Александр АНАНИЧЕВ. ЕСЛИ МИР ОПАЛЁН И РАСКОЛОТ… Поэзия

 

Александр АНАНИЧЕВ

ЕСЛИ МИР ОПАЛЁН И РАСКОЛОТ…

 

«ЭЛОИ*…»

Что за время? – туман да болото,

Что за век, прокажённый, чумной?

И писать ничего неохота,

И дышать нет желанья порой.

 

Что за ночь расстелилась над нами?

Что за звуки в преддверье зимы?

Словно рядом позвякал ключами

Невесёлый охранник тюрьмы.

 

– Человек, что я сделал плохого?..

Не услышит – кричи, не кричи.

Спит земля, спит нетленное слово,

Только призраки бродят в ночи.

 

Неуютно вокруг, одиноко –

Не спасут ни костёр, ни вино.

А душа ищет в сумерках Бога,

Только Бог будто умер давно…

 

Я бодрюсь, я поверить пытаюсь,

Что весна, что летят журавли…

И зачем-то опять улыбаюсь

Невзошедшему солнцу вдали.

--------------------------------
         *Элои – Боже мой (арам.)

 

ПЕРСПЕКТИВА

Ну и ладно, что нет перспективы,

С неба звёзд не ловлю на бегу,

Что другие сегодня на диво

На экране, в чести, на слуху.

 

Я спокойный, не громкий, не совкий,

Я в своей проживаю стране.

Инстаграмы, фейсбуки, тусовки

Пригодятся другим, но не мне.

 

Я мышиной возни не приемлю,

Суеты деловой не люблю.

Я просторы люблю и деревню –

Над рекою деревню мою.

 

Здесь не слышно столичной отравы,

Бьёт родник под горою крутой,

Здесь мне в пояс склоняются травы,

Словно я знаменитый какой.

 

В планах нет ни Европ, ни Америк,

Но я с ветром и солнцем дружу,

Выхожу на обрывистый берег,

Как на сцену в Кремле выхожу.

 

У иных и почёт, и активы.

Мне милее луга и залив.

Что желать для себя перспективы,

Если нет у земли перспектив!

 

Если мир опалён и расколот,

Если снова стоит на краю…

Я ещё к вам наведаюсь в город:

Подморозит – приду и спою.

 

РАССВЕТ

Ночь дрогнула, готовясь отступить,

И воздух покачнулся просветлённый,

И петухи так стали голосить,

Как хор церковный, пасхой опьянённый.

 

Свежо в деревне. Воздух напоён

Древесным духом, влагою морозной.

И всё светлей высокий небосклон,

И всё слабее свет надмирный звёздный.

 

И вот уже за дальнею горой

Заметно небо вдруг порозовело,

И шар ещё невидный золотой

Весь мир живой встречает оголтело.

 

Многоголосье слышится окрест.

В небесный купол звук летит далёко –

И щебет птиц, и блеянье овец,

И слово, прославляющее Бога.

 

* * *

Жизнь шумит и пароходит,

И проходит, и проходит:

Мимо города большого

И тумана лугового,

И рябиновых кустов,

И темнеющих крестов,

Лодок, заводи, моста…

Только дальняя звезда

Над великою рекою

Служит вечному покою,

Серебрится и не тает,

И трепещет, и мерцает.

 

В ЛЕСУ

Над лесом небо потемнело,

Гром недалёкий ударял.

И я с корзинкой, между делом,

Дорогу к дому потерял.

 

Я шёл впотьмах на юг, на реку –

Казалось мне, вот здесь река –

И вдруг увидел человека,

Как я такого ж грибника.

 

К нему я, радостью объятый,

Пошёл в ложбину и – наверх…

Он обернулся – Боже Святый! –

В лесу стоял под ёлкой негр.

 

Ах, это Миша-темнокожий!

Я рад ему как брату был –

В деревне нашей задорожней

Избу недавно он купил.

 

Вдвоём мы выбрались на волю,

Ступаем тихо вдоль межи,

И вдруг, за овцами, по полю

Идёт на нас пастух-таджик.

 

– Салам!
                  – Салам! Почём барашки?

И друг за другом, хохоча,

Мы из моей походной фляжки

Хлебнули щедро первача.

 

Один припомнил дождь в Бейруте,

Другой – раскосых глаз вино…

И было весело до жути,

И страшно было мне смешно.

