Марк НЕКРАСОВСКИЙ 
Марк НЕКРАСОВСКИЙ
ЗА ДРУГИ СВОЯ
Рассказ
Нет любви больше той, если кто душу свою
положит за други своя.
Евангелие от Иоанна, 15:13
Избитого Анатолия бросили в камеру. Анатолий, не обращая внимания на боль, поднялся с пола и прислонился к стене. Камера не освещалась, и ничего не было видно, но судя по спёртому воздуху и стонам, была забита людьми до отказа.
– Кто ты? – спросили из темноты, и Анатолий по голосу узнал спрашивающего – Сергей Тюленин.
– Это я, Анатолий Ковалёв.
– Анатолий, ты же ушёл из города, зачем ты вернулся?
– Как зачем? Мы же клятву давали – помогать друг другу. Я хотел собрать ребят, напасть на полицейский участок и отбить всех арестованных.
– Помог? Ты нарушил приказ уходить из города. Приказ!!! И теперь ты погибнешь вместе с нами. Кто за нас отомстит врагам? Эх, ты…
Анатолий и сам понимал, что всё сделал не так, как надо. Не надо было идти домой. Кто-то из соседей донёс в полицию и вот теперь он вместе с ребятами в тюрьме и разделит их участь. А участь у всех одна – пытки и смерть.
– Я им ничего не сказал.
– Они и так всё знают. Кто-то нас предал и всё им рассказал. Всё. А пытают они нас ради удовольствия и чтоб сломить наш дух. Не дождутся!!!
Анатолий присел на пол и, облокотившись на стену, попытался заснуть – надо сохранить силы. Били его впятером во главе с начальником полиции Соликовским. Потом душили, пока Анатолий не потерял сознание. Пришёл в себя – опять били и опять душили. Били, пока сами не устали бить. Мечтают его сломать – не дождутся. Так просто они его не убьют – хоть одного, но он придушит. Надо лишь выбрать момент, а он будет. Обязательно будет. Знает он этих полицейских. Дисциплина показная – когда немцы или начальство рядом. Сам был полицаем. По заданию организации Анатолий устроился в полицию, чтоб предупреждать ребят о готовящихся против подпольщиков операциях. Предупредил о Бирже труда – там собирали списки молодёжи Краснодона для отправки их на работы в Германию. Сожгли они тогда биржу вместе со всеми списками. Предупреждал об облавах. Правда, «служил» Анатолий недолго – выгнали за нерадивость. Эх, если бы не арестовали, нашёл бы он двух или трёх ребят с оружием, да зная полицейские порядки – отбил бы он всех арестованных, а если бы и не отбил, то отомстил так, чтоб враги Краснодон надолго запомнили.
Утром, когда лучи солнца проникли в камеру через маленькое зарешёченное оконце, Анатолий понял, что его план освобождения молодогвардейцев был неосуществим. Изуродованные пытками ребята передвигались по камере с трудом, и чтобы их спасти, нужен был транспорт. Два или три грузовика. Почти все подпольщики были арестованы и сидели в тюрьме. Не нашёл бы он себе ребят с оружием. Не нашёл…
День, ночь и ещё один день пролетели страшным кошмаром – ребят выволакивали из камеры, пытали, и бросали бесчувственные тела обратно. Несмотря на то что его избили при аресте и последующем допросе, Анатолий чувствовал в себе силы к сопротивлению – тренированные мышцы как корсет защищали кости. Долгие годы тренировок закалили его тело. К ночи второго дня ареста дверь камеры открылась, и полицейские по списку стали вызывать заключённых: «Вас переводят в Ровеньки». Все понимали – их ведут на казнь. Но никто не стал просить палачей о пощаде. Сергей Тюленин, попавший в расстрельный список, выходя из камеры, крикнул на прощание товарищам: «Наши близко. Они освободят город и отомстят за нас». На крик заглянул помощник начальника полиции Захаров. Увидев знакомое лицо – Анатолий «служил» до увольнения под его началом, – он приказал, указывая на Анатолия: «И этого добавьте, будет у