Юрий ЩЕРБАКОВ 
Юрий ЩЕРБАКОВ
ВЕНОК ПУШКИНУ
1.
Над самой великой из русских могил
Едва сорок дней отсчитали мгновенья,
Когда о дуэльной вине суд решил:
«По случаю смерти предати забвенью...».
Как точен порой канцелярии слог!
И снова поэт на погибельной мушке:
Предати забвению тысячи строк
И самое имя их автора – Пушкин…
Коварства лукавого истинный путь
Сокрыт на века приговорным покровом –
Забыть, погасить, задушить, зачеркнуть
Живое и вещее Русское Слово!
Завистливой злобы глухая печать –
Проклятие наших культурных развалин.
О, скольких велели забвенью предать!
О, скольких покорно и быстро предали…
В селениях праведных, в дальнем краю
Всевышний решает: и кто ты, и что ты.
А вот на земле, в нашем грешном строю,
Как в совести нашей, зияют пустоты.
И дышит всё также из той полыньи
Морозным дыханием Чёрная речка.
Неужто, Россия, убийцам твоим
И править, и славить даровано вечно?
Неужто затянется Пушкинский стих,
Как панцирем льдистым, корою забвенья?
Неужто никто не о нас, а о них
Не скажет когда-то: «Предати забвенью!».
Неужто? Неужто? Кому в смертный час
Вопросы – полкам, окружённым врагами?
Остался у войска последний припас,
Надежда последняя – русская память.
2. 6 ИЮНЯ 1822 ГОДА
Мамалыгу с черешней и брынзою
Как вином молодым не запить!
К генерал-губернатору Инзову
Долог путь в бессарабской степи.
Эх, была бы поближе квартира!
Как же нынче версту прошагать,
Чтоб несносную эту Земфиру
По дороге не встретить опять!
Чтобы глаз молдаванские сливы
Не спалили бы сердце живьём.
Не забудет опальный служивый
Про чиновное званье своё!
И, конечно, со страхом отринет,
Как отраву, её ворожбу…
«Ах, Земфира, цыганка-богиня,
До утра нагадай мне судьбу!
Песен таборных горечь накликай
И бездонную страсть напророчь.
Чтоб степной кобылицею дикой
Мчалась к звёздам безумная ночь!
Боже правый, на горнем зените
В книге судеб впиши между строк:
«Это Пушкин А.С., сочинитель,
Греховьём запасается впрок!».
Я потом замолю прегрешенья,
Сотворю я такое потом!».
…Ссылка. Мёд и полынь. День рожденья.
Бессарабский июнь. Первый том.
3.
«Паситесь, мирные народы!»
Пасись, всяк сущий здесь язык, –
Здесь, под российским небосводом,
Все жаждут мира – не грозы.
Какая воля на равнине!
Долой постылые мечи!
И присно, и всегда, и ныне
Пасись, блаженствуй и мычи!
О, эти братские объятья!
Но, чу, за общею пастьбой
Мудруют всласть меньшие братья
Над необидчивым Балдой!
Мычит Балда. А что? Чем плохо:
Была деревня – стал аул…
Ну, где ж ты, пушкинский пройдоха,
Который бесов обманул?
Поди, на срам кромешный глядя,
Ты рубанул бы нам сплеча:
«На то и чёрт Всевышним даден,
Чтоб русский духом не мельчал!».
А коли бесы осмелели,
Пора напомнить вот о чём:
Когда слезал с печи Емеля,
То становился Пугачом,
Дубровским, Сильвио, Русланом –
Неодолима наша рать!
Клеветникам России рано
Победы час торжествовать!
Над лукоморскою державой
Засвищет вновь гиперборей.
Есть для врагов у нас «Полтава»
И «Медный всадник» – для царей!
4.
Шептали легко кавалеры
Надушенным локонам дам:
– Там Пушкин стоит у портьеры!
– Где Пушкин?
– Да что вы?
– Он – сам!
