Алексей ДАЦКО 
Алексей ДАЦКО
И ВЕСЫ У НЕГО БЕСПРИСТРАСТНЫ…
* * *
…Он вставал, умывался, пил чай по утрам,
уходил без особой охоты,
а потом он к своим возвращался стихам,
после нудной и нервной работы.
Он «шагал напролом», но поныне в миру
верховодят двойные стандарты –
и терял он очки на житейском пиру,
тихо пряча козырные карты!..
Он отчаянно в городе грешном своём
выживал, и томясь, и страдая,
но ему, горемыке, на небе родном
улыбалась луна золотая…
Он пьянел от гармонии найденных строк;
между тем жизнь бурлила, бежала,
и… однажды почил сердобольный пророк…
Но старанье его не пропало.
* * *
Интересно, каким днём умру я:
ясным, пасмурным или простым?..
Отлюбив ли уже иль ревнуя?..
Старым, в зрелости ли, молодым?
Уготована смерть мне какая:
по случайности, или своя,
или гибель насильственно-злая
ждёт меня?..
И с каким я лица выражением
стану в гробе красивом лежать:
будет веять от лика прощением –
иль прочтётся проклятья печать?
Кто глаза мне с молитвой закроет –
брат ли верный, родная жена?..
Кто меня после смерти омоет
и поминки мне справит сполна?..
Осень будет, зима, или лето,
иль весна на Земле управлять? –
Боже, грустно слегка для поэта
умирать...
Будь что будет. Один лишь Всевышний
справедливо рассудит всё-всё! –
но родится пускай кто-то ближний
и подхватит он знамя моё!..
* * *
…Не достиг я высокого ранга! –
только знаю, что не отменён
беспристрастный закон бумеранга,
справедливый и верный закон.
Не шагал я спокойно по трупам,
и под бесом во тьме не ходил,
и в мороз под добротным тулупом
нехолодную душу носил!..
Уберутся ветра и метели,
и слезинки прольются с икон –
и ко мне на Пасхальной неделе
с доброй вестью придёт почтальон!..
* * *
Отец скончался в воскресенье,
в страданьях тяжких получив
грехов житейских искупленье
и к жизни с Господом призыв.
Он принял вызов чёрной смерти,
он в смертных муках устоял –
и отпустили хватку черти,
и Богу душу он отдал!..
Смерть – главное судьбы явленье,
и в точку бьёт её кистень.
…Отец скончался в воскресенье,
и он воскреснет в Божий день!
* * *
Увяз этот мир в человеческом зле,
но краски не стоит сгущать;
есть что-то родное на грешной земле –
не хочется умирать!..
Есть что-то, к чему прикипел и прирос,
что держит и не отпускает,
что трогает сердце, пронзает до слёз
и к горлу, как ком, подступает!..
Так дачник – от рака, что сморщенный плод,
конец уж которому скорый, –
планирует, грешный, на будущий год,
как будет сажать помидоры…
ВО ВРЕМЯ БЕССОННИЦЫ
…Спрячь косу, рогатая, и жало!
Мне ль страшиться сатанинских дней?
Русские поэты – экстремалы
по природе и судьбе своей.
Их стихи – от Божьего дыханья,
тленный мир они переживут.
Слово есть начало мирозданья
и преодоленье горьких смут.
Не крутись, косая, под ногами;
не во тьме пристанище и твердь.
В ад ступай с иудами и псами,
ведьма ты, старуха злая, смерть!..
* * *
Существует поверье: во сне
умирают хорошие люди.
Вот бы смертью подобною мне
умереть без особых прелюдий! –
просто лёг и уснул – и не встал,
сам того даже не ожидая;
взял – и Господу душу отдал,
близких вовсе не обременяя!..
Но… каков мой отмеренный срок?
Славный будет конец иль несчастный?..
Держит нити сердечные Бог,
и весы у Него беспристрастны.
* * *
Стану ль на кладбище духом светлее,
не обожгу ли проклятьем уста?..
В центре бандитской тенистой аллеи –
каменное изваянье Христа.
Фото, надгробья – на них годы жизни:
мало, кто до сорока дотянул.
