Ярослав КАУРОВ 
Ярослав КАУРОВ
ВАСИЛИЙ ТЁРКИН НА ДОНБАССЕ
Поэма
* * *
Вася Тёркин, Вася Тёркин,
Парень с русой головой,
Ты сражался на пятёрку,
Наш отличник боевой.
Вот лежит он на перине
Из мягчайших облаков,
В небесах одна картина
Сколько ни пройдёт веков.
Так солдату скучно стало,
Что взмолился Богу он:
«Мне сойти бы с пьедестала,
Погулять один сезон,
Посмотреть как в Коммунизме
Процветает наш народ.
Ты же видишь в пессимизме
Я уже который год».
Бог прищурился с улыбкой:
«Ох, уж мне богатыри…»
И туман развеял зыбкий:
«Ну, пойди-ка, посмотри!».
Повинуясь Божьей силе,
Он разбил о землю лоб,
Огляделся наш Василий:
«Да ведь это же окоп!!!».
Оказался он в окопе
Точно в том один в один,
Что копал по всей Европе,
Наступая на Берлин.
Вот сидят артиллеристы,
Та же копоть, та же грязь,
А напротив них фашисты
И бандеровская мразь.
И ребята вроде те же,
Что в его входили взвод,
Вон Андрюха сало режет:
«А который нынче год?».
И ответ стегнул, как плетью,
Словно мордою об стол:
«Нового тысячелетья
Год пятнадцатый пошёл!».
«Приложило парня, братцы –
Посочувствовал комбат: –
Да, две тысячи пятнадцать –
С возвращением, солдат!».
* * *
Он забился как в постели
Поперёк родной земли,
Разобрать бойцы сумели
Только: «Как же вы могли!».
Отрыдал он, как ведётся,
Бога помянул и мать:
«Видно вечно нам придётся
За Россию воевать…».
Он очухался нескоро,
На душе нехорошо,
И поближе к разговору
Наш Василий подошёл.
Говорил парнишка малый
С виду школьник-губошлёп,
Речь, как в горле ком, вставала,
Запинался, морщил лоб:
«На дороге в поле чистом
Помню, как взлетала пыль,
И расстрелянный фашистом
Небольшой автомобиль.
А «укроп» всё лупит, лупит,
Невозможно подойти,
И я вижу детский трупик –
Девочка годов пяти.
Я рванулся, взял на руки
И отнёс её в кювет,
И ни страха в ней, ни муки,
Пульса нет и жизни нет.
С той поры она мне снится.
Перестал я быть собой.
Был контуженный в больнице,
Всё равно вернулся в бой».
Закручинились солдаты,
И парнишка тот затих:
«Ведь своих же бьём, ребята…
А выходит – не своих…».
Под Донецком это было,
Трупы, вонь, вороний грай,
И стоит Саур-Могила,
Словно вновь прошёл Мамай.
* * *
Угостился Тёркин кашей
И соседа попросил:
«Расскажи о жизни нашей,
Что-то вспомнить нету сил».
– Вон сидит казак с нагайкой,
Харча ест за целый взвод.
Ты его послушай байки,
Он по делу, не соврёт.
Это Юра Евстигнеев,
Он которую войну
Провожает лиходеев
На два метра в глубину.
И казак, усы поправив,
Начал долгий свой рассказ,
Что бойцов не позабавить,
Чай оно не в первый раз:
«На Донбасс пришёл я, братцы,
Словно в омут головой,
Но сумели разобраться,
Раз казак, то значит свой.
Командир узнал по слухам
Про пластунский мой талант
И сказал: «Да ты, братуха,
Прирождённый диверсант».
По знакомым местным тропам,
По нехоженым местам
Мы ходили в тыл к «укропам»
И давали по тылам.
В первый раз как отпалили,
Пулемёт забрали мой,
На посту меня забыли
И уехали домой.
Мы отъехали немного
Километров тридцать пять,
Но, поди, узнай дорогу –
В темноте-то не понять.
И голодный шёл ночами
Я к своим четыре дня,
Словно крылья за плечами
Вырастали у меня.
Промахнул я фронт и сдаться
В пост милиции пришёл,
И проспал часов пятнадцать,
Под арестом хорошо!..