Шуршали пергаментом речи –
Дивился назойливый «свет»:
О ком же грустит в этот вечер
Великий опальный поэт?
Не катятся дерзкою ртутью
Горошины слов с языка,
Неясной, тревожною мутью
В душе поселилась тоска.
«От Бога она иль от беса?»,
А сердцу не верится, нет,
Что в прежнем знакомце – Дантеса
Сегодня увидел поэт!
«Неужто в словесные жмурки
Притворщик лукавый играл?».
Кружился, кружился в мазурке
Огромною птицею бал…
За гранями новых столетий,
За их разноцветным стеклом
Кто нынче сумеет ответить:
Зачем озаренье пришло?
Зачем из промоины мглистой
Далёких февральских времён
Над Чёрною речкою выстрел
Пугает рассветных ворон?
Ах, если б смолчал и … не умер!
Ах, если б не язвы обид!
Но был бы тогда камер-юнкер,
И не был – российский пиит!
О, вечная битва за волю,
За душу, за честь до конца!
И было дуэльное поле
Последней Полтавой бойца!
5.
На Чёрной речке
Чёрная вода
Затянута была
Коростой льда.
И ожидал, нахохлясь,
Чёрный лес,
Когда в поэта
Выстрелит Дантес.
Пришла минуты
Чёрной череда
И чёрных слов:
«Сходитесь, господа!».
И только снег
У гибельной черты
Белел, как будто
Свежие бинты,
И только иней
Вился у земли
Серебряной вуалью
Натали…
6. ЛЕТО 1836-е
Над сонной Соротью
О полудённу пору
Он бросил
В безмятежную листву:
«Ну, вещая,
Давай по уговору
Сочти правдиво,
Сколько проживу!».
Откликнулась ему
Кукушка грустно.
Второго раза не дождался…
«Ба-а!
Негусто мне отмерила,
Негусто
В день именин
Пернатая судьба!
Спаси, Господь,
Что на восходе лета
Уберегла меня
От новой лжи!
А век немал
Для русского поэта…
Вон Ленского
На сколько пережил!
И Моцарта с Орфеем –
Право слово!
Быть стихотворцем
Стоит на Руси,
Чтоб не Сальери
И не Годуновым
Век доживать…
Да Боже упаси
От участи такой!
И что за бредни –
Считать в лесу
Лукавое «ку-ку»!
Одна забота:
Чтобы миг последний
Не оборвал
Заветную строку
На полуслове
И на полувздохе!
…И вновь июнь.
И Сороти волна
О бесконечной
Пушкинской эпохе
На берегу
Выводит письмена.
7.
«Как ныне сбирается вещий Олег…» –
Мои заповедные корни.
Я с детства любимую строчку навек
Ознобом восторга запомнил.
Она – как волшебный святой оберег
От праздности, скуки и лени.
«Как ныне сбирается вещий Олег…» –
Да здравствует Пушкинский гений!
За веком железным урановый век
На Русь насылают невежды.
«Как ныне сбирается вещий Олег…» –
Последняя наша надежда.
Как русич, отвергни, отринь, человек,
Неверие и укоризну!
Как ныне сбирается вещий Олег
Спасать нашу с вами Отчизну!
8.
Живое, единственное, золотое,
О, слово, явись, отпуская грехи!
Земля до тех пор остаётся землёю,
Пока на земле сочиняют стихи!
И не отыскать заповедных ответов
Проси – не проси у седых пирамид.
Пока на земле вспоминают поэтов,
На памяти этой земля и стоит!
Врагами заклёпаны русские пушки,
Но в смертном бою до конца сбережён,
Любовь, и надежда, и вера – наш Пушкин –
Остался, как самый последний патрон!
И если б меня ненароком спросили
Не в шоу лукавом – для сердца, всерьёз,
То имя поэта, как имя России,
Без тени сомнения я б произнёс.
Пока на земле эта память пребудет,
Пока она в душах незримо живёт,
На этой земле называются люди
Все вместе единственным словом –
Народ!