 

ОНИ

                        Мне негде жить в стране моей великой!
                                                                 Николай Мельников

У них всегда глобальные задачи.

Они владеют банком мировым.

Они всегда становятся богаче,

Когда трудней становится другим.

 

Им чёрт – не брат. Усталости не зная,

Плодят вокруг то войны, то чуму…

Цветёт и пахнет сотня золотая,

Невидная, к несчастью, никому.

 

У всех земных правителей на шее

Сидят они и дёргают вожжу.

Мир изменить я, точно, не сумею,

В глухую даль от мира ухожу.

 

Гул буду слышать лиственниц и клёнов,

Тянуть ладони к зыбкому огню,

Не помнить их губительных законов,

Не слышать их холопов болтовню.

 

Я буду петь для соек и кукушек,

Я буду жить свободным от оков –

Назойливых досмотров и прослушек,

Вакцин ковидных, кодовых штрихов.

 

Ах, как леса родные чудотворны!

Ах, как река встречает холодком!

Недолго только в детстве мы свободны,

Живём рабами вечными потом.

 

Но если вдруг единственной дорогой

Придут за мной в глухую сторону,

Я их с дубиной встречу у порога,

И, как раскольник древний, прокляну.

 

МАЯТНИК

Маятник, кряхтя, качнулся вправо.

Месяц в небе выгорел дотла.

И моя подмёрзшая держава,

Как сугроб апрельский, потекла.

 

Всё затмили тающие воды.

К берегам неведомой земли

Моего Отечества народы

Воды подхватили, понесли.

 

Нет державы – есть её останки.

Глядь, когда вода ушла назад,

Во дворе хозяйничают танки,

В огороде – мины шелестят!

 

Кровь в траву отплёвывают бронхи,

В пол церковный стукаются лбы…

В поле не вороны, а воронки,

Не грибы в дубраве, а гробы.

 

Хохоча, в тумане заболотном

Нечисть первородная всплыла…

Грустно жить в Отечестве свободном,

В несвободном жизнь невесела.

 

Маятник в широком поднебесье

На мгновенье в воздухе застыл.

Беглое нарушив равновесье,

В сторону обратную поплыл.

 

Сквозь миры, не ведая покоя,

Жёлтою проносится луной,

После расслабляющего зноя

Холод окликает ледяной.

 

Он съедает время с потрохами,

Власть ему великая дана –

Вот уже на вышках вертухаи,

И огромным лагерем страна...

 

Не спасут берлоги и остроги,

Наши мысли слышно за версту.

И леса, и дальние дороги,

Снегу щедро отданы и льду.

 

Мы, как снег, в пространстве безысходном

Между звёздных мечемся ковшей…

Страшно жить в Отечестве свободном,

В несвободном, впрочем, не страшней.

 

Я на дело важное решился –

Я, из всех отталкиваясь сил,

Прыгнуть в небо с крыши изловчился

И руками маятник схватил!

 

Вот он, равнодушный и шершавый,

Всё ему, бродяге, по плечу!

Вместе с ним над спящею державой

Я теперь бессмысленно лечу.

 

Он своё движенье не изменит –

Что его бранить и понукать!

Лучше я возьму его и в темя,

В темя лучше буду целовать!..

 

Этот сон я помню неохотно,

Я устал, я мягким стал, как шёлк…

Хорошо в Отечестве свободном,

В несвободном тоже хорошо.

 

* * *

В Париже дождь. И в Жданово дождит.

Роняют листья старые деревья.

Осенний ветер стонет и гудит

В печной трубе, кочуя над деревней.

 

Ты пишешь мне – ходила в Лувр вчера,

Была и на Монмартре, и в театре…

А я ходил с соседом на бобра,

Бобра навряд ли встретишь на Монмартре.

 

У нас река, и травы, и грибы.

Куда ни глянь – немыслимая воля.

И три окна поновленной избы

Глядят на лес темнеющий и поле.

 

Я в прошлой жизни тоже в Лувре был,

Но распрощался с Каннами и Ниццей.

Я эту даль и берег полюбил,

Поросший густо мягкой луговицей.

 

Чего желать? Но давеча во сне –

На чёрный лес, на поле и на реку

Я вдруг увидел падающий снег,

И ты в мой дом торопишься по снегу.

