Александр ЛЕОНИДОВ. ФЛЕЙТОЧКА ИВАНОВА ПРОТИВ ДУДОЧКИ КРЫСОЛОВА. Повесть живых голосов

 

Александр ЛЕОНИДОВ (Филиппов)

ФЛЕЙТОЧКА ИВАНОВА ПРОТИВ ДУДОЧКИ КРЫСОЛОВА

Повесть живых голосов

 

«Гамельнский крысолов» – знаменитая европейская легенда об «инвесторе», пожирающем детей. Она якобы свершилась в городе Гамельне 26 июня 1284 года. Город мучили крысы, некий клоун (сказка подчёркивает его причудливую разноцветную одежду шута) волшебной дудочкой вывел всех крыс, а потом, не сошедшись в цене за услуги по «борьбе с коррупцией», точно так же волшебной дудочкой вывел всех детей, и сожрал их…

Легенда о Гамельнском крысолове – один в один, во всех деталях – прямая и буквальная аллегория Майдана! Проклятой дудочке пожирателей наших детей должно быть что-то противопоставлено. Мне кажется очень символичным в этом отношении слово «флейточка» в новой, пропитанной порохом и кровью, повести Николая Иванова. Это своего рода «логомахия», «война языков» – образов, метафор и смыслов, которая, если верить философам, лежит в основе основ всяческого противостояния.

Дудочка крысолова уводит население Гамельна в смерть. Флейточка тувинца, «самая маленькая из них, пикколо», мелодиями своими возвращает русских (жители Украины тоже русские, только больные бешенством и бесноватостью) в жизнь.

Очень символично, что повесть «Пока играет флейточка» ставит главным вопросом межнациональные отношения в огромной и многоязычной русской семье народов. Нации разные – Россия одна. Для каждого сына державы его Родина – вся огромная Россия.

Потому и не стоит перед ними выбор – идти воевать за свою страну и её народ или спрятаться, уехать. И крошечная флейта пикколо делает так, что (символически) поднимается многонациональная страна, снова учится ощущать себя единым целым.

Николай Иванов не был бы самим собой, если бы говорил в своих произведениях только о проблемах, которые война вывела на первый план. В первую очередь отдаёт он дань героизму русского солдата, его мужеству, стойкости, терпению. Поэтому неудивительно, что новая повесть Николая Иванова «Пока играет флейточка», несомненно, стала значимым событием в современной русской литературе. Это произведение вызывает живой отклик, и комментарии читателей, как отголоски разных поколений и мировоззрений, складываются в своеобразную мозаику, позволяющую составить представление об этом значимом тексте.

«Стиль Николая Федоровича всегда у меня вызывал восхищение…» – пишет один из читателей в комментарии. Он подчёркивает не столько мастерство слога, которое, как он справедливо замечает, встречается у многих, сколько необычную и разнообразную форму подачи. И действительно, Иванов не просто рассказывает историю, он вплетает её в канву многослойного повествования, где философские размышления переплетаются с яркими зарисовками из реальной жизни. Тот же читатель с сожалением отмечает, что предпочел бы прочесть повесть на бумаге, а не в электронном формате, подчеркивая тем самым значимость материального воплощения произведения.

Эта необычная форма подачи, отмеченная в первом комментарии, находит подтверждение и в другом комментарии. Читатель замечает, что материал подан тремя большими пластами: философско-политическим, изложенным в почти сказочной манере, а не в форме публицистики, а также двумя пластами реальной жизни – мирной и военной. При этом, как верно подмечает комментатор, автор доверяет читателю, рассуждая и чувствуя вместе с ним. Первый пласт, описывающий войну, предстает как мысль, второй – мир – как чувство, а третий, вновь посвященный войне, – как действие и работа. Такая взаимосвязь не просто создает многомерную картину, но и позволяет читателю глубже понять происходящие процессы, их неразрывность. Концовка повести, по мнению читателя, выдержана в стиле советского кино или старой сказки, что придает повествованию особую доверительную атмосферу.

