Анатолий ВЕРШИНСКИЙ 
Анатолий ВЕРШИНСКИЙ
НА ПОЛЕ ВЕЧНОЙ БИТВЫ
СО ЩИТОМ
От окраинной хижины тесной
до просторных покоев Кремля
под покровом Царицы Небесной
пребывает родная земля.
В невесомом святом омофоре,
по-над нами простёршемся ввысь,
и пасхальная радость, и горе
в несказанном узоре сплелись.
У тканья золотого покрова
искони двуединый исток:
от нездешнего мира – основа,
но земного пряденья – утóк.
Не заменишь кевларовой пряжей
ни церковных молитв и стихир,
ни прямых фронтовых репортажей,
отрезвляющих праздный эфир,
ни наивных ребяческих писем
что из тыла «за ленту» летят,
ведь от весточек детских зависим
даже самый бывалый солдат...
И простым рядовым, и Верховным
познаётся побед существо:
не железным щитом, а духовным
ограждаемся прежде всего.
ВАНДАЛЫ
Зачем Британия бомбила
балтийский город Кёнигсберг?
От взрывов сотен тонн тротила
для тысяч мирных свет померк.
Лишились выжившие крова,
остался город без корней,
ведь пострадал всего сильней
старинный центр, его основа...
Лишь девять месяцев назад
«Большая тройка» в Тегеране,
преодолев былой разлад,
размежевала поле брани:
должна уйти под сень Кремля
восточно-прусская земля.
На плод побед Елизаветы,
достойной дочери Петра,
хотя история стара,
имели все права Советы –
в счёт возмещения потерь,
что нам нанёс нацистский зверь...
Уже предвидя окончанье
врагом проигранной войны,
зачем крушили англичане
трофей союзной им страны?!
В ЯНТАРНЫХ ТОНАХ
Размеренной походкой экскурсанта
от славного Музея янтаря
иду на знаменитый остров Канта
под солнцем середины сентября.
Иду под впечатленьем от диковин,
несметных даже после всех утрат.
И, красочен, ухожен, полнокровен,
берёт меня в полон Калининград.
Возвышенный великими умами
и варварами пущенный под нож,
цветными воскрешёнными домами
с мозаикой янтарной город схож.
И вот я у собора, где философ
покоится под камнем гробовым...
Простого рода Кант – как Ломоносов,
но много ли найдётся равных им?
Один и тот же был у них учитель,
они при жизни встретиться могли,
но только лишь небесная обитель
свела бессмертных светочей Земли.
(Помянут русский гений неслучайно –
среди секретов, коим нет числа,
была раскрыта им и эта тайна:
янтарь – окаменевшая смола.)
Пастельными оттенками богата,
затеплилась вечерняя заря,
и кажется собор в лучах заката
божественным ларцом из янтаря.
ЗАКОН
Поэзия высокого таланта
звучит в словах Иммануила Канта:
«Две вещи наполняют душу мне
восторгом и почтеньем наравне,
с тем большей остротой и новизною,
чем глубже их постичь хочу умом, –
две вещи: небо в звёздах надо мною
и нравственный закон во мне самом».
Когда мы взяли Кёнигсберг впервые,
то Кант на верность присягнул России.
Тому, что отозвал он свой обет,
документальных подтверждений нет.
И я вам говорю вполне серьёзно:
умом и сердцем – наш мыслитель он.
Хоть так же над Европой небо звёздно,
но в ком остался нравственный закон?
ИНСТИНКТ
Я мирно созерцал морской пейзаж.
Безоблачное небо, птичьи стайки...
Внезапно скопом ринулись на пляж
кружившие у кромки моря чайки.
Они стремглав теряли высоту,
пикировали, цель держа на мушке,
и крыльями сцеплялись на лету,
мешая и препятствуя друг дружке.
На пляже тот, кого нарёк Платон
двуногим существом без оперенья,
смеясь, пернатым скармливал батон,
хоть вреден хлеб для их пищеваренья.
Их вёл инстинкт, а он безбожно плох,
когда крылатых сманивает с неба –
и те в борьбу вступают ради крох
на пагубу дарованного хлеба.
КОШАЧИЙ РАЙ
Известно всем, что гуси Рим спасли –
с легендою попробуйте поспорьте...