меня восьмидесятым». Семьдесят девять человек он расстрелял собственноручно, а Анатолию «оказал честь» стать восьмидесятым. В расстрельный список молодогвардейцев попало восемь человек. Семь парней и одна девушка. Ребята были избиты так сильно, что до места казни сами бы не дошли, поэтому были выделены две телеги. Каждому смертнику связали телефонным проводом за спиной руки и бросили в телегу. Анатолию повезло – его вязал не местный полицейский, который ничего не знал о нём и о его силовых представлениях на сцене. Когда его вязали, Анатолий напряг мышцы рук и расслабил их лишь на телеге. Провод уже не впивался в кожу, и Анатолий попытался его разорвать. Холодно на улице – зима, мороз; на ногах тряпичные чуни, а из одежды трусы, рубашка да вязаная кофта, штаны у Анатолия забрали, чтоб унизить – без штанов побег не совершишь, но по лицу Анатолия скатывались крупные капли пота, от напряжения. Провод поддался, и Анатолий освободил кисти рук. Незаметно для конвоиров он шепнул Мише Григорьеву, который лежал рядом с ним: «Миша, давай бежать. Я сейчас развяжу тебя. У нас получится». Но Миша прошептал в ответ: «Беги сам. Я не могу. Еле хожу. Отомсти за нас. Отомсти…».
Телеги остановились. Конечная остановка – шурф шахты №5. На фонарном столбе висела лампочка, освещая место казни. Здесь их казнят, а тела сбросят вниз. Полицейские начали стаскивать обречённых с первой телеги и ставить на краю шурфа. Сергей Тюленин, Аня Сопова, Виктор Лукьянченко и четвертый молодогвардеец, имя которого Анатолий не знал, были взяты первыми на казнь. Прежде чем их скинуть в шурф, полицейские с явным удовольствием стали их избивать.
Полицейский, охранявший телегу, на которой приехал Анатолий, отвернулся от охраняемых, и стал смотреть на избиение. Анатолий понял – надо бежать. Резким ударом, вложив в него всю свою силу и ненависть, Анатолий сбил полицейского с ног и кинулся в темноту. Он выиграл несколько секунд и это был его шанс на спасение. Анатолий слышал хлопки выстрелов и свист пуль. Те, что свистят, не его – они мимо.
Только не в ногу. Только не в ногу… молил он. Кого? Бога, маму, любимую? Анатолий не знал. Он бежал так быстро, как никогда до этого не бегал. Кофта мешала бежать, и он скинул её на землю. Тряпичные чуни слетели с ног и дальше он бежал босиком. Одна из пуль ударила его в правую руку чуть выше локтя, и он почувствовал, как кровь тёплой струйкой побежала по руке. Только не в ногу!!! Выстрелы прекратились и Анатолий понял – враги его уже не видят. Никто его не преследовал – побоялись оставить своих жертв без присмотра. Анатолий повернулся лицом к шурфу. Там в темноте одиноко светилась электрическая лампа, и там были его товарищи, которых эти нелюди казнят. «Я отомщу!!!» – крикнул Анатолий и побежал в сторону города. Первые дома он пропустил, понимая, что будет облава и его будут искать именно в них. Чем дальше он убежит – тем лучше. Когда он бежал от смерти – сердце вылетало из груди и пот струился по всему телу. Но сейчас Анатолий стал замерзать. Если он не найдёт убежища, то погибнет – замёрзнет насмерть. Анатолий постучал в окно ближайшего дома. На стук отозвался хозяин дома:
– Чего тебе?
– Пустите товарищ, а то замёрзну.
Хозяина, аж передёрнуло:
– Какой я тебе товарищ, иди отсюда Христа ради.
В следующем доме на стук даже не ответили, и только в третьем домишке ему открыли дверь. Хозяева покормили и согрели Анатолия, а утром дали ему одежду. Женскую. Одел её Анатолий. Повязал голову платком, скрючился. Бабка бабкой. Мама родная не узнает. Куда идти? Конечно, к Тоне, к своей любимой. Как радовалась Тоня, когда он пришёл.
