Валерий САВОСТЬЯНОВ. И ПОПРОБУЙ НАС РАСПОЛОВИНЬ!.. К 80-летию Победы

 

Валерий САВОСТЬЯНОВ

И ПОПРОБУЙ НАС РАСПОЛОВИНЬ!..

 

ФУРАЖКА

Светлой памяти моего деда-фронтовика
                 Кострюкова Николая Алексеевича

В боевом солдатском званье,
В гордом званье старшины,
В новом обмундированье
Возвратился дед с войны.

Гимнастёрку и рубашку,
Пару яловых сапог
Износил он.
                         А фуражку
Почему-то всё берёг.

Надевал фуражку в праздник,
Очень ею дорожа.
Бабка скажет: «Новой разве
Нету? Всё для куража!

Как в такой пойдёшь к соседу:
Не хозяин, что ль, рублю?
На базар поеду в среду –
Шляпу там тебе куплю…»

Дед припрятанную «Старку»
Брал: да что тут говорить? –
Спорить с бабкой, что по танку
Из винтовочки палить…

Не спеша он шёл к соседу,
Что под Курском воевал,
И с соседом за Победу
«Старку» – чаркой распивал.

С ним, осколком ослеплённым,
Пел о самом дорогом,
Пел и плакал!
                          И гранёным –
Пил за мёртвых самогон!

Добирались и до бражки…
Правда, ум не пропивал:
Никогда чужой фуражки,
Уходя, не надевал.

Перед бабкой отвечая,
Говорил: «Да что там пью? –
От чужих же отличаю
Я фуражечку свою!» –

«…Отчего ж тебя качает,
Что корову в борозде?
Знаю, как ты отличаешь:
Ты ж – на ощупь, по звезде!..».

Дед молчал. Когда ж от брани
Строгой бабки уставал,
Не ложился на диване –
Уходил на сеновал.

И проваливаясь в небыль
От нахлынувшей тоски,
Видел он, как шли по небу
Краснозвёздные полки.

Там по цвету и по лаку,
По немеркнущей звезде –
Узнавал свою фуражку!
Ту, что в доме, на гвозде…

 

СОЛДАТКА
Враги оставили село –
Лишь пленных «положили»
Да их укрывших…
                                   Повезло:
Цела, сыночки живы.

Враги оставили село –
А почтальонша с горки
С казенной сумкой. –
                                    Повезло:
Ей только «треуголки».

Ну что ж, проклятые ушли,
Избу не запалили.
Корову, правда, увели,
Собаку застрелили.

Да это горе – не беда:
Кого теперь страшиться?
Ну а еда – так лебеда
И Васькина ушица.

Пускай не досыта, не всласть,
Да ладно – ноги носят.
К зиме ж колхоз – Советска власть! –
Чего-нибудь подбросит...

А что как вол она, и гуж
Выматывает жилы,
Так что с того? – Вернется муж,
А все сыночки живы!

И всяк обшит, и всяк обут,
А в печке – щи да каша.
Вернется муж: «Ну, как вы тут?..
Ну что ж – спасибо, Клаша!..

А я гляжу: на хуторке –
Вся наша деревенька?».
Тогда на мужниной руке
Всплакнет она маленько
И скажет:
                «Все тут – кто живой:
Куда ж им прислониться?..
А Клим соседкин – под Москвой.
В сердцах она бранится:
«Твой – жив! А мой?..

Вы – куркули:
Вы в среду щи солили...».
Корову, правда, увели.
Собаку застрелили…».

 

ДЕДОВЫ МЕДАЛИ
Мне однажды наподдали,
Что стащил из сундука
И привесил две медали
Я на лацкан пиджачка.

«Ты попробуй, постарайся –
На войне их заслужи,
А уж после – хошь, играйся,
Хошь, в сундук их положи…».

Ждали деда.
                         Дед награды
Взял – и, вспомнив про бои,
Молвил: «Пробовать не надо –
Лучше носит пусть мои…».

 

ДЕДУ
Мы попросим нашу бабку
Протопить нам к ночи баньку,
И, ступая на порог,
Мяты, липы, зверобою
Не забудем взять с собою,
Чтобы слаще был парок.
В шайке веничек распарим,
Чайник травами заварим –
Помогает пропотеть,
Будем чаем упиваться,
Долго веником стегаться –
Каждой клеточкою петь!
Дверь откроем – и с разбега
Упадём в объятья снега!
И под юною луной
Канут хвори и заботы,
И к тебе вернутся годы,
Годы, взятые войной!..

