Владимир ЧУГУНОВ. ЮГОСЛАВСКАЯ ИСТОРИЯ В ЛИЦАХ. О романе Джёрдже Сибиновича «Вниз по течению»

 

Владимир ЧУГУНОВ

ЮГОСЛАВСКАЯ ИСТОРИЯ В ЛИЦАХ

О романе Джёрдже Сибиновича «Вниз по течению»

 

В рамках международного сотрудничества двух некоммерческих организаций России и Сербии в 2023 году в нижегородском издательстве «Родное пепелище» (серия «Современная сербская литература») вышли два романа сербских авторов: Саши Буджеваца «Обитатели треугольника» и Джёрдже Сибиновича «Вниз по течению». Обе книги в переводе Ирины Стойичевич.

В статье речь пойдёт о романе Джёрдже Сибиновича «Вниз по течению».

Джёрдже Сибинович родился в городе Шабац в 1964 году. Начиная с 1994 года по 2021 год выпустил 11 поэтических сборников, 8 эссе и 5 монографий. Автор романов: «Ошибочно» (2016), «Вниз по течению» (2018), «Родители» (2019), «Плач Богоматери» (2021). Обладатель многих литературных наград. Его произведения переводились на русский, английский, итальянский, немецкий, словацкий и македонский языки. Живёт и работает в Белграде.

Прежде чем начать разговор о романе, считаю необходимым сказать несколько слов о том, что сербская литература мало известна русскому читателю. Даже нобелевского лауреата Иво Андрича вспомнят немногие. О знакомстве с современным литературным процессом даже и речи быть не может, а он весьма внушительный для семимиллионного населения страны. Разве что специалисты имеют о нём представление. То же самое можно отнести к современной русской литературе, издаваемой в Сербии.

Мне дважды приходилось принимать участие в Белградской книжной ярмарке, которая поразила размахом, организованностью и особенно посещаемостью. Посещаемость библиотек удивила не меньше – прямо как в далекие советские времена у нас. Такую массовую любовь к книге, к чтению, такое количество книжных магазинов и ларьков на улицах Белграда и других городов страны я увидел впервые и даже написал об этом очерк, который назвал «Крестная слава» (журнал «Наш современник» № 10-2022).

В середине февраля этого года по приглашению «Матицы сербской», расположенной в столице Автономного края Воеводина городе Нови Сад, я в очередной раз побывал в Сербии в рамках культурного сотрудничества. «Матица сербская» – независимое, некоммерческое, неправительственное культурно-научное национальное учреждение. Оно было основано 1 июня 1826 года в Пеште (ныне часть Будапешта) видными участниками Сербской революции и Национального возрождения. «Матица» была перенесена в Нови Сад в 1864 году. Она является старейшей «матицей» мира. «Матица» переводится как «Центр». Центр сербской культуры. Больше всего на этот раз меня поразило то обстоятельство, что председатель правительства Автономного края Воеводина, председатель «Матицы сербской», председатель художественного совета Национального театра и член правления «Матицы сербской», директор Национального театра, директор местного издательства «Агора» – профессиональные поэты.

Всем, с кем сводила судьба в Сербии, я задавал вопрос, кого из современных русских писателей они знают. И более 2-3 «раскрученных» имен никто назвать так и не смог. А ведь более близкого по менталитету народа в Европе у нас просто нет. Такого внимания к русским я больше нигде не встречал. «Руси? Братья!». Это я постоянно слышу во время пребывания в Сербии.

Многие сербы старшего поколения говорят на русском, поскольку до развала Югославии восемь лет изучали наш язык в школе. После развала государства русский язык перестали преподавать в школах как обязательный. В настоящее время он находится на четвертом месте по популярности после английского, немецкого и французского. Это обстоятельство не могло не сказаться на литературном процессе. Основная масса издаваемых в Сербии произведений следует в фарватере литературного процесса Запада. А вот русская классика не утратила своего значения. Собрания сочинений русских классиков постоянно переиздаются и пользуются спросом. Достоевский, например, ценится на уровне национальной литературы. Мне приходилось встречать на книжных прилавках современные переводы его романов. В прошлом году был осуществлен современный перевод полного собрания сочинений Бунина.

