Руслан СЕМЯШКИН. ТАК БЫЛО, ТАК ЕСТЬ И ТАК БУДЕТ… К 90-летию со дня рождения Василия Ланового

 

Руслан СЕМЯШКИН

ТАК БЫЛО, ТАК ЕСТЬ И ТАК БУДЕТ…

К 90-летию со дня рождения Василия Ланового

 

До последнего, пока были силы, выдающийся этот актер выходил на сцену. Продолжал он заниматься и педагогической деятельностью. Не бросал Василий Лановой и общественную работу, всегда в его жизни бывшую для него чрезвычайно важной, требовавшей такой же полной отдачи, как и любимая профессия. И если бы не коронавирус, будь он неладен, великий актер и гражданин продолжал бы свою подвижническую миссию на нашей благословенной земле. Земле, которую Василий Семенович самозабвенно любил, лелеял, во имя которой жил истово, полнокровно, содержательно, с высоко поднятой головой, так, как и подобает жить настоящему русскому актеру, актеру-новатору, навсегда породнившемуся со сценой.

Василий Лановой… 16 января 2024 года он мог бы встретить свое девяностолетие. Увы… Юбилейную эту дату мы встречаем уже без Василия Семеновича, который, наверное, где-то далеко, во внеземном пространстве, во вневременных и необъятных далях-галактиках наблюдает за нами, за всеми теми, кому долгие годы с молодых лет дарил свое высокое искусство. Искусство актера, но никак не лицедея, знающего лишь азы перевоплощения, но лишенного дара на сцене жить… Да, именно жить, жить жизнью вымышленных героев, будто бы поменявшись с ними ролями. Так, что на какое-то время забывается собственная жизненная реальность, а существует лишь жизнь, придуманная автором пьесы или киносценария, которую-то и предстоит предельно достоверно сыграть… Сыграть так, чтобы тебе непременно поверили. Чтобы в тебе видели уже не актера, пускай и даровитого, талантливого, увлеченного игрой, а, к примеру, капитана Грея или незабвенного Павку Корчагина. И не просто видели, но и ощущали во всем существе актера тот конкретный литературный образ, который актеру выпала честь играть.

Капитан Артур Грей из фильма «Алые паруса» Александра Птушко, снятого по бессмертной феерии Александра Грина… Павел Корчагин из одноименного фильма выдающихся режиссеров Александра Алова и Владимира Наумова, снятого по великому роману «Как закалялась сталь» Николая Островского… Офицер Иван Варавва из культового киношедевра «Офицеры» Владимира Рогового… Лишь за эти три кинороли Лановому можно было бы поставить величественный памятник. Но ведь в его артистической судьбе были выдающиеся роли Анатоля Курагина в величайшей киноэпопее «Война и мир» Сергея Бондарчука и Алексея Вронского в фильме «Анна Каренина» Александра Зархи, а также роли Валентина Листовского в «Аттестате зрелости» Татьяны Лукашевич; поручика Бронислава Оржельского в фильме Владимира Петрова «300 лет тому…»; отдыхающего на пляже в комедии «Полосатый рейс» Владимира Фетина; Алексея Максимова в «Коллегах» Алексея Сахарова; Олега Тулина в фильме Сергея Микаэляна «Иду на грозу»; разведчика Марейкиса в фильме Бориса Григорьева «Пароль не нужен»; Криса Кельвина в «Солярисе» Бориса Ниренбурга и Лидии Ишимбаевой; Феликса Дзержинского в историческом фильме Юлия Карасика «Шестое июля»; Михаила Ярового в «Любови Яровой» Владимира Фетина; советского разведчика Волгина в детективном фильме Александра Файнциммера «Пятьдесят на пятьдесят»; обергруппенфюрера СС Карла Вольфа в выдающемся фильме Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны»; майора Черёмина в фильме Владимира Рогового «Юнга Северного флота»; Александра Бондаря в «Анне и Командоре» Евгения Хринюка; Александра в фильме «Здравствуйте, доктор!» Василия Левина; поручика Леонида Шервинского в фильме Владимира Басова «Дни Турбиных»; советского военачальника Андрея Гречко в киноэпопее «Солдаты свободы» Юрия Озерова; советского ученого-физика Дмитрия Гончарова в фильме «Встреча на далеком меридиане» Сергея Тарасова; ученого-электронщика Николая Андрианова в «Странной женщине» Юлия Райзмана; майора уголовного розыска Владислава Костенко в детективных фильмах «Петровка, 38», «Огарева, 6» и летчика, полковника Вадима Чистякова в фильме «Приступить к ликвидации» Бориса Григорьева; Дзержинского в историческом фильме Анатолия Тютюнника «Бой на перекрестке»; профессора Данкевича в «Поражении» и византийских императоров в киноэпопее «Сага древних булгар» Булата Мансурова; барона Преймана в фильме «Слеза Князя тьмы» Марека Пестрака; генерала КГБ Кассарина в «Черном квадрате» Юрия Мороза; генерала КГБ в отставке Вологдина в телесериале «Мелочи жизни» Вячеслава Бровкина, Геннадия Павлова и Александра Покровского; помещика Берестова в «Барышне-крестьянке» Алексея Сахарова; императора Александра I в фильме Игоря Таланкина и Дмитрия Таланкина «Незримый путешественник»; императора Византии Алексея I Комнина в историческом фильме Александра Иншакова «Рыцарский роман»; Юрия Андропова в телесериале «Брежнев» Сергея Снежкина; генерала Осоргина в телесериале «Офицеры» Мурада Алиева; кардинала Ришелье в фильме «Три мушкетера» Сергея Жигунова; Юрия Китайгородцева в исторической драме Олега Газе «Линия Марты» и других. Всех и не перечислишь! И это помимо отдельных работ над озвучиванием фильмов, где Лановому не единожды приходилось читать авторский текст, то есть выступать в качестве главного движущего лица той или иной картины.