 

Спешишь во двор, а я твой взгляд ловлю,

А я стою в дверях с охапкой сена:

Ничем тебя я здесь не удивлю –

Ни Аркой Триумфальною, ни Сеной…

 

Но ты идёшь, а значит, всё всерьёз,

Проходим в дом, я не дышать стараюсь…

К твоим ногам ласкается мой пёс,

И лает, лает – тут я просыпаюсь…

 

В Париже дождь. И в Жданово дождит,

Роняют листья старые деревья.

Осенний ветер стонет и гудит

В печной трубе, кочуя над деревней.

 

ТВОЙ СМЕХ

Так мне досаден день любой –

Рокот его, бег, –

Если вдруг не услышу твой

Чистой воды смех.

 

Даже не знаю, на что похож;

Вспыхнуло в синеве –

И прокатился короткий дождь,

И заблестел в траве.

 

Жду, окликаю его волшебство –

Длить бы мгновенье, длить!

В ладонях не удержать его,

Губами не уловить!

 

Птицей сорвался в небо весной

Смех озорной с уст.

Смех невесомый услышу твой,

Вместе с тобой смеюсь.

 

Грустное время. Его грустней

Не было на земле.

Смех – колокольчик души твоей,

Благовестит во мгле.

 

АГИТБРИГАДА

К нам на фронт приехала бригада –

Из поэта, барда, депутата,

Лектора.
                       – А бабы с ними есть?

…Что тогда бригаде делать здесь?

 

Всё равно – и праздник, и отрада

Для солдат всегда агитбригада!

Съехались артисты под Бахмут –

Может, что-то дельное споют.

 

Лектор объяснял: за что страдаем,

С кем воюем, жизни полагаем.

Мы ему внимали, как могли…

Лучше б всё-тки женщин привезли.

 

Музыкант, похожий на Шамана,

Отхлебнул изрядно из стакана,

Песенку известную родил,

Нас своим вокалом удивил.

 

Ждали мы, как ночью ждут рассвета,

Слова озорного от поэта.

А поэт томился и вздыхал,

И стихами воздух колыхал.

 

Ничего хорошего не надо

Ожидать бойцам от депутата;

Он о том поведал и о сём,

А о чём – не вспомнили потом.

 

Отчего – солдаты вопрошают –

Им вперёд идти не разрешают,

И громить с подвозами мосты?..

Депутат попятился в кусты.

 

Мы артистов кашей угостили

И луганской водкой попоили,

Книжки попросили подписать

И привет столице передать.

 

Рады мы сочувствующим людям.

Встретим снова, если живы будем.

Промахи отдельные не в счёт –

Всем гостям «спасибо» и «зачёт».

 

СТРЕКОЗА

Я в детстве любил на стрекоз

Смотреть. Их движеньям дивился.

И вскоре, когда я подрос,

Отлично летать научился.

 

Меня приняла высота –

Мне звёзды удачу пророчат.

Два сильных и быстрых винта

Теперь надо мною стрекочут.

 

Моя «стрекоза» голодна,

Летит на поля и болота –

Всё яростней день ото дня

Её роковая охота.

 

Врагу расслабляться нельзя –

В пылу чумового азарта

Накрыла моя «стрекоза»

Вчера сразу три «леопарда»!

 

Сбежались, как в стаю, они,

На небо уставились хмуро…

Так ярко и сочно вдали

Горели железные шкуры!

 

Напрасно нарушить полёт

Желает мой братец свидомый.

Как муху, его пришибёт,

Идущий за мною ведомый.

 

Внизу – только чёрная пыль

И красные тени с востока…

Не сразу растает в степи

Широкий рассерженный стрёкот.

 

ЧУЖИЕ ДАРЫ

Ну что, хохлы, грустим о чём?

Пустили дьявола в свой дом.

Его дары смущают взор –

Повсюду горе и разор.

 

Свистит над степью кнут чужой –

Сгоняют стадо на убой.

Для независимых рабов

С лихвой сколочено гробов.

 

Чем соблазнились сдуру вы

Отмежеваться от Москвы?

За этот родственный разлад

Чернигов с Киевом горят.

 

Зато за вас всемирный банк!

Английский дрон, немецкий танк

Вас от расплаты не спасут –

Весь гнев на вас и Божий суд.

 

Хохол, ты будешь прах и дым!

По-русски мы тебя простим,

Когда чужое проклянёшь

И на коленях приползёшь.

 

А нет – тогда иди во тьму!

Умри, не нужный никому.

И снится пусть тебе всегда

В аду днепровская вода.