Повесть Николая Иванова, по мнению ещё одного комментатора, можно смело назвать настоящей лейтенантской прозой. Это не просто дневниковые записи или нагромождение ужасов войны, но полноценное литературное произведение, что отличает его от множества других текстов на военную тематику. Этот комментарий говорит о том, что Иванов смог создать нечто новое и значимое в рамках традиционного жанра.

О традиции упоминает и следующий комментатор, отмечая, что «Пока играет флейточка» – это добротная традиционная постсоветская проза, которая уходит корнями к произведениям Михаила Анчарова, Ивана Стаднюка и Петра Проскурина.

Размышляя о комментариях, отметим и тот, который подчеркивает неординарность взятой ситуации и её доскональное исследование. Иванов создает живую, динамичную картину, прописывая характеры и события без пафоса, но с внутренней верой в неизбежность победы. В этом комментарии русскую литературу поздравляют с появлением новой повести о войне, что является лучшей оценкой произведения.

Таким образом, повесть Николая Иванова «Пока играет флейточка» не оставляет читателей равнодушными. Она вызывает дискуссии, восхищение и размышления о месте человека на войне и в мире. Многоплановость повествования, глубина характеров и связь с традициями русской прозы делают это произведение воистину значимым событием в современной литературе. И, как говорят сами читатели, очень хотелось бы держать эту книгу в руках, ощущая её вес и тепло страниц.

Важно и даже душеспасительно в целом наблюдать, как тема СВО с её неопровержимой необходимостью, но и невыносимой жгучей болью (ведь все силы ада, прямо по списку смертных грехов, ополчились на проклятой земле против русского народа), всё глубже проникает в современную литературу.

За поэзией, первой отреагировавшей на великие, страшные, тяжёлые и в то же время огнём лечащие душу русского человека события, теперь подтягивается и проза.

Книги Николая Иванова выглядят особенно ценным вкладом в военную прозу, так как автор не просто размышляет о происходящем на расстоянии, а лично бывает в зоне СВО, общается с мобилизованными. Этот опыт, безусловно, придает его прозе подлинность и глубину, делая её важным документом нашего времени. Книга, написанная человеком, побывавшим «за ленточкой», имеет все шансы стать по-настоящему значимой и актуальной для современного читателя.

Максим Жуков ещё в конце 2023 года, когда повесть только готовилась к печати, а публиковались лишь краткие отрывки из неё, – так прокомментировал один из отрывков: «Написано и впрямь необычно: образно и в то же время очень понятно, с такой хорошей долей нашего фольклора. Читаешь и будто смотришь кино, в котором, дабы снизить рейтинг, режиссёр идёт на всякие ухищрения. Отрывок небольшой и неясно – начало это, или уже ближе финал. Думаю, стоило бы для читателя разъяснить, какую часть «фильма» он посмотрел и заодно показать саму книгу в теле повествования. Добавить парочку иллюстраций, ну и продолжения хочется». Что ж, его желание сбылось, повесть теперь вышла целиком!

Литературовед Валерий Шелегов на сайте «Российский писатель» тоже делится своими размышлениями о повести Николая Иванова. Его цитата объёмна, но важна, и потому приведём целиком:

«Белинский дал определение ценности произведения: есть язык – есть произведение. Нет языка – нет результата. Язык, на котором говорят о человеке на войне, всегда связан с опытом автора. «Севастопольские рассказы» Льва Николаевича Толстого – образец прозы о войне. Где язык и знание предмета делают произведение высокохудожественным изображением мира и места во времени.

Язык повести Николая Иванова прекрасен. Понятен и минами-«лепестками» – это сегодня. Но нет «запаха крови». У Льва Николаевича Толстого и на батарее Раевского задыхаешься от порохового дыма. Человек на войне делает ту смертоносную работу, которую делали и наши предки на Руси. Орудия смерть несущие – разные. А психология страха и героизма в человеке войны неизменная.