Блестяще играл Лановой и на вахтанговской сцене, верность которой он хранил более шести десятилетий. Маяковский в «Большом Кирилле» Ильи Сельвинского; Бакланов в «Вечной славе» Бориса Рымаря; Очаровательный князь из «Идиота» Фёдора Достоевского; Фортинбрас в «Гамлете» Вильяма Шекспира; Ламброс из «Ангела» Георгоса Севастикоглу; Нефедов из пьесы «Одна» Самуила Алешина; Советник и Эгмонт в «Перед заходом солнца» Герхарда Гауптмана; Гость у Лауры и Дон Гуан в «Маленьких трагедиях» Александра Пушкина; Адъютант в «Фоме Гордееве» Максима Горького; Солдат из «Горя бояться – счастья не видать» Александра Островского; Гость на свадьбе и Виктор в «Иркутской истории» Алексея Арбузова; Колхозник в пьесе Анатолия Софронова «Стряпуха замужем»; Жонваль из «Шестого этажа» Альфреда Жери; Алексей и Представитель театра из пьесы «Алексей Бережной» Евгения Симонова; Калаф в «Принцессе Турандот» Карла Гоцци; Иван в «Новых знакомых» Евгения Симонова; Антон в «Потерянном сыне» Алексея Арбузова; Ленчик Гермин из «Ливня» Бориса Войтехова; Умберто в «Филумене Мартурано» Эдуардо Де Филиппо; Клодий в «Дионе» Леонида Зорина; Маркиз Па де Труа из «Золушки» Евгения Шварца; Египтянин в «Миллионерше» Барнарда Шоу; Маяковский в «Конармии» Исака Бабеля; Виноградов в «Особо опасной» Юлиана Семенова; Павел из «Планеты надежды» Алексея Коломийца; Лантье в «Западне» Эмиля Золя; Протасов в «Детях солнца» Максима Горького; Николай в «Коронации» Леонида Зорина; Ковьель из «Мещанина во дворянстве» Мольера; Самсонов из «Человека с ружьем» Николая Погодина; Артиллерист из «Артема» Александра Хазина; Октавий Цезарь из «Антония и Клеопатры» Шекспира; Пушкин в «Шагах командора» Вадима Корыстылева; Мансур в «Женщине за дверью» Рустама Ибрагимбекова; Виктор Петрович в «Из жизни деловой женщины» Анатолия Гребнева; Доктор Зильбербрант и Леон Глембаи в «Господа Глембаи» Мирослава Крлежа; Огнев в «Фронте» и Мичман Кнорис в «Гибели эскадры» Александра Корнейчука; Паоло Монти из «Ожидания» Алексея Арбузова; Анфимов в «Чем люди живы» Георгия Бакланова; Сагадеев из «Тринадцатого председателя» Азата Абдуллина; Шахматов из «Равняется четырем Франциям» Александра Мишарина; Андрей в «Сезоне охоты» Валерия Осипова; Средний Казанова в «Трех возрастах Казановы» Марины Цветаевой; Фабиано Фабиани из «Марии Тюдор» Виктора Гюго; Троцкий в «Брестском мире» Михаила Шатрова; Бернард Шоу в «Милом лжеце» Дж. Килти; Генри II из «Льва зимой» Дж. Голдмена; Абель Знорко в «Посвящение Еве» и Фредерик Леметр в «Фредерик, или Бульвар преступлений» Эрика Шмитта и многие другие работы, которыми восторгались, о которых говорили и писали… Работы, сыгранные Василием Семеновичем и ставшие знаковыми для своего времени, разумеется, давно вписанные в историю прославленного театра, которому актер был беззаветно предан и славу которого он долгие годы и десятилетия приумножал.

