Эдуард АНАШКИН 
Эдуард АНАШКИН
«КОГДА НЕВОЗМОЖНО МОЛЧАНИЕ…»
Творивший эпоху
Трудная, почти непосильная задача – писать о таком многогранном человеке, каким остался в истории русской советской литературы сибирский классик Иван Иванович Молчанов-Сибирский. Настолько многосторонне талантлива личность, что не хочешь, да удивишься тому, как щедро свыше поцелованы Богом такие люди! Детский писатель, журналист, публицист, очеркист, военный корреспондент, майор, создатель одной из основных писательских организаций не только Сибири, но и всего русскоязычного пространства, наставник талантливой литературной молодежи, организатор и участник богатого на события литературного процесса Сибири и России, любящий муж, заботливый многодетный отец… Всё это о нём, Иване Молчанове-Сибирском! Хотя вряд ли всё, это лишь то, что приходит на ум в первую очередь…
Вышедший недавно трёхтомник его избранного творческого наследия, весомый во всех отношениях, убедительно дает понять глубину и масштаб этой личности и вклада в литературу. Издание осуществлено по решению издательского совета Иркутского Дома литераторов при финансовой поддержке министерства культуры Иркутской области.
Помимо интереснейшего литературного материала по самым разным жанрам собраны уникальные фотографии… Хотел написать – из семейного альбома. А потом подумал и понял – для Ивана Ивановича Молчанова-Сибирского вся литературная Сибирь была любима, как родная семья – и отечески, и по-сыновнему.
Для меня как читателя ощутить через расстояния и годы душевную неразрывность с многосторонним творчеством Ивана Молчанова-Сибирского помогли его стихи. Его стихи о природе и селе, которые словно вернули меня в то забайкальское детство, из которого мы оба родом.
Подбрось в костер немного веток,
Приляг на жесткую траву
И слушай, слушай до рассвета
Тайги суровую молву.
Здесь пахнет вереском и смолью,
И свежестью байкальских вод.
С какой-то непонятной болью
Кричит далекий пароход.
Крик повторяется стогласно,
Пока не улетит в тайгу,
И звезды, падая, не гаснут,
Горят на дальнем берегу…
Стихам дано исключительное право на исповедальность, поэтому они открывают порой своего создателя с неожиданного ракурса. Успешный в профессии и деятельный в жизни и в общении, оптимистично мыслящий человек-горожанин вдруг предстает в своем поэтическом творчестве романтичным созерцателем природы, через которую осмысливает активно проживаемую современность и ностальгирует по той сельской реальности, из которой когда-то ушел в большой городской мир.
Скучно в городе. Шум переливчатый,
Словно кашель, засевший в груди.
О, скорей бы к родному заливчику,
В старый домик на Черной пади.
Больно режет глаза мне витринами,
Ветер гневно срывает плакат.
Посмотреть бы, как ТАМ – над вершинами –
Гаснет радужный зимний закат.
Проводами, как будто тенетами,
Город спутан… Затоплен в гранит.
Хорошо – за пустынными гротами –
Волны моря о скалы гранить.
Режет волны лодчонка смоленая,
Смутный берег маячит вдали,
А луна, в эти горы влюбленная,
Золотит серых туч корабли.
Улыбнется рассыпчатым золотом,
Загрустит и глядит из-за туч.
Позови в этот край меня, молодость!
Я ещё и красив, и могуч!..
Ностальгия по морю, по его вольной стихии? Несомненно. Но она усилена многократно ностальгией по детству, прошедшему вдали от городов. По тому детству, что и сделало когда-то обычного на вид мальчишку – поэтом. Даже став горожанином, этот поэт понимает, насколько город небезопасен для села, если любовь к сельской глубинке не поддерживать в душе народа. Понимает, что город все более становится заложником цивилизации: опутанный тенетами проводов, словно пленник, он кичится красивыми витринами, но на поверку это витрины для купли-продажи. Стихотворение, которому не менее полувека, написано словно бы на перспективу и сегодня звучит донельзя актуально. Современные города, превратившиеся в человейники, стали во многом скоплением одиночеств, местом купли-продажи, когда витрины уже не просто «режут глаза», они претендуют на то, чтобы быть украшением. Стихотворение, написанное как лирически-ностальгическое, на самом деле является пророческим на будущее для нашей цивилизации. Город, как сын, не помнящий сельского родства, все более рискует стать врагом села.