9. ПУШКИН И АБАЙ
Нет, недаром выбрала судьба
Для народа вас в поводыри,
О, поэты Пушкин и Абай,
Вас, певцы надежды и зари!
Божьей Волей дворянин и бай,
Смявши родовитости закон,
Словно братья, Пушкин и Абай,
Грезили о равенстве людском,
Где не будет участи раба,
Где свобода безо всякой лжи!
За неё и Пушкин, и Абай
Были рады головы сложить...
Как неспешна времени арба,
Но порою и она спешит!
Вечно живы Пушкин и Абай
Для любой разбуженной души!
За неё с невежеством борьба
Вся ещё сегодня впереди.
Правдолюбы Пушкин и Абай
С нами. Значит, правда победит!
Знай, поэт, акын казахский, знай:
Дали всходы ваши семена!
Дружба наша, Пушкин и Абай,
Вашим словом вещим скреплена!
10. ПУШКИН И УКРАИНА
Народ безмолвствует...
Пушкин, «Борис Годунов»
Вздыхали: время смоет пятна
С лица нам не чужой земли,
Когда его «Сашком Гарматным»
На Украине нарекли.
Качали головами: право,
Какой выдумывают бред
О том, что город есть – Полтава,
А никакой поэмы нет.
В кулак хихикали: в Одессе
Открыли с помпой – ну и что ж? –
Сверхтолерантный «Клуб Дантесiв»,
Где «голубая» молодёжь...
У нас самих такой хватает!
С души воротит? Не дыши,
Когда сейчас та «вiльна» стая
Кацапа Пушкина крушит.
И что, уподобляться крысе
В развалинах былой страны?
Надеяться, что с горних высей
Сомненья трусов не видны?
Нам доля выпала – обратно
Державу возвращать. Опять
Нам с памяти священной пятна
Не вытирать, а выжигать.
«Народ безмолвствует...». Так было.
Но так не будет! Пусть в груди
У каждого Поэта сила
Любовь к Отчизне пробудит!
11. 10 ФЕВРАЛЯ – ДЕНЬ ПАМЯТИ ПУШКИНА
В этот день в аэропорту Шереметьево,
который с недавних пор носит имя Пушкина,
встречали спортсменов –
участников зимней Олимпиады в Пекине
Умрёт сегодня Пушкин…
Страшный день
В который раз сегодня повторится.
Ужель не вспомнит нынче о беде,
О лютом горе шумная столица?
Напраслина! На месте Бенкендорф,
Которого учить тому не надо,
Как ловко переводят разговор
На Пушкина с проблем Олимпиады.
Хотя бы так: где громко любят спорт,
Встречая чемпионов и медали?
Ликуй, поэт: не зря аэропорт
Твоим бессмертным именем назвали!
По Сеньке – шапка, по заслугам – честь
За звания, дистанции, этапы.
Зачем уменье наизусть прочесть
Стихи тому, кто спустится по трапу!
Ему б другие зазубрить слова,
Которые в досье секретных копят.
Чтоб не болела больше голова
От окрика насмешливого: «Допинг!».
Встаёт над миром новая заря,
В которой места сантиментам нету.
«К чему теперь рыданья?» – что ли, зря
Написано… Как же его? Ну, тем поэтом…
Унёс в компьютер прагматичный век
Печали чернореченской картины,
Чтобы иной искрился нынче снег –
Искусственный – под солнышком Пекина!
Там голубой, простите, белый свет
Играет пандемические пьесы,
Где Пушкиных в помине больше нет,
Зато везде задорные дантесы.
Большое своротить – не по плечу...
Пытаюсь в малом оставаться честным:
«Мороз и солнце...» – с внуком я учу
И спотыкаюсь – как же – «День чудесный»?
День скорбный, день печальный. Смерти тень
Накрыла навсегда лицо героя...
И завтрашний таким же будет день,
Коль эту книгу мы сейчас закроем...
12. АЙ ДА ПУШКИН!
Пушкина убрать решил Житомир.
