Евгений ТАТАРНИКОВ. КОСМИЧЕСКИЙ КАРАНДАШ – УЛЕТЕЛ… Первый полёт в космос

 

Евгений ТАТАРНИКОВ

КОСМИЧЕСКИЙ КАРАНДАШ – УЛЕТЕЛ…

Первый полёт в космос

 

Предисловие

Первыми в СССР написали «заявления в космонавты» врачи: Евгений Шепелев, Абрам Генин, Александр Серяпин и другие медики ещё до полёта в космос первого спутника Земли. Им отказали. А позже, когда поняли, что есть реальная перспектива полёта человека в космос, решение людей, стоящих у руля космического проекта: учёных, конструкторов, инженеров и техников, врачей и, наконец, психологов, склонилось в сторону военных лётчиков.

Американцы независимо от нас пришли к тому же. Но была разница. В США делали упор на достаточно молодых лётчиков-испытателей. У нас – на молодых лётчиков-истребителей. Сначала, в конце 1959 года, были изучены личные дела и медицинские карты примерно трёх тысяч лётчиков, которых пока не трогали. Из них выбрали 230 человек из самых разных военных округов СССР. Привезли в Москву, в Центральный авиационный госпиталь в Сокольниках, пропустили через углублённое медицинское освидетельствование. Предложили готовиться к испытаниям новой авиационной техники, не называя, какой именно, и уж тем более, не касаясь секретнейшего космического проекта. Половина из них отказались от «кота в мешке». Последующий отбор касался уже не столько здоровья, сколько устойчивости психики, скрытых возможностей организма противостоять неблагоприятным факторам, поведению в экстремальных ситуациях.

В результате всех исследований и экспериментов в группе остались двадцать человек. В начале марта 1960 года первый отряд космонавтов был сформирован, и первым местом их проживания в Москве стал домик спортбазы ЦСКА на территории Центрального аэродрома имени М.В. Фрунзе, который находился рядом с Ленинградским проспектом, недалеко от Института авиационной медицины. Там же начиналась и их подготовка.

7 марта молодых лётчиков принял лично главнокомандующий ВВС маршал Вершинин, а 14 марта состоялось первое занятие: медик Владимир Яздовский прочел лекцию о воздействии на организм факторов космического полёта. Позднее С.П. Королёв отправил своих сотрудников провести будущим космонавтам лекции по ракетной технике. Их читали ближайшие соратники Королёва: М.К. Тихонравов, К.Д. Бушуев и многие другие.

Первые советские космонавты секретно под видом лётчиков полярной авиации обучались навигации по звездам в Московском планетарии. Это происходило на специальных сеансах, после того как основная публика уже покидала планетарий. Было это всё под грифом «секретно», и даже лекторы планетария, которые читали лекции и обучали космонавтов, не знали на самом деле, кто перед ними сидит, думали, что это лётчики полярной авиации. Космонавты должны были прекрасно знать звёздное небо, навигационные звёзды и находить их на любом полушарии, чтобы понимать, как должен быть ориентирован космический корабль.

Во время первого посещения космонавтами конструкторского бюро, Королёв предложил им посидеть внутри космического корабля «Восток». Первым вызвался Юрий Гагарин, сняв, перед тем как войти в спускаемый аппарат корабля, обувь. Это стало традицией при «примерке» корабля перед полётом. В июле 1960 года отряд переехал в Звёздный городок (тогда – Зелёный). 17 и 18 января 1961 года первая группа из шести космонавтов (Ю.А. Гагарин, Г.С. Титов, Г.Г. Нелюбов, А.Г. Николаев, П.Р. Попович, В.Ф. Быковский) сдала экзамены на готовность к полёту на космическом корабле «Восток».

Одной из любимых книг Юрия Гагарина был фантастический роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды». Книга вышла в 1957 году, когда Гагарин ещё обучался в 1-м военном авиационном училище имени К.Е. Ворошилова в Чкалове (сегодня – Оренбург). «У себя в комнате мы читали её [«Туманность Андромеды»] по очереди. Книга нам понравилась. Она была значительней научно-фантастических повестей и романов, прочитанных в детстве. Нам полюбились красочные картины будущего, нарисованные в романе, нравились описания межзвёздных путешествий, мы были согласны с писателем, что технический прогресс, достигнутый людьми, спустя несколько тысяч лет был бы немыслим без победы коммунизма на Земле», – вспоминал Гагарин.

