Валерий СКРИПКО. КАКОЕ ОБЩЕСТВО МЫ СОЗДАЁМ? «Демонстративное потребление» на фоне проблем современности

 

Валерий СКРИПКО

КАКОЕ ОБЩЕСТВО МЫ СОЗДАЁМ?

«Демонстративное потребление» на фоне проблем современности

 

Если вы, дорогой читатель, несколько вечеров с пультом в руках потратите на просмотр многочисленных телесериалов, вам может показаться, что сейчас только начало двухтысячных годов и в отношениях нашего российского общества с Западом еще ничего не изменилось в худшую сторону.

В реальной жизни сегодня к нашим границам из западных стран посылаются всё новые и новые вооружения, а телеканалы «крутят» фильмы десятилетней давности, где наши богатенькие сограждане собирают чемоданы, чтобы блаженно вдохнуть лондонские туманы, устроиться с теплым пледом на коленях у камина в доме, купленном в Италии, и вообще спрятаться в западном «эльдорадо» от нашей неустроенности быта и «токсичности» самого российского общества. (Поведение, реплики, поступки героев телесериалов как бы говорят нам: пусть «эту» страну, то есть Россию, обустраивает кто-нибудь другой, а мы будем жить в ином, благополучном мире! Доходы для обеспеченной жизни есть. Интерьер обставлен дорогой мебелью, как у царицы в загородном дворце.

Где память о прошлом? Где неустроенные ближние сограждане, не говоря уж о тех, которые нуждаются в вашей помощи и мучаются от безденежья в каком-нибудь региональном захолустье? Нет даже намека на всё это неблагополучие. Герои телесериалов «обросли» барахлом, зациклились на греховных страстях, на разборках друг с другом по поводу делёжки доходов или наследственного имущества.)

Такой выбор кинопрокатчиков не случаен. Мы продолжаем строить прагматичное общество потребления на основе частной формы собственности, и не афиширующие себя прозападные российские идеологи постоянно предлагают нам кинопродукцию, которая будет и дальше создавать образ человека именно такого рыночного общества, с присущим только ему образом жизни.

Да не только кино, но и книжная продукция и спектакли отобраны учреждениями культуры таким образом, чтобы пропагандировать все основные жизненные ценности, которые по необходимости должны быть, по их мнению, приняты в капиталистическом мире.

За всей этой «кампанией» скрывается надежда, что всё «устроится» как надо, будем продолжать сотрудничать с Западом и становиться полноправными членами всемирного общества потребления. И опять наступит мир и согласие.

Но эти надежды слишком наивны. Усилия идеологов – слишком грубо прямолинейны. Если пытаешься кардинально изменить сознание соотечественников, надо знать – с каким народом имеешь дело, подобно тому, как скульптор должен знать – какой материал у него в руках и каким инструментом его надо обрабатывать.

Макс Вебер – известный немецкий политик, утверждал, что принципы капиталистической формы хозяйствования – это плод реализации религиозно-этической программы протестантизма, для которого важнее всего соблюдать внешние правила, чтобы нажить богатства, угодные Богу. Народы Европы несколько веков учились жить рационально по рыночным законам. Их материальный «рай» –результат труда многих поколений прагматичных людей в условиях благоприятного климата.

Наша соотечественники не прошли такой основательной школы капитализма, которая бы качественно изменила их менталитет. Изучая историю российского купечества, ученые приводят выдержку из письма миллионера генерала Мальцева своему другу. В письме он укоряет своих сыновей: «Выросли, поженились и всё им кажется, что с заводов золотые горы получать можно. Не понимают, что если из дела берёшь, то туда и клади. Всякое дело кормить надо».

В России с её суровым климатом купцу часто необходимо было не просто «кормить дело», а еще и вкладывать в него значительную часть капитала, который ему хотелось бы потратить на себя. Слишком велики у нас затраты на производство продукции. Но мало кто понимал это.

Наверно, только коллективный инстинкт выживания в экстремальных условиях заставил наших соотечественников вести аскетический образ жизни, который к тому же был одним из главных принципов православной веры. Разве не символичен тот факт, что два века назад у нас в России было более восьмисот монастырей. В повседневную жизнь надолго вошли правила постов в определённые периоды, установленные церковью.