Если ж так вернуть их сложно –
То, давай, тогда мы сложим
Жизнь твою и жизнь мою
(Пусть мне тоже будет больно!)
И разделим –
                          как обоймы
Поделили бы в бою!
И расправятся морщины –
Жизнь примеряют мужчины
Вновь, как чистое бельё…

Как, тебя мочалкой драя,
Я о шрамы обдираю
Сердце штатское своё!

 

СКРОМНОСТЬ
Бабку старую проведаю,
Дом и сад перед крыльцом,
Где отмеченный Победою,
Золотым её венцом,
Жил мой дед –
                    до часа смертного,
До сырого бугорка –
В скромной роли неприметного
Простофили-мужичка.

Не кричал: «Мы жизнью тёртые:
Вынь-положь, – а нас уважь!».
Говорил: «Герои – мёртвые,
А живым награды – блажь.
Грех рядиться перед вдовами:
Сколь уж лет они в тоске».
И лежали ненадёванны
«За отвагу» в сундуке…

Жил мой дед –
                      колхоз выхаживал,
Быть старался, где народ.
Много делал,
                          мало сказывал,
Вдов стесняясь и сирот.

 

ЧУЧЕЛО
Чучело сделала бабка – пугать воробьёв:
дедов пиджак и фуражку на кол нанизала.
Будут кадушки под осень полны до краёв:
хватит нам всем, и останется что для базара!

Горя не знаем весь год: приезжай и бери.
Бабушка, милая, это всё правильно вроде –
только зачем тебе чучело, коль от зари
и до заката ты крутишься на огороде?

Куст затеняет, –
                        пилою-ножовкою – вжик,
сухо – ты с лейкой,
               сорняк показался – ты с тяпкой…

Бабка смеётся:
                            «Какой-никакой, а мужик!
Правда, молчун – да о чём разговаривать с бабкой?..»

 

МОРАВСКО-ОСТРАВСКИЙ ОРЕШЕК
Верю я, что общую Победу
Чтить наш общий мир не перестал!
И на Праздник в Чехию поеду:
В личный тур – по дедовским местам.

Посещу Моравию, Судеты,
Одру и Карпатский перевал –
Передам поклоны и приветы
Тем краям, где дед мой воевал.

Здесь, в горах, я думаю, пореже
Спесь гремит в победный барабан –
Здесь Моравско-Остравский орешек:
Долго нам он был не по зубам.

Спросят: «Что ты вспомнил это? Кто ты?» –
Тот я, в чьём роду фронтовики,
Знающий, как остравские доты
Здесь косили русские полки.

И не свитки сталинских приказов
Положить хочу я на весы,
А дороги дедовских рассказов,
Вздохов, умолчаний и слезы.

Наших мёртвых не вернуть обратно:
Что им наша спесь и наша лесть?
У весны победной – были пятна!
Что же? – И на солнце пятна есть!..

И когда помянем и отплачем,
То, последний выплеснув елей,
Поблагодарим и неудачи –
Завтрашних побед учителей.

И не попеняем генералам,
Чтя их путь и нимбы их седин.
Мой поклон им, пусть не гениальным:
Всё же дед вернулся – невредим…

 

ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ ТЫСЯЧ С ПОЛОВИНОЙ

В боях за честь, свободу и независимость нашей Родины
                                   на Тульской земле погибло 38,5 тысячи
                                       воинов Советской Армии и партизан
 

Над землёй родною,
                                над равнинной,
Тридцать восемь тысяч с половиной
Душ солдатских – белых облаков.
Тихо – можно к матери, к невесте,
Ветрено – и вновь они на месте
Павших командиров и стрелков.

Над землёй родною,
                                    соловьиной,
Тридцать восемь тысяч с половиной
Гнёзд не свито – плачут соловьи.
Песням их теперь слезами вытечь:
Тридцать восемь с половиной тысяч
В рощах их не скажут о любви.

Над землёй родною,
                                      тополиной,
Тридцать восемь тысяч с половиной
Новых рощ не встанет средь полей:
Не сажать –
                      откуда же им взяться? –
В честь детей своих, что не родятся,
Здесь отцам убитым
                                      тополей.

Над землёй родною,
                                     над невинной
В тридцати восьми да с половиной
Тысячах оборванных «Люблю!» –
Тридцать восемь с половиной тысяч
Звёзд зажечь
                        и обелисков высечь!
Не успею – сыновьям велю…

Над землёй родною,
                                      над былинной,
Тридцать восемь тысяч с половиной
Муромцев, Поповичей, Добрынь –
Вместе с нами русское раздолье
Сторожат от горя
                                 и раздора.
И попробуй нас располовинь!..