Валерий ОВЧАРУК 
Валерий ОВЧАРУК
И ОСТАЛСЯ Б СЧАСТЛИВЕЕ ВСЕХ...
ПАМЯТИ ИГОРЯ ДОМИНИЧА
Веселье всё длится и длится,
И вот, незаметно для нас,
Нам всем уже стукнуло тридцать,
А мы – все калифы на час!
…А пьянка-то в самом разгаре –
Ещё далеко до утра.
Вот только чуть-чуть на гитаре
Подсела вторая струна.
Игорь Доминич
За всех, с кем пилось и любилось,
По соточке горькой нальём…
И коль не сбылось, не случилось,
На свете пусть сбудется – том.
И то, что мы здесь не допели,
Струну разорвав невзначай,
На том – чтоб пропели, успели,
До выдоха слова «прощай!».
А что там и как обернётся
Для всех, кто «калифы на час»…
Я знаю – струна оборвётся
Надрывным звучанием в нас.
Устанет до изнеможенья
Струна наши пальцы терзать.
А песня в оковах мгновенья –
Замолкнет, не в силах дышать…
Дар жизни рукой не поднимешь.
А в душах жив голос и взгляд…
Оставил нас Игорь Доминич,
А песни его всё звучат.
ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ
Памяти Валентина Ткачёва
Приветствую тебя, душа поэта!
А в памяти улыбка, слово, взгляд…
Как далеки они, былые лета
И юность наша много лет назад.
Где Константин Сергеич Семеновский –
Наставник наш, и с ним «богемы» круг…
Напротив – кладбище, а слева – кишинёвской
Тюрьмы решётки. Ты их помнил, друг.
Сверкал глазами захмелённый Костя,
Когда с вином мы выгружали снедь,
В его квартирке так легко и просто
Могли мы и стихи читать и петь.
Пел Юра Павлов, Юра Воложанин –
Высоким был Высоцкого пример…
И, как струна, душа моя дрожала.
Прими её сегодняшний привет.
Как много вас ушло, друзей-поэтов,
Кипучей юности посланцев с высоты,
Звенит струна, звучат былые лета,
Которые любил и помнил ты.
ПАМЯТИ НИКОЛАЯ РУБЦОВА
I.
Стукну по карману – не звенит.
Стукну по другому – не слыхать.
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать.
Николай Рубцов
К Устюгу иль к Тотьме – топ да топ.
К Бийску ль по Алтаю, иль на флот,
По пустым карманам – хлоп да хлоп,
Не звенит. А Ялта ждёт и ждёт.
Ты давно прославлен, знаменит,
Но в пыли дорог утерян путь…
И летят в «таинственный зенит»
Мысли-птицы – им не отдохнуть.
Только как тебе того не знать –
Коль России истинный поэт,
В тризну будут славить, отпевать,
Сожалеть под поздний звон монет.
II.
Мне причудилось, мне пропелось…
В тихой горнице в небо окно.
Чуть ночная звезда блестела,
Ударяясь в ведерное дно,
Молча матушка Коли Рубцова
Принесла плеск студёной воды,
Заиграло серебряно слово
Песню звонкую новой звезды.
III.
Для встреч мне не хватает дня –
Я с ним встречаюсь ночью.
Он чутко слушает меня
И молча правит строчки.
Я вновь безмерно встрече рад,
Спешу к его страницам
И с юности знакомый взгляд
Опять в меня вглядится.
Я вспомню давний Ленинград,
Звенящие бокалы,
И взгляд его – поэта взгляд,
Отточенное жало.
В моей бессоннице Рубцов
Стихи со мной читает
И, словно ветерок, с холмов
Далёких вдохновляет.
РОЖДЕНИЕ СТИХА
Сначала чудится и слышится,
Затем – биение в груди.
Слетает с неба свет, колышется,
Молю Его: «В меня войди
И чувств моих коснись смятения,
Чтоб их скрепила словом мысль,
И дай, Господь, им единение,
Рождение стиха и – жизнь,
Которая в сердцах запишется».
БОЛЬ И СЛЕЗА
Не прольётся заревая алость
Без лучей сверкающей слезы,
Если в кровь перо не окуналось,
Раны боль оно не отразит.
СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ
Мы, все, наверное, пытались
Как он, носить косоворотку,
Поэзией его питались
И запивали горькой водкой.
Творили с верой и надеждой,
Взглянуть, как он, на мир, пытались,
Но подражанье, как одежда
Чужая, дыбилось, вздувалось.
Легки стихов, как птицы, формы,
Взлетая, души освещали.
Я у его портрета скорбно
Склоняю голову в печали.
В его глаза смотрю я кротко,
В них жизни свет и обречённость
Скрывать под блеском самородка
Цвет траурный, трагичный, чёрный.
Играй же, русская тальянка!
Воспой святых под образами
И Божий свет его таланта,
Живыми блещущий глазами.
ВРЕМЯ
Небо бескрайнее немо,
Тайной пронизана высь,
Люди придумали время,
Боги придумали жизнь.
Сила любви и сердечность
Дарят добро и тепло,
Время уносит нас в вечность
Силой несказанных слов.