Начиная с 2010 года, заметную роль в сближении наших культур играет Международный славянский форум «Золотой Витязь». Благодаря его литературной части в Сербии время от времени издаются книги лауреатов. Но это всего лишь капля в море.

Для перевода книг современных сербских авторов на русский язык правительство Сербии ежегодно выделяет гранты. Благодаря этим грантам и появилась возможность издания вышеназванных книг, хотя первая книга сербского автора вышла в нашем издательстве в 2014 году. В настоящее время переведена и готовится к изданию ещё одна книга. И мы надеемся, что наше сотрудничество продолжится.

А теперь вернёмся к роману Джёрдже Сибиновича «Вниз по течению».

Томас Манн однажды заметил:

«Мы создаем глубоко личное произведение, и с изумлением обнаруживаем, что выразили дух своей нации. Мы создаем произведение глубоко национальное – и нежданно-негаданно видим, что выразили общечеловеческое, причем выразили это общечеловеческое гораздо более верно, чем если бы интернационализм был для нас предвзятой программой».

Можно с полной уверенностью сказать, что роман Джёрдже Сибиновича относится именно к такой категории произведений. Он исключительно национален. В этом его главное художественное достоинство и ценность. Исторические события, предметы быта, картины природы, человеческие отношение выписаны с реалистической достоверностью.

На судьбах трёх семейств (Церовичей, Мандичей и Груичей) показано переломное для страны время, начиная со второй мировой войны и до развала Югославии. Основное внимание уделено жизни семьи Церовичей. Фамилия, видимо, выбрана не случайно. Она происходит от горы Цер, что в ста километрах на запад от Белграда. В Сербии, а тем более в бывшей Югославии, гористой местности более чем достаточно. Одна Черногория чего только стоит! На протяжении всей истории именно горы помогали сербскому народу отстаивать независимость.

Действие романа начинается на берегу реки Савы, с которой связана судьба Стевана Церовича, одного из главных действующих лиц романа. Стевана привела к реке череда событий, заставившая переосмыслить всю свою жизнь. Всякий раз, когда Стеван «смотрел на текущую воду», он «чувствовал, что в русле реки есть что-то, предопределившее его судьбу…». Имеется в виду историческое течение, в которое был вовлечен жизненными обстоятельствами Стеван вместе со всем сербским народом.

Стевану было восемь лет, когда он остался круглым сиротой. 24 сентября 1941 года вместе с другими ни в чём не повинными гражданскими лицами, оказавшимися в одно время в городе Шабац во время карательной операции, немецкими оккупантами, а точнее усташом, был пристрелен по пути в лагерь его отец. Хорватское националистическое движение «усташей» зародилось на Балканах при поддержке Муссолини и Гитлера на рубеже 20-30-х годов. Во время войны усташи служили в немецкой армии и, подобно бандеровцам на Украине, отличались исключительной жестокостью по отношению к соотечественникам.

Мать умерла ещё до того, как Стеван пошел в первый класс.

Сироту приютил боевой товарищ отца по первой мировой войне, аптекарь Гойко Мандич. Он смог это сделать после возвращения из того самого лагеря, куда не сумел дойти его друг Матфей Церович, отец Стевана. Гойко не был расстрелян в лагере с остальными по счастливой случайности. Его жизнь и жизнь ещё девяти счастливцев выиграл в карты у немецкого офицера их сосед Коста Груч, один из самых богатых людей Шабаца, снабжавший немецкую армию провиантом.

Гойко «посадил Стевана к себе на колени, поцеловал его в макушку, обнял и прижал к себе. Мальчик молчал, но перестал дрожать впервые с тех пор, как увидел на воловьей повозке пыльное, окровавленное и раздутое тело отца».