– Нам сказали, что вас всех убили. Но я знала, что тебя не убьют, что ты придёшь ко мне. К себе домой тебе идти нельзя. Там будут искать в первую очередь.
На следующий день отец Анатолия пришёл к Тоне домой. Обнял он сына и заплакал от радости:
– Три раза полиция приходила. Тебя искали. Здесь тебе тоже отсиживаться нельзя. Надо идти к моим друзьям в деревню. Спрячешься там и дождёшься прихода наших.
Фронт приближался. Немцы стали злее. Не сегодня-завтра начнётся их отступление, а значит будут угонять трудоспособное население с собой. В Германию Анатолий не хотел. Из деревни надо уходить, пока не поздно. Схорониться. Дожидаться прихода наших. Место у него было такое – заранее подготовил. В балке, прямо на склоне он вырубил пещерку и от непогоды прикрытие, и костёр развести в ней можно – никто и не заметит. А наши скоро придут. Слышно, как пушки бьют, – значит наши уже рядом. Анатолий шёл по степи и уже приближался к своему схрону, как услышал за спиной крик: «Стой, стой падла». Анатолий обернулся и увидел вооружённых всадников с белыми повязками на правой руке. Полицаи! Попался! От коней не убежишь. Был бы пистолет или хотя бы граната – никуда бы Анатолий не побежал, а встретил бы смерть лицом к лицу. А так… Он побежал. Бежал, не чувствуя под собой ног. Храп лошадей приближался – ещё минута и поймают, но вдруг перед ногами Анатолия оказался карьер. Небольшой, старый, с копанкой. Копанка ещё дореволюционная – деревянные стойки на входе покосились – вот-вот рухнут. Рискуя сломать ноги, Анатолий прыгнул вниз. Повезло – цел. Ещё несколько секунд, и он влетел в копанку и в это последнее мгновение он почувствовал сильный удар в спину. Попали, гады…
Ноги сразу же стали ватными, но он продолжал идти вперёд, уже ни на что не надеясь. Пройдя ещё несколько шагов, опёрся на шахтную стойку и сполз на землю. В метрах пятидесяти светился вход и раздавались голоса:
– Я, кажись, в него попал.
– Точно, попал, гляди – кровь на снегу…
– Нужно добить комуняку. Николай, добей его.
– Нет я не пойду. А вдруг у него пистолет или граната? Сам иди и добей.
– Да ладно, не спорьте, братцы. Всё равно он сдохнет: в спину попали. А ещё кинем пару гранат. Там ему и будет смерть…
Что-то влетело в выработку и рвануло. Рвануло так, что Анатолий потерял сознание…
Очнулся он оттого, что услышал стук. Такой стук ни с чем не спутаешь: кирка шахтёрская бьёт по угольку. Значит, в шахте он не один. Анатолий пополз на этот звук, не понимая – слышит ли он его или это предсмертная галлюцинация.
***
Проснулся Анатолий на сбитой из необструганных досок лежанке. Ничего не болело. Ни голова, ни спина. Как и не было контузии и ранения в спину. На нём вместо одеяла лежала заячья шубейка. Небольшая комната была зашита досками, а посреди неё из красных кирпичей, обмазанных глиной, была сложена печка, в которой весело трещал огонь. На печке что-то варилось в чугунном котелке. Пахло чем-то очень вкусным, как в детстве. «Кулеш», – догадался Анатолий.
Рядом с печкой сидел старичок с лохматой бородёнкой. Сидел не без дела: то уголь подбросит, то варево помешает.
– Проснулся? – спросил он, не оборачиваясь к Анатолию. – Давно я этого ждал. Долго же ты лечился. Чуть не умер… и всё в бреду говорил, что тебе надо то ребят спасти, то за них отомстить. Кого спасти? Кому отомстить? Рассказывай, не бойся. Меня все зовут Шубиным и живу я в шахте…
И сам того не ожидая, Анатолий рассказал старичку о ребятах, о том, как они боролись с фашистами и как попались по глупости, а может и по предательству. Как дан был приказ всем членам организации уходить из города, а он его не выполнил: хотел спасти ребят – организовать побег из тюрьмы. Как зашёл домой, а кто-то из соседей донёс на него, и немцы его арестовали. Как пытали его и друзей в тюрьме, и как убивали друзей у шахты № 5, а он убежал. Как прятался у знакомых в деревне, дожидаясь наших. И как бежал по степи от полицаев. И чудом спрятался в копанке. Старик слушал, не перебивая, а когда Анатолий закончил, спросил:
– А кто же вас так мучил и убивал? Немцы?
