Йусуфа и Зулейху. Оно было сделано блистательно, что говорит о высоком уровне грамотности и духовной культуры, на котором находилась средневековая татарская литература. Затем через век-полтора приходит время тариката накшбандийа, наиболее ярким представителем которого был татарский поэт Мавля Колый. Это литературные факты, свидетельствующие о том, что суфизм присутствовал в татарской духовной культуре с давнишних времён. Есть и конкретные исторические документы, подтверждающие суфийскую линию преемственности у шейхов Волго-Уральского региона XIV и XV веков.

В XVII-XVIII веках ислам в Татарстане стал по преимуществу суфийским. Но наивысшего расцвета суфийская татарская поэзия достигла в следующем веке. Исследовательница татарской литературы А.А. Хасавнех писала: «XIX век выделяется ярким созвездием татарских поэтов-суфиев, таких как Габдрахим Утыз-Имяни, Габделджаббар Кандалый, Абульманих Каргалый, Хибатулла Салихов, Шамсетдин Заки, Гали Чокрый, Ахметзян Тубыли и многие другие. Большая часть их творчества сохранила старые традиционные формы повествования, в то же время ей присущи обновленческие черты, отвечающие требованиям эпохи. Благодаря живым образам, увлекательным сюжетам, мудрым заключениям, отсутствию излишней назидательности и сухой дидактики суфийская поэзия не только снискала себе необычайную популярность среди татарской элиты, но полюбилась и простому народу».

Исследователь суфизма Н.М. Юсупова утверждает, что картина мира, предстающая в суфийской поэзии, глубоко религиозна. А одна из основных тем татарской суфийской поэзии – тема совершенного человека, того, кто стремится к знаниям, способен любить и трудиться. Предлагается считать таким совершенным человеком суфия. Высоко оценивается и роль разума. Шамсетдин Заки написал большое стихотворение, воспевающее разум, просвещение, образованных людей.

Потому утверждение о том, что большинство татарских поэтов, начиная c XV века, были суфиями, абсолютно справедливо. Ведь поэты шли за жизнью, а в жизни идеи нравственно-духовного совершенствования в те времена были весьма востребованы. Тогдашние поэты не занимались эгоистическим самовыражением, они призывали к очищению души и победе над своей эгоистической природой – нафсом. Их поэзия, даже любовная, облагораживала человека, поскольку была чиста и призывала к чистоте. Сердцевиной суфийской поэзии в Татарстане всегда была тема любви. Она буквально пронизана суфийской символикой.

 

КУЛ ГАЛИ (1183-1236)

 

Булгарский средневековый поэт, основоположник татарской литературы. Его настоящее имя Мухаммад-хаджи Гали ибн Мирхуджа. Башкиры тоже почитают его как святого. Прошёл серьёзный путь исканий. Поначалу был последователем несторианства, но затем окончил медресе в Хорезме и стал суфием тариката Ясави. Проповедовал ислам. В течение многих лет путешествовал по исламским землям и центрам, жил в столицах Волжской Булгарии, посещал Герат, Сирию, Иерусалим, Мекку, имел сан муллы. Предположительно, погиб в Биляре во время завоевания Волжской Булгарии войсками Бату в 1236 году.

Главный творческий подвиг Кул Гали – написание поэмы «Кысса-и Йусуф» («Сказание о Юсуфе»). Она навеяна отрывком из Корана, посвящённым праведному Юсуфу. Следует помнить, что первоисточник этого мифа и образа – библейский сюжет об Иосифе Прекрасном, который, по мнению ряда учёных, перекочевал в Библию из ассирийских и вавилонских легенд. В литературе Средневековья существует не менее 150 различных произведений о Йусуфе и Зулейхе, причём треть из них имеет тюркское происхождение. Авторами таких поэм с различными смысловыми и образными вариациями были Джами, Хатаи Тебризи, Дурбек, Махмуд Касым, Шахин Ширази, Шеййад Хамза. Главный мотив поэмы – вознаграждение чистого и светлого человека за страдания и жертвы во благо других людей. Личность, прошедшая через все испытания и сохранившая человечность, обязательно будет вознаграждена за своё поведение. Главные герои – чистый и праведный Йусуф, самозабвенно любящая его и готовая ради любви на обман Зулейха, и правящий Египтом османский султан Кытфир. Кул Гали придал этой поэме яркий национальный колорит.

