Владимир НЕЧАЕВ 
Владимир НЕЧАЕВ
ЦВЕТ ДАВНЕГО, НЕБЕСНО-СИНИЙ…
НЕОТВЯЗНОЕ
Снится и снится мне мать. В доме – сквозь стёкла
вижу – хлопочет, букеты из трав собирает.
В дом тот войти? Только краска на стенах поблёкла…
Медлю, забывшись, стою на пороге, не знаю –
будет ли место, ко времени, примут ли в доме
там, где серая пыль, где мать ступает неслышно.
Стебель в подарок сорву. Имя цветка не припомню.
…Ветер, обутый в железо, грохочет по крыше.
* * *
Дома молчащие – усталый караван –
Перевалили ночи половину.
Вдали ворочался бессонный океан,
О корабли расчесывая спину.
Тумана клочья ветер приносил.
Стелился дым, горела тундра где-то.
Ещё по-летнему был август полон сил,
И кулики свистели до рассвета.
НЕ ТАК
Жизнь становится нерезкой –
Или слабые глаза?
Или, может быть, в отместку
Застилает мир слеза?
Все не так, как видел прежде,
Всех по-своему судил.
Потому и меркнут вежды,
Оттого и гаснет пыл.
ЗДЕСЬ
Это место, где мы родились,
Это люди, которых оставим.
Переправы незрелая мысль –
Мы уже ничего не исправим.
Эти лица, гранитную толщь
Раздвигающие терпеливо…
Ожидания тяжкая мощь,
Обнажённые камни отлива.
ПОКРОВ
Ночью капало под окнами.
Кто там плакал, голосил?
За двойными глухо стёклами,
Что рыдать не хватит сил.
Но к утру пришло спасение –
И разносит через сон
Снега белое смирение
В чёрной сумке почтальон.
РУКОДЕЛИЕ
(На похороны матери)
Ты вышивала нам встречу
И мой приезд.
Помнят чужие плечи
Тяжесть загробных мест.
Ниткою – след самолёта.
По синему столько дел!
Крестик простой заботы,
Чтобы я долетел.
* * *
Год високосный ударит в висок.
Навзничь кто упадет?
Если ты низок, ты невысок –
Он промахнется, год.
Но если отважен или в песок
Голову прячешь пока –
Новым замахом наискосок
Чертит уже рука.
* * *
И кровь из аорты, и горлом стихи –
Толчками, рывками, томительней, чаще.
И реже огрехи, и глубже грехи,
И вдох торопливей, и выдох свистящий.
Мой бег затяжной незлопамятных лет.
Как женщины строгой открытое платье,
Мой час сокровенный – твой ласковый свет –
Навстречу распахнутое объятье.
ПИОНЕРСКОЕ ЛЕТО
Оставляя след губной помады,
Горна поцелуешь ты мундштук.
От тебя мне ничего не надо, –
Пусть других ласкает слово «друг».
Соль потери или вкус победы
Ты поймёшь, когда дрожит рука.
Я не вор, но я целую следом
Губы золотые мундштука.
ПРИГЛАШЕНИЕ
Войди в зеленый дол без имени и слова,
Где сон полуденный некошеной травы,
Где о тебе в тени резного крова
Разносят слух на языке молвы
Пчела и мышь, где тянется и вьется
Забытый след – моя тропа легка,
Где птичьей трелью сердце отзовется, –
Ты не найдешь верней проводника!
* * *
Мы сами не знаем причину своих промедлений,
Как будто в последнем ответе утерян вопрос,
Как будто спасает нас Бог – от каких преступлений? –
А ты ещё взгляд не поднял и руки не занёс.
Ещё не подумал – и словно бы мышь пробежала,
Нездешний сквозняк потянул из житейских щелей.
Как будто для счастья тебе одного не хватало:
Безлюдья и немощи тихой природы вещей.
* * *
Что отражает зеркало, когда
Нет перед ним смотрящего пытливо
Живого глаза? Тёмная вода
От дней творенья так же сиротлива.
Здесь, не найдя опору, сам не свой
В окно стучится дух, себя не зная.
Неназванный – он сущему чужой,
Да и земля без имени другая.
ВОЙНА
А.П.
Сколько здесь веры и сколько любви,
Сколько слепого расчета?
В сердце угрюмом – упорной крови?
В дюйме одном недолета?
Пуля навылет… Горячая кровь
Плачет, клубится, взыскует.
В смертной истоме сестрица-любовь
Сердце твоё поцелует.
* * *
Мимолетная улыбка,
Элегантное пальто
Возвращает память зыбко, –
Лишь знакомый. Ну и что?