Нет здесь погибших во славу Отчизны,
нет здесь таких, кто не сгинул – «уснул».
Что тут поделаешь! – так уж ведётся:
«Вольво» хотел – ты его получил,
но на том свете едва ли зачтётся
всем, кто нечестно, неправедно жил,
а на прощание Бога «купил».
«Кодекс» гласит: не кради, мол, у ближнего, –
значит, любого чужого не жаль?!
Вор счёл уместным поправить Всевышнего;
есть ли у вора и честь, и мораль?!
Если быть стоящим и настоящим,
если с волками по-волчьи не выть –
следует помнить о высшем Смотрящем
и по понятиям божеским жить.
...Или вы на амбразуры бросались?!
Или давали России угля?!
С чёртом – не с Господом вы побратались.
Будет ли пухом вам наша земля?!
Щедро заплачено за отпевание,
крупно приплачено за антураж.
Где преступление – там наказание,
с Богом не выйдет, братки, баш на баш.
...Нечистоплотен душок меркантильный;
сколько добра в пышный гроб ни клади –
душен скелету домина могильный,
тяжек «отпетому» крест на груди!
* * *
Если быт подавляет и жизнь удручает,
не черствей, но прими испытанья как есть!..
Перед Божьим величием всё отступает,
всё, что душу поганит и порабощает:
злая память, обиды, и подлость, и месть…
Вспоминаю отца: много разного было,
не всегда был он прав, был он резок порой…
Но представишь сияние звёзд над могилой –
и попросишь Творца: «Даруй вечный покой!..».
* * *
Не от плохого семени,
уразумев межу,
по коридору времени
отчаянно кружу!
Себя я не обкрадываю –
и то, что пережил,
в стихи чудные складываю,
чтоб кто-то оценил.
Стараюсь в быстротечности
распутать мой клубок;
но… сколько мне до вечности?..
Помилует ли Бог?
* * *
Ещё борю хандру и лень,
ещё держусь в седле!..
Я пью за мой последний день
на огненной Земле!
Каким он будет:
дождевым,
безоблачным, простым? –
и я:
усталым ли, больным
иль радостным, живым?..
Что буду делать я тогда,
когда оно придёт –
моё спасенье иль беда -
и сердце оборвёт?..
Влюблён ли буду, одинок?..
В хоромах ли, в норе
глубокий сделаю глоток
на смертном на одре?..
Я пью за день последний мой!
Да встречу смертный час
достойно, веря всей душой,
что эту душу спас!
* * *
Надо так эту жизнь испытать и познать,
чтоб из гроба потом не хотелось вставать,
чтоб не мучиться в нём от сознанья того,
что не сделал, что мог,
не достиг ничего!..
Надо так встретить смерть –
чтоб в гробу не жалеть,
что какую-то мразь не сумел одолеть,
что неверными были слова и ходы
и, увы, оказались пустыми труды…
РАДУНИЦА
«Не так это просто – уйти на тот свет!.. –
сказал мне однажды расстроенный дед. –
Впустую потратишь и время, и силы,
пока доползёшь до заветной могилы!..».
На кладбище тихом средь плит и крестов
обрывки мне вспомнились дедовских слов.
Усталый, унылый, в больничной палате
он как-то обмолвился внуку некстати:
«Когда бы рождённым вторично я был –
детей бы, наверное, не наплодил...
Маразм погибающей цивилизации
не даст им духовной реабилитации!..».
Теперь – по прошествии нескольких лет –
я думаю: прав был измученный дед.
Кругом – демоническая свистопляска;
на всякой ехидне – притворная маска!
Людское порочное злое житьё
не примет беззлобное сердце моё.
На этом смертельном земном представлении
принять бы достойно своё преставление!
В колодках стандартов мирских и примет
я внутренне стал – как покойный мой дед...
На кладбище люди лежат молодые
и старые, доблестные и простые;
их, павших на русской священной войне,
я с дедом родным помяну в тишине.
Мир вашему духу! Мир вашему праху!
Не ведайте в Вечности боли и страху!
...Пусть кто-нибудь в определённый черёд
молитвой святой и меня отпоёт!..
Суди нас, Господь, не по грешной постылости,
суди по Твоей, Боже Праведный, милости!