Выбрав для того ночную темь,
Чтобы свергнуть бюст, имевший номер
Не какой-нибудь, а «тридцать семь».
Магия числа ли виновата,
Пушкин ли взаправду рассерчал,
Только рухнул вдруг «москаль проклятый»
Прямо на загривок палача.
И остановились от удара
Жизни «самостийника» часы.
О себе поэт сказал недаром:
«Ай да Пушкин, ай да ... чей-то сын!»
Там, где громыхает канонада,
Где за наш язык ведётся рать,
Не пора ли нынче на снарядах
Воинам «За Пушкина!» писать!
Он один фашистов не осилит –
Много там ещё дубовых лбов.
Только если встанет вся Россия,
Будет толк. А он помочь готов!
Пусть гремят космические пушки,
И в победной поступи ракет
Пусть услышит каждый: «Ай да Пушкин!
Суть и символ будущих побед!»
13. У ПАМЯТНИКА ПУШКИНА В АСТРАХАНИ
«Духовной жаждою томим...» –
Как мантру мы твердим со школы.
Придумали же! Жажда – дым,
Коль есть в продаже пепси-кола!
Чего томиться-то? Душа?
Чего там! И на солнце пятна!
Когда «сушняк» после «ерша» –
Вот это ясно и понятно!
И если уж на то пошло,
Одно питает жизни волны:
Когда в кармане есть «бабло»,
Тогда и душенька довольна!
Читали, знаем: бытие,
Сознанье – что из них главнее?
И Родионовна, ей-ей, –
Ну, кто она без душегреи!
Первичны только вещь, предмет!
Они – и время, и пространство!
И разве сбылся бы Поэт
Без денег, службы и дворянства?».
Мой собеседник, не спеши
О бытии судить со рвеньем.
И у тебя во тьме души
Таится «чудное мгновенье»!
А коль его заветный свет
Погаснет, будто сам собою,
Значит, уже на месте нет
Того, что мы зовём душою…
Пусть в перекрестье лет и зим
Любой внушит себе: «Покуда
Духовной жаждою томим,
Я точно человеком буду!».
Всем, утонувшим во вранье,
Постичь бы это заклинанье:
Да, бронза – это бытие,
А Пушкин – вечное сознанье!
14. В ДЕНЬ ДУЭЛИ ПУШКИНА
Бывает ли неравною дуэль?
Ответит Речка Чёрная: «Бывает,
Когда для одного соперник – цель,
А для другого он – душа живая...».
Может, с того и дрогнула рука
В далёкий день февральский у поэта.
И тот, кто смерти Пушкина алкал,
Не получил смертельного ответа…
Воды уже немало утекло
С тех пор в России, ввергнутой в сиротство.
Увы, как прежде, мировое зло
Не признаёт чужого благородства.
И бьются бесполезные слова,
Как будто о кольчугу святотатца.
Под ней душа давно уже мертва,
И потому не нужно колебаться.
Там, где в поля донецкие снега
Несут малороссийские метели,
Невольник чести, ты рази врага
Без жалости на огненной дуэли!
Потомок незабвенного стрелка,
Наследники Дантеса пред тобою!
Пускай же пулемётная строка
Перечеркнёт их воинство разбоя!
Пускай разящей пулей в феврале
Любое станет пушкинское слово,
Чтобы отныне на родной земле
Племя убийц не появлялось снова!
15.
Живём сытней, сытней и гаже,
Живём по формуле одной:
«Играйте в жизнь! Всё на продажу!».
И здесь, в губернии степной,
На пятаки и на полушки
Размениваем стыд и честь.
Но, Слава Богу, есть и Пушкин
В душе, хоть чуточку, но есть!
Как эти небеса и солнце,
Как этот заповедный миг,
Так и Поэт не продаётся!
Не продаётся наш язык!
В нём наша сила и основа!
А этот зной и мошкара –
Как те, кто жаждут наше Слово
Отправить вечно во вчера!
