Валерий МУХИН. ВЕЧНО БУДУ. Воспоминания о Станиславе Золотцеве

 

Валерий МУХИН

ВЕЧНО БУДУ

Воспоминания о Станиславе Золотцеве

 

 При первом знакомстве он производил впечатление человека целеустремлённого, решительного и делового. В его всегда приветливой улыбке, в прищуре внимательных, изучающих глаз скрывалась какая-то тайна. Тайна его души, его характера, которые раскрывались уже позднее, при более близком знакомстве. И тогда становилось видно – какая это добрая, но, отнюдь, не простая душа. Какой это добрый, хотя и не простой характер!

Каждый человек уникален, а тем более поэт. Станислав Золотцев обладал ярким дарованием, страстной натурой. Он был настоящим сыном своего непростого и противоречивого времени. Он умел увидеть и отразить в своём творчестве поэтическую правду окружающего мира. Он видел и воспевал красоту русской природы и уходящей деревни.

 

 А когда произошло наше первое знакомство, признаться – не помню. Но когда 21 февраля 1986 года Александр Бологов, бывший тогда председателем псковской писательской организации, привёл в клуб завода ТЕСО, на котором я тогда работал, двух молодых московских поэтов, одним из которых был Станислав Золотцев, – я его уже хорошо знал. У него к тому времени были выпущены четыре сборника стихов: «Зимняя радуга», «Дело чести», «Магнитное поле» и вышедшая в конце 1985 года в издательстве «Советский писатель» книга «По северной тропе». Вот из этой последней книги Станислав и читал свои новые стихи перед собравшейся рабочей аудиторией.

Мне сразу запомнились два стихотворения: «Чёрная корова» и «Мы новую песню начнём».

Вот тогда в первый раз мне приоткрылся характер Золотцева-бунтаря, ещё не совсем окрепший, но уже обладающий той каменной стойкостью, о которую судьба-корова может обломать свой острый рог.

 

Около двух лет Золотцев работает переводчиком в Индии.

С 1970 по 1972 год работает преподавателем в Московском историко-архивном институте.

С 1972 по 1975 год служит офицером авиации на Северном флоте.

В 1978 году оканчивает аспирантуру Московского государственного университета по кафедре зарубежной литературы. Тема его диссертации – «Творчество Дилана Томаса и его место в современной английской поэзии».

С1970 года постепенно начинает печататься в периодических газетах («Труд») и журналах, таких как «Аврора» и «Новый мир».

Развал Советского Союза и реформы, последовавшие за ним, которые потом назвали людоедскими, привели к огромной сверхсмертности людей.

Вирус распада, гулявший по всей стране, попал и в нашу писательскую организацию и 11 декабря 1997 года было заявлено о создании в Пскове новой писательской организации – «Объединения псковских писателей», которая вышла из основного состава и стала жить своей самостоятельной жизнью. Руководителем новой организации был выбран Станислав Золотцев.

 

Как-то на моём мероприятии, по поводу презентации книги, в «Писательской гостиной» на Рижском проспекте, 64, где у нас постоянно проходили заседания каждый третий четверг месяца и где меня поддерживал песнями, написанными на мои стихи, мой добрый друг и бард Вячеслав Рахман, после выступления к нам со Славой подошёл Золотцев. Он поблагодарил нас за выступление и похвалил – меня за стихи, Славу за песни:

 – Все песни у вас замечательные, – сказал он. – Но одна мне особенно понравилась своей задушевностью и глубиной. Это песня «Россия – поле». Я бы даже назвал её гимном.

– О, Станислав, спасибо за высокую оценку! А гимном чего?

– Ну, конечно, России, потому что слова – о России. Мы с Мишуковым сейчас задумались над гимном Пскова. Думаю, что-то должно получиться. Текст я ему уже дал, а он музыку творит. Один раз он мне изобразил на фортепьяно – мне понравилось, а ему что-то ещё хочется почистить.

– Ну здорово, у Пскова будет свой гимн! Поздравляем!

– Да рано ещё поздравлять. Ещё столько заморочек предстоит. Сплошное хождение по мукам, пока его утвердишь.

– Да, ладно, Станислав, помучайся, гимн этого стоит.

 

Гимн города Пскова был утверждён Псковской Городской Думой в 1999 году. Это было событие года. Когда он звучал на торжественных мероприятиях, в первое время у многих псковичей мурашки бежали по коже.

