Игорь ТЮЛЕНЕВ. Я МЫСЛЬЮ ТЁК НА ЗАПАД И ВОСТОК. Поэзия

 

Игорь ТЮЛЕНЕВ

Я МЫСЛЬЮ ТЁК НА ЗАПАД И ВОСТОК

 

ПО ХИЖИНАМ

По хижинам многоэтажным

Всю ночь укропы злые бьют!

Проснётся карапуз отважным? –

Проснётся, если не убьют!..

Сентябрь. Хорошая погода.

По улицам шёл листопад!

Но по приказу кукловода

Стреляет Киев в Сталинград.

Стреляет просто так по людям

Не по военным округам…

У Саломеи вновь на блюде

Шмат сала с кровью пополам.

Станцуй опять порока символ

Порадуй жителей гробов…

Просроченный на троне идол

Первейшим стал среди хохлов!

Вот сало с кровью жрёт зеленский,

От страха потерявший страх.

Жеманный, егозит по-женски,

А должен быть давно в бегах

И в трещины земли срываться,

В клубок змеиный превратясь,

В ад потихоньку выдвигаться,

От огненных печей дымясь.

 

* * *

Бежит команда голоштанная

Вдаль по упавшему дождю,

Заборов графика кустарная

Полощет тень свою в пруду.

 

А впереди стена из молний

Стоит, как огненный собор.

И где здесь горний мир и дольний –

Не различает рыбнадзор,

 

Который в мокрой плащ-палатке

Причалит к берегу баркас,

И волны, как меха трёхрядки,

Играют музыку для нас.

 

БОЛЬНИЧНЫЕ СТРОКИ

Доктор Анна! Медсестры четыре

За моим здоровьем наблюдают.

И таблетки круглые, как в тире

Пульки, я безропотно глотаю!

 

Не люблю писать я о больницах,

Но четвёртый стент уже поставлен!

Добрые у медицины лица –

Я же к ним не как поэт направлен!

 

Я не нарушаю распорядки.

Мой этаж 4-й для обзора!

Вдаль смотрю, а значит всё в порядке:

Возвращаюсь к мирной жизни скоро!

 

Чтоб стихи писать, любить и драться!

Так поэт обязан жить в России!

Может быть, медсёстры мне приснятся,

Улыбаясь; раз, два, три, четыре!

 

ПЕРЕВОЗЧИК

Ну, сколько по миру скитаться,

Ковры словесные плести?

Пора до Родины добраться,

Пора машину завести…

 

Там берега венчают срубы,

Как соплеменники мои,

Зимой завёрнутые в шубы,

Шатаясь с дымом из трубы.

 

Там с права берега на левый

Кричишь, когда растает лёд,

Что перевозчик одурелый

Домой в тот час перевезёт!

 

Заметишь – вёсла-то сухие,

Хотя под вёслами вода…

Эй, водогрёбщик, мне в Россию!

– В Россию! – больше никуда?..

 

Он подозрителен и мутен,

Его лицо не помню я.

А наш посёлок малолюден –

Такие скудные края…

 

Тут я, как водится, проснулся

(Оставив мысли взаперти),

Не смог на Родину вернуться!

Не смог машину завести!

 

РУССКАЯ ПЕЧАЛЬ

Сиротства русская печаль,

Тоска по волюшке и счастью.

Природа, побледнев, как сталь,

Готовится принять участье

 

В твоей юдоли и судьбе,

Отдав тебе леса и Каму.

Природа, я вернусь к тебе,

Но разве ты заменишь маму?

 

Вдоль Камы до Лозы пески

Без малого три километра!

Скрипят ступени без доски,

Но не от сплавщиков – от ветра!

 

Слетают кубарем года

С холмов до океанов-речек.

В баркасе прорыбачишь вечер,

Вернёшься – борода седа!

 

Зюйд-вест пригрелся на корме,

Пока читал я телеграмму…

Природа, я вернусь к тебе,

Но разве ты заменишь маму!

 

КОЛЧАКОВСКАЯ ДЕРЕВНЯ

Окопы адмирала Колчака,

Заросшие травою и забвеньем,

Здесь кровь лилась
                  большим стихотвореньем,

А в памяти осталось – тчк.

 

Родился я на левом берегу

Неподалеку от былых сражений,

Все детство не вставали мы с коленей –

Искали пистолеты и казну.

 

Как Белое Движение – туман

Стоял над Камой. Вороны кричали,

И кости безымянные трещали

Под пятками советских басурман.

 

Погибшие за Родину и Честь,

Плывущие давно в летейских водах,

Увядшие травой в чужих народах,

Нам ниоткуда посылают весть.