С тех пор Стеван рос вместе с детьми Мандичей, погодками Марой и Джёрджем.

Дети Косты Груича, близняшки Олга и Ангелина, по-соседски дружили с детьми Мандичей. Стеван, Джёдже, Олга и Ангелина были 1933 года рождения. Мара была на год старше всех.

После окончания войны жизнь обеих семей кардинально изменилась вместе с жизнью страны.

Коста Груич был расстрелян в центре города пришедшими к власти коммунистами как пособник фашистов. Его детей вместе с обезумевшей матерью приютила в своей белградской квартире сестра Косты София. София была калекой от рождения. Одна нога у неё была короче. Выделенного родителями приданного Софии хватило на приобретение квартиры в столице и на обучение в Женской педагогической школе Белграда. После войны до выхода на пенсию София работала учителем в городской школе.

С приходом к власти коммунистов аптека Гойко Мандича была национализирована. Поскольку Гойко был сочувствующим коммунистическим идеям и всю войну помогал партизанам лекарствами, ему разрешили работать в аптеке, а вот семье пришлось переселиться с её просторного второго этажа в скромный дом бывшей прислуги. Гойко принял это как неизбежное. Впоследствии он вступит в партию, станет «начальником цеха по производству лекарств на передовой модернизированной химической фабрике» и тем самым избежит «Голого острова». На этом скалистом острове в Адриатическом море с 1949 по 1956 год находился лагерь для политических заключенных, которых называли «сталинистами». «Стилинистами» считали тех, кто не поддержал политику Тито. Вопреки марксистко-ленинской теории обострения классовой борьбы Тито не пошел по пути коллективизации и сохранил индивидуальное крестьянское хозяйство, куплю-продажу земли и даже наемный труд. Мало того! Тито утверждал, что крестьяне являются «самой прочной основой югославского государства». Что бы ни писали по этому поводу, но именно такой подход позволил сохранить сельское хозяйство Сербии. В отличие от большинства наших деревень, с заросшими кустарником и березняком полями, сербские деревни и поля до сих пор в идеальном состоянии благодаря именно этому «социализму с балканской спецификой».

После окончания школы Стеван поступил в Белградский университет на философский факультет (марксизма-ленинизма), жил в студенческом городке и вместе со всеми работал на строительстве Нового Белграда. Олга Груичи в это время училась на медицинском факультете того же университета, а вот её мать, оказавшись с сестрой в США, вскоре умерла, оставив дочь на попечение знакомых эмигрантов.

Детские дружеские отношения Стевана и Олги постепенно переросли в нечто большее. Во всяком случае, для Стевана Олга к тому времени стала той девушкой, «с которой он связал весь свой мир в Белграде».

Событие сентябрьского дня 1952 года внесло в их отношения существенные перемены. В тот день затонуло судно, которое перевозило на другой берег Савы пассажиров. Затонуло не столько по причине перегруза, сколько из-за разыгравшейся бури. «Трех минут хватило, чтобы зловещая вода поглотила сто двадцать шесть несчастных, среди которых было семеро детей». Стеван был одним из немногих пассажиров, кому чудом удалось спастись, поскольку два «Церовича для одного месяца – это было бы слишком».

О пережитом Стеван решил никому не рассказывать и по этой причине несколько дней не был у Олги, а когда пришел, произошло то, что иногда бывает с молодыми людьми помимо их рассудка.

Вскоре молодые люди узнали, что у них будет ребенок. Это стало очередной неожиданностью для обоих. Из-за беременности Олге пришлось пропустить год учебы. У них родился сын Михайла. Молодожены были совершенно не готовы к новому образу жизни. И если бы не их семейный ангел-хранитель София Груич, тётка Олги, они бы не смогли обеспечить ребенку необходимый уход. Большую часть родительских обязанностей взяла на себя София.

