Нина СТРУЧКОВА. «ВСЁ В ДУШЕ ОТЗОВЁТСЯ…». О поэзии Виктора Кирюшина

 

Нина СТРУЧКОВА

«ВСЁ В ДУШЕ ОТЗОВЁТСЯ…»

О книге стихов Виктора Кирюшина «Родное»

 

В моих руках новая книга стихов Виктора Кирюшина «Родное».  Представлять поэта, рассказывать о нём нет нужды. Книги, публикации, рецензии, биография поэта, его достижения давно уже хорошо знакомы читателям. Есть прекрасные отзывы известных критиков, поэтов и просто любителей поэтического слова. Его стихи внимательно, пристрастно рассмотрены, изучены, проанализированы и процитированы. Кажется, уже нечего и добавить.

И вот она – новорожденная книга, в которой отобраны лучшие стихи разных лет, и новые, написанные в последние годы. По ней можно проследить судьбу самого поэта, его мироощущение, творческий и жизненный опыт, размышления о ценностях бытия. Нет, не переоценка – духовные, этические, моральные ценности остаются теми же. Остаётся свежесть поэтического взгляда на мир. Но приходит мудрость, переосмысление, обновление.

Так ведь и жизнь Виктора Кирюшина в последние годы значительно изменилась. Редакторская, издательская деятельность позади. Но пришло время активно поездить по огромной стране, выступать со своими стихами, проводить семинары для молодых литераторов. А ещё – пройти по Северному морскому пути, проверить свои силы и возможности, когда с вертолёта – на палубу, с трапа – на встречу с полярниками и учёными, с членами экипажа. А ещё – поездки на Донбасс, в ЛНР, в зону СВО, к солдатам в окопы. И если о Севере стихов пока нет (уверена, что они будут!), то поездки на войну уже оставили свой след в новой книге. Пронзительные, полные драматизма строки никого не могут оставить равнодушными. Как же умеет Кирюшин не просто показать событие, картинку, но выделить такие неоднозначные, острые, эмоциональные моменты, которые и от читателя требуют оценки и выбора:

Молча уходим леском предрассветным.

Где, за каким затаился кустом

Брат мой и враг мой

С таким же заветным,

Мамой надетым нательным крестом?

Я поражаюсь тому, как чуток поэтический слух поэта. А он, как будто в ответ, поправляет: «… сердце стократно надёжнее уха».

Я дивлюсь тому, как свободно и бесстрашно он ставит рядом великое космическое и малое земное:

Вселенная без края и конца

Вселяла б ужас до последней клетки,

Когда б не трепыхался у лица

Листок зелёный
                             с муравьём на ветке.

Или сам удивляется тому, что –

Загадочнее сотворенья мира

Грядущее возникновенье дня.

Поэт утверждает, что «…лишь сочувствие – искусство, /Всё остальное – ремесло», он может пожалеть не только травинку, январский снег, но и – далёкую, бесстрастную, равнодушную звезду: «Мне жаль её, холодную, чужую, /Как самое родное только жаль».

И всё же – почему книга называется «Родное»? Ответ читатель найдёт, когда прочитает её. Это не только пронзительные стихи о бабушке: «Но одно припомню на краю: /Маленький, в пустом и гулком храме / С бабушкой-заступницей стою», но и обо всех русских кормилицах-старухах: «Им нет цены! /Им нет цены!», о маминых геранях: «Так вот он, рай, /Не за горами, /И лучше сыщется навряд, /Покуда мамины герани /На подоконниках горят», о родительском доме: «Гудит-дымится за стеной /Одна из долгих зим… /Как разочтётся жизнь со мной, /Уже известно им». Родное – не просто главное, но генетически главное, корневое, кодовое, куда входит всё земное и небесное, что поэт впустил в своё сердце и отразил, преобразил в своих стихах.

Рискну процитировать строки из своего поздравительного письма: «Твои стихи – просторные как Россия, свежие как сад после грозы, мудрые как заповеди старцев, тонкие как секреты филиграни, благодатные как долгожданный дождь в засуху, глубокие и прозрачные как валдайские озёра, проникновенные и невероятно поэтичные».

И это моё отношение, моё давнее убеждение, а не славословие к юбилею. Столько лет нашей дружбе, но моё восприятие за эти годы не притупилось, стихи Виктора Кирюшина по-прежнему продолжают удивлять и восхищать. Вот природа, во все времена года и во все века прекрасная. Но в стихах картины этой природы одушевлены! Весна: «Тополя, как спички отсырели, /Но зелёным вспыхнули огнём». Осень: «Это время самосожжения /Клёнов, ясеней и осин». Зима: «Лишь зима легко и кстати, /Как хозяйка у стола /Второпях меняет скатерть, /Чтобы белою была». Лето: «И ходят молнии и тучи /Почти на цыпочках вдали».

Эти картины могут быть и неожиданно трагичными: «Под нескончаемый жалостно-бабий /Русской метели космический вой». Или, наоборот, полны веры и надежды: «Как просто на свете отчаяться! /Но светлой надежде внемли – /Пока одуванчик качается /На тёплой ладони земли».

В стихах Кирюшина живёт молодая энергия:

Но дождь пройдёт,
                                    и капли на ветле

Горят, как бус серебряная нитка.

