Виктор ПЕТРОВ. ЭТА НОЧЬ НАЗНАЧЕНА ПОСЛЕДНЕЙ... Стихи

Виктор ПЕТРОВ

 

 

* * *

Валерии Салтановой

Глухая ночь – пора для гопников, самоубийц –

И мы безгрешные с тобой: любить – не отлюбить

И близко так сойтись, что нет уже как будто лиц,

А есть невнятный крик, разорванная силой нить…

Мы задыхаемся, не понимая ничего,

Но разве нас, любимая, разъять скончаньем лет,

Когда пришли в сей мир, а не от мира мы сего,

И ты дрожанием ресниц удерживаешь свет?

 

* * *

Цепляется ветер за мокрый карниз,

И стылые пальцы скользят по железу.

Да это не я ли карабкаюсь, лезу?

А мог бы летать: стоит броситься вниз –

Туда, где пугают ночные прогалы

И дерзкий шиповник взошёл на крови,

И мучает город пропажа любви…

Меж тем простодушные рыжие галлы

Живут-поживают бездумно в Европе,

Не зная того, что за мокрый карниз

Цепляется ветер в дождливом потопе

И тем исцеляет неслыханный криз.

 

Должно быть, сегодня… Да вот же, сейчас!

Конечно, сейчас протянула мне руки –

Желал бы, да вот не постигнуть науки:

Мол, жизнь продолжаться не может без нас;

Любовной науки, похожей на сонник,

Где всем и всему объяснение есть

И где толкований причудливых весть

Страшней, безысходней болезни кессонной…

Любовь увлекает ко дну, а обратно

Уже не всплывёшь – путь в один лишь конец.

И что напоследок?.. Осталось не врать нам

Да слушаться парного стука сердец.

 

Скользят и срываются пальцы дождя –

Карниз, как железная клавиатура,

Усталый троллейбус рогатиной тура

Царапает падшую высь, уходя

Незнамо куда – лишь искрятся разряды,

Двоится по следу гремучий поток…

Мы рядом с тобою, а город жесток,

И горько, что рядом, но этому рады.

Озоном твоим надышаться и мне бы;

Пока же – сумбурного счастья игра

Про то, как расстаться настала пора…

А мыслю: «Отнять ли такую у неба?»

 

* * *

Нам с тобою осталась последняя ночь –

Эта горькая ночь будет слаще других.

А потом, как уйду, проклинай и порочь!..

И забей меня словом, чтоб разом затих.

 

Мне дотоле читались иные слова

На изорванных страстью солёных губах.

Белоснежную розу руки целовал

Даром, что ли?.. И розою этой пропах!

 

Так пропах, что дождливый табун за холмом

Растерял по дороге подковы из луж…

Ты же локоть подставила острым углом:

«Уходи поскорей – не любимый, не муж!»

 

Пусть меня перестанут друзья понимать

И враги, устрашась, обойдут стороной –

Сумасшедший, всё вижу и вижу ту стать,

Что моею была, да вот стала иной.

 

Так прощай!.. Но прощаться навеки постой,

Если горечь ночная глаза обвела

И внезапное утро своей чистотой

Освещает сближение стен до угла.

 

* * *

Была ты не готова,

А он тебя раздел,

Лишая дара слова –

Молчанье твой удел.

Когда к нему припали

Горячие уста,

Подумала едва ли

О том, что немота

Ещё подругой станет,

Когда презреешь ты

Его потом устами

И светом наготы.

Молчанье было сладким,

Да горькое – сейчас,

И лунные облатки

Уже не сводят вас.

Молчишь – твоё молчанье,

Как стыдный поцелуй:

Почти напоминанье –

Ушедший жар в золу.

 

* * *

Сломался ключ в замке под старый Новый год,

И кончилась любовь, что оказалась не всерьёз.

Когда нет выхода, есть выход – чёрный ход:

Крутая лестница, и вскрик, и блёстки слёз.

 

Простимся… Кану в омут зимнего двора,

А что ещё осталось напоследок мне,

Когда уже решил: «Пора, мой друг, пора!..»,

Хотя и не собрал разбросанных камней?

 

Сошла с небес и не заметила меня –

Ударил в этот миг прожектор от угла:

Сработал автомат для воцаренья дня,

Иначе в темноте совсем пропасть могла.