– Если бы немцы, дедушка, свои. Я с некоторыми учился, а другие соседи, знакомые.
– Никакие они не свои. Предатели не могут быть своими.
– Да не могут, – согласился Анатолий.
– Значит, не зря я тебя от смерти спас и лечил. Я чувствовал, что человек ты хороший.
– Дедушка, а немцы уже ушли?
– Ушли, давно ушли.
– И наши в городе?
– Наши в городе, только опять наступают на город фашисты. Предатели и полицаи.
– Значит, мне в город нужно. Помогать нашим. Только как я пойду? Одежда моя где?
Одежды на Анатолии действительно было мало: трусы семейные и майка.
– Одежда, говоришь, где твоя? Нет её. Посекло осколками гранаты. Не одежда, а ветошь. Но ты не расстраивайся. Есть у меня шахтёрская роба и кирзачи. Тебе будет в самый раз. Много их бесхозных осталось после закрытия шахт.
Полез дед в скрыню и достал обещанное. И действительно всё подошло Анатолию, будто ему на складе по его размерам выдавали. А дедушка его и спрашивает:
– Мечта есть у тебя Толя?
– Была у меня мечта – ребят освободить и спасти, но не смог. Убили их всех. Теперь я мечтаю за них отомстить.
Дедушка полез в карман своих штанов и достал бутылочку из темно-зелёного стекла. Старинная бутылочка.
– Ну, тогда выпей со мной на прощание моей настойки. На всех донбасских травах настаивал. Даже на той, что и ботаники не знают. Я её в честь себя Шубинкой назвал. Сила в ней огромная. Воля к жизни. Динозавры вымерли, а она живёт. Если сердце честное и доброе, то все желания настойка исполнит. Всё сбудется.
Глотнул Анатолий из бутылочки. Ох и хороша настойка! Глоточек маленький, а ощущение – будто идёт он по степи, пряный запах полевых цветов и трав, и сила во всём теле, кажется, и гору свернуть готов. Повёл его дедушка Шубин по выработкам и штольням. Долго шли, да и вышли как раз там, где спрятался Анатолий от полицаев. А вокруг лето. Бежал зимой, а вышел летом.
– Сколько же я болел?
– Долго, очень долго. Зато вовремя проснулся. Как раз тогда, когда ты Родине нужен.
Попрощался с дедушкой Шубином Анатолий и зашагал по степи. Где идёт, а где и пробежит. Сила так и прёт из Анатолия. А возле лесополосы на повороте на Краснодон его остановили парни, одетые по гражданке с винтовками в руках. На одном была пилотка со звёздочкой. Значит свои. Хозяин пилотки и был командиром в группе. Посмотрел он на Анатолия и спрашивает:
– Откуда идёшь, парень?
– Из шахты, – ответил Анатолий.
– А я думал, что на танцах был, – пошутил командир.
И все ребята засмеялись шутке. Какие танцы в робе и кирзачах?
– Куда идёшь? – продолжил командир.
– Нашим помогать с фашистами драться.
– А сколько тебе лет?
– Двадцать один, – соврал Анатолий, прибавив себе два года.
– Врёшь ты, парень. Тебе лет девятнадцать. Не больше. Ну, да ладно. Если в шахте работаешь, то и воевать можешь. Правда, оружие у нас дедовское, но ничего – добудем себе новое.
Так Анатолий стал бойцом краснодонского ополченческого батальона. Шло лето 2014 года.