Большинство сыгранных Лановым ролей являлись положительными. Потому и воспринимается он в народе нашем как актер, буквально самим провидением созданный для воплощения на театральной сцене и в кинематографе образов ярких, выразительных, светлых, несущих в себе добро, ратующих за справедливость. Этаких вечных и неутомимых романтиков, готовых пройти через любые испытания во имя высоких идеалов и целей, всецело погруженных в философию добра и человеколюбия. И следует сказать, что и сам Лановой этой жизнеутверждающей философии всегда придерживался, до конца своих дней оставаясь гуманистом и подлинным, убежденным подвижником культуры. Культуры в самом широком её понимании. По существу, именно той великой общечеловеческой культуры, веками создававшейся всем человечеством, лучшими его сыновьями и дочерями, грезившими о высокодуховном и высоконравственном людском сообществе, где всегда будут царить духовность, мораль, социальная справедливость, а люди получат возможность свободно трудиться и творить.

О таком обществе мечтал и Лановой. Собственно, в советское время ему как творцу посчастливилось многие составляющие такого высокогуманного и культурного общества наблюдать, а также в его построении активно участвовать. И он, крестьянский сын, детство которого навсегда осталось опаленным Великой Отечественной войной, прошедший через театральную студию при Дворце культуры ЗИЛа, окончивший школу с золотой медалью, а затем поступивший и отучившийся в Театральном училище им. Б.В. Щукина, с 1954 года снимавшийся в кино, а с 1957 года служивший в Театре им. Евг. Вахтангова, – гордился таким обществом. Он мог лицезреть в нем людей увлеченных, энергичных, целеустремленных. Это о них, таких же, как и он сам, Лановой как-то выскажется: ««Если ты жаждешь чуда – сделай его», – говорит капитан Грей. Стремление творить чудо – философия сильных, духовно богатых людей. Романтика может быть несбыточной мечтой. Но есть и солнечная романтика Революции и Подвига, романтика Добра. Человек может и должен делать это. И это прекрасно. Причем романтика свойственна не одной лишь юности, это свойство человеческой души, юный её склад. Это как слух, как голос, как ощущение цвета. Она тоже дар природы. Можно, вероятно, жить без неё, но тогда жизнь становится значительно беднее. Мне всегда радостно смотреть на людей, душа которых не разъедена практицизмом, рационализмом. Это мне и очень дорого в Корчагине. Вглядываясь в него, понимаешь, что романтизм – это свойство лишь незаурядных личностей, и что «безумство храбрых» существует по самому высокому счету и проявляется оно не в каком-то фантастическом мире, а в реальной жизни».

Да, для Ланового такие слова, как добро, справедливость, мужество, подвиг, романтика, революция, значили многое. И не потому, конечно, что он был человеком, интересовавшимся политикой и всегда уделявшим немало времени и сил общественной работе. А оттого, что эти основополагающие понятия жили в нем с детства и юности, с тех молодых лет, когда он стал формироваться и укрепляться в своих мировоззренческих взглядах на жизнь. В тех взглядах, трансформировавшихся с годами в убеждения, которые рождались под впечатлениями об увиденном в годы войны, прочитанном в книгах, навеянном такими героями, как Павка Корчагин, ставший символом его поколения.