Мы – не вчера! Сегодня, завтра
И множество грядущих лет
Высоким словом Русской Правды
Нам Пушкинский дарует свет!
С ним будущим жить поколеньям,
Надеясь, веря и любя.
Великий пращур, с днём рожденья!
Россия, с праздником тебя!
======================
П Е Р Е В О Д Ы
Эрдни ЭЛЬДЫШЕВ
ПУШКИН И КАЛМЫКИ
Перевод с калмыцкого
Большой Театр. И год сорок девятый.
СССР страной великой всей
Того, чьё имя для любого свято,
Встречает достославный юбилей.
Политбюро. Президиум. Достойный
О Пушкине-творце звучит доклад.
И Симонова по стране огромной
На радиоволнах слова летят.
На площадь в казахстанском захолустье,
Где репродуктор старенький хрипит,
Где день-деньской всегда бывает пусто,
Пришёл народ толпою из степи.
Как видно, наглотались горькой пыли
Ценители поэзии сполна.
Так жадно слово каждое ловили,
Как будто в них судьба заключена!
Да только вдруг у них в одно мгновенье
Пропал к докладу всякий интерес.
И не степных ли духов мановеньем
Ссыльный народ из городка исчез...
Лишённые судьбой родимой крыши,
Пришли они – ребёнок и старик –
На эту площадь, чтоб опять услышать
Слова: «И друг степей калмык…».
Тогда развеет луч надежды светлый
Над ними тучи горя и невзгод,
Едва лишь Симонов пароль заветный
В докладе там, в Москве, произнесёт.
Не дождались. Не грянул с пьедестала
Заветный глас великого творца.
Тогда строфа, конечно, прозвучала
Из «Памятника». Но не конца...
«Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян и финн, и ныне дикой
Тунгус…»
И – всё. Куда пропал калмык?
Вернули рифму ту в стихотворенье
Не скоро, только через восемь лет,
Когда свершилось чудо возвращенья,
И наш народ опять увидел свет.
Любой тиран над правдою не властен!
И верит свято «друг степей калмык»,
Что в Пушкине – спасение и счастье,
Душа России и её язык!
Давид КУГУЛЬТИНОВ
ТРИ СЛОВА
Перевод с калмыцкого
Три слова – «Друг степей калмык» –
Надежды свечи – прогоняли тьму,
Дорогу освещая в трудный миг
Любимому народу моему.
Три слова – «Друг степей калмык»,
Невиданное чудо совершив,
Явились к нам не из мудрёных книг,
А из Поэта солнечной души.
Три слова – «Друг степей калмык»,
Как звёзд заветных вечные лучи,
Степи родимой озаряют лик.
А он и днём прекрасен, и в ночи.
Три слова – «Друг степей калмык» –
Их силою, хранящей небосвод,
Своё предназначение постиг –
Жить добротой – великий мой народ.
ПУШКИН И КАЛМЫЧКА
Прощай, любезная калмычка!
Чуть-чуть, на зло моих затей,
Меня похвальная привычка
Не увлекла среди степей
Вслед за кибиткою твоей.
А.С. Пушкин
Пыль и полынь, степное солнце
На землю выливает зной.
На кочках тарантас трясётся,
А в нём поэт.
– Ямщик, постой!
Правь к той кибитке одинокой!
Разнообразие в пути
И монотонном, и далёком,
Быть может, сможем обрести.
И там судьбина кочевая
Сюжет подбросит невзначай,
Где дочь калмыков молодая
В котле помешивает чай.
О, это чудное мгновенье!
О, дивной красоты полон!
Не каждым ли её движеньем
Был наповал поэт сражён?
Смольё волос и глаз раскосых
Сиянье – чудо из чудес!
Калмычка юная, без спросу,
Кроме тебя, весь мир исчез
Для Пушкина.
«Долой сомненья!
На полчаса в глуши степной
Явил Господь стихотворенье,
Что им написано – не мной!».
...Праправнучка калмычки милой,
Я понимаю сквозь века,
Что Пушкинским пером водила
Тогда Всевышнего рука!