 

Окопы адмирала Колчака

Еще хранят в себе солдатский пепел…

За красных пил, а вот за белых не пил,

Налью стакан… а дальше – тчк.

 

ШКОЛЬНОЕ ФОТО

На школьном фото на крыльце тесовом

Спрессовано десятка три судеб.

В сапожках из кирзы, в мундире новом

Я впереди, как на подносе хлеб.

 

Тогда любой денек был ярче вспышки,

Которой нас фотограф ослепил.

И сопоставить смотровую вышку

С Олимпом – не хватало детских сил.

 

Иначе б знали – кто в бою погибнет,

Кто, как Чапай, до нас не доплывет.

А кто при жизни, словно лист, поникнет

И в никуда однажды забредет...

 

Я вырву белый клок из бороды,

Как омертвелый куст на склонах дальних.

Я до сих пор на фото впереди,

Все тот же школьник слов первоначальных.

 

КРЫМСКАЯ ТАТАРКА

Вагон не шатко и не валко

Вокзал оставил за спиной.

По насыпи бежит татарка,

Татарка крымская за мной.

 

Куда несешься, дева юга,

С фигурой колкой, как джейран.

Да, ты была моей подругой,

А другом был моим стакан.

 

Мешал я водку с коньяками,

Первач и легкое вино.

И спорил с тюркскими богами,

Когда в стакане видел дно.

 

Не так, как Жилин и Костылин,

Тебя от скуки привечал.

Я был влюблен в тебя, настырен,

Я на руках тебя качал.

 

Ты мне, конечно, не сестренка

И не законная жена.

– Я жду! – вслед прокричала тонко.

– Я знаю, что ты ждать должна.

 

В Россию катятся составы,

Как слезы из собачьих глаз.

Прощайте, южные забавы

И девы, любящие нас.

 

ПРОЩАНИЕ С ТУРКЕСТАНОМ

Прощай, советский Туркестан

И солнце белое Хивы,

И шелковый твой караван,

Песок, верблюды и ковры.

 

Прощай, узбечка Халима,

Ты мне читала на фарси,

И таяла во рту халва,

Как снег весною на Руси.

 

Прощай, златая Бухара,

Уже отрезанный ломоть,

На Север мне давно пора,

Поля от плевел прополоть!

 

Европа, слаб твой стебелек,

Твой колос плесенью объят,

Но я вернусь к тебе, Восток,

Я слишком долго пил твой яд.

 

ПОРОХОВОЙ ЗАПАС

Комары гудят, как лодки,

Что бегут по-над водой.

Перемерли все погодки,

Что любили пить со мной.

 

Что любили петь и драться,

Речку выгибать веслом,

Самогоном наливаться

И в обнимку спать с костром.

 

Вот какие ёлы-палы,

Были корешки у нас...

Но от сырости пропали,

Как пороховой запас.

 

ТОВАРИЩУ

Потерялся где-то за кордоном,

Став адептом четырех сторон.

Где ты нынче держишь оборону?

Или просто гонишь самогон?

 

Там все кисло: и слова, и лица.

Хлеб чужой, и деньги, и вино...

Вот и наша славная столица,

Как «Варяг», сама легла на дно.

 

Дует ветер с моря-океана,

Гонит на глаза мои волну.

В полночь лезут бесы из тумана

И кошмары мучают жену.

 

Ты летал на винтокрылом дыме,

Пробивал навылет синеву.

Если спросят: – Где живешь, родимый?

Скажешь: – В небе! – Я тебя пойму.

 

До сих пор тебе я, братец, внемлю,

Раньше б после боя расстрелял.

Опускайся на родную землю,

Я один среди врагов устал.

 

ДОЖДЬ

Ветер срывается с горных высот

И разогнавшись у самой запруды,

Гнет к урожаю засушливый год,

Так, что в земле откликаются руды.

 

Липнет размытый российский пейзаж

К стеклам, когда вы в полях на машине

Давите, как на гашетку, на газ…

Женщине – дом, а дорога – мужчине!

 

Драгой гребет колесо колею,

Плещут у ног трехминутные реки.

Что же так ангелы плачут в раю? –

Тонут в слезах на земле человеки.

 

Мышцы набухли от страшных затрат

Силы, отпущенной в светлом спортзале.

Эй, баргузин, сдай немного назад,

Люди и кони устали.

 

СЫРАЯ НОЧЬ

Сырая ночь, сребрятся тополя,

Как будто алюминием облиты.

Гляди хоть час, не выглядишь поля,

Печальные поля моей планиды.

 

Щепоть махры в колонку новостей

Засыпь и прикури от русской печки.

Кури спокойно и не жди гостей,

И даже той... чей свет живет в сердечке.

 

Хотя, быть может... Вспыхнул огонек

От катера, бегущего по речке.