«Особенно покоряла нас душевная стойкость Павки Корчагина, – вспоминал Василий Семенович. – Все мы воспринимали Павку не как литературного героя, для нас он был живым, вполне конкретным человеком, знакомым парнем, с которым мы за время чтения книги успели подружиться, полюбить его. Таким он и остался в моем сознании до сих пор – реальным человеком из жизни и никак не литературным персонажем. Таким я его через много лет после этого чтения играл в театре и в кино – как давнего моего хорошего знакомого, в котором видел для себя образец стойкости, мужества, веры и решимости её отстаивать».

Лановому, чьи прекрасные внешние данные также способствовали обретению им популярности, с каждой работой в кино и театре только разраставшейся, было суждено сыграть массу знаковых ролей, о которых было сказано выше. Запомнился ему и его приход в кинематограф в 1954 году, сопровождавшийся курьезной историей: «Я подстригся на лето под нулевку, и мы с моим другом отправились отдыхать к родным в Керчь. И вдруг получил вызов на пробу в фильме «Аттестат зрелости». После стрижки на голове у меня торчали одни уши. Режиссер фильма Татьяна Николаевна Лукашевич ужаснулась, когда меня подвели к ней. Не стесняясь, прямо при мне, она воскликнула трагическим голосом: «Боже мой, кого вы мне привели?! Кому в голову могла прийти такая мысль?». Я понял, что терять мне уже нечего, и в тон ей ответил: «Действительно, кому в голову могла прийти такая чушь?». Тут она вдруг остановилась и уже более внимательно и оценивающе посмотрела на не в меру бойкого парня. «Ну-ка, ну-ка, наденьте ему что-нибудь на голову, – скомандовала она. – Причешите ему эти уши». На меня надели парик, сделали пробы, после чего она уже совсем другим тоном проговорила: «Ну что ж…». Но позднее, вспоминая нашу первую встречу, Татьяна Николаевна неизменно начинала со слов: «В комнату вошли только уши».

Не войди он тогда в ту заветную комнату… и, возможно, творческая судьба у Василия Семеновича сложилась бы иначе. Но в любом случае он обязательно бы о себе заявил и смог реализоваться. Такой самобытный и удивительный талант не остался бы в тени, однажды не пробившись на широкое обозрение. Впрочем, Лановому судьба явно благоволила. Путь его в искусстве был поступательным, ярким, насыщенным в действительности событиями значимыми, запоминающимися, по-настоящему интересными, дававшими возможность творчески расти, совершенствоваться, приобретать неоценимый профессиональный опыт, шлифовать свое бесспорное искрометное мастерство.

Посчастливилось актеру работать и с выдающимися режиссерами, выделявшими его среди коллег-артистов, подмечавшими несомненный талант Ланового, отмечавшими работоспособность артиста, удивительным образом вживавшегося в любую роль. Лановому одинаково удачно удавалось играть классические роли и представлять зрителю современников. Он мог играть персонажи сложные, с непростыми характерами, противоречивые, требовавшие детальнейших отработок сцен, диалогов и монологов. И в то же время ему удавалось демонстрировать персонажи ветреные, неглубокие, даже посредственные. Приходилось играть и роли отрицательные. При этом у Ланового всегда было собственное видение каждого своего героя, будь он положительным, отрицательным или даже балансирующим между этими двумя полюсами, определяющими человеческое естество. Порою оно противоречило авторскому замыслу, но Василий Семенович, как творец не стеснявшийся отстаивать сложившееся у него мнение, готов был с авторами, сценаристами, режиссерами не соглашаться, спорить, отстаивать свою точку зрения. Так произошло, например, во время работы над картиной «Иду на грозу», снимавшейся Сергеем Микаэляном по известному одноименному роману Даниила Гранина.