Что ты ходишь за околицу
Неустанно каждый день,
Где согнулся, словно молится
Перекошенный плетень?
Ты куда идешь – печальная –
Через старый-старый мост,
Через лысую прогалину
На заброшенный погост.
Там часовенка забытая
Робко скрылась за сосну,
Здесь ты хочешь горе вытаять,
Вылить сердца глубину.
Не проси прощенья строгого
Непреклонного Творца,
Что пошел отец дорогою
Пролетарского бойца…
Мать, выходящая на дорогу встречать сына. Этот образ был когда-то введен в русскую поэзию Есениным в его знаменитом, ставшем романсом, стихотворении. У Ивана Молчанова-Сибирского мы видим продолжение этой истории. Уже не мать встречает сына, но жена ждет мужа, которого революция увела из семьи и бросила в круговорот жизни… И снова тут читаю поневоле противостояние города и деревни, где жена – деревня, а муж – город, хотя и пронизывает стихотворение гордость жены за мужа… Но настоящее стихотворение есть дитя поэзии, и потому просачивается сквозь авторскую творческую волю воля другая, я бы назвал её волей художественной достоверности, управляющей поэтом, хочет поэт того или нет. Ведь явно Ивана Молчанова-Сибирского не назвать противником происходящего в стране. Он не просто писатель, сочувствующий современности, он по жизни активный участник всего происходящего в стране, причем, его участие – идущее от глубины души. Он налаживает литературную жизнь в стране, идет фронтовыми дорогами второй мировой войны, к штыку приравняв перо...
Все это так, но поэт в Иване Молчанове-Сибирском оказывается сильнее его гражданской любви к современности. Оттого и звучит в стихотворении грусть: перекошенный плетень да заброшенный погост, да стоящая на их фоне жена. Это ли не художественная достоверность, это ли не неизбежная плата за победы – плата, о которой большинство людей в обычной жизни мало задумываются. А вот поэты думают об этом. Они ведь и приходят в мир, чтобы напоминать людям про небесную плату за земные победы.
Гора, за ней еще гора
Сплотили тесно плечи.
И мчится, стонет Ангара
Совсем по-человечьи.
И каждый день, и каждый год,
Упрямо камни гложет,
И синих вод упрямый ход
Скала сдержать не может.
В неё смотреться – не устать,
Не разлюбить шальную…
Ломает часто грудь моста,
Грызет канатов сбрую.
Утесы – грузные быки
Стоят, разинув пасти.
И знают наши рыбаки:
Таит река напасти.
Алмазен блеск на шиверах,
Цветет, играет пена…
Зато суровою порой
Не вырваться из плена…
Говорить людям правду – нужно мужество, чтобы в нужный момент оружие поэта – слово – не дрогнуло. К поэтическому сверхточному оружию поэт прибегает лишь в исключительных случаях, когда невозможно выразить главное ни в очерке, ни в мемуарах, ни в прозе то, что способна поведать лишь поэзия.
Мужество поэта, как мужество воина.
Стихи поэта – его оружие.
Пиши, чтоб строка была удостоена
Признания и славу заслуженный…
Пиши, когда невозможно молчание,
Когда вдохновенье нахлынет, терзая.
С эпохою в голос стихов звучание
Вперед выходит, искрясь и дерзая.
В грядущее смело прокладывай путь,
Поэт! И к себе беспощадным будь!