***
Как он попал из 1943 года в 2014 год, Анатолий старался не задумываться. Читал он когда-то рассказ про Рипа Ван Винкля, который тоже заснул и проснулся через сто лет. И он лёг и заснул на семьдесят с хвостиком лет. Зато как вовремя проснулся – время бить фашистов. А может его просто контузило, и он забыл своё настоящее имя, взяв себе имя героя молодогвардейца? Но если это так, то он как минимум доктор наук, специализирующийся на Молодой гвардии. Молодой, никому не известный доктор наук. Или после контузии он впал в кому, а когда человек в коме, то он не стареет.
А дедушка Шубин? Да кто же не знает Шубина? Шахтный домовой. Плохих людей наказывает, хорошим помогает. Хотя, если разобраться, никакой здесь мистики и нет. И Шубин не домовой, а старый шахтёр, оставшийся на старости лет без собственного дома и близких. Живёт он в шахте? Так там же тепло и платить за жильё не надо. Уголька мешок нарубит. Отнесёт в посёлок. И есть деньги на хлеб и кашу.
Воюет Анатолий с июня 2014 года. Хорошо воюет – родителям за него не было бы стыдно. Жаль они не дожили до его возвращения. И девушка его не дожила. Шутка ли столько лет прошло. Говорят, долго его ждала. Надеялась, что он вернётся…
А сегодня утром он получил осколочное ранение в правую ногу. Дотащили его братья до временного санитарного пункта. Здесь и оказали ему первую медицинскую помощь.
Ногу, в которую вколола обезболивающее медсестричка Ниночка, он уже не чувствовал. Хотя понимал – если её не ампутируют, то он всё равно останется на всю жизнь калекой. Хотя нет. Не останется. Ведь жить ему не больше пяти минут. Ему, медсестре и всем раненым, лежавшим вокруг него. Временный санитарный пункт находился в низине, прикрытый с трёх сторон от врагов холмами. А вот с четвёртой стороны к ним пришла смерть в виде новенького ВСУ-шного танка. Танк стоял выжидая. Видно, ещё не верил в своё счастье – раненые ополченцы без прикрытия… Наконец решились – танк заревел мотором и поехал на них. Пули бережёт. Давить будет. Танк не каждое оружие остановит. Эх, сюда бы ручной противотанковый гранатомёт. Ручная граната не спасёт. Хотя нет. Если сделать связку из нескольких гранат и рвануть их под траком танка, то он остановится. А гранаты у него есть. Анатолий рванул из сумки три гранаты. Сорвал с себя бинт и, не обращая внимания на то, что из раны струйкой побежала кровь, связал бинтом гранаты – сделал связку. Сделал, и пополз навстречу своей смерти…
***
– Тут такое дело товарищ командир. Танк ВСУ-шный на наш лазарет наскочил, а он без прикрытия. Медсестра и семьдесят раненых. Танк по ним даже и не стрелял. Решил давить «вату». А один раненый в ногу боец лёг с гранатами под танк. Взорвал танку гусеницу. Сам погиб, но танк остановил. А тут наши подоспели. Сожгли танк вместе с экипажем. Таких в плен не берут.
– Откуда солдат? Надо родным сообщить.
– В том-то и дело. Никто не знает, кто он и откуда. Прибился он к ополченцам летом 2014 года под Краснодоном. Бился за Новосветловку и Хрящеватое, на Иловайском направлении. Хорошо бился – за спины товарищей не прятался. Говорил всем, что он из Краснодона, молодогвардеец и зовут его Анатолий Ковалёв. Смотрел по соцсетям в интернете – нет такого. Вернее, есть такой молодогвардеец. Бежал с места казни в 1943 году и пропал без вести. И фотография есть в виртуальном музее. Правда, эта фотография не его, а его двоюродного брата. Но те, кто знал Анатолия, говорили, что они были похожи. Да и наш Анатолий очень похож на музейное фото. Так что мы не знаем, где его родственники живут, и кто они.
– Не мог он, видимо, назвать своё настоящее имя. Наверное, его близкие под нациками – боялся их подвести. Говорил, что он молодогвардеец? Все мы здесь молодогвардейцы. И ты, и я. Будет Победа – узнаем имя героя, и будет его имя золотыми буквами сиять на обелиске. И его и других… Герой – себя не пожалел, а товарищей спас. Погиб за други своя…