 

Первый

Кандидатуру Гагарина лететь первым в космос предложил Королев. Но решающее слово оставалось за Хрущевым. И он, рассматривая анкеты кандидатов в космонавты, анкету Нелюбова отложил сразу. Про Титова сказал: «Что за имя такое нерусское – Герман?». Ему объяснили: отец любил Пушкина, в честь одного из литературных героев и назвал сына. Когда глянул на улыбающегося Гагарина и прочитал, что он – внук путиловского рабочего и сын крестьянина, дал добро. Позже Гагарин признается, что до окончательного решения Государственной комиссии боялся даже думать, что полетит первым…

Валентина Гагарина не знала, какая жизнь кипела у Юры на работе. Конечно, она догадывалась, что происходит что-то важное, принимаются судьбоносные решения, но её муж о своих делах не сильно распространялся. Как только она пыталась что-то узнать, он лишь отшучивался. И всё-таки однажды Валя не сдержалась и задала вопрос мужу напрямую: «Кто полетит первым, ты?». Он сначала попытался перевести разговор в шутку, но потом внезапно ответил совершенно серьёзно: «Не знаю. Может быть, и я». В марте 1961 года у них родилась младшая дочка – Галочка. До судьбоносного полета оставался всего месяц. Юра был счастлив. Но Валя видела, что радует его не только появление на свет малышки, но и ещё что-то… Однажды он просто сказал своей супруге: «Береги девчонок, Валюша». Тогда она всё поняла. Уточнив, когда состоится полёт, она получила ответ: «Четырнадцатого». Юрий намеренно назвал неверную дату, чтобы жена меньше волновалась. Утром 12 апреля к ней постучалась соседка и закричала с порога: «Валюша, включай радио! Юра в космосе!». Валентина даже пыталась взять тетрадь с карандашом и зафиксировать всё происходящее, но руки её не слушались.

«Здравствуйте, мои милые, горячо любимые Валечка, Леночка и Галочка! Решил вот вам написать несколько строк, чтобы поделиться с вами и разделить вместе те радость и счастье, которые мне выпали сегодня. Сегодня правительственная комиссия решила послать меня в космос первым. Знаешь, дорогая Валюша, как я рад, хочу, чтобы и вы были рады вместе со мной. Простому человеку доверили такую большую государственную задачу – проложить первую дорогу в космос! Я пока жил честно, правдиво, с пользой для людей, хотя она была и небольшая. Когда-то, еще в детстве, прочитал слова Валерия Чкалова: «Если быть, то быть первым». Вот я и стараюсь им быть и буду до конца. Хочу, Валечка, посвятить этот полет людям нового общества, коммунизма, в которое мы уже вступаем, нашей великой Родине, нашей науке». Такое письмо написал Юрий Гагарин перед своим историческим полётом. Только Валентина прочтёт его через семь лет, 7 марта 1968-го. В этот день Юрий Алексеевич разбился в авиакатастрофе.

 

Полёт к звёздам, которые можно достать рукой...

«10 апреля 1961 года. На «товарищеской встрече» на берегу Сырдарьи в нулевом «квартале». Собраться на берегу Сырдарьи предложил председатель Государственной комиссии по первым космическим полетам Николай Руднев. Он уговорил маршала авиации Москаленко провести неформальную встречу с будущими космонавтами в узком кругу и поговорить по душам, «без всякого протокола». Задумали даже прогулку на катерах! Для такого сбора использовали открытую веранду, выстроенную на берегу реки непосредственно на территории «маршальского нулевого квартала» десятой площадки. Веранда предназначалась для защиты от палящего солнца во время отдыха и прогулок высочайшего военного начальства. Для разговоров «по душам» на веранде, впоследствии получившей историческое название «беседка Гагарина», поставили столы, сервированные скромной закуской и разнообразными безалкогольными напитками.

Собралось действительно тщательно подобранное общество – около двадцати пяти человек, включая шесть будущих космонавтов. Старшие лейтенанты Гагарин и Титов сидели рядом с маршалом Советского Союза Москаленко, председателем Госкомиссии министром Рудневым, Главным конструктором Королевым и Главным теоретиком космонавтики Келдышем. Мне понравилось, что оба они совершенно не робели. По-видимому, все предыдущие процедуры их уже закалили. «Сухой закон» не способствовал застольному оживлению. Тем не менее все тосты с минеральными и фруктовыми водами и сама обстановка получились действительно более теплыми, чем формальные доклады на ВПК и госкомиссиях. Королев говорил очень просто, без пафоса: «Здесь присутствуют шесть космонавтов, каждый из них готов совершить полёт. Решено, что первым полетит Гагарин, за ним полетят и другие... Успеха вам, Юрий Алексеевич!»», – вспоминал Борис Черток, учёный-конструктор, один из ближайших соратников Сергея Павловича Королёва.