От восхищения немею,
И откровенье в сердце бьёт:
С бессмертной красотой твоею
Бессмертен мой степной народ!
Хурен-Алагийн ХАНГАЙСАЙХАН
ВЕЧНОЙ ПАМЯТИ
ВЕЛИКОГО РУССКОГО ПОЭТА ПУШКИНА
Перевод с монгольского
Решают Небеса, кому прийти Поэтом,
Чтоб землю согревать божественным огнём,
Кому нести Любовь и Правду белу свету
И не щадить себя в сражении со злом.
Что для его души гоненья, беды, ссылки?
Гордится он судьбой и жертвенным венцом!
Поэту суждено быть беззаветно-пылким,
И не бывать ему двуличным подлецом!
За тьмою видеть свет, за грязью – добродетель –
Заветного пути нет чище и светлей.
Что для Поэта смерть в дуэльном пистолете?
За нею жизнь в сердцах и памяти людей!
Магомед АХМЕДОВ
ДЕРЕВО ПУШКИНА
Перевод с аварского
I.
О, Пушкинское дерево! Листвой
Встречаешь снова в Болдине зелёной.
Корнями из Поэзии самой,
И потому твоя бессмертна крона!
Живу я силою твоей святой
И песнь пою, той кроной осенённый!
II.
Не Чёрной Речкой горная река –
Поэзией высокой родника
Струится в душу, чтобы снова я
Испил из поднебесного ручья.
Нет, Чёрной Речкой горная река
Не станет! Только вижу сквозь века
Снег, где прервётся Пушкина полёт,
И пулю, что в Махмуда попадёт...
Серик АКСУНКАРУЛЫ
МАГИЧЕСКАЯ ПЕСНЬ ЗОЛОТА
Перевод с казахского
«Всё моё», – сказало злато;
«Всё моё», – сказал булат.
«Всё куплю», – сказало злато;
«Всё возьму», – сказал булат.
А.С. Пушкин
Совесть – это только слово,
Стыд и честь теряют суть,
Потому что я готово
Через них перешагнуть!
Золотом зовусь недаром
Я уже который век.
Для меня давно товаром
Стал продажный человек.
Знайте, жалкие созданья:
Вы подобны ковылю!
Мигом за непослушанье
Вас продам и вновь куплю!
Знайте, смертные упрямцы:
Мне и Пушкин не указ!
Не приходится стараться,
Чтоб утихомирить вас!
Надо будет – с небосвода
Я низвергну бомб орду –
К атомным и водородным
И нейтронные найду!
Я леплю царей и троны
И могу низвергнуть вмиг.
Горе тем из вас, кто тронут,
Мной посаженных владык!
И народ, подобно стаду,
Только терпит и молчит,
Даже если прочно сядут
Вам на шею палачи!
Император и сенатор –
Разница у них в цене –
Все они – мои солдаты
В необъявленной войне
Против всех. И войско это
За меня падёт в бою,
А наёмные поэты
Лихо подвиг воспоют!
Да, от женщин нет отбою!
Искушаю их опять
И обличие любое,
Словно змей, готов принять!
Я героев-бахадуров
Покорю за пять минут,
И они на амбразуры
Вражьи с радостью пойдут.
Будто за родную землю
Принимают свой венец,
За меня его приемля
И за вечный мой дворец!
Что Джоконда некрасива,
Всем внушу! Пустячный труд!
Я – единственное диво!
Золотом меня зовут!
...Песнь твою я петь не буду,
Золото! В том благодать,
Чтобы золотом повсюду
Имя Пушкина писать!
Григорий АВДЖАЕВ
АЛЕКСАНДРУ СЕРГЕЕВИЧУ ПУШКИНУ
Перевод с калмыцкого
Не спится, грезится поэту,
Что путь его совсем не прост:
То ль по степи плывёт карета,
То ли по небу между звёзд?
«Вон две сестрички наотличку –
Не звёзды, а её глаза!
