Олег ИГНАТЬЕВ. ВОТ И СЛОМИЛ Я ВЕТКУ ВО ПОЛЕ… Поэзия

 

Олег ИГНАТЬЕВ

ВОТ И СЛОМИЛ Я ВЕТКУ ВО ПОЛЕ…

 

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

У любой войны стезя кривая,

Лишь у Дня Победы путь прямой,

Если по родной земле шагая,

Рати возвращаются домой.

 

Майская, весенняя, сквозная,

Синева встречает их чуть свет.

…Кто погиб за Родину, те знают,

Что для них у Бога смерти нет.

 

ЧАЙКИ

Ранний час. Надсадно и простуженно

Чайки всполошённые кричат.

Где же, неизвестностью завьюженный,

Дед мой, не понянчивший внучат?

 

По какому он откосу долгому

К морю шёл, а вот дойти не смог?

Много по ракушечнику колкому

Керченскому пролегло дорог.

 

Много шло живых, да мало выжило…

А быть может, дело было так,

Что десантной шлюпке днище вышибло!

Кто теперь ответит, что и как?

 

Захлебнулась пулемёта очередь,

Гибелью аукнулась во мгле.

…Пестуя детей, живут две дочери,

Вера и Надежда на земле.

 

Сколько ранних вдов в России мается

Давней, неотступчивой бедой!..

Чайки высоко не поднимаются,

Чайки низко ходят над водой.

 

ПАМЯТИ ДЕДА ГРИГОРИЯ

Стану долго смотреть на закат.

Чем богат, тем и рад. Отчего же

Дни, как листья сухие летят

И душа удержать их не может?

 

Видно, ветер не в шутку задул.

Потепления нет и не будет.

Вот и в дедовском старом саду

Рубят вишню приезжие люди.

 

Что придёт, то пройдёт. Всё на слом.

Без упрёков и без оправданья.

Не за тем ли полынным бугром

Мой последний приют в мирозданье?

 

А с чего бы и нет? До седин

Удивляемся мы: погляди-ка,

Ведь насколько удачлив один!

И насколько другой – горемыка.

 

Слишком сбивчивы дни на земле,

Чтобы жизнь удержать у истока.

Догорает закат… И во мгле

Веет холодом ночи с востока.

 

* * *

Мы бьём не Украину,

Что многим дорога,

Нам надо взбить перину

Помягче для врага.

 

Чтоб лёг он, где скопытит

Усталость средь полей,

И спал, не чуя прыти

Воинственной своей.

 

* * *

Куда-то ветер порысачил

И за собою поволок

Собачий лай, визг поросячий

И целлофановый кулёк.

 

И нас, как мусор при дороге,

Он утащил бы – с глаз долой,

Когда б не ждали мы в тревоге

Своих защитников домой.

 

* * *

Есть небо, звёзды и луна,

Ещё туман по балочкам,

И память, что идёт война,

Как шла она, бывалоча,

 

За наше право на авось

Пути свои загадывать,

Не шибко помня, где пришлось

Осилить муки адовы.

 

* * *

Осень. Морось. Всё, как надо,

В это время, в эту пору:

И порывы листопада,

И туман по косогору.

 

А ещё – душа в печали,

Что, родным ненастьем кроясь,

Молча плачет на вокзале,

Встретив с ранеными поезд.

 

* * *

Беспилотники в Крыму,

Над Херсоном и Калугой,

И не сладко никому,

Ни противнику, ни другу.

 

Эта новая война

Не желает быть слепою,

Верит в коптеры она

И готовит дроны к бою.

 

Видно, список мертвецов

Хочет выглядеть гроссбухом,

А не книжечкой стихов,

Что по весу – легче пуха.

 

* * *

В оглядках своих не свободный,

Ведя за собою солдат,

Где первым прошёл Ванька-взводный,

Считай, что пройдёт и комбат.

 

Комдив по околкам проедет,

Но главное в том, что и он

Решительно рвётся к победе,

Как некто сейчас – за кордон.

 

ЗИМНИЕ ЭТЮДЫ

1.

Белые крыши. Дебелая мгла.

В шубе тяжёлой метелица шла.

 

Шла, поскользнулась, и на спину: «Ах!».

Шапка слетела, лежит на кустах.

 

Дайте подняться, добраться домой,

Вон, как опасно-то нынче зимой!

 

Шагу не ступишь без риска упасть,

Как на войне. Очевидная связь.

 

Кто бы помог ей? Ан, нету таких.

Пусто кругом, да и ветер утих.

 

2.

Плотный туман, как на фронте солдат,

Крепко стянул на себе маскхалат.

 

Мир маскируется? Но от кого?

Выйду сейчас и спрошу у него.