Будь же, мой друг, человечней,
Будь же богат от любви,
Путь твой под небом отмечен
Светом духовным твоим.
Я ПРОЩУ ВРАГА, НО НЕ ПРЕДАТЕЛЯ
Не слепой любовью счастье меряется –
Я пою, а ты слагаешь стих...
Мне в любовь ослепшую не верится,
Зла людского не могу простить.
Я прощу врага, но не предателя,
Враг открыт. У нас на равных бой.
Враг вчерашний может стать приятелем,
Если он помирится со мной.
Все мы, все, порой бываем глупыми
В блеске, ослепительном для глаз,
Потому порой виновных лупим мы,
Чтоб лупили впредь виновных нас.
А земля-кормилица всё вертится,
Солнце всем не устаёт светить...
Мне ж в любовь ослепшую не верится –
Не могу предателя простить.
С ТОБОЙ, МОЯ ПОЭЗИЯ
Я сыт, одет, обут,
Я жив. Но чем полезен я?..
Готовлюсь в новый путь
С тобой, моя поэзия.
А накипь сердце жжёт:
«Скажи. Стихами выплесни
Всю боль твоих невзгод
И искры счастья высеки.
И душу обнажи
С заботами несметными,
Чтоб стало легче жить
Живой земле – рассветною».
Чтоб луч любви взметнуть
Над скорбями, болезнями,
И осветить свой путь
Тобой, моя поэзия.
ОСТАНОВИСЬ, МГНОВЕНЬЕ!
Валентине Матвеевой
Ребёнок плачет, крохотный и красный,
Тебе опять вставать, тебя он будит,
До боли исцеловывая груди,
Чтоб насладиться молоком и лаской.
А ты мурлычешь тихо и невнятно;
Меня не видя, смотришь на ребёнка,
И свет от вас такой небесный тонкий,
И всё вокруг, как сон невероятный.
Посапывая, чмокает спросонок,
Целует грудь, обняв её руками,
И, как принцесса, маленькая мама –
Над головою лунная корона.
Из детских лет явилась эта сказка,
Я пережил её уже когда-то...
Я так боюсь за сон невероятный
Остановись мгновенье! Ты прекрасно!
РАССТРЕЛЯНА ЗЕМЛЯ
Вокруг расстреляна земля
И вдоль и поперёк...
И с нею под обстрелом я –
Пока спасает Бог.
Пока меня он бережёт –
Вокруг сплошные рвы.
Ковыль и речки бережок
И ручеёк крови.
За что терзаете её?..
В ней наше благо, жизнь,
Земное тёплое жильё,
Небес святая высь.
И крест к кресту стоят окрест,
В миру распятых рук.
А под сиянием небес
Война и боль вокруг.
УДЕЛ
Я словом модным не прикроюсь,
В покой ваш громом не ворвусь –
Мой высший суд сегодня – совесть,
Я обмануть её боюсь.
Она счета свои предъявит
Во сне ли, в буднях наяву,
Она наставит и заставит
Творить, как мыслю, как живу.
Не ради моды, денег, славы –
Во имя Божьих вечных дел...
Не ради чувственной забавы
Поэта творческий удел.
ЗВЕРСТВО
Зорькою утренней вспыхнул
Серого неба полог,
Чуть потянулся и рыкнул,
Стал волкодав возле ног.
Так начиналась облава,
Круг замыкали флажки,
Егери слева и справа –
Огненные языки.
Ветром холодным подуло,
Вот шевельнулся флажок,
Выскочил прямо на дуло,
Кровью окрашенный волк.
Взвыл от отчаянья громко,
Пал, но увидеть он смог,
Мчалась волчица с волчонком
В тёмный спасительный лог.
Гибли под пулями волки,
Морды оскаливши ввысь…
Тучи, как серые холки,
Вдаль по-над лесом неслись.
Что-то случилось в природе
В технократический век –
Зверь в нас души не находит,
Зверствует сам человек.
Дикий разгул и забава –
Леса питомцев отстрел,
Войны, теракты, облавы –
Родственность гибельных дел.
Боль эту выразить нечем
В хищности мир наш погряз…
Блещут глаза человечьи
Волчьей свирепостью глаз.
СЛЕПОЙ ПЁС
Чей был тот пёс? Не знаю, право, –
Кудлатый, тихий и большой…
Он шёл медлительно и плавно
С поникшей к тропке головой.
А мы, мальчишки, пробегали,
Спешили в школу на урок.
Уже черешни расцветали,
Был вешний солнечный денёк.
Легко и радостно дышалось,
А он, огромный старый пёс,
Как будто, поборов усталость,
Груз головы тяжёлой нёс.
И наша резвость, наша шалость
Ему, я видел, ни к чему;
Тяжёлой голова казалась,
И я сочувствовал ему.
Он шёл спокойно и свободно,
Минуя нас, наш шумный быт,
И вдруг, застыв на переходе,
Был легковушкой спешной сбит.
Кровь из разорванного бока
Ручьём в ручьи весны лилась…
И белое большое око
Слезою капало на грязь.