О Боже, как я нынче одинок –

И на Руси, и в девичьем сердечке.

 

АРГАМАК

Скачет жеребец по кругу,

В яблоках крутых.

Ржанием зовет подругу,

Иль читает стих.

 

Стелется по-над травою,

Словно тень от крыл,

Зависая над землею

В паутинках жил.

 

Хлещет царственная грива,

Как державный стяг,

Пересвистнулся игриво

С сусликами – страх.

 

Сжал Господь летящий ветер,

С громом спрессовал,

И пустил гулять по свету,

Как девятый вал.

 

Просто в такт ударам сердца

Скачет аргамак...

И поэт, если вглядеться,

Пишет просто так.

 

ЛЕТО

На улице гора, а за горой

Откроется равнины панорама.

Летит река подковой голубой:

Ну да, стрела и та летит не прямо.

 

А дальше поле, а за полем лес,

А за лесами снова даль без края.

Не помню, с бабы или с печки слез,

Невыносимо мышцами играя.

 

Отринул двери, обломал крыльцо

И со всего разлета прыгнул в реку.

Из носа лодки вырвалось кольцо,

Когда она рванулась к человеку.

 

Я вышел и столкнулся с лопухом,

Упал на холм – на солнышке погреться.

В окошко кто-то женским кулачком

Стучит, стучит, как между ребер сердце.

 

ВЕТЕР

Осень. Ветер сквозь рощу засвищет,

Как в губную гармошку артист.

Разметав на пригорке стожище –

Никого, ничего не щадит!

 

Зря тревожишь небесные своды

И крестьянские простыни рвёшь.

У души не отнимешь свободы.

Русь за море не унесёшь.

 

* * *

То баржи, то река, то облака…

Я никуда не тороплюсь пока,

Хотя в уме держал затею эту

Поэтом побродить по белу свету.

 

Я мыслью тёк на запад и восток.

Передо мною старших шёл поток.

Иссушенных ветрами, сбивших ноги,

Но чувствующих колею дороги.

 

Познавших в битвах и добро и зло,

Себя найти пытаясь заодно.

Обросшие, как бородой, грехами –

Сумевшие нас одарить стихами.

 

ЕСЛИ ТЫ БЫ…

Если б в доме из брёвен жила

И на Каму ходила с багром?

На буксире колёсном плыла

И встречала молитвою гром!

А зимой в той реке в полынье

Выполаскивая бельё,     

Прибегала украдкой ко мне,

Пропуская подружек враньё.

Мы с тобой бы кололи лёд

На реке и возили в ледник!

Лёд до осени не потечёт,

Это вам подтвердит снеговик!

В день субботний в парилку успеть,

Чтоб до зорьки телесный восторг!

В воскресенье прошу не шуметь,

Может в церковь заглянет наш Бог?

Это, детка, деревня, пойми!

И не каждый здесь сможет прожить!

А попробуй её отними –

Негде будет страну сторожить!

 

В КУЗНИЦЕ У КРЁСТНОГО 

Я в кузнице у крёстного с утра

Смотрю, как он клещами гнёт подковы,

А горн гудит, вздымая буфера,

И щёки горна, как у дев пунцовы!

 

Хотя набор подков, шипов, гвоздей

Лежит на верстаке, словно в засаде.

Ждут лошади у кузницы людей,

Чтоб не хромать, работая в бригаде.

 

Мне нравится и бумеранги рук,

И молот, что под потолок взлетает!

Я крестник крёстному, и то, что ловит слух –

Он огненным ответом объясняет!

 

Хочу быть космонавтом-кузнецом,

Чтоб звёзды прибивать, словно подковы

Коням крылатым в облаке стальном,

И разбивать копытами засовы!

 

БАНЯ В ЛЕСПРОМХОЗЕ

В России банный день. Колоннами дымы

Навылет небеса смолистые пронзают.

Река в объятиях стеклянной полыньи

Зрачки глазастых звёзд ночами отражает.

 

Проходит мимо снег и валит дерева,

Что тут же превращаются в поленья.

В предбаннике берёз засушена листва,

Чтоб нагнетался пар в парилке возрожденья!

 

Чирикает в котле по-птичьи кипяток,

Гремят пустые шайки и ушаты…

Но громче всех в тепле грохочет русский слог

Суровых мужиков, да так что слышат Штаты…

 

Мне папа говорит:
                                      – А ну-ка, Игорёк,

На самый верх залазь, где банный пар – хозяин!

Туда, где кислород, как белый мотылёк

Уткнулся в потолок, – куда лететь не знает.

 

А каменка бубнит на древнем языке,

Любого мужика язык сей умиляет.