Образ этой удивительной женщины относится к той категории праведников, на которых всегда держался и до сего дня держится мир. Их особенность заключается в том, что они, хотя и рядом, но никогда не встают на пути, всегда готовы прийти на помощь и даже пожертвовать собой. Всякий раз, когда молодые начинали ссориться, София уходила в свою комнату, а когда ссора прекращалась, вела себя так, как будто ничего не было. Она во многом заменила Стевану с Олгой мать, а Михайле бабушку. Она знала, когда и какое угощение для каждого из них приготовить, чем порадовать, какое одобрительное слово вовремя сказать.

«София неустанно создавала вокруг себя мир счастья, которого у неё никогда не было, и радости, за которой неизменно маячила неумолимая действительность», она «всегда твёрдо стояла на земле», «была совсем неприметной, но без неё не было жизни, несмотря на всю её молодость и новизну. Она, как безмолвная тень, сновала вокруг молодоженов, она приносила им чай и свежее домашнее печенье во время самых острых споров. Она делала вид, что нет никакого напряжения и непонимания». «София никогда не вмешивалась в их тяжелые и горькие обиды. Она сносила их, как будто их и не было, как будто они, пусть косвенно, не относились к ней, как будто её мягкости и милосердия было недостаточно для того, чтобы эта не в меру нервная молодежь оставила свое недовольство и посвятила себя жизни – такой, какая она есть».

Я специально привел эти отрывки из романа, чтобы дать читателю представление о созданном автором образе этой праведницы.

Считаю необходимым привести ещё один эпизод, характеризующий эту удивительную женщину. После выхода на пенсию Софию пришли поздравить бывшие коллеги и ученики. София приготовила для гостей кофе, а затем села среди гостей.

«Она скрестила руки на коленях и с улыбкой слушала рассказы о своих учительских подвигах.

Примеров, когда она защищала учеников от беспричинной строгости и жестокости, было больше, чем времени, чтобы о них рассказать.

София не знала ответа на вопросы, которые ей все задавали.

Как это возможно, что за все годы работы она не овладела умением на кого-нибудь рассердиться? Как находила в себе силы защищать тех, кто не заслуживал ничего, кроме упрека и презрения? Как ей удалось вынести всё, что ей выпало – и продолжать бороться с этим, гордо и с достоинством – всю свою жизнь? Каково было жить, как София Груич? Что думала она о нахальных ничтожествах, высмеивавших её недостатки? Как ей удавалось переступать через это так легко и неприметно?

София смеялась и опускала голову, пряча пылающие щеки. Она мяла платье влажными ладонями и отвечала вопросом, всем ли хватило угощения и не нужно ли чего-то еще».

Этот эпизод выписан так, что читатель видит движение этой чистой души, которую не могла сломить никакая система и никакое горе.

Главной причиной ссор и разногласий Стевана и Олги было их отношение к тому государственному строю, в котором волею судьбы им довелось жить. Стефан уверенно шел по партийной линии. Он считал, что пришедшие к власти коммунисты дали ему, крестьянскому сыну, всё, как и многим другим, чего бы ни он, ни они никогда не получили при прежнем режиме. Олга после расстрела отца воспринимала окружавшую действительность как вопиющую несправедливость, с которой она мирилась только потому, что у неё не было другого выбора.

Расти Михайле в такой домашней обстановке было непросто. Отец старался привить сыну уважение к идеям коммунизма, а мать насаждала первые понятия о вере, научила молитве «Отче наш». Крестьянский сын и дочь бывшего богача за всё время супружеской жизни так и не могли найти точек соприкосновения во взглядах на окружающую действительность. Каждый из них жил в мире собственных представлений не только о земной, но и высшей справедливости. Как уже было сказано, «социализм с балканской спецификой» существенно отличался от социализма СССР, хотя гонения на священство и закрытие храмов Югославия не избежала. Разница заключалась во времени, которое было отпущено на реализацию новых идей в жизнь и близость к «враждебному Западу». А вот причины распада того и другого государства очень похожи. Как и у нас, всё началось в шестидесятых годах, когда в СССР и Югославию стали приходить посылки и письма от эмигрантов, а западная поп-культура потихоньку овладевать сердцами молодежи.