Галдели люди и глядели
И я, вглядевшись, различил,
Что бельма глаз его блестели,
Как в лужах вешние лучи.
ДОРОЖНОЕ КИНО
Секунды и года
Отстукивает пульс,
Уносят поезда
Чужую боль и грусть.
Вагонное окно,
Рассветные лучи,
Дорожное кино,
Попутчица молчит.
Я еду в никуда,
Не ждёт ни враг, ни друг,
А мимо – поезда,
Тревожный перестук.
Неведомость зовёт
К романтике побед,
Где солнечный восход
Счастливых юных лет.
И до сих пор в глазах
Рассветное окно,
Попутчицы слеза,
Дорожное кино.
КАПЛИ ВЕШНЕГО БАЛЬЗАМА
Ах, весна, шальные пульки
Бьются брызгами в лицо,
Тают острые сосульки
Сладким светом леденцов.
Под оттаявшею веткой
Капли сладкие ловлю,
Мир весны люблю я этот,
Леденец весны люблю.
Вот прохожая девчонка
Улыбнулась, не поймёт –
Не, рехнулся ль мужичонка,
Как мальчишка, капли пьёт?!
Сиганула с ветки птица –
Эх, какая благодать!
Сладким таяньем напиться,
Капли бодрости принять!
Я скажу вам без рекламы,
Пейте капли, господа,
Капли вешнего бальзама,
Чтоб продлить свои года!
Что ж вы, девушка, стоите?
Пейте солнечный настой!
Вы сегодня удивите
Мир своею красотой!
ИИСУС И ЗАРАТУСТРА
Откуда в нас фантазия берётся?
В холодном мире жаркие мечты?..
Наш чуткий взгляд вдруг ослепляет солнце,
Чтоб мы сквозь слёзы видели цветы.
И рай вокруг. Земли метаморфозы
Вдруг озаряют разум, волю, дух;
И верим мы – пока ещё не поздно
Творить добро. Трудом ума и рук.
От сил любви Завета Иисуса
Боль рук и чувств всем сердцем ощутить
И разглядеть до гатов Заратустры
Пророчества спасительную нить.
Фантазия волхвующей России,
Воспрянь!
И дух российский вознесёшь,
Со святостью Спасителя, Мессии.
И светом мага выжигая ложь.
----------------------------------------------
* Гаты – каноны Зороастризма
НА ЧАЁК
Ветерок в полях прилёг –
Нагулялся.
Вот и давний мой дружок –
Показался.
Заходи же, корешок,
Чай запарим.
В этот тихий вечерок
Погутарим.
Как хотелось, как моглось,
Жилось-пелось…
Вот и солнце в брызги звёзд
Разлетелось.
Глянь! Заборами поля
Искромсали,
Та же матушка-земля,
Только та ли?
Ну, да что нам, старый друг,
В жизни нужно?..
Было б радостно вокруг,
Было б дружно.
Как мышонок, звёздный луч
В старой бочке,
Так и мы от вышних круч
Одиночки.
Вот запарился чаёк,
Притомился,
Хорошо, что ты, дружок,
Появился.
ВСТРЕЧА
В разломах стен плита и печь
Давно их некому разжечь,
И много лет они не греют
Свой дом оставивших евреев.
Постперестроечный разгром –
Заброшен двор, развален дом,
Меж новостроек Кишинёва
Они, как мусор, в жизни новой.
Тепло печи осталось в ней,
В душе подруги школьных дней...
А все богатства стран заморских –
Холодный снег, зажатый в горстке.
И таял на ресницах снег:
– Как скоротечен жизни век!
Всё тлен. Истлеет всё, как уголь,
А нужен нам лишь тёплый угол. –
Смахнула каплю со щеки:
– Ты помнишь школьные стихи?
«И дым отечества нам сладок...» –
Среди разломов и разладов
Блеск чёрных глаз её померк,
Тяжёлых век касался снег
Примерной в школе ученицы...
Листаю прошлого страницы.
Весёлый смех, гитары звон
И этот двор, и патефон,
И в гимнастёрке дядя Моня
Всё крутит ручку патефона.
Селёдкой обмусолив рот,
Пьёт водку, про войну поёт,
Он выходил, как военком,
Во двор, пропахший чесноком.
Гольдштейнов, Зильберманов двор
В деталях помню до сих пор...
Цветы, заборчики и двери,
И суетливые евреи...
Тепла печи не возвратить
И дом родимый не купить...
Там, на чужбине, дом богатый,
А в нём тоска – любовь к пенатам..
СЧАСТЬЕ
Расплели свои косы берёзы,
Смотрят ласково, тайн не тая,
И слетают счастливые слёзы,
И цветами пестреет земля.
Сколько чистого синего неба,
Сколько радости в светлых лучах!..
Из всего из прекрасного мне бы
Взять хоть самую малую часть.
Я не знаю, что стало б со мною,
Я не знаю, каким бы я стал,
Но я верю, что счастье земное,
Как земная цветов красота.
Доброты бесконечное счастье,
Неприкрытые радость и смех...
Я б друзьям разделил их на части
И остался б счастливее всех.