…Иван Молчанов-Сибирский жил, как писал. Человек легендарного поколения победителей, он настолько же был способен на самоотверженную любовь к Родине и своим родным и близким, сколь и на беспощадность к себе. Военкор, майор, поэт Молчанов был причастен к погранвойскам, что в литературе дало ему четкое чувство границы между истинной лиричностью и пламенной публицистикой в стихах. Он был по сути своей человеком служивым и тему службы Родине сделал одной из лиричнейших тем в своем творчестве. Даже неизбежные фронтовые будни, когда солдат «дымом греется, шилом бреется» он мог превращать в высокую поэзию:
…Днем и ночью одно и то же,
Так же чавкает липкая грязь.
– На кого же мы стали похожи! –
Говорил пехотинец, смеясь.
И шутили однополчане:
– Мы отмоемся в океане,
А согреемся у реки,
Как пойдем на заре в штыки!
Или:
В память этих дней осталось
В русой пряди серебро…
Но об этом не писалось
В сводках Совинформбюро.
В дни, когда к стенам столицы
Полк резервный подходил –
День и ночь солдат с границы
Глаз усталых не сводил.
В дни грозы, когда над Волгой
Бушевал жестокий шквал, –
Забайкальской ночью долгой
Он свой пост не покидал.
В лютый зной и в холод адский
Неизменный часовой –
Выполнял свой долг солдатский
Забайкалец-рядовой.
Он не шел к Берлину с боем,
Вражьи танки не взрывал,
Он отечество собою
На востоке прикрывал.
Советские воины, и Иван Молчанов был один среди них, не просто прикрывали собой свою страну, своих близких и родных. Они являли тот пример русского благородства, по которому судят о русском человеке в мире. Они разбивали своим поведением злые мифы врагов о кровожадности русского народа. Они были духовными преемниками тех наших солдат, которых и поныне вспоминают с теплотой потомки итальянцев, заставших легендарный переход Суворова через Альпы. Тогда итальянки изумляясь, что русские солдаты так благородны к населению побежденной Италии. Времена Суворова давно прошли, да и власть сменилась с царской на советскую, но остался прежним дух наших воинов, которых военные дороги привели в Азию. Читая Молчанова, сразу понимаешь, что он и его сослуживцы – наследники духа тех суворовских солдат, что одолели неодолимые Альпы.
Проходили по городу танки,
И пылал над домами закат.
Выносили ребят китаянки
Посмотреть на советских солдат.
Выносили к машинам арбузы,
В восхищеньем глядели на нас,
И гурьба малышей голопузых
Не спускала с водителя глаз.
От далекой китайской границы
Эскадрилья плыла в вышине…
И машин боевых вереницы
Мир желанный везли на броне.
Разве сегодня, во времена спецоперации на Украине, когда мирное принуждение к миру не дало результатов, наши воины не везут мир на броне транспортеров? Никто не отменял правило: хочешь мира – будь готов к войне за него.
…Иван Иванович был не только верным любящим мужем, но и многодетным отцом. Две из его дочерей стали впоследствии женами известных писателей – Евгения Ивановна вышла замуж за известного поэта Владимира Скифа. А дочь Светлана когда-то стала женой молодого писателя Валентина Распутина, да, того самого… Многодетному отцу Ивану Молчанову было кого защищать на войне
Мы вспоминали, как играют дочери,
И засыпали беспокойным сном…
Внезапно в тишине хлестнула очередь
Ручного пулемета за бугром.
За нею – автомат тревожным голосом,
Откликнулись винтовки часовых.
Потом гроза выхватывала полосы
Песков, кустарников, густой травы.
Громадой плотной, черной, многоярусной
Закрыли тучи звездный небосклон,
И хлынул ливень небывало яростный,
Потоки ринулись со всех сторон.
Чертили небо молнии зигзагами
И в горы ударяли вкривь и вкось.
Враги бежали в панике оврагами –
Их нападение в ту ночь не удалось.
Еще хлестала по бегущим очередь,
И гром глушил врага последний крик…
И, может быть, в кроватках наши дочери
Во сне отцов увидели в тот миг.
Иван Иванович всегда считал едва и не самой большой своей жизненной удачей знакомство и брак со своей единственной женой Викторией Станиславовной – Витенькой, как он её ласково называл. Она была ему не просто любимой желанной женщиной, но и самым близким человеком:
Когда брожу вдоль хмурых хижин,
Бросаюсь в жесткую траву,
Я как во мгле туманной вижу
Тебя, родная, наяву.