Его величавая, торжественная, распевная мелодия и такие простые, доходчивые и весомые слова, проникавшие в самую глубину души, быстро полюбились псковичам и пришлись им по сердцу.

Там, где к Великой мчится Пскова,

Там, где Россия в людях жива,

Встал наш любимый город седой,

Вечно хранимый Ольгой Святой!

 

Блещет барс над каждой башней.

Блещет золото крестов.

Вечно славься, Псков вчерашний!

Вечно здравствуй, новый Псков!

 

Звон колокольный в небо плывёт.

Город наш вольный гордо живёт.

Годы лихие сгинут, как дым.

Славу России мы возродим.

 

Не опрокинет временем гром

Нашу твердыню – каменный Кром.

Вскормлен и вспоен силой земной

Пахарь и воин, Псков наш родной.

 

Блещет барс над каждой башней.

Блещет золото крестов.

Вечно славься, Псков вчерашний!

Вечно здравствуй, новый Псков!

 

В сознание многих читателей Станислав Золотцев вошёл как пламенный певец любви. Говоря словами поэта:

Я к ногам твоим. Русская женщина,

жизнь мою, как поэму слагаю.

Его муза славит любовь как прекрасное возвышенное чувство, способное вдохновить на смелые подвиги и на великие свершения, кажется, что она воспевает сам воздух любви.

Говоря о лирике Золотцева, нельзя не отметить ещё одну особенность. Он не боится простых слов, общепринятых эпитетов, иногда даже готовых формул. Поэтическая сила и обаяние лирики Золотцева порой не в причудливом образе и в необычном словосочетании, а в непосредственности чувства, задушевности тона, подчас даже в наивности, детскости восприятия.

Мы в клеверном поле с тобой обнимались,

и воздух медовый был розово-бел,

и к солнцу от поля лучи поднимались,

и клеверный ветер над нами шумел.

 

А рядом ожившей мелодией вальса

кружилась по берегу стая берёз.

Я в клеверном поле с тобой целовался

под музыку эту до звёзд – и до слёз.

 

И зрела рябина, и завистью алой

горела – смотрела, как, жарко дыша,

ты в клеверном поле меня целовала

и в солнце твоя растворялась душа.

 

А в клеверном небе заря занималась,

и розово-белый качался прибой...

Что помню я в жизни! – лишь самую малость –

Лишь вечность, где мы целовались с тобой.

Золотцев очень современен. Его стихи затрагивают самые насущные, самые коренные проблемы нашего времени. Каких бы глубинных вопросов народной жизни мы ни коснулись, мы убеждаемся, что о многих из них мучительно думал или размышлял Золотцев, тревожно вглядываясь в будущее России.

По сути, Золотцев стал зеркалом, отразившим своё время – время распада страны – Советского Союза, время смуты и перестройки, и время наступившего нового тысячелетия, как времени надежд на светлое будущее.

Что ждёт Россию в будущем? Сумеют ли люди будущего сохранить красоту природы, любовь к земле… А значит – сохранить себя и весь род человеческий! И поэтому стихи его обращены не только к нам, современникам, но они обращены и в завтрашний день:

Судьба, одно даруй мне в час последний –

уверенность, что в жизни без меня,

что в мире без меня мой дом не рухнет,

не воцарится ядерная ночь…

И в голоде блокадном не опухнет,

и не умрёт единственная дочь.

И судьба дарует ему такую уверенность, и веру, и надежду, что Россия будет всегда. И поэтому он повторяет, как заклинание, как мантру:

Что, душа моя, вещая странница,

Тяжко в стужу звенеть соловьём?

Всё пройдёт… А Россия – останется.

Ради этого мы и живём.

И, как пророк, успокаивая и призывая отчаявшихся оглянуться назад, на историю и вечную славу России, утверждает:

Так хватит плакать, хватит, будет…

Пускай услышит белый свет:

– Мы есть, мы – русские, мы – люди

Тысячелетий, а не лет.

 

В последний раз мы встретились случайно у почтового отделения на улице Коммунальной, куда он пришёл в первый раз получать свою пенсию.

Это был самый конец января 2008 года. Вид у него был радостный и почти счастливый. Лёгкий январский морозец и солнышко, смотревшее с голубого чистого неба, разрумянили ему щёки и вызывали добрую дружескую улыбку:

– Привет!