Проклятый капитализм. Недоступность книг для простолюдина-читателя чудовищная. Интернета нет, как нет и телевизора часто. Но человек пожилой читает. Идет в библиотеку и часами сидит в читальном зале, просматривая свежие газеты (если они есть). Библиотека забиты разным хламом современных «донцовых» и «быковых» (Дм. Быков признан иноагентом, – прим. ред. ДЛ). Раз прикоснувшись к книгам этих авторов, читатель с проясненным сознанием книги эти больше в руки не берет.

И хорошо есть золотой фонд «советской литературы». Книги ветхие от времени, истрепанные многими руками. Но читатель поредел: вымирает советский читатель. А «буржуазный» так и не родился. Для такого читателя не родился и «буржуазный» писатель. Безвременье…». (Конец цитаты.)

Николай Иванов войну ненавидит – люто, яростно, но он её и знает, досконально, как облупленную, видит её насквозь. Его флейточка, звучащая наперекор вводящей в транс дудочке гамельнского крысолова, просвечивает войну, как рентгеновский снимок. Вот только одна цитата из повести, всего одна (а там много рассыпано таких жемчужин для наблюдательного и вдумчивого читателя), которая заставляет задуматься о корнях конфликтов. И о нашей ответственности за их возникновение и о трагических последствиях, которые они несут. Она призывает к более глубокому пониманию природы войны и её места в истории человечества.

«У войны потаённая обида на родителей лишь в том, что ей самой ещё не только не дали имени, но и в самом большом секрете держат место рождения. Прописали вроде на Украине, даже прикупили распашонку-вышиванку и дали время отрастить кудряшки. Но если сны снятся на английском языке? Если может спокойно переходить с немецкого на французский, с итальянского на польский, не имея при этом ни одного диплома за душой? Чья в ней кровь течёт в таком случае? И ещё есть мечта перезимовать в тепле и сытости родного дома. Но куда ни сунется, на каком языке ни поздоровается, родичи мгновенно закрываются как от прокажённой: взрослая уже, иди в Россию, добывай там себе кров и пропитание. Не впервой за последние столетия ей слышать этот адрес от неуёмных родственничков, да ещё крестят при этом, будто видят в последний раз...».

Эта цитата, полная метафор и аллюзий, обладает глубокой значимостью, раскрывая несколько важных аспектов восприятия войны и её влияния на человека.

В ней война персонифицируется, но одновременно лишается четкой идентичности. Её происхождение скрывается, ведь никто не хочет брать на себя ответственность за её появление, родство с её грязной кровью. Это отражает идею о том, что война – это нечто противоестественное, «рожденное» не по своей воле, а по воле других, «зачеловеческих» сил, «воздушного царства» «духов злобы поднебесной».  

Далее, подчеркивается использование конфликта в политических целях, манипулирование национальными символами и отождествление войны с определенной территорией.

Война предстает как нечто гибридное, многоязычное, не имеющее единого культурного кода. Это говорит о том, что её корни уходят глубже национальных границ, а идеологии, питающие её, имеют международный характер.

Здесь показана ещё и трагическая судьба войны, её стремление к «дому», но одновременное отторжение всеми. Она не желанна нигде, её появление вызывает страх и неприятие.

«Иди в Россию, добывай там себе кров и пропитание» – вот главное, вот сатанинская цель войны, направленной против Катехона, евангельского «Держащего» или «Удерживающего» мир сей! Иванов демистифицирует войну, показывая её не как природное явление, а как рукотворное, сконструированное явление. Подчеркивает её безродство и беспринципность. Раскрывает трагедию отверженности и неприкаянности этого явления. Предупреждает об опасности повторения исторических ошибок. И это только в одной цитате!

О повести можно ещё много говорить, много ещё привести блестящих цитат-афоризмов, но лучше пусть она сама скажет о себе! Лучше всего прочесть её в первоисточнике!