Но веник в крепкой мечется руке

И мотыльков под потолком гоняет!

 

Потом в предбаннике ленивое тепло

Тебя на голый снег в ночь из дверей толкает!

Ты русский, и тебе так, братец, повезло –

Что ты родился здесь, где лёд от слова тает.

 

ДОМ

Если дома нет давным-давно –

Есть родная сторона Россия!

Можешь во дворе сыграть в лото

Чтобы отступила аритмия.

 

Подбираю рифму к слову дом,

С неба льёт за шиворот водица.

С детских лет мечтаю лишь о том –

Станет дом таким, каким мне снится.

 

В гости никого не позову –

Не хочу с закусками возиться.

Ночью месяц врежется в трубу,

Может, он хотел в неё влюбиться?..

 

У меня такие есть в роду,

Те, что жизнь свою пропировали.

Как не ждал, так ничего не жду

От властей, которые солгали…

 

Дом моя защита от угроз

С водкой и коробкой мармелада!

Где в окне мелькает Дед Мороз

С бородой, как русское Торнадо!

 

КНИГИ

Книги всегда остаются,

А те, кто дарил их, – нет!

Связи земные не рвутся

Знают Алтай и Тибет!

 

Знают, что все останутся,

Глобус закрутится вспять…

Чёрные дыры затянутся

Свет перестанут глотать!

 

А книги вернутся в рощи,

В берёзовые листы,

И свет с неба станет сверхмощен

И точен, как мяч от лапты!

 

НА БАЛКОНЕ

На балконе астры и петуньи.

Кресло и подаренный мне плед.

Кресло раскачавшие шалуньи

Доедают молодильный хлеб!              

 

Им не страшен дождь, холодный ветер.

Застеклён давным-давно балкон.

Как вулкан поэзия в поэте

Прерывает вспышкой разговор!

 

Между строчек можно выпить чаю,

Иль бокал чилийского вина.

Завезли вчера. Я успеваю

До закрытия туда-сюда!

 

Так вот создаются наши книги

И неважно, где твой кабинет,

На полу, как сладкие вериги,

Килограмм рассыпанных конфет.

 

* * *

Курицы у сельсовета

Не алмазы ли гребут?

Катится под горку лето,

А под горкой дни плывут

На плотах, баржах по Каме

На баркасах рыбаков.

Смотрят бакены князьями

На уставших речников.

Лошадей от коновязи

Отвязали малыши.

В сельсовете, седовласы,

Самогон пьют алкаши!

Потому что скоро осень,

Вечер и пора домой,

Докурили папиросы

В кулаки, как фронтовой.

Связаны одной привычкой

Под бомбёжкой уцелеть.

А предательская спичка

Будет гаснуть и шипеть.

Лошадей вернут ребята,

Синяков хребтом набьют.

Вот алмазов нам не надо –

Пусть их курицы склюют.

 

ТАК НЕБО НИЗКО

Так небо низко в вашей стороне,

Что голову вжимаешь, как в окопе.

Ну а в какой-нибудь пустыне Гоби

Оно повыше шума в чайхане.

 

Играй весь день на сливовой зурне –

Звук песни не дотянется до неба.

Неважно, звук из оперы иль рэпа,

Неважно, в зале иль наедине

 

С возлюбленной, та, что тебя ждала

Под низким небом, не в пустыне Гоби,

В которой, впрочем, вовсе не была,

Всё думая о русском губошлёпе.

 

* * *

Хорошо летать на печке,

Если печку топит мама.

Блеют во дворе овечки.

Виден белый облик храма!

 

Вот лежишь и видишь мысли,

Словно в небе птичьи стаи –

Те промчались, те зависли

С вертолётами играя!

 

Я в окно смотрю на речку,

Что бежит светло и прямо.

Не накинешь, брат, уздечку,

Потому что это Кама!

 

Ничего я не нарушил

Никого не уничтожил…

Слышите, родные души, –

Рановато жизнь итожить?

 

Я придумал панораму

Птичьи стаи и уздечку,

Но не Родину, не маму,

И не Каму – детства речку!

 

МАТРОСКА

Мальчик в новенькой матроске,

Ленты в якорях,

На плечах, по-птичьи острых,

С ветерком вразмах!

То прижмутся, то взлетают,

Взбили облака…

Во дворах собаки лают,

Прячьте слабака!

Мальчик слабенький, но храбрый,

Словно в шторм матрос.

То ли волны, то ли жабры,

То ль акулы хвост!

Бомбардир Толстой стреляет,

В шторм из пушек бьёт,

От акул детей спасает!

Ядра в цель кладёт.

Чтите классиков, мальчишки,

Как матросы – флот!

С новых парт ныряйте в книжки –

Бомбардир вас ждёт!