 

Пошёл к тебе, чтоб только не сойти с ума,

Пошёл к тебе, а ты была и не была…

И круговертью снежной дыбилась зима,

И замерзали два опущенных крыла.

 

Я крылья эти в руки брал, но поздно брал…

Губами грел – уж лучше мне бы околеть!..

А в окнах зарешёченных резвился бал,

И музыка ломала каторжную клеть.

 

* * *

Мы сблизились, и я в тебя пророс –

Всё глубже корень проникал, всё глубже…

И ты решилась мне задать вопрос,

И этим стыд внезапно был разбужен.

 

«А прежде – и недавно, и давно –

Не так ли прорастал везде?.. Ответь мне!»

И свет погас… И стало так темно,

Как не было ещё на белом свете!

 

Прости, я не ответил ничего,

Хотя бы мог и успокоить словом!..

И током сотрясло меня всего:

И это был ответ – не знал иного

 

Задёргался у лампочки накал.

Да будет свет!.. И света было много…

И я к тебе ветвями приникал,

И втайне милости просил у Бога.

 

Пускай ещё вернётся этот сон,

Когда земля для нас другою станет,

И ты из глубины исторгнешь стон,

И я в сто первый раз умру над станом!

 

* * *

Я в эту ночь тебя любил всего сильней,

Но сбоку в зеркале предстала ты – чужая…

И, непонятные зрачки свои сужая,

Смотрела так, что взгляда не было больней!

 

Чужая ты, хотя родною стать смогла,

Когда на крике взгляды, как ножи, метала,

Пронзая грудь живую, а не из металла,

И зеркало тебя двоило из угла.

 

* * *

Ты по нотам играешь в любовь, пианистка.

Стану голосом сдавленным петь-подпевать.

Надо выше бы взять – получается низко:

Как всё низко бывает – вино и кровать!..

 

Так давай же отбросим банальные ноты

И придумаем то, чего не было, нет,

Чтоб однажды глазами спросила: «А кто ты,

Если ищешь мелодию чище, чем свет?»

 

Музыкальной не выдержу пытки – и вздрогну,

И на воздух рванусь, и замру у дверей…

Как пройти чёрно-белую клавиш дорогу –

Я не знаю… Играй, доиграй поскорей!.

 

* * *

Голову кладут на плаху:

Лягу на железный путь –

И закат кропит рубаху…

Поезд твой не отвернуть.

 

Поезд твой – моя расплата,

Неостановимый бег.

И в зрачках луна распята,

И её заносит снег.

 

Гонишь, Воркута, по свету

И не ведаешь, куда…

Ничего быстрее нету,

Чем такие поезда.

 

Знаешь, я не жил как будто –

Чёрным вышел белый свет,

И последняя минута

Не страшнее прежних лет.

 

Колесуешь у Ростова –

Снег отбелит полотно…

Ты готова мчать?.. Готова?!

Я готов уже давно.

 

* * *

Шрам на шее как отметина петли:

У тебя на шее, а петля его…

Зарекалась, но сменила на рубли

То, что было… Только было ли чего?

 

Ты его искала в дымных кабаках,

И сама пьянела аж до тошноты…

И теперь не кольца носишь на руках –

Петельки серебряные носишь ты.

 

Забывалась под наркозом… И тогда

Скручивался вьюжный на ветру подол,

Коченели фразы до кусочков льда,

И безжалостный порез кровавил пол.

 

Он тебя наборным ножичком дразнил,

Он, смеясь, твоё терпение пытал,

И за лезвие рванула что есть сил –

И легко стальное лезвие убрал.

 

Музыка твоя убита с той поры.

А играть берёшься… Это не игра.

И от страшной изувеченной игры

Он свихнулся и тогда решил: «Пора!..»

 

Вряд ли подтолкнула тем, что прогнала,

Как умеешь прогонять одна лишь ты:

«Уходи!» И он рванулся до угла,

И петлю связал у края темноты.

 

Задыхаешься и плачешь по ночам –

Всё один и тот же видится кошмар.

Пьёшь лекарства, обращаешься к врачам,

Но бросает в холод и бросает в жар…

 

Шрам теперь на шее – крестик, тяжкий крест,

И несёшь, невиноватая, петлю.

Хочется сорвать, но машинальный жест

Не спасает… Вот какую я люблю!