Первая посылка из США пришла Стевану от человека, которому он во время строительства Нового Белграда оказал косвенную помощь в побеге.

Вот как это описывается в романе.

В одном бараке со Стеваном «спал рабочий бригады по транспортировке бетона – крестьянин из Осипаоницы, реакционер, без устали провоцировавший и придиравшийся ко всему, что они вкладывали в понятие «новый мир». Он говорил, что коммунисты силой строят город на бывшем австро-венгерском северном берегу реки, чем только продлевают временную неблагоприятную ситуацию, а на самом деле строят усташам новую империю...». Он считал, «что все идет не так, что единственный план состоит в том, чтобы стереть все, что было сделано при короле, что они никогда больше не будут свободными, что его привезли сюда силой и что он сбежит в Америку…

Однажды вечером он остался на крыльце, чтобы выкурить сигарету перед сном. Стеван выходил из комнаты с рукомойником и встретил его у дверей казармы. Реакционер посмотрел на него и сказал, что в эту ночь он сбежит со стройки. Стеван посмотрел ему в глаза и выразил сомнение, что это невозможно без хорошей обуви, что его сапоги разваливаются, что дальше ворот он в них не дойдет. Это не поколебало будущего беглеца, хотя он думал о том же. Несколько минут они стояли в коридоре, глядя друг другу в глаза и задаваясь вопросом, что будет значить это событие для каждого из них. Стеван наклонился, снял ботинки и предложил их беглецу. С ними бегство выглядело не таким безнадёжным. Реакционер быстро глянул, взял ботинки и благодарно сжал плечо Стевана.

Перед рассветом Стеван увидел пустую кровать. На утреннее построение он пришел босиком. Командир бригады спросил, известно ли кому-нибудь о побеге. Стеван сделал шаг из строя и сказал, что видел, как человек выпрыгнул в окно и убежал в ночь, а проснувшись утром увидел, что нет его ботинок. Он шагнул назад и вернулся в строй. Командир еще раз похвалил его перед шеренгой и наградил новыми ботинками».

С той поры прошло более десяти лет, Стеван уже обо всём забыл, как вдруг ему приносят извещение о пришедшей из Америки посылке. В посылке оказались туфли. Они были такого качества и вида, что Стеван не смог их носить с тем костюмом, который у него был. В пришедшем вместе с туфлями письме «беглец» расхваливал американскую жизнь.

«Демократия, свобода, права – вот сущность жизни здесь. Каждый, кто трудится и уважает правила, несомненно достигнет успеха.

Сейчас у меня фирма по торговле машинами. У меня самого Понтиак Каталина купе, последняя модель. Я хорошо зарабатываю, и бизнес растет».

У него свой дом, семья. Он обеспеченный человек. Вот только имя и фамилию, чтобы не отличаться от остальных, ему пришлось переделать на американский манер. Никола Кузманович превратился в Ника Кузмика.

Так завязалась переписка. Стевану было чем возразить. Он напомнил своему бывшему коллеге убийство самого лучшего президента США, эксплуатацию негров и непрекращающуюся войну во Вьетнаме. А ещё совершенно справедливо заметил, что первым из своей деревни закончил университет, не заплатив за это ни одного динара. «Книги, учебники, преподаватели, здания, теплые печи – у меня было все без помощи и участия родителей. И, конечно, знания, Ник, знания, которыми оделили сироту, дав возможность взять их и унести в свою жизнь, как говорил один старый профессор».