В крупных звёздах небо космодромное.

К берегам Вселенной путь высок.

Старт, как будто станция паромная,

Снаряжает в рейс корабль «Восток…».

                                                 (Иван Мирошников)

Цитата из доклада Гагарина после космического полета: «…было произведено закрытие люка № 1. Слышал, как его закрывают, как стучат ключами. Потом начинают люк вновь открывать. Смотрю, люк сняли. Понял, что-нибудь не в порядке. Мне Сергей Павлович [Королев] говорит: «Вы не волнуйтесь, один контакт почему-то не прижимается. Все будет нормально». Расчётом скоро были переставлены платы, на которых установлены концевые выключатели. Все подправили и закрыли крышку люка. Все было нормально». И Гагарин полетел…

Я вижу небо, в нём тишина.

Я поднимаюсь к небу, еле дыша.

И вдруг понимаю – это во мне душа.

Как нелепо жить вниз головой,

Когда такое небо есть надо мной,

И кажется, звезды можно достать рукой.

                                                          (Сергей Трофимов)

«У нас была дружная семья, хотя и жили мы тяжело, – рассказывает родная сестра Гагарина Зоя Алексеевна. – Мне было 7 лет, когда родился Юра. Мать с отцом с утра до ночи работали в колхозе, поэтому пришлось пригласить няньку для брата. Но старушка была настолько древняя, что засыпала на ходу. Поэтому я сама нянчила Юру. Каждый день мне нужно было носить его на кормление маме в колхоз. А он в детстве толстенный был, и почему-то мне удобнее было тащить его ногами кверху. Готовила его уже тогда к космосу...».

Юрий Гагарин всё выше и выше поднимался над Землёй к звёздам в космическом корабле, скорость которого была близкой к 28 000 км/ч. Это трудно представить на Земле.

Вскоре «Восток» уже летит над Сибирью, Гагарин видит в иллюминатор широкую реку, островки и берега, поросшие тайгой. Ракета стремительно набирает скорость, перегрузки становятся так велики, что Гагарин не может пошевелиться. Специалисты, которые тогда отслеживали физическое состояние космонавта, зафиксировали, что его пульс участился с обычных 64 ударов в минуту до 150. Потом Виталий Волович, он занимался подготовкой и послеполётной адаптацией космонавтов, напишет про «Восток-1» и это будет правдой: «Комфортабельность первых космических кораблей серии «Восток» была сравнима разве что с консервной банкой: Гагарин, Титов, Попович в полёте не могли даже рукой пошевелить, не то что встать». Но есть и другая правда. Космический корабль «Восток-1» – это почти 39 метров, 287 тонн веса, ракетные двигатели общей мощностью в 20 миллионов лошадиных сил, около 250 электронных ламп, более 6000 различных транзисторов, более 50 электродвигателей, 1500 электрических реле, переключателей и штепсельных разъемов. Все это оборудование соединяется электрическими проводами общей длиной в 15 километров.

Размещая оборудование в корабле, не дай бог забыть, что весь он должен быть «сцентрован», то есть и теплозащита, и все приборы, и агрегаты, и все механизмы должны быть расположены таким образом, чтобы центр тяжести всего корабля в целом находился в строго определенной точке – ни на полсантиметра в сторону! Да, были небольшие недочёты. Во-первых, советские конструкторы немного просчитались. Суммарный вес – при росте Гагарина в 165 сантиметров – его скафандра и кресла превзошёл максимально допустимую нагрузку на 13,6 килограмм, так что часть внутренней аппаратуры «Востока» перед полётом в космос пришлось убрать. Во-вторых, на борту космического корабля не было фотоаппарата, и Гагарин записывал карандашом (чернильные авторучки в невесомости не пишут) свои наблюдения и впечатления в бортовой журнал. «Все время я работал. Следил за оборудованием корабля, наблюдал через иллюминаторы, вёл записи в бортовом журнале. Я писал, находясь в скафандре, не снимая гермоперчаток, обыкновенным графитным карандашом. Писалось легко, и фразы одна за другой ложились на бумагу бортового журнала…», – вспоминал потом Гагарин.