 

* * *

Сложилась любовь как баллада –

Иных не желалось баллад,

Но ты, героиня распада,

Балладный коверкаешь лад.

Холодные губы не трону

И сорванный голос пойму:

Такие восходят не к трону,

А посох берут и суму.

Звезду обозначили сами

На этом чужом берегу…

Спасаю такую, спасаю,

Да только спасти не могу…

Жалею тебя – сожалею

О том, что рассеялся мрак

И тёмную нашу аллею

Уже не отыщем никак.

 

* * *

Я намертво сжимаю руль,

Когда с тобой невмоготу,

И скорость выбираю ту,

Где ветра свист, как посвист пуль.

 

А ты, как Север, холодна –

Меня забудешь всё равно,

Хотя и верили в одно,

Хотя такая ты одна.

 

Я мысли о тебе гоню,

Какой от грешных мыслей толк,

Когда железный воет волк

И нет спасения коню?

 

Узнать бы, что с тобой, со мной?..

Да только не поставлен знак!

И при дороге буерак

Затягивает глубиной.

 

Меня дождёшься или нет –

Какая разница теперь,

Когда летит под фары зверь

И разбивается о свет?!

 

Лечу к тебе не так ли я,

А ты, как Север, холодна?..

И путь-дорога не видна,

И сбита напрочь колея.

 

ВОЛЧЬЯ ПРАВДА

…Я тоже – степная волчица.

Я, одиночеством меченная…

Валерия САЛТАНОВА

1

Чей ребёнок нерождённый

Упокоен в мерзлоте?

Но, крестом не пригвождённый,

Мнится, будто годы те,

Что схоронены, да только –

Вот они!.. И не прогнать.

Ты прошла по снегу столько!

Ты – волчица и не мать.

Сильная, ты стала сирой,

Заметалась по стране:

Всюду холодно и сыро,

И припала ты ко мне.

Как всё было, я не помню –

Серебрилась волчья шерсть…

Я тебя такую понял,

Ты одна такая есть!..

Ни о чём плохом не думал,

Верил волчьему зрачку,

Но апрельский ветер дунул

И ударил по виску.

Вот она, твоя порода,

Одинокая стезя!

Разбивает дверь свобода –

Удержать бы мог… Нельзя.

 

2.

Я вытравить хотел свою любовь к тебе,

Свести на нет – не сводится наколка,

И опозоренное имя на столбе

Читается, как вой степного волка.

Я не могу, волчица, без очей твоих

И злых, и обездоленных, и гордых,

Размером в пол-лица, пред коими затих

И плачу – слёзы обжигают морду…

Мы стаю бросили свою и в степь ушли –

Одни с тобой на целый свет, подруга;

И пусть чужой костёр теряется вдали,

И лопается конская подпруга,

Когда за нами затевают дикий гон

Воители, хранители невнятных правил,

И разрывается на части небосклон,

И мы неправотою лютой станем правы.

Скользит над ковылём луны благая весть,

И ничего прекрасней нет слиянной дрожи…

Я глажу языком твою седую шерсть,

Я знаю, чем волчица волку всё дороже.

 

* * *

Эта ночь назначена последней,

Эту ночь не полюбить уже…

Почему же ты считаешь бредней

Чёрную машину в гараже?

 

Вот она выносит на дорогу –

Страшная дорога до конца.

Ты потом отвыкнешь понемногу

От усталых черт его лица.

 

Кто ему?.. Была других дороже,

Даром что невенчанной была,

Но тобою освещалось ложе,

Где сплетались пальцы добела.

 

Так постой на холоде, подруга,

Сознавая, что ему теперь

Легче и верней уйти из круга –

Развернуться в сторону потерь.

 

Всё равно не станете чужими

Под тяжёлою пятою плит,

Если с губ его твоё же имя

Следом за душою отлетит.

 

* * *

Ты решила унизить его,

Отомстить за любовь нелюбовью,

Но твоё сорвалось торжество,

И вернулась опять к предисловью.

Что роман переписывать зря,

Перечёркивать напрочь страницы,

Если датами календаря

Налетают и кружатся птицы?

Вот они вызывают рассвет

И горят золотым опереньем!..

Разве книги разорванной нет?

Остаётся крылом и пареньем.

 

Ростов-на-Дону