Анатолий АРЕСТОВ 
Анатолий АРЕСТОВ
ВРАЧУЙТЕ ДУШУ, СТЕПИ ВОЛЬНЫЕ…
* * *
России стебель – дух народа,
России корень – вечность рода,
Цветок России – смех детей,
Россия – роза средь полей!
* * *
Работа. Дом. Семья. Работа.
Завод. Станок. Резец. Металл.
Случилось всё в начале года,
Андрей не думал не решал,
какая выгода быть может
ему от этого сейчас.
Собрался быстро. «Бог поможет!
Спасёт меня в столь грозный час!» –
подумал он. С женой простился.
Поехал Родине служить.
«Мой дед однажды тоже бился
за то, чтоб я успел пожить!» –
рождались мысли. Даль. Дорога.
Андрей у края той страны.
Шута Зеленского берлога,
где бал свершался сатаны,
где Русь срамили, крыли матом,
где веру втаптывали в грязь.
Пришлось Андрею с автоматом
с лица земли сводить ту мразь.
И первый бой раздался скоро –
поднялся ад, и нёс он тьму,
и белый свет рванул как порох,
доверил Богу одному
свою судьбу солдат России!
Снаряды падали с небес –
враги с усердием косили,
но защищал Андрея крест,
что в храме в детстве мать купила.
Андрея крест оберегал!
Скопилась в этой вере сила,
что отводила пуль оскал
в пустое место… Стихла битва,
но резануло вдруг в душе,
как будто кто-то острой бритвой
прошёлся. Трое в блиндаже
остались в вечности… Прощанье.
Без разговоров. Падал снег.
Андрей оставил обещанье
не позабыть друзей вовек.
И тяжесть дней понёс во взгляде,
ведь в трудный час спасал страну!
Пришёл Андрей при всём параде –
обнять счастливую жену…
* * *
Ветром к земле пригибало осины
возле дороги, ведущей в село.
Выбора не было – мама с Полиной
шли в никуда от бомбёжек. Назло
всем террористам, нацистам и прочим
будут они замечательно жить!
Только снаряды безумно пророчат:
«Каждой секундой успей дорожить!».
«Дальше в Россию?» – дочурка спросила,
как-то особенно сделав глаза
слишком по-взрослому. Ранняя сила
тронула детство. Осталась слеза
в чистой душе безобразным осколком.
Выплакать горе нельзя до конца.
Быть перестала Полина ребёнком
в прошлом году, как убили отца…
* * *
Чёрные стебли земли поднимались
в вечное небо ростками угроз –
там, под Авдеевкой, снова сражались
войско на войско, вопрос на вопрос.
Чёрные стебли земли оседали
в свежей воронке, дымившейся злом.
Слышишь, Авдеевку мы не отдали.
Рано иль поздно случился б излом.
Штурмом отбита. За нами Победа!
Точен и крепок солдатский кулак!
Солнце глядит триколорного цвета –
реет в Авдеевке дружеский флаг!
* * *
Врачуйте душу, степи вольные,
ковыльным нежным шепотком.
Ах, степи, степи вы раздольные,
врачуйте душу ветерком.
Густым туманом освежите
шальные мысли долгих лет.
Прошу, родные, подскажите –
что в жизни тьма, а что есть свет?
Врачуют душу сладким пением
степные травы мне в ответ.
Живи с любовью и терпением
и знай – где тьма, там света нет!
* * *
По белому снегу иду в никуда,
без мыслей, без смысла шагаю.
Ворона неистово каркает. Да,
пернатая, хватит! Я знаю,
что осень ушла, отстрадав в тишине
на кладбище листьев засохших,
покаяться небу святому в вине,
молить о прощенье усопших.
По белому снегу иду в никуда,
без мыслей, без смысла шагаю.
Ворона неистово каркает. Да,
пернатая, хватит! Я знаю
о том, что зима отыграет свою
безумную старую пьесу
и скроется где-то в таёжном краю
на севере, жалуясь лесу.
На белом снегу заметается след.
Без мыслей, без смысла шагаю.
Ворона неистово каркает. Нет,
пернатая, хватит! Не знаю…
* * *
Увидел забор и калитку под клёном,
муравкой заросшую пядь у крыльца,
скамейку у дома в расцветке зелёной,
что вкопана здесь по заказу отца.
Саманная хата осталась в деревне,
где ветры алтайские бьют напрямик,
рождается где в отрастающей стерне
насыщенно белый грибок-дождевик.
Овраг вдалеке – пескариное место,
с дедулей ловили шальных осетров,
потом запекали обёрнутых в тесто
в саманной избушке под рёвы коров,
бредущих под вечер с полей разнотравных.
Увидел я снова заброшенный дом,
и этому дому не выискать равных!
Навеки останется в сердце моём…
* * *
Снег густой холодил,
снег густой поглотил
отсыревшие голые ветки,
человек выходил,
человек колотил
половик недостаточно ветхий,
и оставил он след –
осквернил белый плед
безмятежно лежавшего снега.
Человек выходил,
человек колотил,
вот посмотришь и нет человека…
Только снег холодит,
только снег поглотит
отсыревшие голые ветки,
только снег пролетит,
только снег окропит
этот мир недостаточно ветхий…
* * *
В ночи, когда луна за тучей,
но свет звезды летел во мрак
когтистых веток, дуб могучий
стоял на страже, словно враг
подкрался в пустоши оврага
с одной лишь целью – звёздный свет
себе забрать. Трещит коряга.
Безумный враг на дне оврага
молчит в ответ. Ответа нет.
Звезда сияла. Полночь. Тучи.
Разрезал свет оврага мрак –
Луна светильником могучим
сжигала мрак. Явился враг!
Но то был ветер… Всё сияло.
И дуб стоял, и звёздный свет
залил степное покрывало.
И всё молчит. Ответа нет.
* * *
Белеет дорога. Чернеет земля.
Ветра выметают снега за поля.
Слетает позёмка с бугра на бугор,
чернеет земля. Завели разговор
крестьяне в селе: «Урожаю не быть!
Свирепого ветра безудержна прыть!
Морозится пашня. Весною вода
впитается мигом. Дадут холода
пустые амбары, пустые мешки…
О, Господи Боже, за наши грешки
не дай нам погибнуть!». Чернеет земля.
Ветра выметают снега за поля.
* * *
Берёзы от снега белее,
стройнее и краше стволы.
Засыпало ночью аллею.
Бегут-набегают валы
с небесного моря. Вскипели
барашки метели шальной,
согнали детишек с качели.
Играйте, но только весной!
Качались устало рябины,
студёного ветра набег
оставил ни с чем, а рубины
мороженных ягод на снег
просыпал. Белеет аллея.
Белеют деревьев стволы,
и ветер становится злее.
Бегут-набегают валы.
* * *
С дороги разбитой шагну в половодье
росистого луга с пречистой травой,
где ветер гуляет для простонародья,
ища человека с живою душой,
душой не озлобленной похотью века,
когда пропадает желание жить,
с душой православной, с душой человека,
что может другою душой дорожить…
Как чья-то молитва, является ветер,
и травы приносят священный поклон:
«Помилуй стоящего!». В облачном свете
мне слышится с неба таинственный звон…