 

Может, ответит, не станет скрывать,

Где и какая привиделась рать?

 

Может, утешу, хоть малость его

Тем, что спокойно скажу: «Ничего».

 

Все ничего, только в Господа верь,

Вера в Него – наша русская твердь.

 

* * *

Курщина, Луганщина, Донбасс.

Русская земля, а не чужбинная.

Вновь окопы связывают нас

Прежде отсечённой пуповиною.

 

Снова мы – единая броня! –

Ходу не давая маловерию,

Родину спасаем от огня,

А кому-то кажется: империю.

 

* * *

Тут такая, брат, система,

Твёрже, чем гранит:

В холуях у дяди Сэма

Вряд ли будешь сыт.

 

Он – с бичом рабовладельца! –

На расправу крут,

И что нет у дяди сердца,

То понять не труд.

 

РЕЧНЫЕ ПОРОГИ

Наверное, в пятом, а может, в шестом

Часу мы услышали грохот,

И первому, кто на плоту был с шестом,

Из камня открылись ворота.

Закат окровавил гранит и базальт.

И не было прорвы жесточе.

Но тут и меня взял за горло азарт;

– Проскочим, славяне?
                                         – Проскочим!

И вскоре безудержные буруны

С клокочущим эхом теснины,

Со дна выворачивая валуны,

Схлестнулись! И мы вместе с ними.

Речной, из-под ног уходящий порог

В щепу размолачивал брёвна!

…Я пристальней стал с неких пор, даже строг,

И глубже морщины над бровью.

А ты, с хворостины кору ободрав,

Насвистываешь и уверен,

Что всё было проще… Хотя я и прав,

Оправдываться не намерен.

Ведь если представить захочешь в пути,

Что с нами случиться могло бы,

Попробуй речные пороги пройти

И выжить при этом попробуй.

 

* * *

Стоят столбы остолбенело,

И я стою, серчая вновь,

Что мир наш, как перед расстрелом,

Стоит с лицом, разбитым в кровь.

 

Почуяв жар чужого гнева,

Нам вечно чувствовать подвох,

Пока вся Польша не сгинела

И лев британский не подох.

 

* * *

Кто заколол свинью к обеду,

Нашёл на даче астероид,

Вот тот и празднует победу,

Вот тот и числится в героях.

 

А тем, кто средь родных угодий

Детей вытаскивал из ада,

Ходить в героях стыдно, вроде,

Им это как бы и не надо.

 

Вполне хватает, между прочим,

Что память их пытает встряской

Намного злее и жесточе

Самой войны с её натаской.

 

* * *

Я помню дом саманной кладки,

Сад-огород и яблонь цвет,

И мне ль не знать, какие грядки

Окучивать, какие нет?

 

И мне ль не знать, что в магазины

Заходит бедность, как в музей,

И ходит, ходит, рот разинув,

Пусть не купить, хоть поглазеть.

 

А мне твердят, что всё в порядке,

Мол, есть и спички, и табак,

И что намордников в достатке,

Гораздо больше, чем собак.

 

* * *

Мы держимся, но царство Хама

Нас давит жёстко и упрямо,

Ведь никого нет (в пику нам)

Упорнее, чем вор и хам.

 

* * *

Ветер сорвёт с голубятни железо,

И загремит оно вдоль по шоссе.

Нет, я его прибивать не полезу,

Пусть разлетаются голуби – все!

 

Пусть! Ведь меня всё равно не покинет

Жребий не жребий, а грустный расклад:

Верил кому – провели на мякине,

Точно свершили старинный обряд.

 

Друга имел, а теперь – хоть аукай!

Вкладывал душу, да женской душе.

Видимо, легче ужиться с разлукой,

Нежели с кем-то одним в шалаше.

 

Кто же развяжет на пыльной гитаре

Бант, что завязан был на два узла,

Если порывистый ветер мытарит

Душу мою и ломает крыла?

 

И понимаешь острее с годами,

И не уснуть по ночам оттого,

Что не любовь, не разлука, не память,

А неизбежность сильнее всего.

 

* * *

Природный гонор свой ценя,

Как и вино в сосуде,

Кто знать не знает про меня,

Со мною пить не будет.

 

А я и не прошу о том,

И даже не жалкую,

Когда иду своим путём,

Как бы сквозь ночь глухую.

 

* * *

Зачем сломил я ветку тополя,

Ответ в печали затая?

В груди болит, как будто во поле

Глотнула дыма жизнь моя.

 

Я торопил себя неистово

В желанье больше сметь и мочь.

Дымит ивняк, и дали мглистые

Шумят дождём, ушедшим в ночь.

 

И я мечтал, как только отроки

Мечтать умеют про успех.