На бегу, пробросом, речи
В привокзальной маете.
Эти суетные встречи
И, в особенности, те…
АХ, ПЕСНЯ…
Поющих много по России –
Поют об этом и о том,
И в слабости поют и в силе,
В разгуле буйном и тишком.
Ах, песня русского народа,
Выводит чья тебя рука
Из сокровенного испода
На путь прямого языка?!
МАМОНТЫ
От какой погибли смуты,
Пережив животный страх?
Всё случилось за минуты,
Пища стыла на зубах.
И за что такая кара –
Нам не скажет никогда
Откровением удара
В лоб летящая звезда.
* * *
Пусть женщина с тобой ещё живёт,
Пускай она о том привычно судит.
И как в часах кончается завод,
Она в душе последний жар остудит.
Не старость, нет… Но эта жизнь вдвоём
Почти искусство оттого, что нужен,
И обольщенье, для иных – приём,
Когда к концу утрату обнаружим.
* * *
Уплыву далеко за буи,
Не замечу, как скроется берег.
Что мне слезы и просьбы твои,
Этот край, этот галечник серый?
…Там, где небо сходилось с водой,
Где забытого взгляд не касался,
Он всё руки бросал над собой
И, казалось, назад возвращался.
ОСТАНОВКА
Замедленная мина
Разладов дальних и –
Не повод, но причина.
Еще повремени!
Холодный лязг трамвая,
Окраина жилья.
Узнаешь – не чужая, –
Последняя, моя…
* * *
Что мёртвому ты дашь, рубаху и костюм?
Штиблеты из прессованной бумаги?
Сухой румянец щек? – пусть будет юн, –
С секретом трость для сумрачной отваги?
Публичное иль тайное «прости»,
Чело ему целуя ледяное? –
Сомнение одно в пустой горсти,
Когда надолго расстаются двое.
* * *
Откуда деньги у монаха? –
Они ему не греют бок.
Подрясник – грубая рубаха
Да прохудившийся носок.
Купюру вынет из кармана –
И незачем, и ни о чём –
Дензнак всемирного обмана, –
И отойдет седым грачом.
НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ
Дело мэру не внове.
Сибиряк провинциальный
Ничего на голове
Не носил принципиально.
Если высоко залез,
Кто ещё повыше, знает:
Голова, она и без –
Одинаково слетает.
* * *
Евреи в деньгах отказали.
Сто шекелей я попросил.
Шептали, бубнили, мычали,
А кто-то в укор голосил.
И только один, самый старый –
Наверно он завтра умрёт, –
Сто шекелей выскреб у Сары,
И тем оправдал свой народ.
* * *
Бог поставил на колени
Для спасения души.
От житейской лжи и лени
Все приемы хороши.
Он вменил заботу эту
Позвоночному столбу:
Припечатывать планету
К неуступчивому лбу.
* * *
Цвет давнего, небесно-синий,
И – горстью – быт простой извёстки
Смешай, и взгляд на половине
Чуть задержи под взмах неловкий.
Когда скрадёт слепящим снегом
Крест на окраине заставы…
Солёный, горький вкус побега
И суета у переправы.
* * *
…Но молю я о стихе молчащем,
о раковине, лежащей на дне океанском,
об Ухе Господнем, Имени Сущем,
о древесном листе текущем, последнем,
о слове, что в звуке себя забывает, –
колокол мой не отлитый, – о цельной вере.
В предзимье так улетает стая –
молчу о несказанной моей потере.
К СОЗДАТЕЛЮ
Положи на ладонь и ладонью прикрой –
Стану косточкой сонной и время забуду,
Прозеваю, просплю – обойдёт стороной
Осторожное чудо.
Ближе к сердцу, а кажется – так далеко!
Пусть ни лада, ни смысла, ни проку.
На путях мировых отпускаешь легко,
Поднимаешь высоко.
* * *
От первого снега в распадках судьбы
До рваного следа на тонком покрове,
От темного глаза поющей трубы
Загонщиков грубых – до стынущей крови.
От грехопаденья в искусе до дня,
Когда чище лепета позднее слово,
От чаши, в руке ослабевшей, до дна,
От охры на черном – до смертной обновы.
* * *
Я построил свой дом, да не узкую домовину,
Но тело. Я о теле одном лишь пою.
Ждет меня, распрямляет затекшую умную спину
В том ликующем и необжитом краю.
Отпустите, прощаний и праздников длинные руки! –
Я уже не расслышу ваш гомон в морозном тепле.
Эти плесы и отмели, эти речные излуки…
И не прах мой, но сердце моё понесут на весле.
Петропавловск-Камчатский, 2023г.