Татарский тюрколог Э.Н. Наджиб полагает, что это произведение Кул Гали создано в Нижнем Поволжье – об этом свидетельствуют языковые особенности данного текста. Татарская литература развивалась под сильным влиянием суфизма, его философии и поэзии (Ибн Араби, Аль-Газали, Сулейман Бакыргани). Специальные сопоставления поэмы с обрядами тариката Ясави и его «Хикметами» показывают большое число пересечений в идеях, образах и символах. Сам герой Йусуф рассматривается как воплощение «Совершенного человека» – одного из главных образов суфийской доктрины. Суфийский характер носит и числовая символика, наполняющая страницы поэмы (вспомним число одиннадцать, с которого поэма начинается). Рене Генон, европейских философ, принявший ислам и ставший шейхом в Каире, писал: «11 есть синтез “микрокосма” и “макрокосма”, представляемых соответственно числами 5 и 6, которые также соответствуют… индивидуальному человеку и универсальному человеку». Как утверждают исследования, в поэме прослеживается историческая линия суфийских «звуковых» обрядов татар длиною около 800 лет. Нельзя рассматривать эту поэму только как чистое переложение текста, созданного другими людьми, – слишком много в ней оригинального татарского колорита и видения мира.

До XIX века поэма «Кысса-и Йусуф» Кул Гали существовала только в рукописных вариантах, но нашёлся человек (им был татарский поэт и учёный Габдрахим Утыз Имяни), который подготовил и напечатал её в Казанской университетской типографии. За почти 80 лет поэма выдержала столько же переизданий. Она пользовалась настолько большой популярностью в Казани, что входила в приданое многих татарских девушек. Сегодня по мотивам этой поэмы с её трогательной историей любви ставят спектакли.

Исследователь и поэт Ренард Бадыгов писал об этом замечательном произведении:

«Несмотря на всю сказочность сюжета, множество преувеличений и гипербол, нетрудно представить, какую духовную силу черпал народ, читая поэму, если она пережила восемь веков и дошла до нас в рукописных списках общим числом более ста пятидесяти. Большая часть из них обнаружена на территории Татарии, но некоторые были найдены и в Пермской, Свердловской, Астраханской областях и Баку, а также хранятся в Санкт-Петербурге, Дрездене и Марбурге. Поэма переведена на казахский и турецкий языки; в 1839 и 1841 годах появились её печатные издания. <…> Известно, что в период с 1839 по 1917 год поэма была издана более семидесяти раз!».

В 1984 году в Казани вышло ещё одно издание поэмы Кул Гали – на старотатарском и современном татарском языках. Там же был помещён и русский подстрочник, послуживший основой для приведенного ниже перевода. Можно быть уверенным, что к поэме ещё долго будут обращаться самые разные поэты и переводчики.

 

             СКАЗАНИЕ О ЙУСУФЕ

 

                         * * *

Был праведен и чист Йусуф с далёких лет,

Увидел странный сон, ему приснился свет

Одиннадцати звёзд, что светят в вышине.

Блеск солнца ярок был, спокойней при луне.

Он к Йакубу-отцу: «Ты истолкуй мой сон.

Одиннадцать все звёзд отдали мне поклон.

Скажи, что ждёт меня, надеждой одари –

Тьма, зло и пустота иль чистый свет зари?

Задумался Йакуб, но сон истолковал:

«Во благо он тебе, – Йусуфу так сказал: –

Тебя Творец, Он щедр, одарит и сполна,

Богатство, слава, власть, завидная казна –

Всё это ждёт тебя, готовься брать дары.

И братья послужить желают с сей поры.

Готовы присягнуть одиннадцать все звёзд,

Они признают твой высокий в духе рост.

Владыки на земле, и Запад и Восток,

Готовы чтить тебя, испытывать восторг.

До самых Судных дней вручается тебе

Пророка светлый дар нести в своей судьбе».

 

                         * * *

Был сон у Зулейхи: в душе ночной возник

Нежданно для неё Йусуфа чудный лик.

Она вдруг поняла, что страстно влюблена,

Проснулась вся в слезах, опять одна, одна...

«Зачем ты, дочь моя, рыдаешь, что с тобой? –

Спросил её отец, встревоженный судьбой. –

Поведай, что за сон тебя измучил вдруг,

Как разомкнуть теперь твоих страданий круг?».

«Поведать? Мне во сне красавец-друг пришёл,

Была счастливой я, но мне нехорошо.

Без друга мне теперь не мил весь белый свет,

Готова по нему рыдать хоть сотню лет».

 

                         * * *

Так минул целый год, у Зулейхи в глазах

Страданье, каждый день в рыданьях и слезах.

А образ страстный тот чрез год пришёл во сне:

«О, Зулейха, прошу, прислушайся ко мне!