Часть русской интеллигенции (Добролюбов, Чернышевский) тоже пропагандировала строгость в личной жизни. Но их спасительные для нас правила не получили дальнейшего развития. Вмешался бес-искуситель в лице достижений научно-технического прогресса и его идеологов. Целью жизни даже самых «революционных» из них было объявлено материальное благополучие. И уже Лев Троцкий отмечал: «Всем осточертел старый интеллигентский аскетизм – захотелось чистого белья и ванной комнаты при квартире».

Еще два века назад Жан Жак Руссо осуждал нашего царя Петра Первого, который, по мнению французского мыслителя, не понял, что народ России «не созрел для уставов гражданского общества. Он хотел сразу просветить и благоустроить свой народ, в то время как его надо было приучать к трудностям этого процесса».

Ни один реформатор в мире не понял, что любые достижения цивилизации не способны стать достоянием того или иного народа, если они не приспособлены к особенностям его менталитета.

Но в России в конце девятнадцатого века, то есть в период становления капитализма, «неразумные» сыновья были не только у генерала Мальцева. И это вполне объяснимо: все они «произрастали» на совсем другой мировоззренческой почве, которая создавалась веками на основе православной веры, традиций предков. Расчётливая жизнь, где всё подчинено карьере, успеху, приобретению капитала, была чужда большинству российской молодёжи из купеческих семей. Очень уж «расслабленными» выглядят они на фоне западных ровесников.

Изучая проблемы восприятия данного сословия в глазах российского общества, историки утверждали, что «большая часть купечества костенеет в невежестве или схватывает для тщеславия верхушки, отрывки знаний и кичится ими».

Этот опасный для нашего общего будущего социальный эгоизм купечества никто толком не изучал, даже век спустя (то есть в наше время), когда российская творческая интеллигенция взялась за воспитание человека рыночного общества. По крайней мере, ряд московских критиков отмечали попытки некоторых столичных театров создать такого «рыночного» героя в новых условиях хозяйствования.

Но это полезное для всех нас начинание не получило продолжения. Вместо серьёзной аналитической работы и создания образа именно российского капиталиста, который и совесть не потерял и к вере относится уважительно, и вообще не забыл наши лучшие традиции, из сериала в сериал кочуют какие-то странные типы, которые или связаны с криминалом, или торгуют оружием, совершают другие сомнительные финансовые сделки, а их прекрасные дамы представляют из себя очень нервных особ, которые запутались в любовных «треугольниках», которые заняты непрерывной борьбой с такими же тщеславными соперницами.

В Голливуде времён становления капитализма сценарии с подобными «героями» никто бы не утвердил. Там строго следили за тем, чтобы герой, занявшись бизнесом, добился успеха, но только при одном условии: если вёл себя правильно, разумно.

Западные идеологи с давних пор поняли, что любому обществу для процветания нужен положительный миф. И шумно критикуя коммунизм, методично и последовательно с помощью всех форм и видов искусства, с помощью СМИ внедряли в сознание сограждан новые мифы о преимуществах свободного рыночного общества.

С девяностых годов прошлого века в наших СМИ можно было найти исследования западных социологов об основных «неэкономических проблемах» их экономически процветающих стран. Решив вопрос с материальным комфортом, западный обыватель познал «тоску будней» и явный духовный кризис с мотивацией своего существования в обществе, где правит индивидуализм с его тщеславием и гордыней.

Наше издательство «Новое литературное обозрение» опубликовало серию книг, в том числе произведение Ребекки Арнольд под названием «Мода, желание и тревога», где автор рассказывает о таком социальном явлении, как потребность западных элит «постоянно создавать новые символы статуса ради того, чтобы удерживать своё высокое положение».

Американский социолог Торстейн Веблен называл это «демонстративным потреблением». Вот в это самое «демонстративное потребление» как в омут бросилось большинство представителей российского среднего класса в относительно благополучные первые десятилетия двадцать первого века. И Ребекка Арнольд в указанном выше исследовании подтверждает: «Леди – блестящее имущество своего мужа, она безудержно потребляла, чтобы поддерживать его высокий статус».

Но времена меняются – меняются и люди. Лишь наше кино- и театральное искусство топчется на месте, обгладывая до скелета темы криминальных 90-х и расслабленно-буржуазных нулевых. Не пора ли сделать рывок в настоящее?