На краешке отеческой земли –
в Зеленоградске, городе-курорте,
где рай для кошек и отпускников,
услышал я похожее сказанье:
что будто бы за несколько веков
до той поры, когда сменил названье
старинный Кранц, посёлок рыбаков,
свели на нет припасы их съестные
прожорливые стаи пасюков;
и люди, отощавшие, больные,
молились, бросив лодки на мели;
и кошки им на выручку пришли,
и крыс передушили поголовно,
и славу заслужили, безусловно.
Конечно, прежний Кранц – отнюдь не Рим,
и этот сказ не столь неоспорим,
как тот, что Титом Ливием записан,
но даже лучший в целом свете край
не примет человек за сущий рай,
коль там оголодает из-за крыс он,
поэтому кошачье племя чтут
досель в Зеленоградске – бывшем Кранце.
Такая вот легенда, если вкратце.
Но райская ли жизнь для кошек тут?
В рекламе сомневаться учит опыт.
Сквозь аханья туристов слышу ропот
сердитых горожан. Кого костят?
Курортники везут сюда котят,
которым здесь не выжить без призора.
И это вам не сказка фантазёра.
ЛЕСНАЯ ПЛЯСКА
Деревья танцуют на Куршской косе –
конечно, не всюду, конечно, не все,
но добрая сотня сосновых стволов
изогнута в пляске под песню без слов.
А музыка есть и была бы слышна,
настань хоть на пару минут тишина,
но тонет мелодия в шумной толпе
туристов, идущих по экотропе:
сосняк огорожен, иначе сглупа
истопчет ранимую почву толпа.
В иной стороне, в корабельном бору,
деревья как будто стоят на смотру:
от первой до самой последней сосны
они поголовно стройны... и скучны.
А эти, с коленцами, радуют взгляд:
одних удивляют, других веселят.
Ботаники могут годами гадать,
откуда у сосен особая стать.
Какую догадку оправданной счесть?
Легенда о лесе диковинном есть.
Однажды в бору, за добычей гонясь,
увидел пригожую лирницу князь;
сражённый её красотой и игрой,
жениться решил на девице герой.
«Ты по сердцу мне, – отвечала она, –
но выйти за нехристя я не должна».
Язычник поставил условье своё:
пусть явит могущество Бога её.
По струнам ударила дева – и враз
пустились деревья в безудержный пляс!
ВИДЕНИЯ
Пелгусию, старейшине ижор,
виденье было перед Невской битвой:
окрасился зарёй морской простор,
как будто провели по горлу бритвой;
очам явилась ратная ладья,
а в ней, в одежде цвета олеандра,
Борис и Глеб, блаженные князья,
небесная подмога Александра...
И вновь помочь Руси пришли, как встарь,
святые в ризах райского покроя:
их видел в церкви инок-пономарь
вблизи гробницы невского героя.
«Вставай же, Александр, иди на бой, –
воззвали небожители сурово, –
Димитрий-князь, родной праправнук твой,
ведёт полки на поле Куликово»...
Когда отряд, отправленный вперёд,
татары потрепали под Казанью,
то царь Иван хотел свернуть поход,
коль верить монастырскому сказанью,
но Божью Матерь увидал во сне
и пращура – Димитрия Донского,
и Приснодева в зыбкой тишине
сказала ободряющее слово...
Сегодня между Доном и Днепром
опять идёт великое сраженье:
на поле вечной битвы зла с добром
соотчичи мои несут служенье;
и в их ряды, которых смять нельзя,
под алый стяг Спасителя, Мессии
встают святые русские князья
и грозные цари всея России.
ЛЕТЯЩИЕ С ЮГА
Желтеющий лесок продрог насквозь,
завяли на лугу пырей и клевер,
но с миром что-то странное стряслось:
не в южные края, а к нам на север
крылатые создания летят.
Не аисты муштруют аистят,
совсем другого рода эти «птички»,
недаром имя их берут в кавычки.
Они смертельный груз несут сюда,
в далёкие от фронта города,
в безжалостных к живым твореньям лапах.
Так хищники спешат на плотский запах.
Тараня по пути высотный дом,
они летят бомбить аэродром –
тот самый, на котором в сорок третьем
базировался лётный полк отца:
он в том полку сражался до конца
войны с её звериным лихолетьем.
Казалось бы, чудовище мертво,
но вылупились отпрыски его
и бесятся в потугах бесполезных
доставить гибель нам в когтях железных...
В урочный срок, победною весной,
покончим с необъявленной войной,
и дети не заплачут от испуга,
увидя в небе птиц, летящих с юга.
Август – ноябрь 2024