Печалям всем своим ты укажи на дверь,

С тобою друг для друга мы созданы, поверь!

Навеки ты моя теперь, и я навеки твой.

Меня не привлечёт зов женщины иной».

Наутро, вспомнив сон, боль ощутив в виске,

Призналась Зулейха в смятенье и тоске:

«Вот что, отец, на сердце у меня».

Был поражён отец той силою огня

Любви, что дочь его волнует целый год,

А он не смог найти к ней правильный подход.

Он лекарей призвал из самых разных мест.

Но только плохо спит она, тоскует и не ест.

Явился образ к ней во сне на третий год,

И крик её ночной прорезал небосвод:

«Скажи мне про себя, кто ты и где живёшь?

Меня незнанье ранит, словно острый нож!».

Он отвечает ей: «Знай, Зулейха, теперь

Египтом правлю я, и ты уж мне поверь,

Мечта твоя тебя вернёт на чистый путь,

Когда ты здесь меня найдёшь когда-нибудь».

 

                         * * *

Султан великий был по имени Кытфир,

Владел Египтом он, известным на весь мир.

Ему везут письмо, в нём содержалась весть.

Кытфир его прочёл и написал ответ.

В одеждах дорогих, с венцом на голове,

Счастлива, хороша, всё было ей внове,

Ликуя, Зулейха считала только дни,

В глазах её цвели весёлые огни.

Всё думала она: «Сбылись мечты и сны,

Увижу скоро я властителя страны.

За весть, что разожгла в душе моей зарю,

Всех дервишей страны я щедро одарю».

И вот в её покой со свитою большой

Приходит властелин страны великой той.

Уходит свита прочь, и он один, без слуг,

Подходит близко к ней… Пронзил её испуг.

Он выглядел другим, чем показал ей сон,

И слишком властным был и вид его, и тон.

Но не поняв, кто он, и не узнав про чин,

Вскричала: «Вы зачем пускаете мужчин?».

Но объяснили ей, от страха трепеща,

Что слушаться его всем нужно, не ропща,

Поскольку он султан Египетской страны,

Что звать его Кытфир, вы с ним обручены,

А значит, соблюдать обычай нужно вам!

И с криком Зулейха, изумлена словам,

Невольниц удивив, на землю пала вдруг.

Рыдал Кытфир, сразил души его недуг.

 

                         * * *

Была сохранена тогда честь Зулейхи,

В её душе пока не вызрели грехи,

Знал Бог, что сердце девы Йусуфом пленено.

Кытфиру было знать о том не суждено.

И так семь лет прошли как смутный сон,

Йусуф как раб в Египет привезён.

Кытфиру донесли о том, сработала судьба.

Он Малику сказал: «Веди в предел раба!».

Но стоило Йусуфу с мыслями о ней

Войти, в его лице – сияние огней.

И только Зулейха взглянула на него –

Без чувств упала, хоть и не случилось ничего.

 

                         * * *

Кытфир тут понял: этот юноша непрост,

Что делать с ним – один большой вопрос.

Решил у Малика он выкупить раба:

«Мои слова отнюдь не похвальба.

Любую цену за него платить готов,

В моей казне вполне достанет жемчугов».

И ангелы, Йусуфа охранявшие в пути,

Подсказку дали Малику слова произнести:

«Султан, пусть слуги трудятся, не покладая рук,

И пусть с Йусуфа весить будет каждый тюк.

Иначе не продам тебе достойного раба».

Султан смирился: что же, такова судьба.

Направил слуг за грузом – сотен тысяч золотых,

Но взвесили, и всё равно не доставало их.

И сколько б ни несли шёлк, атлас, серебро,

По весу меньше весил каждый тюк с добром.

Алмазы, камни, мускус – всё мал, ничтожен вес,

И загрустил Кытфир, в долги большие влез.

Он разорён, хоть думал, что он богат, силён:

«И что теперь мне делать?» – думу держит он.

 

                         * * *

Но чудо вдруг свершилось, раб голос подаёт

И правильный совет правителю даёт:

«Пусть казначей твой заново проверит всю казну

И скажет, хватит ли богатства на страну?».

Кто объяснит, что дальше там произошло?

Но казначей вернулся с криком: «Как нам повезло!

Казна прибавилась, на всё нам хватит средств!».

И понял тут Кытфир, что этот раб – мудрец.

Он тут же разрешил любимой Зулейхе

Общаться с юношей теперь накоротке,

Хранить его покой и холить, что есть сил,

И делать ему всё, о чём бы ни просил.