 

Невесомость

Все ждали сюрпризов и от невесомости – состояния, совсем непонятного в то время для землян. В наземных условиях этого состояния добивались на летающих по определенным траекториям реактивных самолетах, но только на несколько десятков секунд. А как эта невесомость скажется на человеке при более длительном воздействии? Прогнозы теоретиков в то время были неутешительными... Когда корабль «Восток-1» вышел на орбиту – наступила невесомость, которую Гагарин описал так: «Я оторвался от кресла, повис между потолком и полом кабины, испытывая исключительную лёгкость во всех членах. Переход к этому состоянию произошёл очень плавно. Когда стало исчезать влияние гравитации, я почувствовал себя превосходно. Всё вдруг стало делать легче. И руки, и ноги, и всё тело стали будто совсем не моими. Все незакрепленные предметы тоже парят, и наблюдаешь их словно во сне. И планшет, и карандаш, и блокнот... А капли жидкости, пролившиеся из шланга, приняли форму шариков, они свободно перемещались в пространстве и, коснувшись стенки кабины, прилипали к ней, будто роса на цветке… Сам не сидишь, не лежишь, а словно висишь в кабине между потолком и полом, насколько привязные ремни позволили. Я попробовал писать в таком состоянии. Получилось. Только вот блокнот всё норовил улететь от меня. А работоспособность, по-моему, даже улучшилась. Поработал телеграфным ключом – тоже получается хорошо. Потом смотрю, мимо лица проплыли маленькие сверкающие шарики. Как бусинки. Это вода пролилась из соска, когда я пил… На минуту забыв, где и в каком положении я нахожусь, положил карандаш рядом с собой, и он тут же уплыл от меня. Я не стал ловить его и обо всём увиденном громко говорил, а магнитофон записывал сказанное на узенькую скользящую ленту. Я продолжал поддерживать радиосвязь с Землей по нескольким каналам в телефонных и телеграфных режимах. Вот только после Африки, когда тормозная установка включилась и корабль пошёл к Земле, сразу прижало к сиденью. И я почувствовал, что руки и ноги вес приобрели». В кабине у Гагарина был бортовой магнитофон ЗБ-24 №008, а вот, что успел записать в бортовой журнал Гагарин:

«Я оторвался от кресла, повис между потолком и полом кабины, испытывая исключительную лёгкость во всех членах»;

«Свист слышен, как обычно в самолётах, когда они пикируют»;

«Понял, что сейчас будем катапультироваться. Настроение хорошее. Ясно, что это я не на Дальнем Востоке сажусь, а где-то здесь вблизи».

Уже после космического полёта Гагарин расскажет Государственной комиссии: «Надо было мне записать очередной доклад. Взял планшет, а карандаша на месте не оказалось. Улетел куда-то. Ушко было привернуто к карандашу шурупчиком, но его, видимо, надо было на клей посадить или потуже завернуть. Этот шуруп вывернулся и карандаш улетел. Свернул бортжурнал и вложил в карман. Всё равно не пригодится, писать же нечем».

В полете Гагарин не чувствовал ни голода, ни жажды. Но по заданной программе в определенное время ел приготовленные для космического полета продукты: «Пюре мясное», «Шоколадный соус», «Малиновый соус», которые были в 165-граммовые тубах, изготовленные на Бирюлевском экспериментальном заводе, расположенном в Измайлове Ленинского района Московской области. А также был хлеб, похожий на шоколадные конфеты. Пил воду из специальной системы водоснабжения. Никаких отклонений опять же не наблюдалось. Цитата из доклада Гагарина после полета: «Произвёл приём воды и пищи. Воду и пищу принял нормально, принимать можно. Никаких физиологических затруднений при этом я не ощущал». Гагарин любил обычные блюда, вроде жареной картошки с консервами, деликатесы особо не жаловал.

Из радиосвязи:

– 10 час. 04 мин. Внимание. Вижу горизонт Земли. Очень такой красивый ореол. Сначала радуга от самой поверхности Земли и вниз. Такая радуга переходит. Очень красиво! Все шло через правый иллюминатор. Вижу звезды через «взор», как проходят звезды. Очень красивое зрелище. Продолжается полет в тени Земли. В правый иллюминатор сейчас наблюдаю звезду. Она так проходит слева направо по иллюминатору. Ушла звездочка. Уходит, уходит;

– 10 час. 09 мин. 15 сек. Вышел из тени Земли. Через правый иллюминатор «взор» видно, как появилось Солнце, объект вращается. Очевидно, работает солнечная система ориентации. Вот сейчас во «взоре» наблюдаю Землю. Наблюдаю Землю. Пролетаю над морем. Направление движения над морем определить вполне можно. Сейчас я, примерно, движусь правым боком. Некоторой облачностью закрыто. Направление над морем определить можно. Сориентировать объект вполне можно;

– 10 час. 23 мин. давление в корабле единица. Влажность 65. Температура 20°. Самочувствие хорошее. Продолжаю полет. Как поняли? Приём.