Прощай, любезная калмычка…
Так на прощанье я сказал?
Не то, не то… Ведь слов в избытке!
О, неземная красота!
Осталась там, в степной кибитке
Неутолённая мечта…
Едва отъехал – и скучаю
О прелести твоей вдогон!
Ты – луч зари в калмыцком чае!
Ты – явь души и чудный сон!
В каком написано законе:
Любовь мгновенная – беда?
Она – печаль! Уносят кони
Вдаль от Жар-птицы навсегда…
Дай Бог ей счастья озаренья
В шальную девичью весну!
Я помню чудное мгновенье…».
Он улыбнулся и уснул.
Адам АХМАТУКАЕВ
ПУШКИНСКАЯ УЛИЦА
Перевод с чеченского
Пушкинская улица города Ростова,
Где зубрил-отличников молодость зовёт
Вовсе не к учебникам – нагуляться снова
Досыта и допьяна вечер напролёт!
О, это извечное горькое открытие,
Что когда желание с долгом невпопад,
Ноги сами просятся прочь из общежития –
И долой сомнения! Чёрт тебе не брат!
На весенней улице кинется навстречу,
Словно он и вправду очень рад тебе,
Шапочным приятелем бесконечный вечер –
Вовсе не последний в жизни и судьбе.
Было это, не было ль? Я сегодня снова
Тою самой улицей шествую один.
Это ли приметы города Ростова –
Мужественность женщин, женственность мужчин?
Вверх и вниз по улице слаженно и споро
Движутся колоннами, будто муравьи,
Те, кому «до лампочки» и мои укоры,
И недоумения горькие мои!
Мама или дочка? Я их не сконфужу –
Обе из породы нынешних путан!
Груди у обеих просятся наружу –
Лишь сигнал на это был бы дамам дан!
И на всё согласны, и на всё готовы –
Хоть сейчас покажут лакомый филей!
Пушкинская улица города Ростова,
Где теперь порочностью хвалятся своей.
Похотью наполнена наглая походка…
Вижу, как выносит из людской волны
Пары скороспелые, как к матёрым тёткам
Липнут желторотые в общем пацаны…
А меж тех парнишек – «девичьи» секреты…
Моего студенчества буйная весна
Взглядами иного отличалась цвета,
И иного цвета вся была страна.
Пушкинская улица города Ростова
На глазах пустеет. Наступает ночь.
Ревностный свидетель прошлого иного,
Старческой походкой ухожу я прочь.
Давший имя улице, ты, поди, в обиде –
О тебе я думаю, словно о живом:
«Хорошо, что Пушкин этого не видит.
Завтра день рождения будет у него»...
Валери ТУРГАЙ
ПУШКИНСКОЕ БОЛДИНО
Перевод с чувашского
Если вы побываете в Болдино,
То вернётесь туда непременно!
Для сердец наших – общая Родина!
Даже дышится здесь вдохновенно!
Я бывал здесь порою осеннею
И, конечно, весною цветущей.
Мне казалось, что слышу я гения
Голос искренний, голос зовущий
Только здесь, только в Пушкинском Болдино,
Где земля для поэтов – святая!
Сколько б ни было тропок мной пройдено,
С ней о встрече о новой мечтаю!
Лишь она этой песней берёзовой
Врачевала великую душу,
Что болела вселенскими грозами…
Вновь звучит та мелодия! Слушай…
Алексей БАЛАКАЕВ
Перевод с калмыцкого
* * *
Я – друг степей, я – Балакаев.
Горжусь калмыцкой родовой!
От ковыля и от песка я
Слагаю корень жизни свой.
И, может, только в том отличка,
Что Пушкин посреди степей –
«Прощай, любезная калмычка...»
Сказал прабабушке моей.
Гляжу на мир её глазами,
И вижу тот рассветный час,
Когда в немеркнущую память
Увёз поэта тарантас.
И до сих пор у юрты древней
Сквозь суховейные века
Прощально машет у кочевья
Калмычки смуглая рука.