 

                         * * *

Но много ли людей, взяв щедрый дар судьбы,

Способны правильно распорядиться им – увы…

Чесала гребешком его, наверно, каждый час,

И в каждый волосок вплела ему алмаз.

И не заметила, как бурно разрослась

Любовная в душе и в её теле страсть:

«Ты мне во сне явился и с тех пор

Навеки мил мне, оторвать не в силах взор.

Не жалко ни богатств любых в казне,

Чтобы желанья и мечты приблизились ко мне».

В желаньях Зулейха всегда шла до конца,

Йусуф, не захотев упасть в глазах Творца,

Взмолился: «Как мне быть?». В ответ: «Беги быстрей!

Открою пред тобой все семь Своих дверей!

Иначе ты никак не избежишь греха,

И чистоту твою испортит Зулейха».

 

                         * * *

Йусуф бежал в ночи, Творцом своим храним,

Все семь дверей дворца открылись перед ним.

Он счастлив был, что смог себя сберечь от бед.

Но Зулейха, увы, за ним пустилась вслед.

К желаниям его она была глуха

И скоро догнала Йусуфа Зулейха.

Вцепилась за подол она его одежд,

Чтобы совсем лишить его любых надежд,

Попавши к своей страсти в кабалу, 

Оторвала подол, шаг сделала ко злу.

В руках её была его пола теперь,

И путь к спасенью ей захлопнул кто-то дверь.

Пошли они вдвоём, и путь тот не был прям,

И встретили Кытфира. Но он заметил сам,

Что Зулейха бледна, с оторванной полой,

И начал им устраивать допрос подробный, злой.

Он выслушал ответ коварной Зулейхи:

«Дела мои, султан, обидны и плохи!

Сей юноша решил меня ввести в соблазн.

Что будет с тем, кто сделал так хоть раз,

Как он с твоей женой? Темница или смерть?».

И стал султан на них сурово тут смотреть.

Йусуфу он сказал: «Немедленно ответь,

Такое сделать зло ведь надобно суметь!

Тебя приняли здесь и делали добро.

Зачем нас осрамил коварно и хитро?».

 

                         * * *

Йусуф спокоен был и отвечал: «Я чист.

Поверь, властитель мой, я не дрожу как лист.

Я знаю, что я прав, она же неправа.

Её свидетель где, кто подтвердит слова?

Но есть свидетель мой, всю правду скажет он».

Властитель: «Ты о чём? Недавно он рождён.

Младенец, что о ней он скажет? Ничего!

Никак нельзя считать свидетелем его».

Но вдруг властитель речь живую услыхал,

Ребёнок произнёс, хоть был он слишком мал.

Все удивились очень, но внимать пришлось:

«Узнай же властелин, что вправду там стряслось.

Давно пора тебе читать оттенки зла.

Ты видишь, у него оторвана пола.

К тому же сзади! Как он может быть виной

Того, что якобы произошло с женой?».

С властителя страны сошёл тут весь дурман.

Он ясно увидал – жена плетёт обман.

В слова младенца он уверовал всерьёз:

«Виновна Зулейха, на том решён вопрос!».

 

                         * * *

Надев венец, Йусуф взошёл на трон.

Лишь тридцать раз встречал рожденье он.

Он лучезарен был, свет чистый излучал,

Любовь народа и придворных он снискал.

Был он учён, сметлив и ум, как острый нож,

Решал любой вопрос, знал правду, видел ложь.

И приговор его всегда был справедлив,

И каждый был судом его всегда счастлив.

 

                         * * *

Но как-то раз, когда серп лунный тонок был,

Йусуф коня куда-то торопил

И мимо проезжал несчастной Зулейхи.

Она тут вспомнила про все свои грехи

И возопила: «Глянь ты на меня!».

Йусуф остановился, слез с коня.

И, не узнав её, спросил: «Кто ты и в чём беда?

Могу ли я тебе помочь, скажи мне только “да!”».

Она в ответ ему: «Властитель! Я больна,

Стара, слепа и сердцем не вольна!

А ведь была тогда властителю женой,

Всего лишилась, словно было не со мной.

Богатство, красота – всё как в песок ушло,

Разбита моя лодка в прах, и брошено весло.

Всё в жертву принесла своей любви к тебе,

Но вновь люблю тебя во вред своей судьбе».
 

                         * * *

«Но если так сильна твоя любовь ко мне, –

Ответил ей Йусуф, – и стала ты верней,

И хочешь, чтобы я тебе поверил всё ж,

Должна ты доказать, что вовсе ты не лжёшь».

И Зулейха в ответ: «Йусуф, дай кнут мне свой,

Я только прикоснусь к нему рукой.