Мерцают звезды надо мною
И ярче всех одна звезда.
Она зажглась для нас с тобою,
Чтоб не погаснуть никогда.
Уходит на восток, пылая,
Гремя, последняя гроза.
В синеющих горах Китая
Мне видятся твои глаза.
Нет! Заменить никто не сможет
Величия твоей души
И ту любовь, что всех дороже,
Не разменяю на гроши.
Не загорюсь минутным жаром
Себя на части раздарить,
Всепоглощающим пожаром
Одной любви огонь горит.
Во время войны майор Молчанов сотрудничал с газетами «Героическая красноармейская», «Советский боец», «На боевом посту», писал не только стихи, но и художественные очерки о своих товарищах по перу, по оружию. Дружество и товарищество было особой страницей биографии писателя. Достаточно почитать лишь некоторые воспоминания о нем собратьев по перу, причем много среди них именитых на всю страну. Например, Георгий Марков, в молодости приехавший после женитьбы на жительство в Иркутск, вспоминает об удивительно насыщенной культурной жизни города – в Иркутске работали две театра, филармония, городской лекторий, три великолепные библиотеки, выходили газеты… И всюду-всюду-всюду в Иркутске имя Ивана Ивановича Молчанова было на слуху! Оно было как литературный и культурный пароль! Молчанов в то время был уполномоченным недавно возникшего Союза советских писателей СССР. Георгий Марков, будущий советский классик и руководитель писателей всесоюзного масштаба, на момент встречи и знакомства с Иваном Молчановым был 26-летним начинающим, хотя и полным дерзких замыслов, прозаиком. Молчанову на момент знакомства, перешедшего в многолетнюю дружбу, было немногим больше – 34 года. Оба, по сути, молодые люди. Но Марков с присущей его таланту прозаика внимательностью описывает Ивана Молчанова не только как необыкновенно красивого, высокого человека с ясным прищуром синих глаз. Георгий Марков отмечает поистине отеческое отношение молодого Ивана Молчанова к молодым собратьям по перу. Особо отмечает молчановскую деликатную манеру в общении, которую отмечали многие, знавшие Ивана Молчанова-Сибирского лично.
Марков в молодости писал под псевдонимом Егор Дубрава, как бы не желая «подставлять» под удар потенциальных критиков свою родовую фамилию. Главы из его романа «Строговы», знаменитого впоследствии на всю страну, вскоре после знакомства Маркова с Молчановым появились на страницах альманаха «Новая Сибирь» благодаря содействию Ивана Молчанова. Марков пишет: «Иван Иванович все настойчивее втягивал меня в общественную литературную жизнь Иркутска. Вот он предложил мне с группой иркутских писателей выехать в воинские части Забайкальского военного округа на целый месяц, вот поехали писатели по Восточно-Сибирской железной дороге на встречи с трудящимися… У него был редкостный талант находить людям полезное дело, вовлекать их в общественную жизнь. Он был неистощим на добрые выдумки, которые порой превращались в радостные события для многих, становились известными всей стране. Вспомним знаменитую «Базу курносых», книгу ребят о себе…». «База курносых» – особая страница в творчестве Ивана Молчанова-Сибирского. И заслуживает отдельного разговора. Сам принцип, когда дети пишут книгу о себе, думаю, и сегодня был бы очень интересен. Сам Максим Горький благословил когда-то этот, как бы сегодня сказали, проект!
Воспоминания о Молчанове оставили такие известные писатели нашей страны, как Марк Сергеев, Анатолий Преловский, Александр Гайдай, Леонид Кокоулин, Владимир Козловский и многие-многие другие. И при всей разности авторов всех роднит чувство глубокой благодарности, что в их жизни был такой человек и писатель, как Иван Иванович Молчанов. Легендарный писатель, творивший свою эпоху, живший чаяниями этой эпохи и – сам ставший эпохой – в литературе и в истории.