– Привет! Вот, пришёл получить свою первую пенсию.

– Как первую?!

– Так – первую, которую Анна каким-то образом выхлопотала мне. Теперь буду всегда её получать. А сегодня первую!

– И сколько?

– Почти три тысячи!

– Да-а, поздравляю!

– Спасибо… Будет с чем в Москву поехать. Теперь мне полегче будет, с пенсией-то. А то в последнее время совсем без денег жил.

– А в Москву-то зачем?

– Вот, пригласили выступить на 12-м Всемирном Русском Народном Соборе. Он в феврале будет. Сейчас сижу доклад готовлю. Очень ответственное выступление.

– Погоди, но Собор организовывается под эгидой церкви, причём здесь мы – писатели.

– Ты что! Наш Ганичев – заместитель Главы Собора. Он же будет и заседание открывать, после общей молитвы. И мне слово будет давать тоже он.

– А где будет заседание и что у тебя за тема?

– В кремлёвском дворце. А тема общая: «Будущие поколения – национальное достояние России».

– Круто, наконец-то о будущем задумались. Но у тебя-то есть что сказать, и даже стихи твои некоторые в эту тему хорошо вписываются.

– А как же без стихов, они будут – обязательно будут!

– Ну, удачи тебе, Стас.

И мы расстались. А через несколько дней из Москвы пришло сообщение о том, что 4 февраля его не стало.

 

Золотцев был убеждён, что культура – это не только движение вперёд, но это и движение к истокам, к корням, а без знания русской деревни узнать Россию вообще нельзя. Тем более написать такие пронзительные лирико-философские стихи, как эти. Романтически прекрасный образ «двух коней на лугу», беззащитных перед удушающим «чадом одуревшей от грохота площади», наполнен сыновней любовью к Родине, ко всему живому на земле.

И однажды, в чаду одуревшей от грохота площади,

вдруг виденье мелькнёт – словно древний припомнится миф:

два коня на лугу, две усталых расседланных лошади

одиноко стоят, золотистые шеи скрестив.

 

И какие вы рельсы на Млечном пути ни положите,

в них опять зазвенит неизбывный славянский мотив:

два коня на лугу, две усталых расседланных лошади

одиноко стоят, золотистые шеи скрестив.

Эти стихи Золотцева наполнены живой красотой русской природы, которая, по существу, становится всё более беззащитной перед натиском «чада одуревшей от грохота площади». А проблема защиты живой красоты природы, не только осталась, но со временем ещё больше заострилась.

 

 Золотцев был убеждён, что Россия должна идти не по какому-то европейскому или американскому пути, а что у неё есть и всегда был свой путь, которым она шла все эти века и тысячелетия. Это «путь русской вечности» подаренной поэту, умеющему увидеть, услышать и разгадать тайны и величие этого самого пути. Поэтому даже в минуты роковые «смертной тоски» он спасён и оправдан тем, что:

...Так что же охвачен я смертной тоскою?! –

Ведь русская вечность подарена мне,

Как белому храму над синей рекою

И каменным стражам на той стороне...

И этот самый путь «русской вечности», который проходит красной нитью через всё творчество поэта, через его стихи и прозу, говорит лишь об одном – о безграничной любви к вечным ценностям: к жизни, к природе, к Родине, к Пскову, к женщине. К тому, что он так страстно и пламенно воспевал.

 

Гимн городу Пскову, городу, который вечно был и вечно будет, тоже будет жить и исполняться нашими потомками. А значит – будет жить и имя автора слов, поистине вещих и вечных. Не это ли имел в виду Станислав Золотцев, когда восклицал:

…И всё-таки – меня окликнут снова

на той земле, где начал я житьё.

И с древней честью города родного

сольётся имя древнее моё.

И, когда в полушутливом стихотворении своём «Две кукушки», Золотцев говорит:

«Ни к чему мне теряться в догадках,

как в зелёной кукушечьей мгле.

Знаю сам, что ни долго, ни кратко –

вечно буду я жить на земле…» – мы уже твёрдо верим, что именно так и будет.

Дай же Бог, чтобы эти слова оказались пророческими.

--------------------
       P.S. Решением Псковской городской думы от 3 февраля 2012 года библиотеке духовного развития «Родник» города Пскова было присвоено имя Станислава Золотцева.