В 10 часов 55 минут по московскому времени космический корабль «Восток» с Юрием Гагариным совершил благополучную посадку в Саратовской области.

Из воспоминаний жителей села Узморье, на полях которого приземлился Гагарин: «В день приземления я была на работе, в столовой. Уже сажали лук в огороде. Слышим шум-шум. «Приземлился Гагарин! У нас приземлился!». Побежали все. Кто на мотоциклах, а мы бегом бежим. Все только об этом и говорили. Потом узнали, что шар приземлился на горе. Мишанин Анатолий был шофером в сельпо. Он жил по соседству. Сел на машину, поехал к этому шару. Залез в шар, собрал тюбики: щи, компоты, пюре. Привёз полмешка этих тюбиков. Всё что было, наверное. Детвора это всё съела…».

«В 1961 году я училась в пятом классе. Был прекрасный апрельский день. Уже картошку посадили, и мы все ходили раздетые, по погоде. Мы были на перемене и вдруг услышали сильный треск в небе. Мы подумали, что самолет. В это время мальчишки были на горе (возвышенность напротив села Узморье по другую сторону трассы Самара-Пугачев-Энгельс-Волгоград, – Е.Т.). У них на глазах корабль приземлился, подскочил и упал. Они подбежали к нему и открыли люк. Там всё тикало, приборы работали. Мальчишки наши питание взяли. К Гагарину не побежали, там был канал, вода разлилась. Они в школу прибежали (расстояние от школы до места приземления составляет порядка 5 км, – Е.Т.). Они принесли питание, какие-то таблетки, тюбики. Все начали кричать, что это Гагарин приземлился. Так как была политинформация, что в космос полетел советский человек – Юрий Гагарин…».

«Трактористы в ночную смену пахали. Там стояли домики, они отдыхали. Яков Михайлович Лысенко увидел спускающегося на оранжевом парашюте человека. И кричит: «Хлопцы, дывытесь, шось летыть». Там еще были Руденко Иван Кузьмич, Казаченко Василий Иванович, Веревко Алексей Васильевич, Лаптенко Иван Спиридонович. Они подбежали и спрашивают: «А вы кто?». «А я космонавт Юрий Гагарин». Они говорят: «Как космонавт, мы слышали по радио, что вы летите над Африкой». Он говорит: «Так, скорости-то какие». Наши колхозники помогли ему шлем снять и помогли снять скафандр, потому что жарко, он уставший был. И только тогда подъехала поисковая группа. Тогда в Подгорном стоял гарнизон. Сейчас его нет уже. Юрия Алексеевича они повезли в Энгельс, потом в Самару…».

 

Эпилог

«А я отлично помню митинг 12 апреля. Здесь собрался тогда весь дипломатический корпус. Хрущев сам повёл Юру знакомить с послами. Жена одного чернокожего дипломата как увидела Юру, сорвала с себя обручальное кольцо с бриллиантами и надела на его палец. Её муж сначала переменился в лице, но, когда увидел, что на них все смотрят, заулыбался, обнял и поцеловал жену», – вспоминал старший брат Юрия Гагарина, Валентин… Вот такая любовь была к Юрию Алексеевичу Гагарину.

За полгода до смерти Гагарин как бы случайно обронил фразу: «Почему я?.. Я же хотел быть вторым!». Вторым, чтобы нормально жить, чувствовать себя более свободным. Вторым, чтобы знакомиться с красивыми женщинами, пить водку с друзьями... Он признался, что давно чувствует себя свадебным генералом, которого затаскали по заграницам, разным приёмам, собраниям, встречам. Его демонстрируют, как куклу, а он хочет быть летчиком и летать. Больше всего Гагарин не хотел, чтобы его изображали каким-то «сверхчеловеком». «У меня, как и у других людей, много ошибок. Есть и свои слабости. Не надо идеализировать человека... А то неприятно получается, как будто бы я такой паинька, такой хорошенький, что тошно становится», – писал он в своём дневнике.

27 марта 1968 года самолёт первого космонавта поднялся в воздух, но так и не вернулся на аэродром… «Он ушёл в своё любимое небо» – известная фраза Валентины Гагариной.