А наутро, к нам приехав,
Командир меня признал,
Похвалил, хоть не до смеха:
«Выжил! Профессионал!».
* * *
Тёркин выпил, крякнул смачно,
Чай, не пил который год:
«Что-то всё тут слишком мрачно.
А солдатский анекдот?».
– Анекдот, так до икоты,
И для смеха нужен час,
В нашем деле анекдоты
Сами сыплются на нас…
В поле сервис в стиле ретро,
Туалетов нет нигде,
И пошёл солдат до ветру
По большой своей нужде.
Поза, как у монумента,
Не пацанская возня.
При таком срамном моменте
Вроде стыдно смерть принять.
Испугавшись наступленья,
Выставил «укроп» прицел
И затеял с ним сраженье,
Минный учинил обстрел.
Вот таврическая сила,
На квадратной на версте
Аж бумажку размахрило,
Что висела на кусте.
Но смеялись мы до боли:
«Вот везучий паразит!
Всю траву скосило в поле,
А орёл-то наш сидит!».
И покрыв врага позором,
Натянул герой портки:
«Помогли… А то запором
Долго мучился, сынки!».
* * *
Нас контузило нередко,
Раз осыпало всего,
Но фашист стрелял не метко,
Слава Богу, ничего.
Из осколков пыль такая,
В голове и гул, и шум,
Вот сижу и ковыряю,
Как из булочки изюм.
И в больничном отделеньи
Обращаюсь я к врачу:
«Я по поводу раненья
Заключение хочу».
Приобняв меня на равных,
Доктор вымолвил: «Дела-а-а!
А у вас, дружочек, травма
Претяжёлая была!».
«Почему вы заключили,
Что тяжёлый был «фугас»,
Вы меня ведь не лечили,
Я вас вижу в первый раз».
Старый доктор только хмыкнул
И воззрился на меня,
И слегка зубами скрипнул,
На себя мол, брат, пеняй.
А потом на всю палату
Объяснил, как щёлкнул вошь:
«Ты вопрос мне этот пятый
Раз сегодня задаёшь!».
* * *
Раз собрали нас в палатке:
«Танков прёт не сосчитать,
И придётся всем, ребятки,
Здесь сегодня умирать!.
А земля, как стол из камня,
И не выдолбить окоп,
И привиделся тогда мне
Мой сосновый свежий гроб».
Тёркин со слезами слушал,
Смерть почувствовав спиной:
«Неужели же «катюши»
Не осталось ни одной?».
«Ни «катюши» канонаду
И ни бомбы ясным днём
Ты, дружок, послушай «грады»,
Полежи под их огнём».
И случилось это чудо
В самый наш последний час.
Мы не видели откуда
Как пальнули через нас…
Мне б давно лежать в могиле,
Соблюдать закон земли,
Только «грады» их накрыли,
Как скорлупки подожгли.
* * *
И остался Тёркин с ними.
И война, так уж война.
С кем же, как не со своими,
Раз подмога им нужна.
Дни за днями, дни за днями
Под дождём и под огнём
Тёркин бился вместе с нами,
Защищая отчий дом.
Воевал он не напрасно,
Видел через интернет,
Как по площади, по Красной,
Пронесли его портрет.
Шли и правнуки, и внуки,
Веря в правду, помня долг,
Как листва махали руки,
Это был «Бессмертный полк».
Каждый нёс родное имя,
Что спасло нас от беды,
И Владимир Путин с ними
Встал в победные ряды.
Шёл в толпе навстречу мая,
Не скрывал от нас лица,
Как ребёнка прижимая
Фотографию отца.
Люди шли и были рады
Миру, солнцу и весне,
Но бойцу не до парада,
Вася снова на войне.
Тёркин наш сражался ловко,
И Господь ему велел
За солдатскую сноровку
Оставаться на земле.
Тёркин виден по улыбке
Русской, честной, зоревой.
По улыбке без ошибки
Вы узнаете его.
С шуткой, смехом, приговоркой
Он наделал много дел,
И Гагарин тоже Тёркин,
Только высоко взлетел.
Здесь живут такие люди,
Что не могут не летать,
И всегда Василий будет
Нашу землю защищать!