У каждого была своя правда, переубедить друг друга они уже не могли. А вот для Михайлы посылки из Америки стали серьезным испытанием. Однажды в одной из них пришла пластинка рок-группы «Дорс». С этого момента лидер музыкантов Джим Моррисон стал кумиром юноши. Моррисон умер в 27 семь лет от передозировки наркотиков, которые принимал регулярно со дня основания рок-группы в 1965 году в Лос-Анджелесе. Такое культурное общение не могло не отразиться на судьбе Михайлы. В пору своей зрелости он тоже станет курить марихуану. Судя по роману, курение марихуаны в предшествующие развалу Югославии годы было весьма распространенным явлением среди молодежи. Курили не только юноши, но и девушки. Не знаю, как обстоят дела теперь, а вот курильщиков обычного табака в Сербии хватает. Во вторую поездку мне приходилось бывать в кафе, где было не продохнуть от табачного дыма.

Появлению в семье Церовичей легкового автомобиля уделено в романе особое место. Автомобиль был взят в кредит. Разумеется, беспроцентный. Посвященные этому событию страницы напоминают советские времена. Любой автомобиль в то время считался у нас роскошью. Поездка к морю на своей машине тоже была знаковой приметой советского времени. В Югославии эти первые малолитражки называли «фичей» (от слова «фиат»). Как две капли воды они походили на наш «горбатый» запорожец, только двигатель у них находился не сзади, а спереди. Автомобили собирали на заводе города Крагуевац по лицензии фирмы «Фиат». Официально они назывались «Zastava 750». «Застава» – по-сербски «флаг».

В романе описывается путешествие семьи Церовичей к Адриатическому морю на только что приобретенной «фиче». Это одни из лучших страниц романа. Маршрут путешествия специально проложен Стеваном по исторически значимым местам, среди которых тот самый «Мост на Дрине», положенный в основу знаменитого романа Иво Андрича. Имеется в романе Сибиновича и югославский «Артек» на побережье Адриатического моря в Черногории. В этом пионерском лагере, во время съемок фильма про индейцев, проводит свои школьные каникулы Михайла. Эти страницы тоже одни из самых лучших в романе.

Новым достижением Стевана становится переход на работу в городской комитет партии. У него трёхкомнатная квартира в Новом Белграде, хотя они в неё по просьбе Софии так и не переедут.

Вместе с тем потихоньку надвигались грозовые тучи будущих перемен.

Первой ласточкой стал бунт студентов Белградского университета 3 июня 1968 года.

Причина бунта заключалась в том, что студенты «больше не желали слушать о субботниках и коллективных жертвах во имя будущего… Выросшие в пустом пространстве неопытности, не видевшие ужасов войны, оберегаемые во времена лишений и восстановления, воспитанные на примерах идеалов и недостижимых ценностей общества, в котором человек не будет «презренным и отвергнутым», они «столкнулись с «красной буржуазией», несправедливостью и социальным неравенством, которые не обсуждались… они слушали речи на языке, который не могли назвать своим». Вместе с тем они «не желали изменений общественного устройства, переворота или возвращения старого режима. Они хотели отремонтировать остановившийся мир, который избрали своим».

Проблема студенческого восстания была решена самим Тито.

«Речь, которой Тито после «девяти дней революции» разогнал студентов, длилась две минуты и семнадцать секунд. Он признал, что студенты не являются машинами для обучения, и что из-за непостижимой небрежности они исчезли с общественного горизонта, куда, немедленно и уже завтра будут возвращены как необходимая часть социалистического общества. Конечно, в фасоли в студенческой столовой будет больше бекона, а студенческие кредиты будут расти быстрее.

Дети революции в одночасье стали детьми цветов».

Помимо всего прочего они отстояли ещё и джинсы, и длинные волосы.

А на следующий год в Белграде был дан психоделический (под воздействием наркотических средств) мюзикл «Волосы», оказавший негативное влияние на поклонников движения хиппи того времени.

