Анатолий ПОБАЧЕНКО 
Анатолий ПОБАЧЕНКО
ЕВРОПА, или Недругам России
Венок сонетов
1.
С Европой встретиться – не ново,
известны все её дела:
раздоры, склоки, клевета
и крестоносцев злобный норов.
Принцессам нравятся обновы,
брильянтов роскошь, соболя,
водить на балах кренделя,
тузов ловить себе бубновых.
Грести всегда богатства мира –
вот клятва золотого клира,
мамоны смертный заговор.
Там бог для каждого – нажива,
она обманчива и лжива,
её мы знаем с давних пор.
2.
Её мы знаем с давних пор
чванливой, чопорной, никчёмной,
по миру – след кровавый, чёрный,
в руке недрогнувшей – топор.
Власть тьмы, холуев верных хор
да их презрение к учёным,
мечтой о правде увлечённых…
Кто выдержит невежд напор?
Так сила тёмная, как турок,
показывая свою дурость,
убить могла, неся замор,
не поведя при этом бровью…
Пролито много было крови,
когда она встревала в спор.
3.
Когда она встревала в спор
междоусобиц княжеств русских –
все видели лом копий прусских
и падший в грязь былой задор.
Не будем говорить в укор
(вы не индусы, не этруски),
от вас есть опыт делать розги…
Сказать по сути: шёл к нам вор.
Таким гостям был приговор –
рогатина и жаркий двор.
Нам помогала весть Христова.
С победой лили брагу всклень!
Но, что ни век, мечтала чернь
сломить славян, убить готова.
4.
Сломить славян, убить готова
власть франков, бриттов голубых,
поклонников богов иных,
в цене где не зерно – полова.
Герой ваш – славный Казанова,
Жуан – обманщик дев любых,
он знает «верный» толк в любви,
и этим в мире коронован.
Мусолят многих имена –
есть Карл Великий, Ханс бредовый.
Но Жанна д’Арк у вас одна!
Простите, нет у вас икон!
Издалека, как испокон,
доныне слышен треск ледовый.
5.
Доныне слышен треск ледовый,
побоища забыть нельзя.
Там в латах рыцари скользят
по льду, по памяти суровой.
Не вредно вспомнить длань Петрову!
Быть может, Новый Друг не зря
пальнёт на Запад из ружья,
висящего в Музее Права?
Мне издеваться не пристало
над снегом прошлым и подталым,
я чту Эдгара По Линор.
Но чувствую, не разбираясь,
плывёт ко мне, как будто каясь,
картавый звук из тёмных нор.
6.
Картавый звук из тёмных нор
звучит, но это – не Верлена
и не Рембо стихов колено
спускается с Альпийских гор.
Стремясь свой искупить позор,
французы избежали тлена,
но не забыли ужас плена
и шаромыгов тусклый взор.
Зима, помощница лихая,
родную землю укрывая,
врагам стелила белый мор,
«утешила» морозной песней
не только из Парижа вести,
и льстивый бритта разговор.
7.
И льстивый бритта разговор,
и турков ятаган крылатый,
и шляхты роскошь бесноватой,
и галлов с кельтами кроссворд
могли навесить оговор
на Русь святую… Знать пузатых
и севера людей носатых
вела порой коварный торг.
Недолго длился наговор,
клеветников презренных ор,
поющих о венке терновом.
Они раскладывали снедь
и – с ядом – говорили ведь
о помощи (для нас – не новой!).
8.
О помощи (для нас – не новой!)
не думали, как дураки,
и не тупились казанки
от сладких слов и бестолковых.
Нам хороша своя обнова.
Просторы наши велики,
и реки полны, глубоки,
и лес ещё стоит дубовый.
Сибири лиственницы держат
сень италийскую, как межеть
между искусством-ремеслом.
И радостны под утро Оры.
Русь не пугают в Чёрном море
шипенье волн и скрип весла.
9.
Шипенье волн, и скрип весла,
и Леты плеск, реки Господней,
такой, что кануть в преисподню
нельзя – судьба невесела.
Но мысль иная подошла:
что надо с тучей многоводной,
подобно участи природной,
попасть под дождь – и все дела!
Очистить душу полем чистым,
наитием известных истин,
вражде не скажем: «исполать!».
Порвать свободным добрым словом
веками свитые оковы –
плетенья хитрости и зла.
10.
Плетенья хитрости и зла
найти не смогут оправданья.
И слуги, обжираясь данью,
получат всё своё сполна!
Куда вас жадность занесла?
Элита куплена деньгами.
Запачкала навек их знамя
нацизма липкая смола.
Освенцима дымит зола,
но ложью пресса их полна,
и подлость хитро разум ловит.
Кавказ пытаются поджечь.
А тех, кто рад под доллар лечь,
наш берег южный ли не помнит?
11.
Наш берег южный ли не помнит,
как рыжий пёс «пускал слюну»,
чтобы достался и ему
кусок земли на море Чёрном,
а там, где Львов и город Ровно,
успел в строку «друзьям» ввернуть
сокрытую корыстью суть.
Не говорим уже подробно,
что моря Северного житель,
скрывая ненависть под китель,
косил на Запад взгляд всегда.
И, потонув в сиянье ночи,
коней седлая, между прочим,
на север двигалась орда.
12.
На север двигалась орда,
страстей заокеанских свита,
и с ней покорная элита –
«друзей» продажных череда.
Вот такова евросреда!
И сколько слёз уже пролито
о верности друг другу летом,
зимой – не видно и следа.
Уже арктическая свежесть
идёт и к вам! И вот так невесть
Тогда «союзнички» прозрели:
Русь поднялась из колыбели.
Сковал им горло холод льда.
13.
Сковал им горло холод льда,
а дикость – наше бездорожье.
Даны нам совесть, слово божье,
и выдюжить завет нам дан!
Не обольстит чужой charmant,
не склонимся к его подножью.
Себя измазав жёлтой ложью,
забыли, кто есть – Шеридан?
Шекспир и Андерсен, Золя –
все живы… Наша-то пискля
радёшенька сухой соломе,
слюнявит русские слова.
Больна, однако, голова,
и до сих пор суставы ломит…
14.
И до сих пор суставы ломит
от завыванья русских вьюг,
их не боится только друг –
его душа блаженство ловит.
Таков наш индивид-феномен.
Коротка память, тесен круг
легко идущих на испуг,
вранью поверить быстро склонен.
Но мудростью велик Восток.
Славян не высохнет исток,
и это для кого-то новость?!
В живое воплотим мечты.
А выводы – они просты:
с Европой встретиться – не ново.
15.
С Европой встретиться – не ново,
её мы знаем с давних пор:
когда она встревала в спор –
сломить славян, убить готова.
Доныне слышен треск ледовый,
картавый звук из тёмных нор
и льстивый бритта разговор
о помощи (для нас – не новой!).
Шипенье волн и скрип весла,
плетенья хитрости и зла
наш берег южный иль не помнит?
На север двигалась орда –
сковал им горло холод льда,
и до сих пор суставы ломит.
Февраль 2025
Уже само искусство столь мастерского плетения сложнейшей формы поэзии, вкупе с гармонией её содержания, рождает уважение к мастеру. Коим и является Анатолий Побаченко.