«У нас был интересный конфликт с Граниным, – вспоминал годы спустя Лановой. – Я его люблю как писателя и человека, мы уже много лет дружим. <…> Меня пугает одноплановость, как положительная, так и отрицательная. А Гранин и Тулина – товарища Крылова – сделал чисто отрицательным персонажем, он даже лишил его самого обычного обаяния. Мне была понятна мысль Гранина: довести в случае с Тулиным его приспособленчество, способность пойти на компромисс до полного осуждения. Но сама жизнь учила меня другому отношению, другому взгляду на возможность компромисса. Уже в те годы я подсознательно чувствовал, что нельзя человека жестко судить за допуск компромисса. Люди обременены в жизни такими невзгодами и тяготами, что, очевидно, не всегда можно ставить им в вину соглашательство ради дела, если, конечно, это не откровенное предательство. Тогда я думал так: «Я сам не Христос. И каким кристальным надо быть самому, как надо жить, чтобы осудить Тулина». Я доказывал Гранину свой взгляд на Тулина, свое понимание этого человека, и произошло важное и дорогое для меня признание им моей правоты. Тулин стал более живым и человечным, – такой он мне нравился».

Не все сыгранные Лановым персонажи могли зрителям нравиться. Да и не было в сём какой-либо необходимости. В искусстве театра и кино не может быть исчерпывающих оценок и однобоких трактовок, как не бывает ролей во всех отношениях безупречных и у всех без исключения зрителей вызывающих восторг. Кому-то та или иная роль пришлась по душе, понравилась, а для кого-то она оказалась неприметной, сквозной. К счастью, большинство работ Ланового были глубокими, содержательными, приметными, вызывавшими добрые чувства, дававшими основания для их осмысления и обсуждения. Но, тем не менее, у каждого поклонника творчества Ланового были и есть свои любимые герои, которые навсегда запомнились и стали частью того личного культурного багажа, который мы на протяжении всей жизни постепенно, из года в год накапливаем. И, посему, нет ничего удивительного в том, что кто-то ассоциирует имя актера с его Павкой Корчагиным. Кому-то навсегда остался дорогим и близким капитан Грей. Кто-то сверяет свои взгляды на жизнь с Иваном Вараввой. Для кого-то образцами актерского мастерства служат образы Анатоля Курагина и Алексея Вронского, рожденные в воображении Льва Толстого. Есть такие, кто вспоминает Ланового, мастерски игравшего Дзержинского, маршала Гречко, генерала Огнева в легендарном спектакле Александра Корнейчука «Фронт». А кто-то, без сомнения, вспоминает его Командора, влюбленного в красавицу-жену, прекрасно сыгранную Алисой Фрейндлих. Для кого-то же он майор уголовного розыска Костенко, придуманный когда-то самим Юлианом Семеновым… В общем, у всех у нас и каждого в отдельности свой Лановой. Свой, неповторимый, навсегда вот таким, безукоризненно воплотившим в творческой биографии те или иные роли, полюбившийся и запомнившийся…

Выдающийся отечественный актер театра и кино, мастер художественного слова, крупный общественный деятель, один из бесспорных лидеров народного движения «Бессмертный полк», Герой Труда Российской Федерации, народный артист СССР и РСФСР, лауреат Ленинской премии, кавалер орденов Дружбы народов, Почета, «За заслуги перед Отечеством» IV и III степеней, Александра Невского, Василий Лановой искренне верил в человека и его высокое предназначение на нашей земле. «Нравственное оскудение, а то и потеря героя – неестественное состояние для искусства, – говорил он. – Меняются времена, но в человеческом обществе всегда остаются такие понятия, как честность, порядочность, мужество, смелость, ненависть к злу, стремление защитить слабых, униженных, наказать злодеяние, подлость, предательство, разбудить в людях добрые чувства. Нельзя оборвать и уничтожить вечные гуманистические ценности. Человек всегда хочет видеть рядом с собой людей благородных, честных, сильных духом, верных, способных на подлинные человеческие чувства, на совершение поступков, двигающих общество вперед. И герой, несущий добро и справедливость, способный пробудить спящую совесть, поднять людей на правое дело, – вечен, как вечны и сами понятия добра и зла».

Герои, пробуждавшие нашу совесть, делавшие нас добрее и человечнее, никуда, разумеется, не исчезают. Они остаются с нами на всю жизнь. Не покидают нас и такие выдающиеся мастера театра и кино, как Василий Лановой. Мы помним их. И, что самое главное, всегда ощущаем жизненную необходимость приобщения к их выдающемуся искусству. Так было, так есть и так будет…