Всё как у всех. И всё же, всё-таки

Не всё, наверно, как у всех.

 

Вот и сломил я ветку во поле,

Да позабыл, что боль остра,

Едина боль сырого тополя

И человека у костра.

 

Душа различий не заметила,

Как будто жизнь под шум дождя

Не полюбила, не ответила,

Не оглянулась, уходя.

 

ПОЭТУ

Кто требует, тот, вроде, как и прав.

(Когда живёшь, к чему-то да стремишься.)

Но ты, свою греховность осознав,

Навряд ли что-то требовать решишься.

 

Пиши стихи свои в один присест

И радуйся тому, что в дольнем мире

На совести своей не ставишь крест,

Как ставят после смерти на могиле.

 

* * *

Не всем удаётся вприсядку

Пройтись после рюмки винца

С весёлою русской трёхрядкой,

Что наши задорит сердца.

 

Но все, кто гармонику эту

С пелёнок считают родной,

По духу и крови – поэты,

И воины, вставшие в строй!

 

ВАЛЬС-БОСТОН

Вот мы и встретились в кои века,

Вот и согрета губами рука.

Так отчего верить радости трудно,

Как под колёсами грузовика?

 

Всё, что возможно спасти, мы спасём.

Горькой виною себя обнесём.

Так отчего же душа неподсудна,

Если одна виновата во всём?

 

Лучшая музыка – старых времён!

Как переживший войну почтальон,

Знает она, как загадочен случай.

Не обошлось и без наших имён.

 

Поздно о Боге, коль спето судьбой.

Жизнь – это всё, в ипостаси любой.

Что ж я так чувствую смутно и жгуче

Ревность божественную за тобой?

 

Думать не думал, гадать не гадал!

И, отставляя с игристым бокал,

Музыка нашей становится тенью,

Чтобы с тобой нас никто не толкал.

 

* * *

Дождь оглядчиво садится на карниз,

Словно голубь, что пшено моё клюёт,

А мне снова примечталась наша жизнь,

И тутовник, и черешня у ворот.

 

 Нам достался век, подкованный бедой,

 С лёгкой рыси перешедший на галоп.

 Вот и катимся по горушке крутой,

 Да смеяться нету сил уже взахлёб. 

 

* * *

Под горой боярышник поспел,

На буграх – шиповник и терновник.

У меня ещё немало дел,

Как начатых ране, так и новых.

 

Отчего же солнце светит так,

Словно жар свой малость пригасило,

И душа узрела некий знак

В каплях крови спелого кизила?

 

* * *

Святый Боже, Святый крепкий,

На молитве ли стою,

Иль покос веду сурепки,

Чтоб развеять грусть свою.

 

Сердце помнит предсказанье,

Что в пределах смертных сих

Сократятся дни страданий

Ради избранных Твоих.

 

А ещё гласит реченье,

Что по милости Творца,

Православное смиренье

Твёрже всякого резца.

 

* * *

Небо в молниях – иконостас.

Хоть бери и поклоны клади.

Благодарствую, яблочный Спас,

За взаимное чувство любви.

 

С ним податливей груз бытия

В мире тяжких и скорбных путей.

Где живая молитва моя

Промыслительна волей Твоей.

 

* * *

Вчера перебирал свои тетради

(Готовый для сожженья матерьял),

И сам себе, отнюдь не славы ради,

Настойчиво и ревностно внушал:

 

Поэтам должно знать, где соль, где сода,

И голос возвышать, не прячась в скит,

Когда цари скрывают от народа

То, что ему погибелью грозит.

 

* * *

Стоя в церкви со свечою,

Отпуская душу вдаль,

Я печаль свою не скрою,

Мне всегда любимых жаль.

 

Всё-то хочется согреть их

Летним светом и теплом.

Сколько людям жить на свете,

Столько день считать за днём.

 

Ревновать к чужой удаче,

О несбыточном гадать,

Жить обидою незрячей

И ходить по кругу вспять.

 

Утешаться вольной волей,

Проклинать судьбу вдогон

И мечтать о лучшей доле

Под ненастный крик ворон.

 

 Верить снам, случайным знаньям,

 И клониться головой,

 Принимая подаянье

 Поминальной просфорой.                       

 

* * *

О чём прошу Христа в поклоне?

Чтоб воссияла Русь моя,

Слезой молитвенной наполнив

Святую чашу бытия.

 

* * *

Сквозь меня проходит гул веков,

Лай собак и спирта злая доза,

Синий выхлоп дизельных движков

И гудки гружёных лесовозов.

 

Утренняя дымка над водой,

Шелест листьев и стенанье чаек.

Всё проходит, только свет земной

Копится в душе. Не исчезает.