Меж тем жизнь текла своим чередом. Уходило из жизни старшее поколение. Семейный автомобиль Церовичей старел. Теперь его водила не только Олга, но и Михайла, отслуживший срочную службу в югославской армии. Посвященные особенностям армейской службы страницы романа тоже представляют интерес, что ещё раз подчеркивает особенность этого произведения. Жизнь югославского народа представлена во всём доступном романной форме объеме.

Наконец, пришло время, когда Стевана неудержимо потянуло в родную деревню. Ему пришлось заново отстроить обветшавший родительский дом. У Михайлы появилась девушка, с которой они после работы курили марихуану. Первый «косяк дури» Михайла выкурил, чтобы «немного расслабиться после армии». В отношениях молодых людей уже не было тех традиционных обычаев, которых по привычке придерживались их родители. Вольность нравов постепенно брала своё. И всё-таки стоить заметить, что, скорее всего, это исключение из правил. В современных сербских обычаях, если девушка говорит, что у неё есть «парень», это означает, что они обязательно станут мужем и женой. Западные понятия о смене «партнеров» у них не прижились. В подавляющем большинстве семейные узы сербов крепкие, в чём немалая заслуга сербского православия. Празднование «Крестной славы» (день семейного покровителя) играет в этом немаловажную роль.

20 июня 1982 года Стеван решил устроить первое семейное торжество.

«Спустя сорок один год во дворе Матфея Церовича, салоникского героя, награждённого Звездой Карагеоргия, жертвы жизни и войны, вновь соберутся люди – соберутся, чтобы петь, а не плакать и причитать.

Груичи, Мандичи и Церовичи соберутся там, где они никогда не были».

В этот праздничный день Михайла решил познакомить родителей со своей девушкой Мартой. «Марта не знала родни, но это не помешало «легкомысленной девчонке» показать себя во всей красе». Во время семейного торжества между ней и Михайлой происходит крупная ссора. Михайла покидает родительский дом. Покидает его и вся женская половина, кроме Марты. И в ту ночь происходит то, что впоследствии станет причиной драмы двух семейств, но до времени останется тайной для окружающих.

Вскоре молодые люди примиряются, Михайла делает Марте предложение, они становятся мужем и женой, а через девять месяцев у них появляется сын Лазарь.

«Лазарь собрал вокруг себя Церовичей в прямом и переносном смысле.

Михайла и Марта перестали курить марихуану. Марта хотела кормить своего сына грудью. Михайла пытался стать самым ответственным редактором в мире. Ребенок действительно изменил их взгляды на мир, но не их характеры.

Олга стала мягче и забыла о нетерпимости к Марте. Стеван наблюдал со стороны и пытался помочь Михайле понять происходящее. Отец не навязывал сыну свои взгляды и опыт воспитания, но всегда был к услугам молодых родителей, как запасной игрок на скамейке. Стеван наблюдал за тем, как растёт внук и ждал его первых шагов. Тогда-то и придёт время активно включиться в жизнь мальчика. Первые шаги, опора на землю, знакомство с миром и нежная поддержка деда.

Купание малыша перед вечерним выпуском новостей Стеван уступал его родителям и Олге, которая не позволяла называть себя «бабушкой». Полвека и еще один год – не то же самое, что пятьдесят один год. По правде говоря, Олга была похожа на кого угодно, только не на бабушку».

Меж тем «обстановка в городском комитете усложнилась… Идеологическая мастерская не поспевала за современностью, за всем тем новым, что появлялось в жизни общества без предварительного разрешения сотрудников Комитета.

Молодёжь основывала журналы, социальные группы собирались по принципу общих нужд и интересов, всё это очень быстро и глубоко проникало в сознание растерявшихся рабочих, дезориентированных крестьян и наивной трудовой интеллигенции, абсолютно игнорируя официальные векторы общественной жизни. Люди, каждый для себя и все вместе, всё больше становились сербами, хорватами и прочими, всё больше напоминали просто людей и всё меньше – представителей какого-либо класса.