И весело
                   на сорванной петле

Качается скрипучая калитка.

Но и жизненный опыт, «сын ошибок трудных», по выражению Пушкина, переплавляется в этой книге в мудрые строки-афоризмы, которые сами ложатся на память. Их много, таких глубоких, выстраданных строк, приведу только некоторые:

А опыт?
                   Он, конечно, кладезь

Сокровищ сердца и ума.

Бери и пользуйся,
                                  не тратясь,

Но как-то стыдно
                                     задарма.

Ещё: «И пока любовь всего ценней, /Век-обманка, я тебя сильней!».

Или: «России всё дано на вырост: /Земля, история, судьба».

И ещё: «И жизнь, как одёжка чужая, /У самого ворота жмёт».

Приводить бы и приводить умные и яркие строки! Но у меня нет такой задачи. Надо просто читать книгу, кажется, она уже есть в интернете. Мне хочется остановиться на том, что для меня самой в этой книге важно. Работая в традиции русской классической поэзии, при том лучшем, что взято автором от старших товарищей – поэтов и учителей, ему удаётся оставаться ни на кого не похожим. Быть остро современным и в то же время хранителем – культуры, чистоты языка, его богатства. Поразительно отношение Виктора Кирюшина к художественному слову – бережное, тонкое, благородное, целомудренное!

Иногда встречаются строки, в которых есть намёки на похожие мысли или определения у других авторов, высказанные ими ранее. Это не заимствование, а перекличка, как у Пушкина и его поэтического окружения. Или продолжение. Или напоминание. Говорит он своими стихами для всех, кто хочет слышать. Но перекликается только с близкими по духу, по отношению к жизни, по философскому восприятию её проявлений. У поэта и философа Григория Сковороды есть высказывание: «Мир ловил меня, но не поймал». У Кирюшина:

…Спасибо, что был я на свете.

На свете, который меня не поймал

В свои золотистые сети.

Мир меняется, и не всегда в лучшую сторону. Но даже в таком переменчивом, а порой и драматичном мире поэту важно не поддаться искушениям «золотистых сетей», остаться верным себе, своим убеждениям и принципам, всему тому, что для него важно и дорого в жизни.

В продолжение и объяснение этих строк хочется сказать – у поэта Виктора Кирюшина есть Тайна. Хоть все его стихи разбери по косточкам, останется то, что мы ещё и не прочитали по-настоящему. Да и он сам чувствует это: «Так и не был я узнан /Никогда и нигде». Возможно, он ещё и не нашёл слова, которые могли бы выразить всё, что чувствует его проницательный ум, ощущает его чуткое поэтическое сердце: «О, свободные птицы и звери, /Научите меня говорить!».

А может быть, он и не хочет открывать даже для себя эту тайну:

Что толку в раскладе учёном,

Ведь истина наверняка

В неявленном,
                         ненаречённом,

Непонятом нами пока.

 

Как некая дивная птица,

Внезапно мелькнёт у лица…

И манит она,
                            и таится,

И гибнет
                     в руках у ловца.

Неожиданным подарком в книге оказался Поэтический календарь русской природы для детей. Как непосредственно, чисто, свежо звучат эти стихи! Ребёнок может вглядываться в окружающий мир, наблюдать, познавать, получать представление о красоте и милосердии, о помощи и спасении. Да, стихи для детей, но и взрослого, искушённого человека порадуют, как, например, каждый год радует первый снег. Или вернут его в детство, где нет ещё ничего опасного, страшного, трагичного, а есть только восторг узнавания, удивления, первых открытий. Этот раздел называется «Живые часы». Я не буду цитировать эти стихи, потому что каждое из них – это отдельный мир, отдельная картинка, отдельный сюжет. И природа в них живая, тесно, напрямую связанная с восприятием ребёнка.

В книге представлены переводы с грузинского, серболужицкого, казахского. Не зная языка оригинала, не видя подстрочников, трудно судить, насколько точно автор сумел передать дух и содержание стихотворений авторов. Но по тому, что он выбрал для переводов, можно определить принципы этого отбора – то, что близко самому переводчику, с чем он согласен, а также то, что интересно, богато и разнообразно в иных национальных культурах – по языку, по краскам, традициям.

И как хорошо, что в завершении книги помещены статьи о поэзии Кирюшина. Авторы такие разные, почерк у всех разный, они как будто обошли и рассмотрели его творчество с разных сторон, каждый в меру своего восприятия, но к выводу пришли одинаковому.

Часто цитируют из Достоевского: «Широк человек…». А у Нины  Ягодинцевой в эссе: «…русский человек широк потому, что пространство своего бытия принимает как часть себя самого – и даже не часть, а основу». Меня это объяснение поразило своей точностью. И главным для меня здесь является не слово «широк», а слово «пространство». Вот именно у Кирюшина в стихах это пространство так ощущается! И речка, и омуток, и лес – они воспринимаются не как привязка к какому-то отдельному месту, а именно как часть великого русского пространства:

Жизнь, как река –
                                  внезапна и быстра.

А был ли счастлив я на самом деле?

Лишь только там,
                                   у тихого костра,

Среди земли,
                           как будто в колыбели.

В его стихах можно так свободно и глубоко дышать, так остро чувствовать, и печалиться, и наслаждаться.

Остаётся держать их в памяти, любить и ждать новых.