Увидишь ты, как страсть моя сильна,

А если нет – то я пропасть должна».

Йусуф ей отдал кнут, она его взяла

Дохнула на него и снова отдала.

Вдруг загорелся кнут, так мощно и светло,

Что руку от него Йусуфу обожгло.

 

                         * * *

И тут с Небес явился Джабраил

И волю Господа Йусуфу объявил:

«Теперь рассеян между вами мрак,

Вступи же с Зулейхой в законный брак!».

Ей ликовать бы тут, но впала в грусть она:

«Какая из меня теперь жена?

Стара, больна, слепа, и нету сил,

Вот если б Джабраил у Бога попросил,

Чтоб молодость вернул мне и красу –

Быть может, жить со мной захочет мой Йусуф…».

 

                         * * *

Йусуф молитву произнёс над ней:

Стан Зулейхи вдруг сразу стал прямей –

То волею Аллаха ангел Джабраил

Ей молодость и силы тотчас возвратил,

Вернулись к Зулейхе тогда и красота,

И зрения её былая острота.

Стал в радость им Божественный приказ.

И вот приходит свадьбы светлый час.

Три дня гостями полон был дворец,

Все славят их союз – «красавица, мудрец…».

Когда все разбрелись, сюрприз Йусуфа ждал –

Невинность Зулейхи нежданно он познал.

Спросил: «Как удалось тебе за много лет

Невинность соблюсти?» – и услыхал ответ:

«Аллах нас любит всех, Он – милосердный Бог,

Меня для нас с тобой от порчи уберёг.

Все годы во дворце – восславим мы судьбу –

Кытфир лобзал на ложе не меня – похожую рабу».

Йусуф ей: «Не могу забыть твой тяжкий грех,

Когда к дороге зла ты подвела нас всех.

Ведь если бы Аллах нас не провёл сквозь боль,

Нам не было б дано вновь обрести любовь».

Взмолилась Зулейха: «Пророк ты мой родной!

Не вспоминай порок и грех давнишний мой!

Ведь милостью, что Бог тогда нам оказал,

Он добр к нам и сейчас – и это показал».

 

                         * * *

А Джабраилу Бог вновь порученье дал,

Чтоб братьев всех своих Йусуф спокойно ждал

Тринадцать дней ещё – в Египет держат путь,

И будет разговор, он прояснит всю суть.

Лишь только услыхал Йусуф такую весть,

Стал братьев ждать своих и взволновался весь.

Стал Бога он хвалить и сердцем ликовать:

«Давно простил их всех, ни мстить, ни убивать

Не собираюсь я». И вот они пришли,

Исполнили обет, посланье принесли:

«Спаси, Владыка, брата, столько с ним стряслось!

А нас взамен в его темницу брось».

 

                         * * *

Йусуф под деревом им встать всем приказал,

Глаза им завязал, второй приказ отдал.

Они взмолились с криком: «Нас освободи,

Страдает наш отец, его хоть пощади!

Суд нужно отменить, ведь он совсем ослеп,

Вся жизнь его почти могильный склеп.

Узнав, что потерял лишь одного из нас,

Он возопил, и сразу дух его погас.

Рыдает и скорбит, и боль слова несут.

Пусть виноваты мы, но отмени свой суд!»

Йусуф затосковал, послушав их рассказ,

Подумал он всерьёз и дал другой приказ.

 

                         * * *

Он встал, пошёл во двор, как будто уходил,

И на верблюда сев, свой лик им всем открыл,

Когда повязки скинули с их глаз.

Сказал он им: «Давно я знаю вас!»

И эта мысль дошла до их сердец:

«Да это же Йусуф!» – воскликнул, наконец,

Один из братьев тех, другой ему вослед:

«Зачем ты всё молчишь, ответь же – да иль нет?!».

Йусуф решил сказать всю правду до конца:

«Да, я ваш брат родной, сын вашего отца.

Стать властелином мне пророчил странный сон,

Но, видно, сам Творец привёл меня на трон».

 

                         * * *

И после этих слов все братья пали ниц,

Их ужас обуял от пяток до глазниц.

И каждый, вспомнив день тот, полный зла.

Решил: теперь пора возмездия пришла!

Йусуф же милость к братьям проявил,

Взглянув на них, спокойно заявил:

«Не буду вспоминать я зло, вину вам отпущу,

Воспряньте, братья, все грехи и боль прощу».

Тут братья встали, стыд пронзил их всех насквозь,

Раскаянье пришло, рыданье началось,

И милостью Творца был каждый потрясён,

И ангелы в Раю рыдали в унисон.