Писатели писали на запрещённые темы и демонтировали ценности революции. Режиссеры снимали фильмы без единого кадра с портретом Тито на нововозведенных стенах социализма. Товарищи из комитетов переводили горы бумаги на отчеты и бездну времени на заседания по поводу идеологических конгрессов для обсуждения всего вместе взятого».

Надвигался развал Югославии.

В очередном письме Нику Кузмику Стеван писал:

«Мы все немного устали. И немного избаловались. Начали мерить, кто получил больше, а кто меньше, кто какой вклад внес и в чьей тарелке лучший кусок. И всё это из спокойного удобства квартир, коттеджей, курортов и дешёвых кредитов. А ведь всё это пришло к нам на основе знаний, полученных в бесплатных школах. Инвентаризация обид. И виноват в этом, конечно, Старый: любит хорватов, поддерживает албанцев, не строг к бошнякам, создал черногорцев, подбодрил македонцев, помог стать самостоятельнее словенцам и, конечно, угнетает сербов. А с кем должен был работать Йосип Броз Тито от сорок пятого до восьмидесятого?

Хорваты ударили его в спину, потребовав принять их в ООН, албанцы привязывали консервные банки к его лимузину, когда он приезжал к ним, и дразнили его старой калошей, боснийцы вытеснили его идеологически, так что ислам стал важнее братства-единства. Черногорцы раздавали ордена в обмен на директорские кресла, занимали главные города, а свою прекрасную народную музыку больше всего любили на террасах вилл, в элитной части Белграда, которыми заменили «коз на Цетине» (из-за большого числа бесхозных коз Тито даже пришлось принять закон против них, но этим никто не возмущается). Македонцы переросли сами себя, но не доросли до понимания ситуации, в которой находятся, словенцы на братские деньги построили у себя дороги между Австрией и Италией, а мы, сербы, – мы всех их освободили, и как они нам воздают?

А зачем мы их освобождали, если не для того, чтобы они обрели свободу? Тито виноват, что тому, кому мы дали свободу, мы уже не можем диктовать, как нужно её понимать с его точки зрения. Мы проиграли ту войну в мирное время. Но не при Тито. Мы проиграли её при короле. Тито выиграл свою войну, как на войне, так и в мире. Почему же сербы недовольны? Потому что Тито не исполнил то, что обещал им король. Выходит, то, что нам некому поставить в вину, мы ставим в вину Тито. Потому что он не сбежал».

В Югославии начиналась гражданская война.

«По улицам катилась беда, предвещаемая транспарантами, тривиальными лозунгами с трибун и фатальными клятвами над гербами и гробами, крестами и знаменами. Вдали замаячил фатальный исход».

Стеван Церович потерял работу. Михайла с Мартой и Лазарем готовились к эмиграции в Канаду. «София слабела и угасала: шло последнее десятилетие двадцатого и её собственного века».

Чтобы обеспечить хотя бы какое-то существование для семьи, Стеван начинает незаконно торговать дефицитным бензином.

В один из таких дней и происходит несчастье с Лазарем, которого Стеван взял с собой. Внука сбивает мотоцикл.

В жизнь Церовичей входит горе.

Но это ещё не всё. Во время сдачи крови, необходимой для спасения жизни ребёнка, выясняется, что внука спасла кровь «отца», как сообщил всем ничего не подозревающий лечащий врач, указав на Стевана. Таким образом Стеван Церович становится ещё и причиной разрушения двух семей.

Это событие и приводит его на берег Савы, течение которой, как он считал, предопределило его судьбу. Жизнь «по течению» для коммуниста и безбожника Стевана Церовича завершается историческим и нравственным тупиком.

Как сложится дальнейшая жизнь обоих семейств, неизвестно.

В конце же романа Стеван уходит «вверх по течению».

Роман завершается символически:

«Лазарь выжил.

В одна тысяча девятьсот девяносто третьем году в Белграде скончалась София Груич».